За какой цивилизационный проект идет сегодня борьба в Новороссии После того как армия Новороссии перешла в широкомасштабное наступление и начала стремительно расширять сферу своего контроля, даже самым скептически настроенным наблюдателям стало понятно, что окончательная военная победа ополчения над Киевом — вопрос времени, а не принципа. Но военная победа Новороссии на Украине автоматически приводит к очередной (и на этот раз окончательной) геополитической победе России в противостоянии с коллективным Западом (США и проамериканское лобби в ЕС).
Неспособность США защитить режим Михаила Саакашвили в 2008 году лишь породила некоторые сомнения среди их союзников, но в целом была воспринята как досадная неудача (с кем не бывает). Ставки были удвоены, но провал США в Сирии, где Россия смогла удержать у власти Башара Асада, подорвал доверие к Вашингтону на Ближнем Востоке и лишил смысла «арабскую весну». Тем не менее ЕС оставался надежным союзником США, а победа на Украине, после очередного удвоения ставок, должна была привести к возвращению всех утраченных позиций и навсегда вычеркнуть Россию из концерта великих держав. Но большая победа возможна только как результат крайне рискованной операции, которая в случае поражения оборачивается катастрофой.
США каждый раз проигрывали столько, сколько они хотели у России выиграть. Нынешнее поражение ведет к резкому ослаблению роли Вашингтона, а с ним и коллективного Запада, в глобальной политике. США, НАТО, ЕС превращаются в крупные и важные, но региональные структуры, способные оказывать влияние на судьбы мира только в рамках согласования позиций, нахождения компромисса с аналогичными структурами (Китаем, Россией, БРИКС).
И вот здесь Россия сталкивается с проблемой. Дело в том, что ее партнеры и конкуренты на мировой арене — не государства, но цивилизации. Китай и США/ЕС предлагают миру не только свою версию глобального политического и экономического порядка, но и свою философию мироустройства. Это важный фактор глобального доминирования — более важный, чем темпы экономического роста и технологическое превосходство. Чтобы понять его важность, обратимся к российскому и, шире, постсоветскому обществу. В эпоху поздней перестройки первых лет после распада СССР в большинстве постсоветских республик (в России в первую очередь) доминировала концепция, описывающая постсоветское общество и постсоветскую государственность как неправильный (отсталый, варварский) вариант Запада, который необходимо подтянуть к стандарту.
Такой подход изначально отводил России позицию младшего партнера, вечного ученика, цивилизуемой колонии. Сколь угодно высокие темпы роста экономики и уровня жизни ничего не меняли. При условии сохранения моральной зависимости от Запада сохранялась и зависимость политическая — ученик не может не подчиняться учителю. Более того, это приводило к коллаборационизму элиты. Сохранившиеся до сегодняшнего дня в политике и все еще господствующие в информационной и экспертной среде представители либерального западничества, формально призывая к строительству Запада в России, тем не менее сами предпочитают при первой возможности эмигрировать на Запад и не скрывают своей уверенности в том, что в любом споре с Западом (политическом, экономическом, культурном, идеологическом) Россия изначально не права — она всегда должна подчиняться моральному авторитету Запада. И если Запад говорит, что белое — это черное, не верь глазам своим.
У Китая — единственной в мире цивилизации, непрерывной от рождения пять тысяч лет назад и до настоящего времени, есть подобная цивилизаторская идеология. Мы с ней практически не сталкивались, поскольку последние четыреста лет Китай то закрывался от мира, то был слишком слаб в военно-политическом плане. Даже в лучшие времена (при династии Тан) Китай не продвигался на Запад дальше Ферганской долины. Однако народы Азиатско-Тихоокеанского региона и акватории Индийского океана (от Вьетнама и Непала до Занзибара и Индонезии) хорошо знакомы с китайскими цивилизаторами и их тезисом: «Варвар, ведущий себя, как ханец, — ханец; ханец, ведущий себя, как варвар, — варвар». В отличие от Запада Китай переваривает окрестные народы медленно, но неотвратимо. Пять тысяч лет назад хань были одним из множества племен, населявших междуречье Янцзы и Хуанхэ. Сейчас хань — самая многочисленная народность планеты, составляющая 92% населения Китая. При этом ханьцы Маньчжурии похожи на ханьцев Гонконга не больше чем узбеки на прибалтов, но все они ханьцы, связанные одним языком и одной культурой.
И Китай, и Запад предлагают миру универсалистскую имперскую идеологию. В Китае это традиционная культура хань, на Западе — американский «плавильный котел», делающий из немцев, ирландцев, англичан, итальянцев, латиноамериканцев, негров и бывших русских стопроцентных американцев. Разница в том, что культура Китая более статична, а культура Запада более пластична. В США уже практически произошла замена традиционной англосаксонской протестантской культуры на некий негритянско-латиноамериканский язычески-мусульманско-христианский симбиоз, агрессивно распространяющийся и на территории Старого Света (коренной Европы). Но от этой замены культура и идеология Запада не утратили ни своего универсалистского характера, ни агрессивного мессианства.
