11 марта в России отмечают День народного подвига по формированию Уральского добровольческого танкового корпуса в годы Великой Отечественной войны.

Эта памятная дата, отмечающая подвиг советского народа в годы войны, появилась в календаре в 2012 году, когда губернатор Свердловской области издал соответствующий указ, где первым пунктом записано: «Установить знаменательную дату Свердловской области «День народного подвига» по формированию Уральского добровольческого танкового корпуса в годы Великой Отечественной войны» и отмечать её ежегодно 11 марта».


Историческое событие, послужившее основой для учреждения праздника, произошло в 1943 году. Уральский добровольческий танковый корпус был сформирован в 1943 году и оснащён оружием и техникой, изготовленными трудящимися Свердловской, Челябинской и Молотовской областей (ныне — Пермский край) безвозмездным трудом сверх плана и на добровольные взносы. При формировании (февраль) соединение именовалось - Особый Уральский Добровольческий танковый корпус имени И. В. Сталина, с 11 марта - 30-й Уральский добровольческий танковый корпус. Таким образом, 11 марта 2013 года Уральскому добровольческому танковому корпусу исполнилось 70 лет. В связи с чем и был установлен праздник.

Уральский танковый корпус известен тем, что специально него в Златоусте было выпущено 3356 финских ножей («чёрные ножи»). Танкисты получили ножи НР-40 — «Нож армейский образца 1940 года». По виду ножи отличались от стандартных: рукояти у них были сделаны из черного эбонита, металл на ножнах был вороненым. Подобные ножи ранее входили в экипировку десантников и разведчиков, в некоторых подразделениях их вручали лишь за особые заслуги. Это короткие клинки с черными рукоятками, находившиеся на вооружении наших танкистов, стали легендарными и внушали врагам страх и уважение. «Schwarzmesser Panzer-Division», что переводится как «Танковая дивизия черных ножей» — так назвала немецкая разведка Уральский корпус на Курской дуге летом 1943 года.

Прозвище, данное им гитлеровцами, уральские танкисты восприняли с гордостью. В 1943 году Иван Овчинин, позже погибший в боях за освобождение Венгрии, написал песню, которая стала неофициальным гимном «Дивизии черных ножей». В нём были и такие строки:

Шепчут в страхе друг другу фашисты,
Притаясь в темноте блиндажей:
Появились с Урала танкисты —
Дивизия черных ножей.
Беззаветных бойцов отряды,
Их отваги ничем не убьешь.
Ой, не любят фашистские гады
Наш уральский стальной черный нож!


Танк Т-34-85 29-й гвардейской мотострелковой бригады 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса на площади Праги

Из истории корпуса

Уральский добровольческий танковый корпус – это единственное в мире танковое соединение, полностью созданное на средства, добровольно собранные жителями трех областей: Свердловской, Челябинской и Молотовской. Государство не потратило на вооружение и оснащение этого корпуса ни одного рубля. Все боевые машины были построены уральскими рабочими сверхурочно, после окончания основного рабочего дня.

Идея сделать подарок фронту — создать уральский танковый корпус — родилась в 1942 года. Она возникла в заводских коллективах уральских танкостроителей и подхвачена всем рабочим классом Урала в дни, когда наша страна находилась под впечатлением решающего и победного Сталинградского сражения. Уральцы, производившие в то время основную массу танков и самоходных орудий, законно гордились победой на Волге, где бронетанковые войска проявили неодолимую ударную силу Красной Армии. Всем стало ясно: от количества наших великолепных боевых машин, сведенных в крупные танковые соединения, во многом зависят успех предстоящих сражений, окончательная победа над гитлеровской Германией. Рабочие опорного края советской державы решили сделать фронтовикам ещё один уникальный подарок — добровольческий танковый корпус.

16 января 1943 года в газете «Уральский рабочий» появилась заметка «Танковый корпус сверх плана». В ней говорилось об обязательстве крупнейших коллективов танкостроителей Урала изготовить в первом квартале сверх плана столько танков и самоходных орудий, сколько требуется на корпус, одновременно обучив из своих же рабочих-добровольцев водителей машин. В цехах заводов родился лозунг: «Сделаем сверхплановые танки и самоходки и поведем их в бой». Парткомы трех областей обратились с письмом к Сталину, в котором заявили: «...Выражая благородное патриотическое желание уральцев, мы просим разрешить нам сформировать особый добровольческий Уральский танковый корпус... Мы берем на себя обязательство отобрать в Уральский танковый корпус беззаветно преданных Родине лучших людей Урала — коммунистов, комсомольцев, беспартийных большевиков. Добровольческий танковый корпус уральцев мы обязуемся полностью вооружить лучшей военной техникой: танками, самолетами, орудиями, минометами, боеприпасами, — произведенной сверх производственной программы». Иосиф Сталин одобрил идею, и работа закипела.

На клич, брошенный танкостроителями Уралмаша, отчислявшими на постройку танков часть своей зарплаты, откликнулись все. Школьники собирали металлолом, чтобы отправить его в печи на переплавку. Уральские семьи, которым и самим не хватало средств, отдавали последние сбережения. В результате жители одной лишь Свердловской области сумели собрать 58 млн. рублей. На народные деньги были не только построены боевые машины, но и выкуплено у государства необходимое оружие, обмундирование, буквально всё. В январе 1943 года был объявлен набор добровольцев в Уральский корпус. К марту было подано свыше 110 тыс. заявлений — в 12 раз больше, чем было необходимо.

Добровольцы представляли лучшую часть коллективов трудящихся, среди них было много квалифицированных рабочих, специалистов, руководителей производства, коммунистов и комсомольцев. Понятно, что всех добровольцев отпустить на фронт было невозможно, так как это нанесло бы ущерб производству, все стране. Поэтому устроили жесткий отбор. Парткомы, завкомы, специальные комиссии нередко отбирали по одному из 15–20 достойных кандидатов с условием, чтобы коллектив рекомендовал, кем заменить уходящего на фронт. Отобранные кандидаты рассматривались и утверждались на рабочих собраниях. Отправиться на фронт смогли лишь 9660 человек. Всего у 536 из них был опыт боевых действий, остальные взяли в руки оружие впервые.

На территории Свердловской области были сформированы: штаб корпуса, 197-я танковая бригада, 88-й отдельный разведывательный мотоциклетный батальон,565-й медико-санитарный взвод, 1621-й самоходно-артиллерийский полк, 248-й дивизион реактивных миномётов («Катюш»), 390-й батальон связи, а также подразделения 30-й мотострелковой бригады (управление бригады, один мотострелковый батальон, разведывательная рота, рота управления, миномётный взвод, медико-санитарный взвод). На территории Молотовской (Пермской) области формировались: 243-я танковая бригада, 299-й миномётный полк, 3-й батальон 30-й мотострелковой бригады, 267-я ремонтная база. В Челябинской области были сформированы: 244-я танковая бригада, 266-я ремонтная база, 743-й сапёрный батальон, 64-й отдельный бронеавтобатальон, 36-я рота подвоза ГСМ, инженерно-миномётная рота, рота автотранспорта и подразделения 30-й мотострелковой бригады (2-й мотострелковый батальон, рота противотанковых ружей, автотранспортная рота и рота технического обеспечения бригады).

Таким образом, 30-й танковый корпус был сформирован за удивительно короткий срок. Приказом Народного Комиссара обороны от 11 марта 1943 года ему было присвоено наименование — 30-й Уральский добровольческий танковый корпус.

