К 70-летию Великой Победы! Как Европа за Гитлера воевала. Часть 7.Франция

   2015-05-08 23:37:28
КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ЗАПАДА ПРОТИВ РОССИИ

+ развернуть текст   сохранённая копия

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ЗАПАДА ПРОТИВ РОССИИ

 

 

Французы по разные стороны фронта

Слава «Нормандии-Неман» против бесславия эсэсовской дивизии «Шарлемань»

Сейчас, когда разговор заходит о Франции во Второй Мировой войне, мы обычно вспоминаем (или нам напоминают) про оккупацию и героическое подполье…

Но никто никогда не говорит о французах именно в Великой Отечественной войне, которые сражались вовсе не за СССР…

Это здесь ещё про Виши не написали…


Статья:



Нас чуть ли не с детских лет приучили к мысли о том, что Франция была жертвой Германии во Второй мировой войне, что она героически сражалась с нацистами с 1939 года, что лучшие сыны французского народа ушли в партизаны и в подполье. Опять-таки можно вспомнить «Сражающуюся Францию» генерала де Голля и легендарный авиаполк «Нормандия-Неман»...

Шарль де Голль (ookaboo.com)

Однако наивно было бы предполагать, что во Второй мировой войне, в которой практически вся Европа воевала против СССР, Франция стала исключением. Конечно, не стоит умалять заслуги «Нормандии-Неман» и «Сражающейся Франции», но еще задолго до того, как французские пилоты приняли первый бой, их соотечественники, причем в гораздо больших количествах, уже давно сражались на Восточном фронте. И воевали они при этом плечом к плечу не с советскими, а с немецкими солдатами. Причем многие воевали добровольно.

Знамя авиаполка «Нормандия-Неман» (ookaboo.com)

Но каким образом в рядах вермахта оказались французы? Ведь в любом учебнике истории написано, что Франция была оккупирована Германией в 1940 году, и многие французы впоследствии погибли, сражаясь за независимость своей родины. Так-то оно так, да не совсем. Как минимум не меньше, а то и больше французов погибло и попало в плен, включая советский, сражаясь за Третий рейх. Некоторые французы, служившие в рядах вермахта, впоследствии не постеснялись даже написать мемуары.

Взять например, одно из самых известных произведений на эту тему – «Последний солдат Третьего рейха» (оригинальное название – «Забытый солдат»). Казалось бы, написать книгу с таким названием мог только немец. Ну, на худой конец, австриец. Но дело в том, что автором этой книги является француз Ги Сайер, который весьма красочно описал свои «подвиги» под Сталинградом, на Курской дуге, в боях за Польшу и Восточную Пруссию. Эта книга интересна даже не столько описанием боев, сколько мироощущением  Сайера. Самое удивительное, но даже в 1943 году он свято верил, что скоро в войну против СССР вступит Франция, и не находил в этом ничего странного. А чего ему было удивляться, когда и в его, и в соседних подразделениях, кроме немцев, было немало и других европейцев – чехов, бельгийцев, поляков, хорватов и пр.? Не говоря уж про итальянцев, румынов и венгров, которые имели собственные «национальные» армии. Война на Восточном фронте совершенно однозначно воспринималась Сайером (да и не только им) как поход «объединенной Европы» против России. Что, в сущности, полностью соответствует истине.

Почтовая марка с «Легионом французских добровольцев» (panzer4520.yuku.com)

