Колумнист "Комсомолки" Алена САНИНА считает: когда придется латать дыры в разваленной экономике страны, делать это будет просто некому

Защитная балаклава обтягивает худенькое лицо. Усталые глаза сверкают коктейлем из уверенности, страха и романтической решимости самопожертвования. Такой коктейль страшнее Молотова, которым они бомбят и жгут своих ровестников в милицейской форме.

«Мы будем стоять до конца за свою Родину! Мы свободные!» Прикидываю, сколько лет может быть этим горячим головам - 20? 30? Не больше. Субтильные настолько, что удивляешься, откуда силы берутся устроить такую мясорубку. Верю, что они действительно будут биться до конца. Они не видят другого морального выхода. За свою жизнь они испытали столько унижения и злости, и им кажется — уйдет «неправильное» правительство, и сгинут беды. Пружина терпения не только сжалась, но накалилась до предела. Именно это придает силы «бороться за свое правое дело». Это пока...

На самом деле, сейчас Украина переходит свою точку невозврата, за которой люди, которым сейчас от 15 до 35, будут считаться историками потерянными поколениями. Их станет не много, а очень много. Спасутся только те, кто сохранит рациональность мышления в этом бедламе. А это, в основном, те, у кого крепкая семья и постоянная работа. Много ли таких осталось на Западной Украине?

Основная масса тех, кто стояли на Майдане - как раз те, кого бросили матери в нежном возрасте, уехав на заработки по миру. Дети периода разрушения страны. Страны, где еще с перестройки капали на старые дрожжи одну единственную идеологически «верную» мысль — во всех ваших бедах виноваты соседи. Это было удобно, чтобы под шумок бывшей партэлите вывозить капиталы из страны. Мол, «кубышка СССР» осталась у России, а с нас взятки гладки. И люди поверили.

После того, как СССР приказал долго жить и в песочнице все стали быстренько чертить границы, у богатой Украины экономика пошла вся вразнос так, что «жиночки» 20 лет назад побежали в рассыпную на заработки. Детей, иногда даже годовалых, оставляли на мужей, матерей, свекровей и даже на дальнюю родню. И пропадали…

Перебравшись через границу в лучшем случае по фиктивной турпутевке, а то и вовсе в багажнике автобуса или ночью по-партизански - через лес, женщины попадали в современное рабство. Без европейских документов брали в основном сиделками с проживанием — 32 часа в неделю личного времени. За эти полтора дня нужно было успеть собрать бесплатную помощь продуктами по церковным учреждениям, пробежаться по барахолкам и отправить деньги и вещи родне. Через несколько лет, освоившись, многие женщины кооперировались и уходили на поденную или почасовую работу, снимали с товарками квартиру. Только спустя три-четыре года, если везло сделать документы, женщины могли навестить своих родных. Представьте состояние ребенка, который годами не видит мать. Хорошо, если семьи дружные и отец в отсутствии жены не приводит другую в дом и все вместе они не живут на деньги «заробитчанки». А ведь такое случалось нередко. Несколько самосожжений украинок в Европе было именно после таких сообщений.

Или другой вариант, когда мать потихоньку перетаскивает всю семью, и они, ютясь в конуре в далеком пригороде, на чем свет каждый вечер костерят и свою власть, и ту страну, в которую приехали. Потому как есть миллионы препонов, чтобы жить в новой стране по-человечески. А упавшее ниже некуда социальное положение семьи не способствует гармоничному развитию ребенка. К этому прибавьте косые взгляды сверстников в школе и на отдыхе. Все это пришлось глотать подрастающим на чужбине и дома украинцам.

Бывало и так, что мать при живом муже, быстро ориентировалась и перебиралась к местному «мужу». Естественно, она в надежде на «дать ребенку больше» привозила и ребенка в новую семью, если партнер позволял. Редко кто из бывших сиделок и уборщиц может похвастаться полноценной новой семьей. В основном, там живут по формуле «терпение за деньги».

...Первый раз Олеся позвонила мне с неожиданным приглашением на ужин, когда я выходила из офиса. Приглашение было странным, потому как полчаса назад, уходя домой, она даже не обмолвилась об ужине. Придя к ней, мы споткнулись о большую спортивную сумку. Тогда она сказала, что муж не убрал после спортзала. В следующие несколько месяцев последовали еще спонтанные приглашения, пока я не нашла эту сумку у нас в офисе. Оказалось, у итальянского мужа есть забава — несколько раз в месяц выгонять Олесю с сыном из дома, и так на протяжении уже лет десяти. Ее сын Тарас должен был вечером звонить каждый раз матери, чтобы узнать, может он вернуться домой или надо идти ночевать к друзьям. Приглашение в дом кого-то постороннего, когда сумка с вещами вылетает к порогу, дает шанс, что муж будет вести себя прилично.