Первым командиром корпуса стал Георгий Семенович Родин (1897-1976). Георгий Родин имел огромный боевой опыт: начал службу в Русской императорской армии в 1916 году, дослужился до старшего унтер-офицера, затем вступил в ряды Красной Армии. Начал службу на должности командира взвода, воевал с белыми и бандитами. После Гражданской войны служил на должностях командира взвода, помощника командира роты, заместителя командира батальона, командира батальона. С 1930 года служил на должностях помощника командира и командира 234-го стрелкового полка, а с декабря 1933 года — на должностях командира отдельного танкового батальона и начальника автобронетанковой службы 25-й стрелковой дивизии. В 1934 году закончил академические курсы технического усовершенствования комсостава РККА, а в 1936 году за отличную боевую подготовку части был награждён орденом Красной Звезды. Принимал участие в походе в Западную Белоруссию, воевал с финнами.

Перед началом Великой Отечественной войны командовал 47-й танковой дивизий (18-й механизированный корпус, Одесский военный округ). Дивизия под командованием Родина прикрывала отступление 18-й и 12-й армий Южного фронта, в ходе боевых действий в районе города Гайсин дивизия попала в окружение, в ходе выхода из которого нанесла противнику существенный урон. В ходе боевых действий за Полтаву Родин был тяжело ранен. В марте 1942 года был назначен на должность командира 52-й танковой бригады, а в июне — на должность командира 28-го танкового корпуса, который в конце июля принимал участие в ходе фронтового контрудара по противнику, прорвавшемуся к Дону севернее города Калач-на-Дону. В октябре был назначен на должность начальник Автобронетановых войск Юго-Западного фронта, а в апреле 1943 года — на должность командира 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса.


Командующий 30-м Уральским добровольческим танковым корпусом генерал-лейтенант танковых войск Георгий Семенович Родин (1897—1976) награждает гвардии младшего сержанта Павлина Ивановича Кожина (1905—1973) медалью «За боевые заслуги»

С весны 1944 года корпусом командовал Евтихий Емельянович Белов (1901-1966). Он также имел большой боевой опыт. Начал службу в Красной Армии с 1920 года. Служил на должностях командира отделения, взвода, помощника командира роты, командира стрелкового батальона, командира танкового батальона. В 1932 году закончил бронетанковые курсы усовершенствования командного состава, а в 1934 году — заочно Военную академию имени М. В. Фрунзе. Перед началом войны был командиром 14-го танкового полка (17-я танковая дивизия, 6-й мехкорпус, Западный особый военный округ).

После начала Великой войны принимал участие в приграничном сражении, участвовал в контрударе на белостокско-гродненском направлении, а затем в оборонительных боях в районах Гродно, Лида и Новогрудок. В сентябре 1941 года Евтихий Белов был назначен на должность командира 23-й танковой бригады (49-я армия, Западный фронт). В июле 1942 года был назначен на должность заместителя командующего по танковым войскам 20-й армии (Западный фронт), находясь на которой, принимал участие в ходе Ржевско-Сычевской наступательной операции, а затем при обороне армии ржевско-вяземского оборонительного рубежа. В январе 1943 года был назначен на должность заместителя командующего 3-й танковой армией. В мае 1943 года был назначен на должность заместителя командующего 57-й армией, в июле — на должность заместителя командующего 4-й танковой армией, а в марте 1944 года — на должность командира 10-го гвардейского Уральского Добровольческого танкового корпуса.



Средние танки Т-34, изготовленные сверхплана для Уральского добровольческого танкового корпуса. Штампованная башня для танка на снимке выпущена на Уральском заводе тяжелого машиностроения имени Орджоникидзе (УЗТМ) в Свердловске


Эшелон Уральского добровольческого танкового корпуса, направляющийся на фронт. На платформах танки Т-34-76 и САУ СУ-122

1 мая 1943 года воины корпуса приняли присягу, поклялись вернуться домой только с Победой и вскоре получили приказ отправиться на фронт. Уральский корпус вошел в состав 4-й танковой армии и 27 июля получил боевое крещение на Курской дуге, севернее города Орла. В боях советские танкисты проявили невероятную стойкость и беспримерную храбрость. Соединению было присвоено почетное звание гвардейского корпуса. Приказом Народного Комиссара обороны СССР № 306 от 26 октября 1943 года преобразован в 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Всем частям корпуса было присвоено наименование гвардейских. 18 ноября 1943 года частям и соединениям корпуса в торжественной обстановке вручены Гвардейские Знамена.

Боевой путь корпуса от Орла до Праги составил свыше 5500 километров. Уральский добровольческий танковый корпус участвовал в Орловской, Брянской, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижне-Силезской, Верхне-Силезской, Берлинской и Пражской наступательных операциях. В 1944 году корпус удостоен почётного звания «Львовский». Корпус отличился при форсировании рек Нейсе и Шпре, уничтожении котбуской группировки противника и в боевых действиях за Потсдам и Берлин, а 9 мая 1945 года первым вошел в Прагу. Корпус награждён орденами Красного Знамени, Суворова II степени, Кутузова II степени. Всего на боевых знаменах частей, входивших в состав 10-го гвардейского Уральско-Львовского, Краснознамённого, орденов Суворова и Кутузова добровольческого танкового корпуса, 54 ордена.


Группа советских средних танков Т-34 из состава 10-го Гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса следует по улице во Львове

Выдающимися мастерами танкового боя показали себя 12 гвардейцев корпуса, уничтоживших по 20 и более вражеских боевых машин. На боевом счету у гвардии лейтенанта М. Кученкова 32 бронеединицы, у гвардии капитана Н. Дьяченко — 31, у гвардии старшины Н. Новицкого — 29, у гвардии младшего лейтенанта М. Разумовского — 25, у гвардии лейтенанта Д. Манешина — 24, у гвардии капитана В. Маркова и гвардии старшего сержанта В. Куприянова — по 23, у гвардии старшины С. Шопова и гвардии лейтенанта Н. Булицкого — по 21, у гвардии старшины М. Пименова, гвардии лейтенанта В. Моченого и гвардии сержанта В. Ткаченко — по 20 бронеединиц.

Во время Пражской операции прославился экипаж танка Т-34 № 24 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады под командованием гвардии лейтенанта Ивана Гончаренко. В начале мая 1945 года в походе на Прагу танк И. Г. Гончаренко был включён в головную походную колонну, шёл в числе первых трёх разведывательных танков гвардии младшего лейтенанта Л. Е. Буракова. Через три дня форсированного марша, в ночь на 9 мая 1945 года, передовые части корпуса подошли к Праге с северо-запада. По воспоминаниям бывшего командира 63-й гвардейской танковой бригады М. Г. Фомичёва, местное население встречало советских танкистов с ликованием, с национальными и красными флагами и транспарантами «Ать жие Руда Армада! Да здравствует Красная Армия!»

