Второй мировой войны, основанной на тождестве нацизма и "сталинизма", особое место отводится присоединению к Советскому Союзу в 1939-1940 гг. Западной Белоруссии, Западной Украины, Бессарабии и Прибалтики. (О причинах и целях кампании см. "Пакт Молотова-Риббентропа: возвращение в большую политику"). Наряду с Пактом Молотова-Риббентропа и во взаимосвязи с ним, эти действия СССР преподносятся в качестве "вещественных доказательств" равной ответственности Германии и Советской России за развязывание мировой войны.

Соответственно, трактуются территориальные приобретения СССР исключительно как грубо попирающие нормы международного права, преступные по отношению ко всему мировому сообществу, и, в первую очередь, к прибалтийским республикам, Польше и Румынии. Немалую роль в обосновании такой оценки действий СССР играет прямая увязка территориального расширения Советского Союза с Пактом Молотова-Риббентропа. По новой концепции войны, Пакт - это "преступный сговор" Сталина и Гитлера; а "четвертый раздел" Польши, "оккупация" Эстонии, Латвии, Литвы и Бессарабии - его воплощение в жизнь.

Все эти события предлагается теперь рассматривать, как начальный этап Второй мировой войны, на котором две тоталитарные империи совместно решали свои агрессивные задачи. Если последствия германской агрессии для ее жертв были ликвидированы в результате Победы в 1945 г., то "статус-кво" августа 1939 г. в Восточной Европе до сих пор полностью не восстановлено. Поэтому вполне естественно, что пересмотр смысла Второй мировой войны неразрывно связан с темой "преодоления последствий Пакта Молотова-Риббентропа" или иначе - "последствий оккупации".

На первый взгляд, "преодоление последствий Пакта Молотова-Риббентропа", квалификация территориальных приобретений СССР, как незаконной оккупации, попирающей нормы международного права, не представляют никакой опасности для современной России. Российская Федерация эти последствия давно для себя "преодолела", вернувшись к границам даже не СССР августа 1939 года, а к причудливому сочетанию границ Российской империи начала XVIII века с границами Московского царства начала XVII века.

Потеряв руку, странно опасаться чьих-либо намерений оттяпать от нее пальцы. Эстония, Латвия и Литва теперь уже являются частями не России, а Европейского Союза. Все претензии по поводу Вильнюса, Западной Белоруссии и Западной Украины Польша ныне должна разрешать с Литвой, Белоруссией и Украиной, а не с Россией. Восстановление статус-кво в Бессарабии касается исключительно Румынии и Молдовы. Поэтому, казалось бы, проблема оценки законности территориальных приобретений СССР, проблема преодоления последствий Пакта - это чужая проблема и чужая головная боль. Для Российской Федерации она носит исключительно исторический или историко-правовой характер. Как говорится, "нет худа, без добра".

Однако подобный "оптимистический" подход не имеет под собой никакого основания. Это проблема российская, причем не историческая, а политическая. Проблема, от которой прямо зависит безопасность страны, ее роль и место в мире.

Прибалтика

Концепция "оккупации" является краеугольным камнем государственности прибалтийских республик, без нее немыслима их современная политическая система. Эстония, Латвия и Литва позиционируют себя как прямое продолжение (доктрина континуитета), довоенных государств. По официальной версии, в 1940 г. они были "оккупированы" СССР, но де-юре сохранили свою государственность, и восстановили ее в 1991 г. Как заявил президент Эстонии (1992 - 2001 гг.) Леннарт Мери: "Государственная власть в Эстонии или эстонская концепция государственности - или же, если угодно, философия государства - основывается на континуитете эстонского государства" (1). Ему вторит и нынешний эстонский президент Хендрик Ильвес в новогоднем интервью ЭТВ накануне 2012 года: "Эстонское государство было создано в 1918 году и восстановлено на основании юридической преемственности, и роль президента - защищать первоосновы. То, что Эстония была оккупирована - одна из самых больших трагедий в истории эстонского народа, и это было несправедливостью, эта несправедливость не породит никакого нового права" (2). Сформулированную эстонскими президентами позицию в полной мере можно отнести и к Латвии и к Литве.