Уже в июле 1941 года во Франции начал создаваться «Легион французских добровольцев» (LVF), а в ноябре 1941 года под деревней Бородино, как и в 1812 году, опять сошлись в бою русские и французы – 32-я дивизия полковника В.Полосухина и 638-й Французский пехотный полк. В 1942 году LVF, понесший тяжелые потери в боях с частями РККА, был отведен на переформирование, а затем приступил к карательным операциям на оккупированной территории СССР. После тяжелых боев лета 1944 года остатки LVF были переданы в 8-ю штурмовую бригаду СС. Но наибольшую «славу» из французских добровольцев снискала 33-я гренадерская бригада СС (впоследствии дивизия) «Шарлемань». Это боевое соединение имело весьма пестрый состав – бывшие солдаты LVF и 8-й штурмовой бригады, бежавшие от наступления англо-американских войск пособники нацистов, деклассированные элементы, недоучившиеся студенты, жандармы и добровольцы из французских колоний. Боевой путь дивизии «Шарлемань» был недолгим, но ярким. В конце февраля 1945 года командование вермахта бросило французов затыкать брешь в районе польского города Чарне, после чего дивизию (вернее, то, что от нее осталось) перебросили в Берлин, где в мае 1945 года и закончился ее боевой путь. При этом, по воспоминаниям немцев, французы дрались до последнего, защищая рейхсканцелярию совместно с датчанами и норвежцами из дивизии СС «Нордланд».

Командир 32-й Краснознаменной Саратовской стрелковой дивизии Полковник Виктор Полосухин(kz44.narod.ru)

Точное количество воевавших в рядах вермахта французов не смогли бы назвать даже педантичные немцы, поэтому остается только обратиться к цифрам оказавшихся в советском плену французских граждан – 23 136 человек. Какая-то часть воевавших за Третий рейх французов попала в плен к своим соотечественникам и англо-американским войскам в 1944-45 гг., а то и просто вернулась домой, как это сделал вышеупомянутый Ги Сайер, который умудрился еще послужить во французской армии и даже принять участие в Парижском параде 1946 года.

Пропагандистский плакат, призывающий французов записываться в дивизию СС(ww2-charlemagne-1945.webs.com)

Несмотря на то, что точные цифры так никогда и не будут названы, можно с полной уверенностью сказать, что Франция приняла активное участие в Великой Отечественной войне. Не во Второй мировой, где ее роль весьма незначительна, а именно в Великой Отечественной. Ведь французские добровольцы уже в сентябре 1941 года появились в России, и это не считая тех французов, кто, подобно Ги Сайеру, был призван в вермахт и с самого начала участвовал в походе на Восток. Конечно, никто и никогда не забудет подвиг французских летчиков из «Нормандии-Неман», но не надо забывать и про другие «подвиги» французов – «бравых» добровольцев из все той же дивизии СС «Шарлемань», карателей из LVF и из других французских частей, сражавшихся с Красной армией. Можно совершенно однозначно утверждать, что французские граждане весьма активно помогали Гитлеру строить «новый порядок», только всем известно, какой печальный конец был как у самого этого «начинания», так и у его «строителей».

Летчик Семен Сибирин поздравляет своего французского коллегу Альбера Литтольфа с очередной победой (waralbum.ru/1627)

 

http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/frantsuzy-po-raznye-storony-fronta
 

Польские удары в спину Красной Армии
30 сентября 1939 года, когда в оккупированной Польше еще не затихли последние бои, во французском Анжере было провозглашено создание польского эмигрантского правительства. Возглавил его генерал Владислав Сикорский, который в довоенные годы считался находящимся в оппозиции правящему в Польше режиму. На практике его оппозиционность проявилась весьма своеобразно. Если те же Рыдз-Смиглы и Бек, при всех их русофобских и антисоветских комплексах, все же не осмелились объявить войну СССР после занятия Красной армией Западной Украины и Западной Белоруссии, то теперь это сделало эмигрантское правительство Сикорского. Так что поляки могут гордиться тем, что начали войну с Советским Союзом более чем на полтора года раньше Гитлера.

Владислав Сикорский - глава правительства Польши в изгнании (zgapa.pl)

Основным инструментом этой «войны» польского эмигрантского правительства против СССР стал т. н. Союз Вооруженной борьбы (прообраз будущей Армии Крайовой) – подпольная армия эмигрантского правительства на территории бывшей 2-й Речи Посполитой. Причем если на оккупированной немцами территории польские «сопротивленцы», опасаясь репрессий, вели себя достаточно скромно, то на «восточных кресах», как поляки называли украинские и белорусские земли, они развернули широкомасштабную диверсионно-террористическую деятельность. Впрочем, и НКВД тоже не зря ел свой хлеб, и польское подполье было полностью разгромлено к концу 1940 – началу 1941 гг.