Ночью 9 мая разведывательный взвод из трёх танков Буракова, Гончаренко и Котова с разведчиками и сапёрами на броне первым вошёл в Прагу и выяснил, что в центре города чешские повстанцы ведут бои с немцами. В Праге была сформирована штурмовая группа - к разведвзводу добавился танк командира роты Латника. Штурмовой группе под командованием Латника была поставлена задача - захватить Манесов мост и обеспечить выход основных сил танковой бригады в центр города. На подступах к Пражскому Граду противник оказал сильное сопротивление: у Карлова и Манесова мостов через реку Влтава гитлеровцы выставили заслон из нескольких штурмовых орудий под прикрытием большого количества фаустников. Первым к реке Влтава вышел танк Ивана Гончаренко. В ходе завязавшегося боя экипаж Гончаренко уничтожил две вражеские САУ и начал прорыв через Манесов мост, но немцам удалось подбить Т-34. Из наградного листа: «Удерживая переправу т. Гончаренко огнём своего танка уничтожил 2 самоходки. Танк получил попадание снаряда и загорелся. Т. Гончаренко был тяжело ранен. Будучи тяжело раненым, отважный офицер, истекая кровью, продолжал вести бой. Вторичным попаданием в танк т. Гончаренко был убит. В это время подошли основные силы и начали стремительное преследование противника». Гончаренко был посмертно награждён Орденом Отечественной войны I степени. Члены экипажа И. Г. Гончаренко — А. И. Филиппов, И. Г. Шкловский, Н. С. Ковригин и П. Г. Батырев — получили в бою 9 мая 1945 года тяжёлые ранения, но остались в живых. Остальные танки штурмовой группы, сломив сопротивление немецких войск, овладели Манесовым мостом, помешав противнику взорвать мост. А затем вышли по нему к центру Праги. Днём 9 мая столица Чехословакии была освобождена от немецких войск.


Гвардии лейтенант, танкист Иван Григорьевич Гончаренко

В честь танка, как первого из пришедших на помощь восставшей Праге, в столице Чехословакии поставили памятник с танком ИС-2. Памятник советским танкистам в Праге на площади Штефаника простоял до «бархатной революции» в 1991 году, когда он был перекрашен в розовый цвет, потом демонтирован с постамента и ныне используется в качестве «символа оккупации Чехословакии советскими войсками». Таким образом, в Чехии, как и по всей Европе, память о советском воине-освободителе была в основном уничтожена, и преобразована врагами русской цивилизации черный миф о «советской оккупации».


Советский танк ИС-2, стоявший в 1948-1991 гг. в Праге в качестве памятника танку Т-34 И. Г. Гончаренко

Всего на фронтах Великой Отечественной войны уральские танкисты уничтожили и захватили 1220 танков и самоходок врага, 1100 орудий разных калибров, 2100 бронемашин и бронетранспортеров, уничтожили 94 620 солдат и офицеров противника. Всего за время войны воинам корпуса вручено 42 368 орденов и медалей, 27 солдат и сержантов стали полными кавалерами орденов Славы, 38 гвардейцам корпуса присвоено звание Героя Советского Союза.

После окончания Великой Отечественной войны, корпус был преобразован в 10-ю гвардейскую танковую дивизию. Дивизия входит в состав Группы советских войск в Германии (ГСВГ, ЗГВ). Входит в состав 3-й общевойсковой Краснознаменной армии. После вывода войск из Германии в 1994 году дивизия была передислоцирована в Воронежскую область, а именно г. Богучар (Московский военный округ). В 2001 году дивизия принимала участие в боевых действиях на Северном Кавказе. В 2009 году дивизия была расформирована и на её базе была сформирована 262-я гвардейская база хранения вооружения и техники (танковая). В 2015 году на основе базы хранения сформирована 1-я отдельная танковая бригада, с передачей ей почётный наименований 10-й гвардейской танковой дивизии. Таков славный путь Уральского добровольческого танкового корпуса.


Бойцы 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады на Вацлавской площади Праги


Вручение представителям Уральского добровольческою танкового корпуса Наказа от трудящихся Южного Урала

Самсонов Александр



http://otevalm.livejournal.com/5848803.html




</div>

Пути сообщения с войной

Автор: Татьяна Корсакова
Использованы фотографии Дмитрия Чернова, Аркадия Шайехта.

Этот особый класс, класс железнодорожников – инженеров, строителей, рабочих, машинистов, даже студентов их вузов и учащихся их ПТУ – никогда не работал плохо, всегда был примером для других. Может, в этом и есть разгадка того, почему железная дорога стала в СССР прочной основой для Победы в годы Великой Отечественной войны?


В Астраханской области летом стоит такая жара, что ее не в состоянии смягчить никакие свежие ветры с Волги, вдоль которой область и вытянулась. А озеро, которое обосновалось в северо-восточном углу региона, и в самый сильный зной кажется покрытым то блестящим льдом, то рыхлым снегом; на горизонте видно, как вроде бы по самому «льду» вытянулась миражная вереница железнодорожных вагонов. Только это не лед под вагонами, а соль, которая прямо-таки выпирает из перенасыщенной рапы озера.

Про это чудо под названием соленое озеро Баскунчак знает из уроков географии любой российский школьник. Но не всем известна железнодорожная станция Верхний Баскунчак, расположенная чуть западнее озера. Между тем она и только она в первые, самые тяжелые недели Сталинградской битвы была землей обетованной для раненых, которых с огромными трудностями везли через Волгу сталинградской речной переправой, а далее по железной дороге вглубь России.

Так получилось, что железнодорожная линия Урбах – Верхний Баскунчак – Паромная стала в тот год единственной магистралью, по которой шло более или менее безопасное снабжение Красной армии, подразделения которой закрепились на пятачке у Волги в Сталинграде, и отправка раненых на Большую землю.

О безопасности, конечно, приходилось только мечтать. С аэродромов, расположенных на окраине Сталинграда, точно по расписанию взлетали немецкие самолеты и шли за Волгу бомбить пути и станцию. Особой удачей считалось у асов разбомбить эшелоны с ранеными советскими бойцами. Когда им это удавалось, вырастала на местном кладбище новая братская могила тех, кого тогда даже и не успели назвать героями Сталинградской битвы – битва еще только начиналась.

Бомбардировки узловой прифронтовой станции усиливались, и военные власти приказали населению уйти в степь за 5 километров от Верхнего Баскунчака и по возможности зарыться в землю, замаскироваться точно так же, как это делали бойцы на фронте.

Когда-то мне рассказывала об этом бывший директор Верхнебаскунчакской средней школы № 11, заслуженный учитель РФ, почетный житель поселка Верхний Баскунчак, мать троих детей, бабушка четырех внуков и прабабушка девяти правнуков Лидия Абрамовна Фокина, которой в тот год исполнилось 92 года.

- Я хорошо помню те бомбежки в войну – страшно было. Мы жили в степи. Дети вели себя, как взрослые. Было лето. Они ухаживали за животными, пасли их, доили. Молоко, мясо, теплая одежда – все отправлялось по железной дороге бойцам на Сталинградский фронт, который был совсем рядом. Дети-старшеклассники сами стригли овец: им дали ножницы, учителя показали, как это делается. Шел 42-й год… Мы очень много претерпели. Очень много.

Лидии Абрамовне было тяжело вспоминать о той военной беде. Зато она очень гордилась своим отцом, машинистом Абрамом Федоровичем Бердниковым – человеком с боевым характером, которому удалось проявить себя и в военные годы, и в мирное время, когда ему удалось отстоять от закрытия депо, в котором работал он сам и его товарищи.



Почему-то именно эта короткая встреча со старенькой женщиной в поселке при степной железнодорожной станции Верхний Баскунчак заставила меня задуматься о той громадной роли, которую сыграли в войне и победе советские железные дороги. Не только в том дело, что они выполняли в те тяжкие годы четыре пятых всего грузооборота СССР – другой-то транспорт, автомобильный, например, или авиагрузовой, был крайне неразвит, разве что только реки, как в старину, исправно служили людям. Нет, определенно дело не только в этом.

Наши железные дороги - хорошо организованная внутренняя система страны, некий единый механизм, раз и навсегда заведенный.

Совсем недавно подтверждение этому нашла в статье писателя Ильи Эренбурга, написанной им еще в начале войны – в декабре 1941 года: «Когда настанет День Победы, наши бойцы первыми вспомнят железнодорожников».