Такое понимание прибалтийскими республиками своей государственности имеет самое непосредственное отношение к проблеме безопасности России.

Латвия и Эстония, из состава которых в РСФСР, при уточнении административных границ в период "оккупации", были переданы некоторые, населенные преимущественно русскими, территории, сразу же после обретения независимости, стали предъявлять России территориальные претензии на Пыталовский район (Латвия) и города Печоры, Изборск, Ивангород (Эстония).

Литва, в отличие от Латвии и Эстонии, за время пребывания в СССР почти на треть увеличила территорию, и даже благодаря Москве вернула свою столицу Вильнюс, ранее оккупированную Польшей. Лишенная возможности требовать территории, она решила выставить России (как правопродолжателю Советского Союза) финансовый счет: 13 июля 2000 г. литовский Сейм принял "Закон о компенсации ущерба, причиненного оккупацией СССР".

Закон основывается на континуитете (идентичной правосубъектности) России, в соответствии с которым "по международному праву Российская Федерация является правопреемником прав и обязательств СССР". Исходя из этого, литовскому правительству предписывается произвести подсчет ущерба и "начать переговоры и постоянно прилагать усилия с тем, чтобы Российская Федерация возместила народу Литвы и литовскому государству ущерб, причиненный оккупацией СССР" (3). Предусмотрено даже создание специального счета, на котором будут накапливаться средства из России, перечисляемые за преступления "оккупационного режима". Определен и порядок их использования. Литовский пример пробудил финансовые аппетиты и в Латвии с Эстонией. В 2004 г., при представлении президенту Эстонии результатов подсчета ущерба от советской "оккупации", председатель специальной государственной Комиссии по расследованию репрессивной политики профессор Торонтского университета Велло Сало (воевал добровольцем на стороне Третьего Рейха) предложил потребовать от России в качестве компенсации во временное пользование Новосибирскую область: "Пусть, например, в наше пользование отдадут Новосибирскую область, на территории которой в течение определенного количества лет мы могли бы делать лесозаготовки" (4).

Такое требование ни в коей мере нельзя рассматривать в качестве бреда. Профессор исходил из исторического прецедента. По Юрьевскому мирному договору 1920 г. большевики не только признали отделение Эстонии от России, уступили ей населенные русскими земли Печоры, Изборска и Ивангорода, но так же передали эстонской стороне 15 миллионов рублей золотом и предоставили в концессию один миллион десятин леса (о причинах, которые побудили советское правительство пойти на такой договор см.: Игорь Павловский "Юрьевский оффшор: цена Юрьевского мира" (5)).

Уверенность профессору придает и членство Эстонии в Европейском союзе: "Есть большая разница - говорит ли с Кремлем Эстония, в 150 раз меньшая, чем Россия или Европейский Союз, в три раза больший, чем Россия" (6).

В 2005 г. и в Латвии начала действовать Комиссия по подсчету ущерба от "оккупации". В 2009 г. в связи с мировым финансовым кризисом ее деятельность была временно приостановлена, но даже сугубо предварительно латышские эксперты успели насчитать почти 200 миллиардов долларов, которые Россия должна выплатить пострадавшей от ее "оккупации" Латвии.

Нет никаких оснований территориальные и финансовые претензии к России считать делами давно минувших дней или прискорбными, но объяснимыми издержками становления новых демократических государств (повзрослеют и все само собой рассосется).

Сейм Литвы 9 июня уже 2011 г. принял поправки к закону "Об ответственности за геноцид жителей Литвы", направленные, по разъяснению литовского министерства юстиции, на то, чтобы "люди, которые понесли ущерб во времена нацистской и советской оккупации с 1940 по 1991 год, имели право требовать компенсации, вне зависимости от срока давности" (7).