Флаг Армии Крайовой (megabook.ru)

Однако начавшаяся 22 июня Великая Отечественная война должна была привести к смене приоритетов и у советской, и у польской сторон. И, действительно, при посредничестве Великобритании 30 июля 1941 года было заключено соглашение между СССР и правительством Сикорского. 12 августа Президиум Верховного Совета СССР издал указ «О предоставлении амнистии польским гражданам, содержащимся в заключении на территории СССР». 14 августа в Москве было подписано военное соглашение, предусматривавшее формирование на территории СССР польской армии для последующего участия в войне против Германии на советско-германском фронте.

Уже к 31 августа 1941 года численность польской армии превысила 20 000, а к 25 октября – 40 000 человек. Несмотря на труднейшее положение, в котором находился в то время СССР, ее щедро снабжали всем необходимым. Польский посол в Москве Кот в своих отчетах в Лондон, где с 1940 года обосновалось польское эмигрантское правительство, сообщал: «Советские военные власти весьма облегчают организацию Войска Польского, на практике они полностью идут навстречу польским требованиям, отдавая Войску солдат, мобилизованных уже в Красную армию на землях Восточной Польши».

Повстанцы-харцеры Армии Крайовой во время Варшавского восстания 1944 года (Jerzy Tomaszewski)

Однако поляки отнюдь не рвались в бой с немцами. 3 декабря приехавший в Москву Сикорский вместе с командующим польской армией в СССР генералом Владиславом Андерсом и Котом был принят Сталиным. Немцы стояли под Москвой, а Андерс и Сикорский доказывали, что польские части следует отправить в Иран (в августе 1941 года советские и английские войска были введены в Иран для борьбы с прогерманским режимом Реза-шаха. – Прим. ред.). Возмущенный Сталин ответил: «Обойдемся без вас. Сами справимся. Отвоюем Польшу и тогда вам ее отдадим».

Полковник Зигмунд Берлинг, один из польских офицеров, настроенных на честное сотрудничество с советской стороной, позднее рассказывал: Андерс и его офицеры «делали все для того, чтобы затянуть период обучения и вооружения своих дивизий», чтобы им не пришлось выступить против Германии, терроризировали польских офицеров и солдат, которые желали принять помощь советского правительства и с оружием в руках идти на захватчиков своей родины. Их фамилии заносились в специальный указатель под названием «картотека Б» как сочувствующих Советам.

Зигмунд Берлинг в годы Второй Мировой войны командовал 1-й Польской армией (fenomenalnyjsite.tk)

Т. н. «Двуйка» (отдел разведки армии Андерса) собирала сведения о советских военных заводах, железных дорогах, полевых складах, расположении войск Красной армии. Иметь таких «союзников» в своем тылу становилось просто опасно. В результате летом 1942 года армия Андерса все-таки была выведена в Иран под покровительство англичан. Всего из СССР выехало около 80 000 военнослужащих и более 37 000 членов их семей.

Впрочем, тысячи польских солдат под командованием Берлинга предпочли остаться в СССР. Из них была сформирована дивизия им. Тадеуша Костюшко, ставшая основой 1-й армии Войска Польского, сражавшегося на советской стороне и дошедшего до Берлина.

Владислав Андерс - главнокомандующий польскими силами на Западе (berkovich-zametki.com)

Между тем польское эмигрантское правительство продолжало по мере сил пакостить СССР: в марте 1943 года оно активно поддержало пропагандистскую кампанию о «катынском расстреле», поднятую рейхсминистром пропаганды Геббельсом.

23 декабря 1943 года советская разведка предоставила руководству страны секретный доклад министра польского эмигрантского правительства в Лондоне и председателя польской комиссии послевоенной реконструкции Сейды, направленный президенту Чехословакии Бенешу как официальный документ польского правительства по вопросам послевоенного урегулирования. Озаглавлен он был так: «Польша и Германия и послевоенная реконструкция Европы».

