Национальный антикоррупционный портал «АНТИКОР»: евгений казьмин - сколько стоит «отмазаться» от сепаратизма?

История подобна гвоздю, на который можно повесить все, что угодно. Мы часто видим исторические личности в кривом зеркале литературы. Сколько лет я верил, что граф Воронцов действительно полу-невежда и прочие полу-, которые приписал ему Александр Сергеевич. Мне стало стыдно за поэта, когда я прочитал о жизни Воронцова. Фраза в заголовке принадлежит Дюма. Так вот мне стало за стыдно него, когда я прочитал о жизни Ришелье. Цитата: "Возьмем кардинала Ришелье - он был величайшим человеком своего времени, но его облик, пройдя через ловкие руки Дюма, исказился до неузнаваемости, и нам предстала порочная личность с довольно гнусной и подлой физиономией." Артуро Перес-Реверте. Клуб Дюма, или Тень Ришелье.

Тройной портрет Ришелье 15 фримера 2 года республики (5 декабря 1793г). Толпа возбужденных парижан врывается в церковь Сорбонны и с громкими криками устремляется к мраморному надгробию, под которым вот уже сто пятьдесят лет мирно покоится прах кардинала Ришелье. В считанные минуты творение скульптора Жирардона разбито, гробница вскрыта, а извлеченная из нее бальзамированная мумия растерзана и отдана на растерзание вездесущим парижским мальчишкам.Толпа проследовала далее, предводительствуемая вожаком, у которого приказ Конвента разрушить гробницы “тиранов”. В этот день разграблению подверглись еще сорок восемь захоронений. Кардинал Ришелье принадлежит к числу тех редких исторических личностей, вокруг которых до сих пор идут острые дискуссии. В оценке Ришелье на протяжении последних трехсот лет преобладали не столько научные, сколько политические соображения. Слишком глубок остался след, оставленный им во Франции и Европы, и слишком большие последствия имела его деятельность, чтобы примирить с кардиналом не только его современников, но и последующие поколения политиков, историков и литераторов. Трудно найти в истории нового времени другой такой пример полярности оценок исторической личности. Может быть Кромвель в Англии, Петр 1 в России или Наполеон Бонапарт в той же Франции? “Любопытно, что даже на родине Ришелье долгое время акцент делался не на позитивной, а на негативной стороне деятельности министра-кардинала. Речь шла о принятии или непринятии Ришелье и его политики в целом. Еще при жизни кардинал снискал редкую непопулярность у себя на родине. Его боялись и ненавидели как аристократы, так и народ. Аристократия связывала с Ришелье причину упадка своего политического влияния, выставляя его врагом дворянства. Впоследствии правыми ему будет приписана историческая ответственность за подрыв феодальных устоев Старого порядка, приведший к его падению в 1789 году. В “низах” Ришелье считали виновником бедственного положения народа, усугубленного развязанной кардиналом разорительной войной против Габсбургов. Просветители - от Монтескье до Вольтера и Руссо – будут обвинять Ришелье в насаждении деспотизма и подавлении всякого свободомыслия. “У этого человека деспотизм не только в сердце, но и в голове”, утверждал Монтескье. Он называл его “негоднейшим из граждан”, ответственным за злоупотребление властью не только лично, но и его преемниками. Таким образом, одни обвиняли Ришелье в разрушении Старого порядка, другие – в консервации. Резкое осуждение Ришелье прочно утвердится во французской литературе 19 века благодаря Альфреду де Виньи (пьеса “Сен-Мар”), Александру Дюма-отцу (роман “Три мушкетера”) и Виктору Гюго (драма “Марион Деларом”). Для писателей – романтиков Ришелье – тиран, монстр, безжалостно сокрушающий человеческие судьбы. А теперь вдумайтесь, насколько непатриотично выглядят действия д`Артаньяна на фоне титанических усилий Ришелье. Историки долгое время шли за литераторами. Кое-кто из них, правда, находил в деятельности Ришелье отдельные положительные стороны, например внешнюю политику. Довольно рано идейное размежевание в оценке личности Ришелье по принципу политической принадлежности. Левые, унаследовавшие концепцию просветителей, видели в Ришелье только мрачно тирана, душителя свобод. Правые все более определенно склонялись к тому, чтобы объявить его национальным героем, поставить в один ряд с Жанной дАрк. Апология Ришелье достигла высшей точки в годы Второй империи, озабоченной соображениями национального величия и международного величия и международного престижа. Разоблачая деспотизм “злодея - кардинала”, Гюго и другие непримиримые противники бонапартизма целили, разумеется, в авторитарный режим Второй империи. Надо сказать, что вплоть до конца 19 века литературно – политические споры о роли Ришелье в истории велись без достаточно полного знания предмета спора – как самой личности Ришелье, так и его политики.