Несомненно, если бы прибалтийская версия преодоления последствий "оккупации" сводилась исключительно к выставлению России многомиллиардных счетов и к территориальным претензиям, то воспринимать ее в качестве реальной, а не потенциальной угрозы российской безопасности не было бы никаких оснований. Как сказал В.В.Путин: "Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши" (8).

Однако главным проявлением политики преодоления последствий "оккупации" в Прибалтике являются не виртуальные требования денег и территорий, рассчитанные на перспективу изменения внутриполитической ситуации в России, а совершенно реальная, осуществляемая уже два десятилетия, дискриминация русского населения.

Президент Ильвес, отвечая на вопрос швейцарского журналиста о причинах превращения русского меньшинства Эстонии в "низший экономический класс", заявил: "Они (русские) были Herrenvolk (народ господ - журналист отмечает, что Ильвес произнес это слово на немецком языке, хотя интервью велось на английском) в течение 50 лет, и были в различных исторических смыслах привилегированными. Теперь, когда у них больше нет привилегий, некоторые люди считают это поражением" (9).

Опираясь именно на концепцию "оккупации", этнократические режимы Прибалтики юридически поставили русское население своих стран в изначально неравноправное положение по сравнению с титульными нациями, в положение людей второго сорта. На прямую связь концепции "оккупации" с правовым положением русских совершенно откровенно указывала председатель комиссии по иностранным делам Сейма Латвии Вайра Паэгле: "Если мы отказываемся от концепции оккупации, то ставим под угрозу нашу политику в отношении гражданства, в отношении неграждан и их прав и других ключевых вопросов. Понятно, что на такой шаг мы пойти не можем" (10) (выделено мною - И.Ш).

Только в Эстонии при ее отделении от СССР около трети населения было на законодательном уровне ограничено в гражданских правах, получив уникальный статус "лиц с неопределенным гражданством" (в большинстве своем это люди, родившиеся в Эстонской ССР). В результате, в демократической стране, члене Евросоюза, значительная часть населения, исправно платящая налоги, оказалась лишена демократического представительства, столкнулась с практикой "запретов на профессию", ограничениями в экономической деятельности.

Ограничение в правах каких-либо групп населения и даже полное их лишение встречались в истории неоднократно, но в демократических государствах подобное наблюдалось ранее лишь в Соединенных Штатах Америки (до отмены расовой дискриминации в результате массового общественного движения за права чернокожих граждан специальным законом в 1964 г.).

В Европе пока прибалтийские республики не обрели независимость, прецедентов подобной политики не было. Как известно, Третий Рейх демократическим государством себя не объявлял.

Введенные прибалтийскими режимами ограничения касаются не только фундаментальных политических, но и фундаментальных гуманитарных прав человека. В последние два десятилетия в Прибалтике целенаправленно и методично проводится политика ограничения прав русского меньшинства на получение образования на родном языке и его использование в общественной и политической жизни.

Обосновывается такая языковая дискриминация, опять-таки "оккупацией". Президент Ильвес в уже упоминавшемся интервью четко сформулировал: "Мы оккупируем вашу страну и по истечении 50 лет говорим, что вы должны сделать эстонский официальным языком. Оккупационные власти захватывают земли, депортируют сотни тысяч людей в Сибирь и присылают своих людей на эти земли. И теперь, когда мы снова независимы, язык оккупационных властей должен стать вторым государственным языком? Не задавайте мне смешных вопросов!" (11). Следует учитывать, что политика этнической дискриминации русского населения в Прибалтике проводилась и проводится при полной поддержке Европейского союза и Запада в целом. Никакие международные правозащитные структуры не сочли своим долгом выступить на защиту прав русских. Все они проявляют максимальное понимание и сочувствие к властям Эстонии, Латвии и Литвы, вынужденным преодолевать наследие советской "оккупации".