Неожиданное и горькое прозрение утра 22 июня 1941 года – они все-таки напали! В отличие от основной массы населения, для которой выдавалась по радио хорошо процеженная информация ТАСС, директора предприятий и партийные власти западных областей СССР прекрасно понимали, что времени на раздумья нет: они были хорошо осведомлены о темпах продвижения фашистских войск. Совет по эвакуации Государственного комитета обороны во главе с кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Николаем Шверником распорядился немедленно демонтировать оборудование заводов и разместить его на железнодорожных платформах и в вагонах.

Первый эшелон с оборудованием киевского завода «Арсенал» ушел на восток всего через неделю после начала войны. Прежде всего эвакуировались предприятия Наркомата обороны. Сотни, тысячи предприятий.

В августе 1941 года стало ясно, что настала очередь Ленинграда. Но это был особый город. Наряду с промышленными предприятиями и их работниками следовало вывезти культурные ценности из музеев и библиотек самого Ленинграда и его чудесных пригородов – Петергофа, Пушкина, Ораниенбаума, Гатчины, Павловска: раритетные издания, картины, старинную посуду, скульптуры. В кратчайшие сроки значительная часть экспонатов Государственного Эрмитажа была вывезена по железной дороге в Свердловск, Русского музея – в Пермь, Соликамск и Горький. К концу месяца из города было отправлено более 280 эшелонов, вывезено более 90 крупных предприятий. До ноября железнодорожники вывезли из Ленинграда, в основном через Финляндский вокзал, свыше полутора миллиона жителей. Остальным предстояло либо попытаться выбраться из города с огромными сложностями и риском, с трудными пересадками с железной дороги на ладожские суда, а потом снова на железную дорогу, либо погибнуть во время блокады, либо вопреки всему выжить.

Однако основная стрела удара с запада была направлена на Москву.

…В Москве, на Т-образном перекрестке Трифоновской улицы и улицы академика Владимира Образцова, расположен красно-белый комплекс зданий одного из самых старых и уважаемых вузов страны. Раньше вуз назывался просто – МИИТ, т.е. Московский институт инженеров транспорта, теперь он именуется университетом путей сообщения, но в скобках все равно стоит МИИТ. У этого университета есть музей, да такой солидный по количеству экспонатов, что не уступит иному областному. Этот музей многое в нашей истории объясняет.

В музейных шкафах хранится не только история самого университета и его отдельных выпускников, но и летопись славного пути всего ведомства путей сообщения.

Здесь много сказано об открытиях ученых, здесь представлены свидетельства подвигов выпускников вуза на полях сражений Великой Отечественной войны и даже в рядах французских маки. В торце одного из шкафов висит фотопортрет Якова Джугашвили, учившегося некогда в МЭМИИТе (так до войны назывался вуз). Его подарила институту дочь Галина, которая впоследствии, узнав, что образ отца помещен в экспозицию, привезла в музей еще и портрет своего деда Иосифа Сталина, выполненный по заказу в специальной мастерской.

Любому посетителю бросается в глаза совсем уж необычный экспонат – лохматый и серьезный светло-коричневый мишка, среднего для игрушечного медведя роста, с бантиком. Что это? Дар музею от его заведующей, кандидата технических наук А.К.Николаенко. В возрасте пяти лет Анна Константиновна была эвакуирована из военной Москвы, жила с мамой в Ташкенте, вернулась и за все это время крайне редко выпускала мишку из рук: прижмет к себе изо всех сил, и жизнь кажется вполне сносной.

Середина октября 1941 года оказалась чрезвычайно опасным временем для Москвы. Враг подходил к самым ее окраинам. Но массовая эвакуация началась только 10 октября. И ехали медленно. С востока шли эшелоны с войсками и вооружением, которые надо было пропускать в первую очередь. В книге исторических очерков «Транспорт России» под общей редакцией заслуженного работника транспорта РФ Т. Л. Пашковой прямо сказано: «Поезда шли сплошным потоком, иногда интервал между ними составлял 600-700 метров… С первых дней войны был введен воинский график движения поездов.



Массовый героизм железнодорожников позволил выполнить невиданные объемы перевозок.

За Урал были вывезены 2,5 тысячи заводов и фабрик, что разрешило в кратчайшие сроки восстановить военный и промышленный потенциал. В эвакуацию было вывезено 18 млн. человек, для чего потребовалось 1,5 млн. вагонов».

Люди, отныне именовавшиеся «эвакуированными», ехали в неизвестность, в тесноту, в непривычные условия существования – но все-таки в относительное спокойствие. Те же, кто двигался им навстречу, принадлежали уже не себе, а судьбе. В том числе, и железнодорожники, у которых за спиной – порой многотонные составы с бомбами и снарядами или привлекательные для вражеских летчиков цистерны с горючим. За этими-то составами и гонялся по воздуху противник. На направлении Урбах – Верхний Баскунчак – Паромная во время противостояния в Сталинграде в сентябре 1942 года немецкая авиация совершила 316 налетов, а в октябре уже 1020. А вообще за время Сталинградской битвы немецкие летчики осуществили на идущие к городу железные дороги до 60 тысяч налетов и сбросили более 90 тысяч бомб. Но железнодорожный транспорт СССР как работал без серьезных перебоев, так и работал.

Лишь бы хватило запасов грузов и самих железнодорожных линий! Но последних как раз и не хватало. Их спешно приходилось достраивать или же строить заново. Только в 1942 году железнодорожные строители приступили к постройке линии Кизляр – Астрахань с возведением моста через Волгу для подвоза на фронт горючего.

Несмотря на усиленные бомбардировки с воздуха, темпы строительства были невероятными: до 8 километров железнодорожных путей в сутки!

4 августа по новой линии прошел первый поезд.

С августа по октябрь 1942 года по ней было доставлено в Сталинград 16 тысяч цистерн с горючим.

Строилась по направлению к Сталинграду и рокада из Свияжска. Ее проект осуществила Волжская группа Лентранспроекта. Было проведено специальное изыскание на участке Сенная – Саратов, где существовала опасность затопления путей в пойме Волги, но их удалось вывести за пределы опасной зоны и, таким образом, обойтись меньшим числом мостов. Не хватало рельсов. Их снимали с мало используемых заводских подъездных путей в разных регионах, а также везли с недостроенного до войны БАМа. На 103-й день после начала земляных работ первый поезд прошел от Сталинграда через Иловлю до станции Петров Вал, а 11 сентября до Саратова. Участок севернее Саратова был пущен позже.


8 ноября 1941 года немецкие войска перерезали железнодорожную линию Волховстрой – Тихвин. Это трагическое событие привело к гибели многих тысяч ленинградцев, которых не успели вывезти из окруженного со всех сторон города. Оставалась только одна, почти иллюзорная возможность связи с Большой землей, и транспортники ее использовали: были налажены железнодорожно-водно-ледово-автомобильные коммуникации, которые назвали потом Дорогой жизни.



В Центральном музее железнодорожного транспорта Российской Федерации, который находится в Санкт-Петербурге, в этом году 70-летия Великой Победы была устроена экспозиция, посвященная роли железных дорог в достижении победы в Великой Отечественной войне. Здесь представлена форменная одежда министра путей сообщения И.В. Ковалева, указы о награждении людей за их самоотверженный труд, телеграммы, инструменты, использовавшиеся для ремонта путей… Но красноречивее всего - фотографии. Будучи черно-белыми, они, как никакие цветные, максимально точно передают настроение людей, работавших в условиях военного сверхнапряжения. На фотографиях много льда, снега, воды пополам со льдом, неустойчивости и холода.