Глядя на Майдане на этих худых ребят, я невольно вижу в них Тараса, оставленного на несколько лет на руки бабушки на Украине, нервного и худого настолько, что в свои 25 он покупал только самые широкие штаны, для создания хоть какого-то объема. После того, что устроила с его жизнью его мать, я не уверена, что он не отправился на Майдан, чтобы отомстить за все те слезы, пролитые в подушку, за все унижения от отчима. Но мстил он уже не матери и не тем, кто обворовал его страну 20 лет назад. Его врагом были Янукович и Россия.

Съездив в отпуск домой под Львов, Олеся воодушевленно рассказывала, какая там растет свободная молодежь, как они воспринимают дух новой страны и времени. Правда, в другие моменты она говорила, что выросшие без матери дети быстро начинают спиваться и создают семьи, которые опять мать тащит на себе.

Может, я чего не понимаю в настоящей свободе, но мне пришлось стать невольным участником предыдущего Майдана. Воодушевившись оранжевым ветром перемен, Олеся стала активно принимать участие во всех политических действиях в Риме. У меня из офиса стала пропадать бумага упаковками и картридж кончался через неделю. А через пару недель ко мне нагрянули полицейские, чтобы поинтересоваться, что за массовые ночные бдения в офисе.

Чем дальше, тем я больше узнавала, что «Россия загребла все деньги со сберегательных книжек», «бедные матери /лесных братьев/ от страха не могли даже признать убитых сынов», которых им предъявляли красноармейцы.

На меня все сыпалось больше и больше совершенно вздорной информации, где логика и здравый смысл отсутствовали напрочь, зато ненависть к России зашкаливала. Ради справедливости надо сказать, что поляков западноукраинцы воспринимают как и русских, с той же «лютою любовью». Об этом я тоже наслушалась.

Думаю, я слышала лишь малую часть того, о чем говорилось во внеофисных обсуждениях. И все это при детях.

И вот наступил день, когда Тарас перестал отвечать мне на русском.

Однако борцы за свободу Родины от российского гнета, прыгающие по площадям европейских стран с девичьими венками над престарелыми лицами, даже не помышляют возвращаться домой. Ни тогда, ни сейчас. Рядом с ними - подросшие без матерей ровесники Тараса и стояльцев Майдана держат плакатики. Попробуй намекнуть на возвращение домой— порвут в клочья.

Миша из Одессы не выходит на демонстрации, он разносит пиццу. Занеся нам ее в очередной раз, он спросил, нет ли у нас знакомых в российском посольстве, потому что если придет повестка — он побежит за российским гражданством. «Кого защищать? Я их не выбирал, а Одесса — город мира!»

Утром в транспорте можно увидеть озабоченные или даже заплаканные лица украинок и услышать: «И мой повестку получил! Что теперь делать?» А вы думали походить поорать, власть поменять — это шуточки? При всем моем уважении к украинцам, они мне своей непосредственностью напоминают детей: мы хотим — дайте! Вспоминаю, как приятельница из Киева выдвинула потрясающий аргумент «за» ворованный газ: «А что ж нам мерзнуть, что ли?»

И вот на такой смеси: «Россия — гадина, угнетающая младшего брата», но она обязана кормить его плюс обманка свободной еврозоны (Украина, це Европа!), взращиваются двадцать лет люди, не знающие, ни как самостоятельно заработать, ни как получить профессию.

Пройдет баррикадно-захватническая эйфория, нужно будет восстанавливать разрушенное хозяйство. Кто это будет делать? Теперешние вояки не приспособлены к нудному созидательному труду: они всю жизнь приспосабливались, а не жили. Или все взвалят на Юго-Восток? Так и он не потянет.

В экономике человеческий ресурс - самый дорогостоящий и самый долгий по отдаче. На Украине надо было учить не только историю Бандеры. Потеряное поколение сейчас больше, чем после Великой Отечественной.

Может, страна одумается и «вернется с войны», а не шагнет дальше за точку невозврата? Латать дыры разваленной экономики скоро просто будет некому.

Алена САНИНА