По мнению Лаури Мялксоо - эстонского правоведа, специалиста в области истории международного права, а в первую очередь, в концепции "оккупации" - такой подход "не может вызвать большого удивления в свете того факта, что большинство членов международного сообщества признали восстановление стран Балтии в 1991 году. То обстоятельство, что советские переселенцы в Эстонии и Латвии в 1992-93 гг. стали лицами без гражданства, не рассматривалось как "дискриминация" ipso facto" (12).

Действительно, "большого удивления" подобное отношение к правам русских не вызывает. Еще полтора века назад Н.Я.Данилевский отметил эту особенность Европы: "Вешатели, кинжальщики и поджигатели становятся героями, коль скоро их гнусные поступки обращены против России. Защитники национальностей умолкают, коль скоро дело идет о защите русской народности" (13). Время до неузнаваемости меняет политические формы, но цивилизационная суть остается неизменной.

Практически безоговорочная поддержка западными демократиями антидемократической политики не мешает прибалтийским этнократиям жаловаться на ограничение суверенитета их стран Евросоюзом из-за русского меньшинства. Как пишет Лаури Мялксоо, эстонскому и латвийскому государствам "было отказано в полной свободе при проведении политики в области гражданства. <...> Тем самым, эти государства не обладают полной "свободой" решать, когда и на основе каких критериев они предоставляют права гражданства русским переселенцам" (14).

Подобные сетования особенно интересны в связи с тем, что нынешнее положение русских, в условиях отсутствия "полной свободы рук", обычно характеризуется как европейская разновидность апартеида.

Конечно, в России есть достаточно влиятельные силы, для которых ущемление прав русских в Прибалтике не является российской проблемой. Как ясно дал понять Президент России Дмитрий Медведев на совместной пресс-конференции со своим латышским коллегой по итогам российско-латвийских переговоров: положение русских в Латвии - внутренне дело латвийского государства. Отвечая на вопрос журналиста о положении соотечественников в Латвии, Президент России заявил: "Я считаю, что эти вопросы, вообще-то, нужно задавать нашим коллегам, потому что речь идёт о ситуации, которая в Латвии, а не в России" (15).

Ничего удивительного в наличии такого подхода нет. В либеральной системе координат, население России составляет гражданскую нацию "россиян", этническая принадлежность которых не имеет для государства никакого значения и является интимным делом (и даже выбором) каждого гражданина. Как пишет профессор В.Д.Кузнечевский, российскими либералами "предпринята попытка возродить сусловско-брежневскую химеру и в иной форме вернуться к понятию "советский человек", отобрав у этого интернационального гомункулуса все родовые национальные признаки. Была изобретена новая категория - "российская нация" (16), или нация "россиян".

Соответственно, защищать российское государство должно за рубежом не русских, а "россиян", т.е. российских граждан. Необходимость же защиты и поддержки за рубежом русского языка определяется тем, что он, в силу исторически сложившейся практики "россиян" им пользоваться, признан государственным языком России.

По этой логике, положение русских в Прибалтике касается Российской Федерации больше чем положение эфиопов в Зимбабве, только из-за русскоязычности первых. Заговори эфиопы по-русски, для российской власти исчезла бы всякая разница.

Однако помимо либерального сообщества в России существует еще и государствообразующая русская нация, численность которой превышает 80% населения страны. Каким образом это "интимное" свойство или выбор (по либеральным понятиям) подавляющего большинства "россиян" превращает проблему дискриминации русских в Прибалтике, в проблему российского государства, показывает пример Израиля. В Израиле чуть более 70% "израильтян" интимно выбрали себе еврейскую этничность. Израиль - государство, с устоявшейся демократической системой правления, считает своим долгом и священной обязанностью отстаивать по всему миру права евреев независимо от наличия у них израильского гражданства. Делается это не по причине филантропии или забвения либеральных принципов гражданской нации, а в виду ясного понимания очевидной истины: интересы государства и государствообразующей нации (реальной, а не виртуальной - "гражданской") неразделимы.