Таким образом, играть на равных на мировой арене Россия может только в том случае, если предложит адекватную универсалистскую идеологию, опирающуюся на соответствующий культурный базис. И такая идеология есть. Это идеология Русского мира.
Историческое сотворчество Одни оппоненты Русского мира утверждают, что его не существует в виде оформленной системы взглядов. Другие рассматривают его как идеологию агрессивного русского национализма, пытающегося восстановить империю в границах СССР, обеспечив стабильность насильственной русификацией окраин.
И те и другие не понимают, о чем они говорят.
Во-первых, имперская универсалистская идеология не может быть националистической. Принцип крови для империи не действует, для империи действует принцип гражданства, юридического равенства.
Во-вторых, культурное единство в империи достигается не подавлением альтернативных культур, но культурной конвергенцией — сближением, взаимопроникновением и взаимодополнением культур.
Империя всегда поликультурна. Даже формально мононациональный Китай впитал в себя культуру всех ассимилированных и растворенных в ханьском море народов. Тибетские, монгольские, маньчжурские, уйгурские заимствования, культура племен мяо и яо сегодня настолько определяют облик ханьской культуры, что убери их — и мы не узнаем Китай.
В-третьих, нельзя воевать за абстракцию.
А в Новороссии идет война за Русский мир. Давайте попробуем разобраться, на чем же основана культурно-идеологическая система Русского мира, что она может предложить человечеству такого привлекательного, чтобы падение американской гегемонии, сопровождаемое неизбежными экономическими и военно-политическими издержками (а в отдельных случаях, как, например, на Украине, катастрофами), не воспринималось как апокалипсис?
Русский мир не только не вмещается в границы национального государства русских, но отрицает саму возможность создания такого государства. Сегодня за Русский мир в Новороссии воюют не только русские, но и сербы, и французы, и осетины, и чеченцы, и представители других народов, многие из которых ничего общего не имеют ни с русскостью, ни со славянством, ни с православием, ни даже с христианством. Все эти люди не просто представляют Русский мир, они за него умирают. И нас не должно удивлять, что, при всех своих различиях, они комфортно себя чувствуют в Русском мире. Ведь он изначально складывался как полиэтническая и поликонфессиональная общность.
Вспомним первые русские государственные образования в IX веке. Все они включали в себя минимум три этнических субстрата: славянский (восточнославянские племена), германский (викинги), угро-финский (чудь, меря и проч.). На границах происходило также довольно активное смешение с балтскими (пруссо-ятвяжскими и летто-литовскими), а также с тюрко-монгольскими племенами. И позднее русское государство росло и развивалось как свободное объединение народов, признающих над собой власть русского православного царя из соображений военно-политических (защита), торгово-экономических (доступ к торговым путям и далеким рынкам) и культурных (доступ к более передовым технологиям). Россия объективно не могла в XVI–XVII веках силой удерживать огромные, труднодоступные просторы Сибири и заселенные многочисленными воинственными племенами степи Зауралья — для этого у государства просто не хватало человеческих ресурсов. К тому же Россия была вынуждена концентрировать свои военные силы на европейском театре военных действий для отражения постоянных вторжений (шведских, германских, польских, литовских, турецких).
От начала своего существования до наших дней Россия как государство — результат творческих усилий далеко не одного лишь русского народа. Конечно, его государствообразующую роль невозможно ни отрицать, ни преуменьшить, но без добровольного, творческого содействия иных народов и племен русский народ ничего бы не создал. Прежде всего, не был бы создан сам русский народ, который, как уже было сказано, имеет далеко не одни лишь восточнославянские корни, и окажись русские такими же национально и религиозно замкнутыми, как, например, евреи, сейчас ареал их проживания (если бы они еще сохранились) территориально не намного превосходил бы Израиль.
В общем, когда мы говорим о Русском мире, то для нас вполне естественно осознавать Рамзана Кадырова представителем (а сегодня в Новороссии и защитником) Русского мира, а Мовлади Удугова — врагом Русского мира; аналогично Розенбаум и Кобзон — Русский мир, а Макаревич и Немцов — нет. Сергей Кужугетович Шойгу — Русский мир, а Ксения Анатольевна Собчак — нет. Русский мир тем и отличается, что в нем русскими могут быть люди без капли русский крови, при этом к нему могут не принадлежать матерые русские, у которых во всех поколениях никого, кроме русских, не было.
Русский мир — культурный, идеологический, политический выбор, в него не попадают по гражданству или праву рождения. И православие в русском мире занимает ту же позицию, что и русский народ: почетную, но не господствующую. Даже в те века, когда православие было государственной религией Российской империи, иноверные подданные (не только мусульмане, протестанты, католики или иудеи, но и шаманисты) не были ущемлены в праве верить по-своему. Переход в православие облегчал государственную карьеру, но государство в целом спокойно относилось не только к иным религиям, но даже к ересям внутри собственно государственной церкви. В конце концов, гонения на старообрядцев никогда не достигали такого размаха и жестокости, как преследования ересей в Европе, а со второй половины XVIII века старообрядцы и вовсе оказываются в привилегированном положении. В армию их не берут, чтобы служить, необходимо быть православным подданным. В дела их общин государство не вмешивается: единственное требование — исправно платить налоги. Не случайно подавляющее большинство крупных купеческих родов России — выходцы из старообрядцев.