Смысл его сводился к следующему: Германия должна быть оккупирована на западе Англией и США, на востоке – Польшей и Чехословакией. Польша должна получить земли по Одеру и Нейсе. Граница с Советским Союзом должна быть восстановлена по договору 1921 года.

Черчилль хоть и был солидарен с планами поляков, понимал их нереальность. Рузвельт же назвал их «вредными и глупыми» и высказался за установление польско-советской границы по линии Керзона, с которой в целом совпадала государственная граница СССР, установленная в 1939 году.

Ялтинские договоренности Сталина, Рузвельта и Черчилля по созданию нового демократического правительства Польши, разумеется, не устроили польское эмигрантское правительство. Весной 1945 года Армия Крайова под руководством генерала Окулицкого, бывшего начальника штаба армии Андерса, усиленно занималась террористическими актами, диверсиями, шпионажем и вооруженными налетами в тылу советских войск.

22 марта 1945 года Окулицкий сообщал командующему западным округом Армии Крайовой, обозначенному псевдонимом «Славбор»: «Считаясь со своими интересами в Европе, англичане должны будут приступить к мобилизации сил Европы против СССР. Ясно, что мы будем в первых рядах этого европейского антисоветского блока; и также нельзя представить этот блок без участия в нем Германии, которую будут контролировать англичане».

Леопольд Окулицкий -последний комендант Армии Крайовой  (polskieradio.pl)

Эти планы польских эмигрантов оказались несбыточными. К лету 1945 года 16 арестованных польских шпионов, включая Окулицкого, предстали перед Военной коллегией Верховного суда СССР и получили разные сроки заключения. Однако Армия Крайова, формально распущенная, а фактически преобразованная в организацию «Вольность и неподлеглость», еще несколько лет вела террористическую войну против советских военных и новых польских властей.

Стоит также упомянуть, что в годы Второй мировой войны значительное число поляков воевало на стороне Германии. На польских землях, напрямую присоединенных к Третьему рейху, их призывали в ряды вермахта. Как потом утверждали поляки, насильно. Но тут вспоминается Владимир Иванович Даль, который еще в XIXвеке записывал в своем словаре: «Всякий пленный поляк говорит: меня приневолили!»

Владимир Иванович Даль (megabook.ru)

Во всяком случае, только с территории польской части Верхней Силезии в немецкую армию было мобилизовано свыше 100 000 поляков. По данным военной разведки Красной армии, в 1942 году поляки составляли 40-45% личного состава 96-й пехотной дивизии вермахта, около 30% 11-й пехотной дивизии (вместе с чехами), около 30% 57-й пехотной дивизии, около 12% 110-й пехотной дивизии. Ранее в ноябре 1941 года разведкой было обнаружено большое количество поляков и в 267-й пехотной дивизии.

В результате к концу войны в советском плену оказалось 60 280 поляков, сражавшихся на стороне Гитлера. И это далеко не полная цифра. Около 600 000 пленных из армий Германии и ее союзников после соответствующей проверки были освобождены непосредственно на фронтах. «В основной массе это были лица негерманской национальности, насильственно призванные в вермахт и армии союзников Германии (поляки, чехи, словаки, румыны, болгары, молдаване и др.), а также нетранспортабельные инвалиды», – говорится в официальных документах.

Мой комментарий:
Вопрос: Являлся ли Польский поход РККА предательством – риторический…

http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/polskie-udary-v-spinu-krasnoi-armii

В пропагандистской схватке с гитлеризмом советский лидер сделал ряд выверенных ходов, приблизивших Победу

Восстанавливая справедливость по отношению к Иосифу Виссарионовичу Сталину, как Верховному Главнокомандующему армией-победительницей, мы должны вспомнить о его незаурядном пропагандистском таланте. Ряд ходов, который он сделал в области информационной войны за умы и сердца граждан СССР и жителей других государств, прежде всего, Антигитлеровской коалиции, можно сказать, опередили свое время. Генералиссимус смог пропагандистски переиграть германских оппонентов из третьего рейха. Мы выделим пять важнейших, как сейчас бы сказали, PR-акций, предопределивших победу СССР в душах людей и на фронтах.