Только к концу столетия, когда появилась и была освоена восьмитомная публикация деловых бумаг Ришелье, стало возможным всерьез изучить его политическую биографию. В результате прежняя маска злодея уступила место более привлекательному образу министра – кардинала. Нарастание националистических, реваншистских настроений во Франции, пережившей позор поражения 1870 года, лишившейся Эльзаса и Лотарингии, “приобретенных” в свое время кардиналом Ришелье, привело к возрождению легенды о Ришелье – “спасителе Франции”. Что же на самом деле успел сделать Ришелье? После гибели Генриха IV от руки фанатика-католика Равальяка в 1610 г. на престол взошёл несовершеннолетний Людовик XIII. Кардинал Ришелье стал первым министром и почти регентом при молодом короле.

В 1639 г., посчитав, что Генрих IV, простоявший на площади Вогес три десятка лет, смотрится не слишком актуально, Ришелье заказал скульптору Пьеру Биару статую своего монарха и повелителя. Генрих IV, как и его предшественник, был расплавлен, и бронза пошла на нового всадника – Людовика XIII. Бронзовая лошадь ещё раз сменила хозяина – недаром стояла она на бывшем конском рынке. Фактически Ришелье до самой смерти правил Францией, поскольку Людовик ХIII отличался редкостным безволием. Этот король был первой шпагой страны, но во всём прочем – куклой в руках кардинала премьер-министра. На постаменте статуи была высечена пространная надпись, сообщавшая, что статую эту в честь «Людовика Справедливого» воздвиг его верный слуга и премьер-министр кардинал Ришелье. Однако парижане думали иначе на тему, кто чей слуга, и «предложили» на боку пьедестала иную оценку отношениям между королём и кардиналом: Король наш добрый – как судьба слепа! – Всю жизнь лакеем служит у попа.

По части интриг первый министр действительно не знал себе равных. Рассказ о том, как он добился высшей власти в государстве, - настоящий авантюрный роман, перед которым бледнеют все сочинения Дюма. Сохранять власть в течение последующих 18 лет Ришелье помогло его беспримерное умение лавировать при дворе. Трудно перечислить все заговоры, которые устраивали против первого министра все недовольные его политикой. Порой жизнь его висела на волоске. Единственную поддержку Ришелье мог найти и находил в безвольном и апатичном короле, у которого хватало здравого смысла ценить своего министра и понимать правильность его действий. Многочисленные покушения на жизнь Ришелье сделали необходимой организацию его личной охраны. Так появились мушкетеры, которых Дюма ошибочно называл гвардейцами. В отличие от мушкетеров короля, носивших голубые плащи, охрана Ришелье блистала красными – под цвет кардинальской мантии.

Заняв пост министра, Ришелье попытался провести ряд существенных реформ, призванных укрепить королевскую власть. Одной из главных задач было установление мира в многострадальной стране. Для начала требовалось утихомирить «фронду принцев», стремящуюся вырвать у короля привилегии и деньги. Ришелье посоветовал королю прекратить делать уступки и взял жесткий курс на обуздание непокорных аристократов. Ему почти удалось накинуть узду на неспокойных родственников монарха, смирив их непомерную гордыню. Кардинал не стеснялся проливать кровь мятежников, не считаясь с их положением. Казнь одного из первых лиц страны, герцога Монморанси, заставила аристократию содрогнуться от ужаса. Второй на очереди стояла задача усмирения гугенотов, со времен Генриха IV пользовавшихся большими правами. Гугеноты создали на территории Франции настоящие маленькие государства, готовые в любой момент выйти из повиновения. Центром сопротивления гугенотов была укрепленная и независимая крепость Ла-Рошель. Ришелье считал, что настала пора покончить с гугенотской вольницей. Подходящий случай не замедлил представится. В 1627 году обострились отношения с Англией, обеспокоенной начатым Ришелье строительством флота. Политики туманного Альбиона решили вызвать смуту во владениях соседа, подняв мятеж на Ла-Рошели. С английским десантом французская армия справилась достаточно легко, а вот осада мятежной крепости затянулась на целых два года.