Нация, равнодушная к притеснению соплеменников нежизнеспособна, нежизнеспособная государствообразующая нация делает нежизнеспособным и созданное ею государство. В свою очередь, нежизнеспособное государство не в состоянии эффективно отстаивать интересы создавшей его нации, что отрицательно сказывается уже на ее жизненных силах. Замкнутый круг.

В полной мере это относится не только к Израилю и евреям, но и ко всем другим народам и государствам, включая русский народ и Россию. Поэтому ущемление прав русских в Прибалтике под лозунгом преодоления последствий "оккупации" является прямым и безусловным вызовом безопасности России.

Польша

В отличие от прибалтийских республик польское государство формально не заявляло о необходимости преодоления последствий "обусловленного" Пактом Молотова-Риббентропа "четвертого раздела Польши" и, соответственно, ни территориальных, ни финансовых претензий пока не выдвигало. Но это только одна сторона медали.

Польша - признанный генератор Восточной политики Евросоюза, главный вдохновитель и мотор программы ЕС "Восточное партнерство". При этом, как отмечает главный редактор ИА REGNUM Модест Колеров: "Нет никаких свидетельств о том, что Польша готова признать свои традиционные двухсотлетние империалистические цели на Востоке и превратить эту традицию в основу для партнёрства. Варшава ведёт диалог, чтобы Россия покаялась за СССР, и не отказывается от своих традиционных целей на Востоке" (17).

В 2009 г. Сейм Польши квалифицировал освобождение Западной Белоруссии и Западной Украины от польского ига, как советскую агрессию, а их воссоединение с СССР, как "четвертый раздел" Речи Посполитой. "Семнадцатого сентября 1939 года, - говорится в Резолюции, - войска СССР без объявления войны совершили агрессию против Речи Посполитой, нарушая ее суверенитет и попирая нормы международного права. Основание для вторжения Красной Армии дал пакт Молотова - Риббентропа, заключенный 23 августа 1939 года в Москве между СССР и гитлеровской Германией. Таким образом был произведен четвертый раздел Польши" (18).

Данная Резолюция ни в коей мере не может рассматриваться в качестве документа обращенного исключительно к прошлому и выражающего лишь мнение высшего законодательного органа польского государства о событиях семидесятилетней давности. Цель Резолюции - не прошлое, а будущее. В Резолюции впервые официально, на уровне высшего законодательного органа европейской страны, Советский Союз объявляется агрессором, наравне с Германией, ответственным за начало Второй мировой войны.

Она подводит правовую основу под возможное (при благоприятных условиях), и вполне логичное при такой оценке событий сентября 1939 года, требование преодоления последствий "агрессии" и "четвертого раздела" Польши. Тем более что на информационно-пропагандистском уровне подобная подготовка идет уже много лет.

Тенденция стала уже настолько очевидна, что после осеннего саммита 2011 г. "Восточного партнерства" Президент Белоруссии Александр Лукашенко не выдержал и недипломатично назвал вещи своими именами, обвинив Польшу в попытках "не мытьем, так катаньем" отнять Западную Белоруссию. "На последнем мероприятии была тысяча дипломатических вывертов с их стороны. Это же Польша! Они ж великие деятели! Они спят и видят, что граница Польши проходит возле Минска, они никак не могут согласиться с тем, что граница - за Гродно. <...> Купите в Польше географические карты, вы там увидите: граница возле Минска. Это вот Сталин плохой - взял и отобрал земли Западной Белоруссии у поляков" (19), - заявил А.Г.Лукашенко.

Конечно, откровенная и последовательная подготовка почвы к предъявлению претензий на Западную Белоруссию и Западную Украину, в первую очередь, касается нынешней Белоруссии и Украины. Но нельзя забывать, что Белоруссия и Российская Федерация образуют Союзное государство (пусть во многом и формально), входят в Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и совместно строят Евразийский союз. Поэтому потенциальная (пока, потенциальная) угроза территориальной целостности Белоруссии, исходящая от "исторической политики" Польши в полной мере является потенциальной угрозой безопасности и России.