Простое обращение

В начале войны И.В. Сталин не стал давать никаких комментариев - он даже не выступил 22 июня 1941 г. с заявлением по радио к стране, предоставив В. Молотову известить «граждан и гражданок Советского Союза» о вероломном нападении нацистской Германии. Впрочем, наверняка Сталин редактировал молотовский текст, вошедший в историю своим пророческим финалом: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».

Сам же Главнокомандующий с публичным выступлением не спешил, по всей видимости, решил посмотреть, как будут развиваться события. Когда стало ясно, что война приобретает гигантский размах и, увы, складывается неудачно для РККА, Сталин сделал первый ход в тонкой пропагандистской партии с Гитлером и Геббельсом. И ход этот был поистине гениальный: к народу, к миллионам простых тружеников, матросов и солдат, лидер обратился как отец семьи в минуту грозящей ей опасности, как капитан корабля к команде терпящего бедствие судна: «Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Таким образом, в одной фразе И.В. Сталин смог показать, какая страшная беда обрушилась на страну и что всем надо теперь сплотиться, почувствовать себя одной семьей, забыв старые обиды и распри, чтобы остановить врага. Собственно, именно 3 июля 1941 г. война с фашизмом стала Великой Отечественной, священной войной каждого советского человека за свободу и независимость своей Родины.

Ничего подобного нацисты населению Германии не смогли предложить. Они лишь говорили об абстрактной для большинства миссии нацистов как якобы защитников Европы от большевизма, но это не могло мобилизовать немецкий народ на отчаянную борьбу. И отталкивало тех, кто оказался под нацистской пятой не по своей воле. А вот сталинские слова не только пробуждали патриотический подъем внутри страны (он и так был высок), но и вызвали симпатию во всем мире к борьбе советских людей против иноземных захватчиков.

Парад веры

Второй тонкий политический и вместе с тем пропагандистский ход Сталин сделал спустя четыре месяца после первого, в самый, пожалуй, сложный момент всей Великой Отечественной войны, когда решалась судьба Москвы, сможет в нее ворваться враг или нет. Иными словами, увенчается успехом гитлеровский блицкриг или война примет затяжной характер, при котором у нацистов нет никаких шансов на успех в отдаленной перспективе.

Нужно было в этой ситуации предпринять что-то, что вдохновило бы тех, кто, возможно, приуныл, видя, что немецко-фашистские войска подошли вплотную к столице нашей Родины. И сама жизнь подсказала такой шаг – решено было, почти как в мирное время, отметить 24-ую годовщину Великого Октября. Что касается торжественного заседания и концерта на станции метро «Маяковская», то неожиданностью они не стали. Но после завершения этих мероприятий Иосиф Сталин сообщил о решении провести традиционный для советских лет военный парад. Провести в совершенно необычных условиях, когда враг был в самом прямом смысле этого слова у ворот, когда в составе передовых частей гитлеровцев продвигались отряды эсэсовцев для захвата стратегически важных объектов. И вот в этих условиях подразделения, которые срочно подтягивали к Москве для ее защиты, направили для прохождения по заснеженной брусчатке Кремля.

Вот это решение оказалось полной неожиданностью для противника. Когда Гитлер узнал о марше советских воинов, то срочно потребовал поднять авиацию в воздух. Но в тот день, как, по слухам, заявил Сталин, сам Бог был на стороне большевиков - стояла нелетная погода. Это позволило и парад провести, и самому лидеру выступить с не менее мощной, чем 3 июля 1941 г., речью, в которой он обратился к героическому прошлому. Слова И.В. Сталина, обращенные к защитникам Отечества, вошли во все, наверное, учебники истории: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»