Ришелье на осаде Ла-Рошель Наконец, в 1628 году, сломленные голодом и потерявшие всякую надежду на помощь, защитники крепости сложили оружие. По совету Ришелье король даровал прощение оставшимся в живых и подтвердил свободу вероисповедания, лишив гугенотов лишь привилегий. Протестантский Лангедок утратил свои вольности в 1629 году. Никаких религиозных гонений не последовало. Кардинал Ришелье оказался слишком политиком, чтобы пытаться навязать стране религиозную однородность – химеру, которую отстаивал Рим. Однако благодаря такой тактике кардинал нажил себе врагов среди служителей церкви. Когда речь шла об интересах государства, вопросы вероисповедания как бы отходили для него на второй план. Кардинал говорил: «И гугеноты, и католики были в моих глазах одинаково французами». Так вновь министр ввел в обиход давно забытое за распрями слово «француз», и закончились религиозные воины 70 лет раздиравшие страну. С приходом Ришелье к власти произошли серьезные изменения и во внешней политике. Он постепенно начал уводить страну из фарватера Испании и возвратил ее в традиционное русло политики Генриха IV. Восстанавливая связь со старыми союзниками, Ришелье методично внушает Людовику XIII мысль о необходимости дать отпор притязаниям Испании и Австрии. Династия Габсбургов, правившая в обеих империях, медленно заглатывала Европу, вытеснив Францию из Италии и почти подчинив себе Германию. Протестантские князья, не имея сил сопротивляться мощному давлению Австрии, сдавали одну позицию за другой. Если бы не вмешательство Ришелье, неизвестно, чем кончилась бы эта неравная борьба. Католический кардинал, не мало не смущаясь, начал субсидировать протестантских государей и заключать с ними союзы. Дипломатия Ришелье, а главное, французские пистоли сумели вдохнуть жизнь и силы в готовые капитулировать германские княжества, преподнеся уверенным в своей победе Габсбургам неприятный сюрприз. Благодаря дипломатическому, а затем и военному вмешательству Франции Тридцатилетняя война (1618 – 1648 гг.) была продолжена и завершилась полным крахом имперских замыслов Австрии и Испании. Перед смертью в 1642 году Ришелье мог с гордостью сказать Людовику XIII:«Теперь песенка Испании спета». И это были не пустые слова. В ходе войны была реализована идея кардинала о введении Франции в «естественные границы»: произошло долгожданное объединение всех исторических территорий – Лотарингии, Эльзаса и Руссильона, которые после стольких лет борьбы вошли в состав Французского королевства. «Испанская партия» не простила Ришелье смену политического курса страны. Самые влиятельные люди королевства – Мария Медичи, Анна Австрийская, Гастон Орлеанский – настойчиво чинили козни и стряпали заговоры против «господина главного министра». Мария Медичи с упорством брошенной женщины преследовала Ришелье. Она не могла ему простить ни исключительного влияния на Людовика XIII, ни измены ее политике, а главное – своего оттеснения на второй план. В конце концов, после ряда неудачных попыток уничтожить своего бывшего любимца бежала из страны, чтобы никогда не вернуться назад. Брат короля Гастон Орлеанский в своем стремлении занять престол не брезговал даже союзом с врагами Франции. Неумный, бессовестный, жадный, легкомысленный предатель, он видел в Ришелье своего главного врага. Презиравший его кардинал считал, что принц не имеет никакого морального права быть наследником французского престола. Более сложными были отношения Ришелье с Анной Австрийской. Она была слишком испанкой, чтобы быть королевой Франции. Абсолютно не понимая политики кардинала, направленной на возвышение страны, она активно поддерживала своего брата, короля Испании Филиппа IV, надеясь с его помощью скинуть ненавистного министра даже ценой поражения Франции в войне. Французское дворянство, для блага которого неустанно трудился кардинал, ненавидело первого министра. Как больной ребенок, недолюбливающий того, кто заставляет его пить горькое лекарство, дворянство становилось в оппозицию Ришелье, врачующему его изъяны и пороки. Понятие «родина», введенное первым министром в политический обиход, было абсолютно чуждо первому сословию. Общую ненависть к Ришелье вызвал и закон о запрещении дуэлей. Дворяне желали видеть в короле лишь первого среди равных. Кардинал же стремился внушить им мысль о священности королевской власти. По мнению Ришелье, кровь подданных может быть пролита только во имя родины, олицетворяемой священной особой короля. Если же дворяне жертвуют жизнью, защищая свою честь, то тем самым ставят себя на одну доску с монархом – недопустимая вольность! Помимо всего прочего, огромное число лучших представителей дворянских родов заканчивало жизнь на дуэли, без всякой пользы для государства. Во имя интересов самого дворянства Ришелье стремился привлечь его к государственной службе. Все это, однако, вызвало бешеное сопротивление и насмешки. 51562ae559af3bde686ba0c697132f86_P7310197.JPG Площадь Вогес выглядит сегодня, после реставрации, так же, как в начале XVII в., когда в одном из домов по западной стороне её жил кардинал Ришелье, а мушкетёры короля, не боясь и не стесняясь, что Его Преосвященство, неровен час, выглянет в окно, задирали мушкетеров кардинала, болтавшихся от нечего делать по площади, зевая от жары и скуки. А не мешало бы им помнить, что именно здесь весьма печально кончилась одна дуэль, случившаяся вскоре после подписания кардиналом указа о запрещении поединков: герцог Монморанси схватился с дворянином Бенвероном, победил его и был обезглавлен по приказу Ришелье. Не меньше ненависти испытывало к Ришелье и третье сословие. Занятый созданием единого национально-политического государства, кардинал решил пресекать любой сепаратизм. А именно к нему были склонны парламенты крупных городов, не желавшие видеть общегосударственных интересов за своими местными проблемами. Урезание прав парламента явилось причиной огромной непопулярности первого министра. Политика Ришелье по отношению к парламентам привела к сознательному уничтожению официальной оппозиции третьего сословия. Такого же курса будут придерживаться и последователи великого кардинала. Отсутствие отдушины для выхода политической активности в системе абсолютизма выльется во взрыв возмущения народа через 150 лет – во время Французской революции. Дотошный читатель спросит: "А какое отношение имеет 29 октября к Ришелье?". Именно в этот день 1607 года Ришелье защитил диссертацию в Сорбонне на степень доктора богословия.