Если же "преодолеть" австро-польско-большевистско-либеральный миф о том, что лишь великороссы считаются русскими, а белорусы и украинцы лишены этого права, и вернуться к традиционному их пониманию, как трех ветвей единой русской нации, тогда непосредственная связь официальной польской концепции о "четвертом разделе" Польши с вопросами безопасности Российской Федерации станет еще более очевидна.

Бессарабия

Ситуация с преодолением последствий "оккупации" Бессарабии имеет свою ярко выраженную специфику.

В Эстонии, Латвии и Литве политика преодоления последствий "оккупации" уже реально воплощается в жизнь на государственном уровне с момента их отделения от СССР.

В Польше последовательно и целеустремленно еще только готовится правовая и политическая почва для возможного в будущем преодоления последствий "четвертого раздела" Речи Посполитой.

В Румынии и Молдове правовые основы для преодоления последствий "оккупации" Советским Союзом Бессарабии были заложены еще два десятилетия назад. Соответственно, в "Декларации о Пакте Риббентропа-Молотова и его последствиях для нашей страны" от 24 июня 1991 г., и в "Декларации о независимости Республики Молдова" от 27 августа 1991 г. В Декларациях Бессарабия (Молдова) провозглашалась "оккупированной" Советским Союзом территорией Румынии и ставилась задача "ликвидации политических и юридических последствий Пакта Риббентропа-Молотова" (20).

Все последующие годы власти Румынии и прорумынские силы в Молдове упорно пытаются перевести эту правовую базу в реальную политику преодоления последствий "оккупации". Пока безуспешно. Независимое Приднестровье и нежелание большинства населения Молдовы становится румынами, не дают им расширить границы Румынии.

Несмотря на это, надежды они не теряют. Показательно, что Румыния, первой признавшая сепаратистский режим Молдовы, до сих пор отказывается подписывать с суверенной Молдовой договор о границе. Как заявлял Президент Румынии Бэсеску: "Кто может себе представить, что глава румынского государства подпишет договор, который узаконивал бы Пакт "Риббентропа-Молотова"? Только тот, кто своим умом не доходит до того, что означает ответственность главы румынского государства" (21).

Если "историческая политика" прибалтийских республик является реальным вызовом России, а Польши - потенциальным, то стремление преодолеть последствия "оккупации" Бессарабии могут показаться не затрагивающими интересов Российской Федерации и никак не угрожающими ее безопасности.

Действительно, какая России разница, войдет или нет междуречье Днестра и Прута в состав Румынии или нет? Российским оно уже давно не является. Более того, такое развитие событий может быть даже и выгодным для Российской Федерации.

Преодоление последствий "оккупации" открывает в правовом отношении перед дружественным России Приднестровьем перспективу международного признания независимости, и последующего легитимного вхождения в состав России. На референдуме 2006 г. 97% приднестровцев проголосовали за "независимость и последующее свободное присоединение к Российской Федерации". Основания для такой точки зрения дает Декларация о независимости Республики Молдова. Она содержит крайне важное заявление о том, что Закон об образовании союзной Молдавской ССР от 2.8.1940 и последующие законодательные акты были приняты "в отсутствие всякого реального юридического обоснования" (22). Это уникальная особенность Декларации. Как отмечает профессор Н.В.Бабилунга, "объявление собственной государственности порождением иностранного оккупационного режима не так часто встречается в мировой практике" (23). В соответствии с Декларацией о независимости, на которой зиждется современная Молдова, Приднестровье де-юре к этому государству не относится. Левобережье Днестра, входившее ранее в Украинскую ССР, объединили с Бессарабией как раз по признанному недействительным Закону от 2 августа 1940 года.

Следовательно, преодоление последствий Пакта Молотова-Риббентропа для Бессарабии должно включать не только присоединение Молдовы к Румынии, но и признание независимости Приднестровской Молдавской республики. Приднестровье, в свою очередь, вольно уже самостоятельно решать, как жить дальше и с кем объединяться.