Легенда №227

Провал блицкрига в 1941 году, казалось бы, снимал все вопросы об исходе войны и действительно снял бы, если бы советские войска сумели разгромить врага на одном из стратегических направлений, а не попытались бы это сделать сразу на всех, ну или если бы союзники открыли летом 1942 г. второй фронт. Поскольку не случилось ни того, ни другого, гитлеровцы получили еще один шанс склонить чашу весов на свою сторону. И едва не склонили, добившись решающего успеха на южном участке фронта, а соответственно, получив под свой контроль так или иначе основные нефтепромыслы СССР, ну и пути подвоза топлива оттуда. Но, как и в 1941 г. помешало гитлеровцам беспримерное мужество советских воинов - защитников Сталинграда и, что не менее важно, Закавказья, а также решительность в сочетании с тонким пропагандистским подходом советского руководства, прежде всего, И.В. Сталина. Выразилась эта решительность и этот грамотный пропагандистский ход в знаменитом приказе №227, получившим в народе легендарное название «Ни шагу назад!»

Выпущен он был 28 июля 1942, в тот момент, когда гитлеровцы почти беспрепятственно продвигались к Сталинграду, чтобы оставить советские войска без жизненно необходимого горючего. В тексте сталинского приказа, действительно, содержатся суровые строки: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины». Сославшись на опыт гитлеровцев, советское командование решило создать штрафные батальоны, где провинившиеся могли бы кровью искупить вину перед Родиной.

Да, расстрелы, заградотряды и штрафбаты жестокие, иногда запредельно жестокие меры, но как должен было поступить нарком обороны (а именно в этом качестве подписал приказ И.В. Сталин), если, как он совершенно справедливо заметил, «Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину»?

Главный расчет Сталина при выпуске приказа за номером 227, как бы кто ни утверждал обратное, был не на меры принуждения, а на психологическую встряску войск, немного поплывших, как боксер после нокдауна, под ударами отборных гитлеровских частей. И этот расчет полностью оправдал себя - сопротивление наших дивизий стало нарастать и в тот момент, когда части 6-й армии Паулюса ворвались-таки в Сталинград, достигло апогея.

Отец солдата

31 января 1943 года генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс сдался на милость советских победителей в решившей исход войны Сталинградской битве. Гитлер никак не мог ожидать, а тем более простить, что один из лучших его военачальников пойдет по пути генерала РККА Власова, то есть предпочтет плен пуле в висок, поэтому, конечно, не ради его спасения предложил через Красный Крест Сталину обмен. Он готов был вернуть сына советского лидера Якова Джугашвили, если тот отпустит Паулюса.

Это было настоящее испытание для советского Верховного Главнокомандующего. Понятно, что как отец он не мог оставить сына в беде, а скорее всего, как и произошло, обречь его на верную гибель, но с другой стороны - если он поддастся своим эмоциям, его авторитет в воюющей стране упадет катастрофически. У миллионов советских людей родственники оказались на оккупированной территории, многие и вовсе в гитлеровских концлагерях, но они не могут ничем своим близким помочь, им никто обмен через Красный Крест не предложит.

В этой ситуации Сталин принял единственно верное, но очень тяжелое для себя решение - отклонить предложение Гитлера. Народная притча, которая, весьма вероятно, является правдой, утверждает, что советский лидер ответил на запрос, что он солдата на фельдмаршала не меняет. Так ли это было на самом деле – доподлинно неизвестно, известно только, что обмен не состоялся.

Возможно, кто-то считал и считает, что Сталин поступил в данном случае жестоко по отношению к собственному сыну, но у него, как главы воюющей страны, просто не было другого выбора. И сын Яков не подвел его. Наверняка гитлеровцы сообщили ему, что отец отказался его спасти, но это его не сломило. Джугашвили-младший понимал, что Джугашвили-старший не мог поступить иначе.

