Жил бедный шамес-вдовец, и была у него единственная дочь-красавица Хана. Проходя мимо дома шамеса, люди видели девушку в окне, любовались ее красотой и удивлялись тому, что она всегда печальна. А печальна была Хана оттого, что не знала материнской ласки. Ей не было еще и трех лет, когда злая чахотка свела ее мать в могилу. С тех пор девочка тосковала по материнскому голосу, по материнскому ласковому взгляду. Казалось, она никогда не улыбалась, никого не любила. Лишь тогда хмурое лицо девочки озарялось улыбкой, когда мимо дома шамеса проходил старый раввин. Он жалел несчастного ребенка, понимал, как истосковалась по ласке душа девочки, и по дороге в синагогу и обратно всегда останавливался у низкого окошка, гладил сухими старческими пальцами пухлую щечку девочки, задавал ей шутливые, смешившие ее загадки, а иногда дарил коржик или яблоко. В праздники раввин приглашал девочку к праздничному столу, и ребенку было приятно видеть перед собой сияющее добротой лицо старого раввина.

Годы шли. Хана взрослела. Она все сильней привязывалась краввину.

Однажды старый раввин тяжко занемог. Сердце девушки :жалось от горя и предчувствий. Было предпринято все возможное: и свечу ростом с раввина похоронили на кладбище, и милостыню бедным раздали, и траву, сорванную на кладбище, положили ему под подушку — ничего не помогало. И вот в один предвечерний час два даяна начали обходить местечко. Они собирали для старого раввина дополнительные дни жизни. Каждый жертвовал в его пользу столько дней, недель и месяцев, сколько считал нужным, и расписывался в этом на специальном пергаментном свитке. Зашли даяны и в дом шамеса. Недолго думала Хана.

— Запишите, — сказала она, — что я жертвую нашему ребе всю свою жизнь — столько лет, сколько осталось мне жить.

Даяны пробовали ее отговорить, но Хана была непреклонна. Всю жизнь — без остатка! Так они и записали, а она собственноручно подписалась.

На другой день раввин выздоровел, а юная Хана скончалась без видимой причины.

Все сверстники старого раввина уже давно ушли на тот свет, а он продолжал жить. Умирали, состарившись, и те, которых он помнил полными сил, а он все такой же, так же сгорбившись, сидел в синагоге за Гемарой и читал нараспев.

Однажды в синагогальной тишине ему почудилась отдаленная веселая свадебная музыка — и острая боль пронзила сердце старого раввина.

— Это значит, она вышла замуж. Это — свадьба, до которой она не дожила из-за меня.

Прошли годы, и, сидя за фолиантом, он вдруг услыхал пронзительный детский плач.

“Боже мой! — подумал раввин. — У нее, значит, родился ребенок. Вот радость, которую ей не дано было познать. И все из-за меня!”

Вся жизнь Ханы, вся ее возможная и несостоявшаяся жизнь проходила перед умственным взором старого раввина. Прошло много лет. Вновь послышалась однажды свадебная музыка, значит, она выдает дочь замуж. Он и этой, самой большой радости, лишил ее, приняв из ее рук жизнь!

Дряхлый раввин возненавидел свою жизнь, доставшуюся ему такой дорогой ценой. Сколько раз он шептал горячие молитвы, прося Всевышнего послать ему смерть! Но он все жил. И чем дольше жил, тем упорнее жаждал конца. Но вот однажды Всевышний сжалился над ним. Раввин почувствовал острую боль в груди и услыхал сдавленный крик боли.

— Это она умирает. Слава Богу, наконец-то, прошептали губы старого раввина. — Конец мукам.

И ребе впервые за много лет улыбнулся.

Его измученное сердце остановилось, на мертвых губах за стыла улыбка. Это была улыбка облегчения.интересный блог, молодец!