Железнодорожные пути и сооружения, имевшие отношение к строительству Дороги жизни, прокладывались и возводились в невероятных условиях болотной неустойчивости, впрочем, как и весь Петербург когда-то.

Но вот на фото результат: то, что получилось, чего добивались – мост, пути, спускающиеся прямо в озерную воду, эстакада – и все выполнено максимально ответственно, прочно, профессионально и даже красиво.

...В музее МИИТа я рассматриваю не только те экспонаты, что имеют отношение к войне, а вполне мирные, старинные, чуть ли не из позапрошлого века (вузу-то - 120 лет). Осматриваю рабочий кабинет сотрудников музея с роскошными резными столами, вглядываюсь в детали здания института и постепенно вспоминаю знакомое с детства: железнодорожники – это особые люди. Я училась в одной из саратовских «железнодорожных» школ – были такие школы, которые долго находились на балансе Министерства путей сообщения СССР. В них всегда были самые профессиональные и ответственные педагоги, приятная атмосфера благородной строгости и очень высокий уровень образования.

Можете себе представить, каков был уровень образования в ИМИУ – Императорском московском инженерном училище ведомства путей сообщения, которое впоследствии было преобразовано в МИИТ! Здесь все всегда было красиво, прочно и продуманно – от современнейших для XIX века лабораторий, которые до сих пор никто тронуть не смеет, до последнего гвоздя в общежитии.


Автор: Татьяна Корсакова
Использованы фотографии Дмитрия Чернова, Аркадия Шайехта.


http://www.pomnivoinu.ru/home/reports/1887/

Алексей Маресьев родился 20 мая 1916 года в городе Камышине Саратовской губернии.


Мечта
«Трое братьев у меня старших, - рассказывает Алексей Петрович - Так вот они умные. А я, младший, в летчики пошёл. Причем, случилось это не благодаря, а вопреки. В детстве я был похож на китайца, потому, что годами болел малярией». С таким здоровьем, ни о каком летном училище не могло быть и речи. В 1934 году райком комсомола направляет его на строительство Комсомольска-на-Амуре. «Разгорячился я тогда, крепко разозлился. Не поеду, документы в МАИ отправил. А у них разговор короткий: Не поедешь? Клади на стол комсомольский билет... Ну, я и выложил. Мать у меня идейная была - плакала, когда узнала, причитала. Но все, к счастью, обошлось». Алексей успокоил мать и бросился в комсомольскую ячейку.

Сам Алексей Петрович Маресьев вспоминал: «Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, не отправься я все-таки на Дальний Восток. Когда перед отъездом я проходил медкомиссию, ко мне подошла женщина-врач и так по-матерински сказала: Алеша, ты, конечно, можешь не ехать. Но знай: если ты одной ногой ступишь на ту землю, все твои болезни пройдут. Я и подумал, что раз смогу выздороветь, то и летчиком стану. Так оно и получилось».
В Комсомольске-на-Амуре Алексей сначала работал рядовым лесорубом, затем токарем, по специальности; занимался в аэроклубе. В 1937 призван в РККА, в 12-ый авиапогранотряд на остров Сахалин. Затем направлен в Батайское авиационное училище имени А. Серова, которое закончил в 1940 году в звании младшего лейтенанта, и оставлен там инструктором. Там же, в Батайске, встретил войну.


Боевой путь Алексей Петрович Маресьева на Северо-Западном фронте

Войну А. П. Маресьев встречает в составе 296-го истребительного авиаполка. К этому времени он осваивает истребитель И-16. Первый боевой вылет совершил 23 августа 1941 года в районе Кривого Рога, а первый воздушный бой провел в районе Днепродзерджинска.
«Полетели на разведку звеном: А. Костыгов, Н. Демидов и А. Маресьев. В бою А.Маресьев бросился на выручку Н.Демидова, мессершмитты покинули поле боя».

Поздней осенью А. Маресьев направлен в город Куйбышев переучиваться на Як-1.
В начале 1942 года, уже в составе 580-го ИАП на Северо-Западном фронте. Здесь, в небе над Демянским котлом, Алексей записал на свой боевой счёт первый сбитый самолет - транспортник Ju-52. К концу марта 1942 года А. Маресьев увеличил счёт сбитых фашистских самолетов до четырёх (некоторые источники указывают на 6 побед, - возможно, с учетом групповых).

Весной 1942 года 580-й ИАП А. П. Маресьева базировался на аэродроме вблизи деревни Макарово и участвовал в известном в истории Великой Отечественной войны Демянском сражении.

Чтобы точно представить себе обстоятельства боевого пути героя, остановимся подробнее на Демянской операции. Демянск - маленький поселок в Новгородской области. Здесь с января 1942 года по февраль 1943 года происходили бои между 16-й немецкой армией (командующий генерал Э. Буш) и войсками Северо-Западного фронта (командовали генерал П. А. Курочкин, затем маршал С. К. Тимошенко). Битва за Демянск началась с проведения Демянской наступательной операции (7 января - 25 мая 1942 года). В ходе наступления войск Северо-Западного фронта (генерал П. А. Курочкин) в районе Демянска, 6 немецких дивизий общей численностью до 100 тысяч человек оказались в «котле». Окруженные подразделения не сдались и два месяца упорно оборонялись, снабжаясь по воздуху.

Это была одна из наиболее масштабных и успешных немецких воздушно-транспортных операций. Чтобы удержать оборону, окруженным немецким частям необходимо было непрерывное снабжение боеприпасами, продовольствием. Для этого требовалось ежесуточно доставлять в «котёл» не менее 300 тонн различных грузов. Немецким летчикам это удавалось.
Основные немецкие аэродромы «Псков - Южный Село», «Остров» и «Псков - Западный», аэродромы Риги и Двинска, аэродром «Дно». Условия базирования в самом «котле» были значительно хуже. В наличии имелось только две площадки - «Демянск» и «Пески». Причем, даже более крупный Демянский - не мог принять одновременно более 30 машин, а аэродром «Пески» более 10 машин. Сесть на эти полосы шириной всего 30 метров могли лишь самые опытные пилоты. Обе площадки могли использоваться только днем.

Из данных материалов, нам, исследующим этот вопрос с точки зрения боевого пути А. Маресьева, становится понятно, насколько опытными были немецкие летчики, с которыми пришлось сражаться нашему герою.

Конец марта - начало апреля 1942 года характеризуется контрнаступлением окруженных фашистов. С целью освободить окружённые дивизии немецкие войска начали наступление из района юго-западнее Старой Руссы. В это время советская авиация ещё не могла обеспечить господство в воздухе: современных самолетов не хватало. О том, насколько важно для немцев было Демянское сражение, говорит тот факт, что кроме обычных наград, немецкие военнослужащие, участвовавшие в демянской и холмской эпопеях, награждались специальными памятными знаками - нарукавными щитами - «Холмский щит» и «Демянский щит».

Ко времени своего трагического вылета А. Маресьев уничтожил 4 вражеских самолета, и все они сбиты в Демянском котле. После проведенного исследования, можно сделать вывод, что А. Маресьев был лётчиком-асом, и количество сбитых им самолетов (потери немцев за весь период - 262 самолета) подтверждает данный вывод. Сам А. П. Маресьев так оценивает мастерство немецких летчиков: «Их мастерство очень высокое. Они воевали не слабее, чем мы».