Полная идиллия для Москвы. Меняем Молдову на Приднестровье. В результате, Румыния получает то, что России уже не принадлежит. Россия же, не предпринимая никаких усилий и не входя в конфликт с Западом, обеспечивает защиту интересов своих граждан (больше трети жителей ПМР - граждане РФ), и свои геополитические интересы на Днестре.

Однако к реальности все это не имеет никакого отношения. Здесь наблюдается прямая аналогия с "исторической политикой" Литвы. С одной стороны, преодоление последствий "оккупации" в Литве возведено в ранг государственной политики. С другой стороны, никому даже не приходит в голову ожидать, что Литва в рамках этой политики передаст Вильнюс Польше. Осуждение Пакта Молотова-Риббентропа прекрасно уживается там с празднованием дня возвращения Вильнюса.

Точно также и прорумынские политики Молдовы, провозглашающие молдавскую государственность порождением сталинской политики и добивающиеся ликвидации последствий "оккупации" Бессарабии, ни на сантиметр не собираются отказываться от прочерченных Сталиным границ и настаивают на своем суверенитете над Приднестровьем. Более того, они под антисталинскими лозунгами и при румынской поддержке организовали агрессию против объявившего о независимости Приднестровья. Цель агрессии была очевидна - вернуть присоединенные Сталиным территории, и уйти вместе с ними в Румынию.

О необходимости восстановления территориальной целостности Молдовы (синоним присоединения к ней ПМР) постоянно заявляет и Румыния с Евросоюзом и США.

Ничего удивительного в этом нет, и пресловутые "двойные стандарты" здесь ни при чем. Стандарт всегда один - интересы. Целью политики преодоления "оккупации" является не восстановление якобы попранных когда-то Сталиным норм международного права, а реализация интересов элит Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Молдовы и Румынии. Пакт Молотова-Риббентропа, "оккупация", как и вообще международное право - для них всего лишь инструменты, средства обеспечения своих интересов.

Поэтому рассчитывать на то, Румыния и прорумынские силы Молдовы поставят лозунги и инструменты (нормы права) выше своих интересов, пойдут против них, и согласятся на независимость Приднестровья, нет никаких оснований. За Приднестровье они при полной поддержке Запада и либерального сообщества России боролись, борются и будут бороться.

Не случайно, воспользовавшись объявленной "перезагрузкой" отношений Запад сразу же попытался добиться сдачи Россией Приднестровья. Меняем Приднестровье на отмену виз. России фактически предложили за вывод российских миротворцев из Приднестровья когда-нибудь в будущем отменить визовый режим с Евросоюзом.

Причем всем специалистам, как в России, так и на Западе, прекрасно известно, что только наличие российских миротворцев сдерживает новую агрессию против Приднестровской Молдавской республики и ее аннексию. Как отмечает, директор Центра политических технологий Сергей Михеев, если российские войска уйдут из Приднестровья, то там начнется новая война, "а если там появится Румыния, то там будет просто резня" (24). В Вашингтоне, Брюсселе, Берлине и Париже это понимают не хуже.

Особенно примечательно то, что в новой попытке с помощью российских либералов вытеснить Россию из Приднестровья первую скрипку играет Германия, а отнюдь не Румыния.

Не соответствует действительности и тезис о том, что преодоление последствий "оккупации" Бессарабии, предполагающее присоединение Молдовы к Румынии, не повлияет на безопасность России. Рассмотрение геополитического значения Пруто-Днестровского междуречья не является целью настоящей работы, вполне достаточно будет ссылки на мнение компетентных в данных вопросах "экспертов".