"Падающий" с крыши многоэтажной постройки небольшой голубой коттедж напоминает тот самый домик Дороти из известной сказки “Удивительный волшебник из страны Оз”. Каким-то невероятным образом балансирующий на самом краю здания, этот необычный объект представляет собой уникальную архитектурную инсталляцию всемирно известного корейского скульптора, прославившегося своими неординарными и экстравагантными работами.

Подробнее..

В Йом Кипур все евреи собрались в синагоге на молитву. Не пришел только Берл-портной. Раввин заволновался: где Берл? Без него нельзя начать молитву — так почему-то считал старый раввин. Когда Берла наконец нашли и привели в синагогу, портной, ни с кем не поздоровавшись, надменно спросил раввина:

— В чем дело? Зачем ты звал меня?

— Разве ты не знаешь, что сегодня великий день — суббота суббот, Йом Кипур? Разве ты не знаешь, что сегодня все молитвы возносятся прямо к подножью Господнего Престола?

— Знаю, но я Ему больше не слуга. Бог виноват передо мной. Если бы можно было подать на Бога в суд, я бы привлек Его к ответу.

— Твои слова греховны. Но о чем твоя тяжба с Богом?

— Вот о чем. Несколько месяцев тому назад, в канун Пейсаха, я сидел, не зная, как мне справить сейдер, не на что мне было приодеться, не на что купить еды, не было у меня ни денег, ни работы. Вдруг из соседнего замка посылает за мной пан. Он купил дорогой мех и решил сшить себе шубу. Я подумал, что Господь надо мной сжалился. По обычаю ремесла, то, что остается от ткани или меха, принадлежит мастеру. Когда я окончил работу, остались три маленькие шкурки. Богу не должно быть обидно, подумал я, если я заберу эти шкурки себе, выручу несколько монет и куплю еды на сейдер. Но как вынести шкурки из замка? На мое счастье, при расчете мне дали несколько хлебов. В них я и вложил шкурки. Выхожу из замка с хлебами и хвалю Бога. Только отошел, слышу за собой топот погони. Я быстро спрятал хлебы со шкурками в кусты, завалил их камнями, оставил знак и вернулся в замок. Оказалось, что я забыл обметать петли. Доделал работу и поспешил обратно. Нашел камни, нашел знак, но хлебов со шкурками я не нашел. Их не оказалось. Кто-то их похитил. Куда они могли деться? Меня никто не видел — ни человек, ни зверь, ни птица. Кто забрал? Бог единственный видел, Он и забрал! Он жестоко, несправедливо, незаконно отобрал то, что мне принадлежало по многолетнему обычаю ремесла. Значит, Его не трогают мои нужда и горе. Я Ему больше не служу. Не может существовать закона, оправдывающего страдания людей, так что я теперь не признаю праздников Божьих и не молюсь Богу.

— Но ты украл шкурки у пана, — сказал раввин, — ты нарушил Божий закон, охраняющий права пана.

— А вы, ребе, разве не знаете, что человеческий обычай ломает Божий закон? Разве закон должен отнимать у людей радость, надежду и жизнь? Мой спор с Богом праведен.

— Так что тебе нужно, Берл?

— Обычно в Йом Кипур, — сказал портной, — отпускаются грехи человека, совершенные по отношению к Богу. Но в этот день должны быть отпущены также и грехи Бога по отношению к людям. Обиды и несправедливости, которые Бог нанес людям, тоже должны быть искуплены.ремонт электроплит Hansa (Ханса) Скидка 10% при заполнении Онлайн заявки с 18:00 до 9:00. Доступные цены.

Описание: По мотивам повести Михаила Лынькова «Миколка-паровоз» (1937). О жизни и приключениях мальчика Миколки, сына железнодорожника-большевика, в годы Октябрьской революции и гражданской войны.

Описание: Советский пионер Юра встретился и подружился в Артеке с ровесницей из Чехословакии Зденой и при расставании обещал подарить ей медвежонка из Беловежской Пущи. Данное слово - надо выполнять и он с другом берётся за дело.