4 апреля 1942 года А. П. Маресьев встретился с превосходящими силами противника и не смог спастись - его самолет был подбит. Мы выяснили, что в немецких сводках существует следующая информация: 4 апреля 1942 года оберлейтенант В.Брауэр командир 9-й эскадрильи 3-й истребительной эскадры Люфтваффе на Bf-109F-4 сбил советского лётчика. Предположительно, именно он сбил Як-1 580-го ИАП, который пилотировал А. Маресьев.

Як-1 Алексея Петровича разбился при аварийной посадке. При падении летчику раздробило ноги, и он 18 суток полз к своим по заснеженному лесу.

«В начале апреля 1942 года,- вспоминал Алексей Петрович, - в воздушном бою под Демянском фашисты подбили мой самолет, и он стремительно пошел вниз. Деревья несколько смягчили удар о землю. Выброшенный из машины, я упал в сугроб и потерял сознание. Спустя некоторое время леденящий холод заставил меня очнуться. Кругом белым-бело, полное безлюдье. Лес точно застыл от мороза. Я понял, что нахожусь в тылу врага (не знал тогда, что фронт находился рядом). Первая же попытка встать на ноги заставила меня вскрикнуть от боли: обе ступни были разбиты. Это был тяжелый момент, но я решил пробиваться на восток к своим. Этот путь продолжался восемнадцать дней и ночей. Несмотря на голод, начавшуюся гангрену твердая мысль: Не сдаваться! - не оставляла меня. Когда силы мои почти иссякли, я стал перекатываться со спины на живот и снова на спину; когда кончились кое-какие пищевые запасы, питался весенней клюквой, нередко мхом. Часто кричал, звал на помощь».

Мы провели сравнительный анализ реальных событий и литературной интерпретации Бориса Полевого...


Повесть о настоящем человеке. Вымысел и реальность

В произведении Бориса Полевого лётчик очутился в тылу врага. Мы провели исследование и выяснили, где же проходила линия фронта. Оказалось, что в этих местах проходила она чуть западнее Плава, в 15-20 км от деревни. Таким образом, летчику не пришлось пересекать линию фронта.

Изменил писатель и судьбу деревни, якобы сожженной оккупантами, после чего все её жители ушли в лес, где и жили в землянках на дальней вырубке. В деревне, на протяжении всей войны существовала советская власть. Люди не жили в землянках и последней курицы Партизаночки, которую сварили для летчика, не было. Также, А. П. Маресьев не мог проползать наши позиции с убитыми бойцами и медсестрой. Ничего такого в Чёрном лесу (местное название) не было. А. П. Маресьев на тот момент, летал не на И-16 как описано в книге, а на истребителе Як-1.

Внимание наше приковано к обстоятельствам жизни Маресьева, когда он, раненный, без пищи, проявляя беспримерную волю и мужество, сумел выбраться из глухого заснеженного леса. Сведений на этот счет крайне мало, большинство (из тех, кто читал книгу) уверено в правдивости событий по «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого.
Мы выяснили, что повесть Б. Полевой написал по записям своего «Дневника боевых вылетов 3-й эскадрильи» содержащую рассказ 27-летнего командира звена этой эскадрильи А. П. Маресьева, летающего на истребителе после ампутации обеих ног.

Остановимся на временных сроках пребывания Маресьева в лесу. В «Повести о настоящем человеке», написанной в основном с его же слов, говорится о событиях, происходивших в течение 11 суток, после которых, как отмечает Б. Полевой, летчик «счёт времени потерял». Этот же срок 11 суток - был зафиксирован и в некоторых более поздних публикациях. Если же обратиться к изданному в 2000-м году биографическому справочнику Российского комитета ветеранов войны и военной службы, в котором тогда работал сам А. Маресьев, то в нём опять-таки констатируется его «18-суточная отчаянная схватка с самой смертью». Писатель реальной цифры (18 дней) не исключает, просто, как бы отодвигает ее на второй план, а на первом - немыслимая мука героя и мужество ее преодоления.

Мы попытались разобраться, кто же нашел советского летчика. По книге, на лётчика наткнулись двое подростков собиравших хворост. Затем они, вместе с дедом Михайлой перевезли раненого в дом на санях. В реальной жизни Алексею Петровичу действительно пришлось ползти 18 суток к своим. И уже совсем обессиленный, он выполз на перекресток двух лесных дорог. Одна из них вела из деревни Плав к лесному озеру, а вторая в деревню Рабежа. Проблема заключалась в том, что воспоминания нашедших А. П. Маресьева очень противоречивы.

По словам жены А. Вихрова - Александры Петровны записанным в 2005 году история обнаружения А. П. Маресьева сильно отличается от книжной версии: «В это время из Рабежи в Плав шел местный житель. Летчика он не видел, так как Маресьев уже даже сесть не мог, сил не хватало. Он лежал в сугробе, но идущего мужика увидел и окликнул. Местный, увидев человека в военной форме, испугался и убежал. Прибежав в Плав, он нашел деда Михайлу и сказал, что в лесу какой-то человек в форме в снегу затаился. Дед Михайла стал спрашивать, чья форма на военном, но, не добившись ничего внятного, пошел пешком к указанному месту и увидев человека в советской форме спросил летчика кто он и откуда.

Алексей Петрович ответил, что его сбили, что он советский летчик и у него сломаны обе ноги. Дед Михайла потребовал вынуть пистолет из кобуры и кинуть в сторону. Летчик это сделал. Затем дед Михайла подошел, проверил документы и сказал, что сходит за лошадью с санями, чтобы отвезти летчика в деревню. Перед тем как пойти за лошадью, он сделал из елового лапника настил и уложил летчика на него. Забрав в деревне сани, дед Михайла взял в подмогу двоих - Сергея Малина и своего сына Александра. Втроем они погрузили летчика на сани, укутали в тулуп и привезли в деревню».

Сергей Малин и Александр Вихров, (будущий муж Александры Петровны) выведены в повести Б.Полевого под именами «Серенька» и «рыженький Федька». Это были, однако, не подростки, как окрестил их в своей повести Борис Полевой. В статьях газеты «Валдай» мы обнаружили, что Сергей в это время был бригадиром в местном колхозе, он же отвечал за охрану деревни и окружающей ее местности, осенью ему предстояло идти в армию. Александр Вихров уже участвовал к тому времени в обороне Новгорода, был дважды ранен. Раненного летчика приютил Михаил Алексеевич Вихров, колхозный конюх («дед Михайла»). То есть мы видим, что в жизни все было гораздо драматичнее, чем в книге.

Следующее воспоминание, найденное нами, отличается от рассказа Александры Петровны. Сергей Петрович Малин, непосредственный участник событий осенью 1978 года рассказал:

«Из всего, что написано в известной книге Полевого о встрече в лесу с летчиком Маресьевым, о том, какой она была, и что за ней последовало, правдой является одно: она действительно имела место приблизительно в пяти километрах от нашей деревни. Мы с Сашей, решив проверить ходившие по деревне слухи, пошли к тому месту, где кто-то из наших односельчан слышал человеческих голос. Было в тот день не по-весеннему холодно. Да и опасно вглубь леса идти - от наших-то мест не так уж далеко было до фронта. Пошли, однако. Нашли мы летчика в беспомощном состоянии, он лежал на снегу почти рядом с дорогой и лесной вырубкой. Был сильно исхудавший, еле говорил, не мог самостоятельно передвигаться. Убедившись, что мы - свои, советские и что немцев здесь нет, летчик объяснил, кто он такой, передал нам свои документы, планшетку, табельное оружие и попросил помочь добраться до деревни.