Православие спокойно сосуществует с иными религиями, выполняя миссию распространения учения Христа не огнем и мечом, но примером и увещеванием. В общем,
Русский мир является русским и православным лишь постольку, поскольку включенные в его орбиту народы признают ведущую роль русского православного народа и русской культуры в формировании такого комфортного общежития, в котором и самые малые этносы, и самые первобытные культуры имеют шанс уцелеть и развиться, обогащаясь достижениями соседей и делясь с соседями своими достижениями. Именно поэтому мы констатируем временный распад Русского мира в условиях коммунистического плавления. Вроде бы существовало сильное государство, вроде бы не подвергалась сомнению роль русского народа в его создании, а Русского мира не было. Это естественно, ведь Русский мир был заменен коммунистической идеологией, которая долгое время достаточно успешно выполняла роль цементирующей государство силы. Надобности в Русском мире при наличии КПСС не существовало. Коммунизм был той самой имперской универсалистской идеологией, которую СССР мог предложить миру как альтернативу евроатлантическому капитализму и долгое время успешно предлагал. Да, и сейчас существуют КПРФ и компартии других стран. Да, коммунистическая идеология остается привлекательной для миллионов. Но сегодня даже Россию она объединить не может, следовательно, не может быть использована в качестве имперской универсалистской идеологии, которая обосновывала бы право России на участие в определении судеб человечества, которая привлекала бы страны и народы в российскую орбиту.
Идеологическая надгосударственная структура По сути,
Русский мир — та же старая идея объединения наций, культур и религий для игры по единым, понятным и приемлемым для всех правилам. Она отличается от американского «плавильного котла» и от китайского «небесного мандата» тем, что
Русский мир не ассимилирует окружающие культуры, превращая всех в ханьцев (пусть и заимствуя многие достижения ассимилируемых народов). И
Русский мир не навязывает «единый демократический стандарт» по американскому образцу. Русский мир создает условия для сопроцветания. Девиз Русского мира — невмешательство. Свобода совести, свобода мысли, свобода слова — все эти свободы действуют в полной мере, но лишь до той поры, пока не сталкиваются со свободой другого. Например, естественное желание русского чувствовать себя в привычной, комфортной обстановке на всей территории России ограничивается национальными особенностями регионов: в Чечне сильнее, чем в Татарстане, а в Бурятии сильнее, чем в Осетии. Но при всем своем разнообразии этот мир сплочен общими интересами (безопасность, экономика, культура) и общим пониманием решающей, цементирующей роли, которую играет русский православный народ в обеспечении самого существования не только Русского мира, но и входящих в него народов.
В таком виде Русский мир является действительно универсальной идеологией, подходящей и русскому, и якуту, и французу, и японцу, поскольку не покушается на их культурные особенности, декларируя не конкуренцию, но конвергенцию культур.
Именно в таких рамках Русский мир только и может существовать, поскольку уже сегодня он намного шире одного русского государства. Как уже было сказано, за Русский мир борется Новороссия, а пока не ясно, будет ли она частью России или сохранит (возможно, временно) государственную самостоятельность. В Русском мире видит себя Сербия, аналогичные настроения нарастают в Болгарии. Но не все, кто видит себя в Русском мире, видит себя в русском государстве. Не стоит видеть в этом слабость. В этом сила Русского мира как идеологии, способной преодолевать границы. Напомню, что США были не там, где проходили их границы, и даже не там, где стояли их военные базы, но США были везде, где был «Макдоналдс». Так вот, Русский мир объединяет людей на более надежной, более возвышенной и более приемлемой для всех народов основе, чем банальное американское стремление к потреблению. Русский мир обеспечивает уважение к традициям и проведение необходимых изменений в максимально консервативном режиме, позволяющем избежать революционных потрясений, разрывающих связь поколений.
Русский мир никогда не будет создавать русскую Россию. Это смерть и для Русского мира, и для России, и для русских. Концепция русской России ничем не отличается от концепции украинской Украины и приведет, в случае ее реализации, к тем же катастрофическим необратимым последствиям.
Русский мир не государство нации, но государства (во множественном числе) идеи — своего рода конфедерация справедливости, обеспечивающая равенство прав и возможностей всем входящим в него народам. Это идеологическая надгосударственная структура, обеспечивающая принятие всеми участниками единых моральных и этических норм. А вопрос политической интеграции — дело будущего и осознанной необходимости, если таковая возникнет в ходе опыта сосуществования.
Ростислав Ищенко - Президент Центра системного анализа и прогнозирования. 
ertata