Граница Российской империи ровно двести лет назад была перенесена с Днестра на Дунай и Прут благодаря полководческим и дипломатическим талантам Кутузова. По меньшей мере, странно считать значимыми для России результаты подвигов чудо-богатырей Суворова (граница по Днестру - примерно, современное Приднестровье) и не признавать значение победы Кутузова (граница по Дунаю и Пруту - примерно, современная Молдова). В ХХ веке Бессарабию, потерянную в период Гражданской войны, счел необходимым вернуть Советскому Союзу Сталин. Нет сомнения, что компетентность в вопросах стратегии Кутузова и Сталина никак не меньше компетентности современных российских политиков.

Довод об изменении геополитических интересов государств во времени опровергается политикой ЕС и НАТО (а не только Румынии), совершенно определенно направленной на вытеснение России, как из Приднестровья, так и из Молдовы. Трудно предположить, что они это делают, заботясь об интересах России, или, что они не компетентны в стратегических вопросах.

Очевидный факт почти полной утраты Россией своих позиций в Молдове, не отменяет объективной необходимости их восстановления. Сделать это после включения Молдовы в ЕС и НАТО будет многократно сложнее. Что тоже очевидно.

При всей геополитической значимости для России междуречья Днестра и Прута, не менее, если не более важным является многовековое духовное и цивилизационное единство молдавского и русского народов, их принадлежность, по определению Святейшего Патриарха Кирилла, к Русскому миру.

С геополитической точки зрения, как уже говорилось, преодоление последствий Пакта Молотова-Риббентропа в форме присоединения Бессарабии к Румынии является отложенным вызовом и в настоящее время для России почти ничего не изменит - перемещение границ НАТО с Дуная на Днестр принципиально не повлияет на безопасность России.

Совсем иные последствия уже в настоящем это будет иметь для России с цивилизационной, духовной точки зрения. Присоединение Молдовы к Румынии неизбежно повлечет ее отрыв от Русского мира. Для молдавского народа такое развитие событий чревато утратой своего "я", своей идентичности. Но не менее серьезные последствия будут и для всего Русского мира, как цивилизационной целостности. Включая Российскую Федерацию. Русская нация - корень Русского мира. Поэтому ослабление Русского мира означает и ее духовное ослабление. Духовное ослабление государствообразующей нации - прямая и непосредственная угроза безопасности созданного ею государства.

Святейший Патриарх Кирилл во время пастырского визита в Кишинев образно и точно раскрыл эту взаимосвязь и взаимозависимость: "Сколько даст мне Господь сил и крепости в осуществлении моего Патриаршего служения, Молдова и молдавский народ всегда будут в моем сердце. Не на периферии - в центре, потому что у сердца нет периферии. Если сердце поражает недуг, то безразлично, в каком месте сердечной мышцы происходит инфаркт - все сердце сотрясается болью. А если боль продолжается, то сердце останавливается" (25).

***

Рассмотрение проявлений политики преодоления последствий "оккупации" в Прибалтике, Польше, Румынии и Молдове, позволяет сделать вывод о том, что концепция "оккупации" и основанная на ней "историческая политика" являются или прямым или потенциальным вызовом безопасности России по всему периметру от Балтики до Черного моря.

Вместе с тем, этот вызов нельзя сводить только к вопросам региональной безопасности.

Политика преодоления последствий "оккупации" имеет и совершенно определенное глобальное измерение. Если территориальное расширение Советского Союза в 1939-1940 гг. признается "оккупацией" Прибалтики, Бессарабии и "четвертым разделом" Польши, тогда появляется возможность поставить СССР на одну доску с Третьим Рейхом. Появляется возможность "доказать", что на первом этапе Второй мировой войны две агрессивные империи совместно делили мир, пока империалистические инстинкты не столкнули их в смертельном противоборстве. Именно поэтому концепции "оккупации" отводится одно из ключевых мест в широкомасштабной кампании Запада по подмене смыслы Второй мировой войны. Наряду с Пактом Молотова-Риббентропа, концепция "оккупации" призвана содействовать переводу Российской Федерации из победителей и основателей современного миропорядка, в положение правопродолжателя потерпевшего поражение агрессора.

Так, к