Помню, мы перенесли его поближе к дороге, Саша остался, а я сбегал за подводой. По дороге в деревню летчик все время тихо стонал, а мы, видя, в каком состоянии oн находится, старались не беспокоить eгo своими расспросами».
Мы выяснили, что первым, кто наткнулся на летчика, и о ком рассказывала Александра Петровна Вихрова, «был дед Матвеич из соседней деревушки Кувшины, который и рассказал «о чужом в лесу» М. А. Вихрову». Становится понятно, что именно семья Вихровых была инициатором поисков лётчика, в этой семье он и оставался около двух суток.

Летчика хотели поместить в самой большой избе, но хозяева отказались. Они боялись, что найденный - шпион. Тогда, А. П. Маресьева расположила в своей маленькой избе семья Вихровых. Здесь он находился не шесть дней, как у Б.Полевого, а всего два дня. М. А. Вихров с женой и дочкой окружили заботой раненого летчика, ведь известно, что русское милосердие не знает ни страха, ни границ.

О том, что происходило в то время, вспоминает дочь М. А. Вихрова Ольга:
«Привезли летчика из леса страшно худого с опухшими и обмороженными ногами. Одежда на нем была вся завшивлена. Отец мой, растопил баньку, и туда потом отнесли на одеяле летчика. Там его раздели, унты пришлось разрезать, помыли и переодели в чистое белье. Из бани в дом отец перенес его на спине: справился сам, так как после стольких дней голодания летчик весил «как пушинка». Положили его возле окон на широкие деревянные полати, хорошо укутали, дали крепкого чая с медом. Ему стало легче. А он меня почему-то звал Варей. Мне же в ту пору исполнилось уже 25 лет, жила со мной трёхлетняя дочка, муж воевал на фронте.

Запомнилось, что лётчик все время просил, есть, но кормила я его понемногу - боялась, как-бы ни случился заворот кишок. Одежду его мы пропарили в печке, чтобы уничтожить вшей, потом я её выстирала, высушила и прогладила. На второй день, когда она была готова, мы его переодели. Больные ноги смазывали гусиным салом. Отец съездил в ближайшую воинскую часть - это 17 километров от нас - в деревню Русские Новики и сообщил, что в лесу нашли живого нашего летчика. Оттуда вскоре за ним приехали военные. Алексей Петрович, правда, не хотел уезжать, но, судя по его состоянию, медлить с отправкой в госпиталь было нельзя».

Лётчика доставили в ближайшую воинскую санчасть, которая располагалась в десяти километрах к западу от озера Шлино в деревне Овинчище, а оттуда самолетом «У-2» в госпиталь. Таково воспоминание очевидца.

Еще одно воспоминание А. П. Вихровой в 2005 году:
«Лётчик был совсем тощий. Его попарили в баньке, покормили бульоном, чтобы желудок к пище начал привыкать и уложили спать на печь. Утром следующего дня, дед Михайла пошел в Рабежу, где находился штаб нашей армии, рассказывать о том, что нашли нашего летчика».

Мы попытались выяснить, куда же ходил М. А. Вихров. Со слов старожилов деревни это Русские Новики.
Очень интересно Александра Петровна рассказывала о разговорах с летчиком: Алексей Петрович говорил, что когда его сбили, он стал тянуть самолет в сторону Черного леса, там не было ни наших войск, ни фашистов, отсюда достаточно просто можно было выбраться к своим. Когда увидел за деревьями лед первого лесного озера, решил садиться.

Двигатель уже не работал, самолет летел по инерции. Со слов Александры Петровны, Маресьев клял себя, что не рассчитал и рано выпустил шасси. Шасси погасили скорость планирования, и самолет нырнул в деревья. При падении, летчику раздробило обе ступни и голени. После этого, он 18 суток полз в сторону Плава или Рабежи. Он точно знал, что там нет немцев, и достаточно хорошо представлял себе направление и ориентиры. Александра Петровна говорила, что он несколько раз им повторял: когда часто над районом летаешь, то местность как карту читаешь. Приметы запоминаешь - это озеро такое-то, это просека туда-то.

За А. П. Маресьевым приехали вечером того дня, когда дед Михайла дошел до штаба нашей армии в Рабеже. Приехали за ним не однополчане, как говорится в книге, а особисты. Забрали его в кузов грузовика и увезли. Местным сказали, что это немец и шпион. Потом уже, после войны, Алексей Петрович рассказывал Вихровым, что от долгой проверки его выручил какой-то полковник авиации, который узнал его и помог сразу определить в госпиталь.


Где пролегает тропа Маресьева?

Для военных историков и краеведов представляет несомненный интерес где произошло падение самолета. Его поисками занимались и детские поисковые отряды, и различные экспедиции. Во многих литературно-публицистических и мемуарных произведениях о А. П. Маресьеве отмечается, что летчик принял воздушный бой в районе Старой Руссы. Этого не могло быть, потому что Старая Русса находится более чем в 100 километрах от места, где был спасен А. П. Маресьев. Это заблуждение легко объясняется тем, что в Старой Руссе был сосредоточен основной военный потенциал.

Трагический для А. П. Маресьева воздушный бой произошел в пределах Валдайского района. Здесь простираются глухие леса, многочисленные болота и озера. По причине полного бездорожья военные действия здесь велись ограниченно. Именно поэтому А. П. Маресьев за 18 дней не встретил ни единого человека. Путеводитель по озеру Селигер издания 1955 года даёт описание туристического похода к месту спасения А. П. Маресьева, но оговаривает, что установить точку падения самолета не представляется возможным.

Таким образом, доступным оказывается лишь конечный участок тропы Маресьева от деревни Плав до места его обнаружения. В 1955 году отыскать эту точку можно было только по зарубкам на деревьях. На трёх елях была вырезана надпись «Здесь нашли Маресьева» и пятиконечная звезда Героя.

Мы выяснили, что в среде самодеятельных историков-поисковиков неоднократно высказывались идеи об организации экспедиции к месту падения самолета и, возможно, поднятия его из болота. Однако все попытки достигнуть этой точки, даже с использованием транспорта высокой проходимости, успеха не имели.

К 60-летию Победы активисты движения «Молодежное Единство» из Тверской области предприняли акцию по обустройству места спасения Маресьева. Газеты сообщали: 5 мая активисты «Молодежного Единства» побывали на месте падения самолета А. Маресьева, чтобы привести площадку в порядок. На самом деле обустроено было место спасения А. П. Маресьева вблизи деревни Плав.

В 2006 году группа школьников ГОУ СОШ № 89 г. Москвы приняла участие в акции, посвященной 90-летию со дня рождения легендарного летчика. Учащимся не удалось обнаружить место падения самолета.

Еще одну экспедицию «Линия фронта - 2007» мы смогли обнаружить, уже находясь в деревне Плав. С помощью Н. С. Журина, жителя местной деревни и участника экспедиции мы связались с С. В. Барановым, руководителем данной экспедиции. От её участников мы узнали, что они точно определили место падения четырех самолетов. С. В. Баранов высказал предположение, что самолет А. П. Маресьева скорее всего упал на болото Лютицкое, но чтобы найти его необходимо не менее тридцати человек с металлоискателями.

Не менее интересны его мысли о том, сколько километров мог ползти А. П. Маресьев: «Знаете, прошлой зимой, когда мы ходили на лыжах от Плава до Лютицкого, я понял, что ползти 17-18 суток по такому снегу можно километров 5-6. Я не шучу. Глубина снежного покрова в этом году была около метра, местами даже больше. Температура стабильная, оттепелей не было, и снег был не слежавшийся, а рыхлый как песок. Так вот, когда кто-то из нас падал, потеряв лыжу, то встать на месте было не возможно. Не было точки опоры.

Нужно было подползать к дереву и вставать, хватаясь за ствол. И вот мы - здоровые мужики, не голодные и не раненые, обратили внимание, что при отсутствии опоры (оттолкнуться не от чего), приходиться перекатываться и на преодоление расстояния в 10 метров уходили минуты! Порой до 4-5 минут. В ситуации с А. П. Маресьевым, все отталкиваются от того, сколько суток он полз. Время впечатляющее, и, кажется, что от самолета до места, где нашли летчика, должны быть десятки километров. Так вот теперь я понимаю, что не обязательно. Жаль, мы не знаем про клюкву. В книге есть момент, а правда это или нет - неизвестно. Если действительно ел, тогда его путь пролегал по зеркалу болота Лютицкое. Больше там клюквы нигде нет. И это топографически похоже на правду».

Нас заинтересовало это предположение, и мы нашли ответ на данный вопрос: «Когда силы мои почти иссякли, я стал перекатываться со спины на живот и снова на спину; когда кончились кое-какие пищевые запасы, питался весенней клюквой, нередко мхом». Исходя из собранного нами материала можно с определенной уверенностью сделать вывод, что место падения самолета находится километрах в 6 от места, где был обнаружен А. П. Маресьев.


Маресьевский камень

Местные следопыты установили каменную плиту и мемориальную доску с надписью: «На этом месте после многодневной борьбы за жизнь был найден советский летчик Алексей Маресьев». Но вместо апреля 1942 года ошибочно указали другую дату - февраль.

В преддверии 65-летия Победы местной администрацией, рядом с памятным камнем в лесу, была установлена бронзовая доска, но фамилию летчика на ней написали с ошибкой - Мересьев.

Мы обратились с предложением к Администрации города и в одно из предприятий города о новом памятном знаке для героя. УФПУИК - 4 согласился сделать указатели к памятному месту, не возражал и против новой доски, но, правда, из дерева - другого материала нет. Мы выяснили, что участники внедорожной экспедиции «Линия фронта- 2011» собираются делать обелиск на месте падения найденного ими самолета. Мы обратились к ним со своей проблемой - новый обелиск герою и получили согласие. Мы надеемся, что уже этой весной на месте будет стоять новый знак и уже без ошибок.


Война



В мае А. П. Маресьева перевезли в Москву, в госпиталь. Врачи вынуждены были ампутировать ему обе ноги в области голени из-за гангрены. Летчик заново учился ходить, уже на протезах. Мы выяснили, что в госпитале (Бабушкинский переулок, город Москва) лётчика оперировал Н. Н. Теребницкий. Когда он узнал о желании летчика летать, сказал: «Мое дело - тебя отремонтировать, а уж как там у вас получится, не знаю. Я за то, чтобы желание твое исполнилось».

Толчком к возвращению Маресьева в строй послужила история про русского летчика 1 мировой войны Прокофьева-Северского, который потерял правую ногу, но, несмотря на это, вернулся в небо. В госпитале А. П. Маресьев начал тренироваться, готовясь к тому, чтобы летать с протезами.
После госпиталя в сентябре 1942 года направлен в реабилитационный центр, в подмосковную деревню Судаково. Там он действительно, как описывает Б. Полевой, учился танцевать. В начале 1943 года прошёл медкомиссию и был направлен в Ибресинскую лётную школу (Чувашская АССР).

«Когда после госпиталя, вспоминал А. П. Маресьев, в моей медицинской карте написали, что годен во все рода авиации, я чувствовал себя на вершине счастья».
В феврале 1943 года совершил первый после ранения пробный вылет. Добился отправки на фронт. В июне 1943 года прибыл в 63-й гвардейский истребительный авиаполк. Командир полка не отпускал Маресьева на боевые задания - обстановка в небе накануне Курской битвы была крайне напряжённой, разрешали только подниматься над аэродромом в примерное время возвращения наших самолетов - для прикрытия их посадки.

А. П. Маресьев вспоминает: «Наш полк стал гвардейским, нам вручали знаки, и меня в общую шеренгу поставили. Я не участвовал ни в одном бою, а потому мне неудобно было получать гвардейский знак. Я вышел из строя и обратился к комполка - прошу отправить меня в бой, надоело летать над аэродромом. Комполка на мою резкость сказал только одно - встать в строй». Ему посочувствовал командир эскадрильи А. М. Числов и взял с собой в пару на боевой вылет. А. П. Маресьев: «Мне сопутствовала удача. Я завалил Ме-109, причем прямо на глазах комсэка. Доверие после этого ко мне возросло. Словом, Александр Числов - мой крестный отец».

20 июля 1943 года А. П. Маресьев во время воздушного боя с превосходящими силами противника спас жизни 2 советских лётчиков и сбил сразу два вражеских истребителя Fw.190. Был назначен командиром звена и заместителем командира эскадрильи. Боевая слава о Маресьеве разнеслась по всей 15-й Воздушной армии. Газета Брянского фронта «Разгром врага» в августе 1943 года опубликовала очерк о нем, но без упоминания, что летчик воюет без ног.

После завершения Курской битвы А. П. Маресьев был направлен на лечение в санаторий Востриково, один из лучших санаториев ВВС. Здесь, 24 августа 1943 года, и застал его Указ о присвоении звания Героя Советского Союза. Представляя героя к награде, командир полка Н. Иванов писал: «Истинный русский патриот, он, не жалея жизни и крови, сражается против немецко-фашистских захватчиков и, несмотря на серьезный физический недостаток, добивается в воздушных боях отличных успехов».

В 1944 году А. П. Маресьев согласился с предложением стать инспектором-лётчиком и перейти из боевого полка в управление Вузов ВВС. Всего за время войны совершил 86 боевых вылетов, сбил 11 самолётов врага: четыре до ранения и семь - после ранения.



После войны



С 1946 года Алексей Петрович Маресьев в отставке. В послевоенное время, отчасти благодаря хрестоматийной «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого, был очень известен, приглашался на многие празднования. Часто организовывались встречи со школьниками, пример подвига А. П. Маресьева широко использовался для воспитания молодого поколения. Работал в Российском комитете ветеранов войны.

Кончина Алексея Петровича Маресьева

18 мая 2001 года в Театре Российской армии намечался торжественный вечер по случаю 85-летия А. П. Маресьева, но буквально за час до начала концерта у Алексея Петровича случился инфаркт, после которого он скончался. Торжественный вечер состоялся, но начался он с минуты молчания.

О. М. Вихрова: «С апрельских дней 1942 года мне так и не пришлось увидеться с Алексеем Петровичем. Была возможность встретиться с ним в Москве, куда он пригласил меня на свое 85-летие. Я была тогда в театре и так ждала этой встречи. Но кто бы мог подумать, что все обернется по-другому, что праздничная церемония, после того, как нам объявили о кончине, превратится в траурную. В зале было общее оцепенение, многие выходили потом на сцену, где стоял самолет с цифрой «85» на борту, и возлагали на него цветы. Сделала это и я, сказав только два слова: «Прощай, Алеша».



Алексей Петрович Маресьев похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.


http://www.pomnivoinu.ru/home/reports/1878/

Песня посвящена 588 ночному женскому легкобомбардировочному авиаполку, прозванному врагами «Ночные ведьмы». Позднее он был преобразован в 46 гвардейский нбап - 46-й гвардейский ночной бомбардировочный авиационный Таманский Краснознамённый ордена Суворова полк.