Репетиция победы

На завершающем этапе войны особо подгонять наши войска пропагандистски не нужно было - все и так рвались быстрее добить фашистскую гадину. Но, громя врага, они проявляли великодушие победителей. Если немецкие солдаты сами готовы были сложить оружие - никто их не карал, все потом вернулись из плена домой, за исключением умерших от ран и болезней, а также военных преступников, которые были наказаны в соответствии с решением Нюрнбергского трибунала. Собственно, одна из целей еще одной грандиозной пропагандистско-политической акции, осуществленной блестяще 17 июля 1944 года, парада военнопленных в Москве, и состояла в том, чтобы наглядно показать, что никто не убивает захваченных гитлеровцев. Они могут, если не участвовали в карательных акциях и не были палачами в концлагерях, спокойно сдаваться, тем более что исход войны был уже ясен всем, даже самым фанатичным гитлеровским воякам.

Весьма символично, что через три дня после позорящего вермахт шествия военнопленных группа германских военных под идейным руководством полковника Штауффенберга предприняла неудачную попытку уничтожения Гитлера и военного переворота, в котором прямо или косвенно были замешаны десятки германских генералов. Конечно, не сам парад позора в Москве подтолкнул заговорщиков в Берлине, но символизируемый им разгром Германии. В истории не было другого такого случая, когда десятки тысяч военнопленных проводили бы маршем по столице, куда они рвались еще недавно. Понуро брели по московским улицам остатки разбитой группы армии «Центр», которая в 1941 г. была практически на окраинах советской столицы.

Это был мощный деморализующий пропагандистский удар по врагу - лучшие части сдались. Что же делать тем, кто еще пытается сопротивляться? Ну а для советских людей это был огромный праздник. Своего рода репетиция парада победы, который пройдет менее чем через год - 24 июня 1945 г. Многие москвичи, тогда еще дети и подростки, до сих пор помнят, как гнали гитлеровцев, а потом поливальные машины смывали оставшуюся от них грязь и мусор. И никто в мире не говорил, что это нарушение каких-то конвенций.

Спустя 70 лет опыт повторили защитники Донецка, поведя по его улицам бандеровцев, но в этот раз Запад какие-то нарушения в этом усмотрел. Что странно, ведь и в 1944 г., и в 2014 г. вели под конвоем взятых в плен фашистов. Защитники Донбасса всего лишь повторили гениальный ход И.В. Сталина.

Контрудар в Катыни

Таким образом, советский Верховный Главнокомандующий выиграл, как сейчас бы сказали, психологическую войну. Но, как выяснилось позднее, не в сухую. Свой контрудар замедленного действия нанесли и нацистские пропагандисты во главе с Й. Геббельсом в Катыни. Сработала их придумка, правда, уже после разгрома гитлеризма. Сначала ее пустила в ход западная пропаганда для того, чтобы отравить советско-польские отношения, а теперь уже и для дискредитации России, как правопреемника Советского Союза. Хотя до сих пор не ясно, где в этой истории правда, а где ложь. В ней видится больше желания обвинить Сталина и его окружение, чем не вызывающих сомнения доказательств. Так что пока это всего лишь «черный пиар» в отношении СССР и России, как правопреемника, и не более того.

Александр Евдокимов

ertata

Польша?!? Как же так, ведь все знают, что данная страна воевала против Германии и была ей оккупирована. Это так, но и до и после этого поляки вели двойную игру, и не «кидани», как бы сейчас сказали, их Германия, вполне могли бы стать достойными союзниками Рейха.
Хочется напомнить, что именно Польша стала местом съезда тех лидеров, которые не поедут в Москву на День Победы.

Германия-Польша: вам – Вильнюс, нам – Клайпеда.
В традиционной историографии, посвященной Второй мировой войне, Польша обычно именуется «первой жертвой военной агрессии нацистской Германии». Более того, в последние годы и на Западе, и в самой Польше, и среди либеральных российских публицистов вообще вошло в обиход утверждение, что Польша стала жертвой аж двойной агрессии и сразу двух тоталитарных режимов –Третьего рейха Гитлера и сталинского СССР.

На самом же деле именно Польша до определенного момента являлась чуть ли не главным партнером Германии в ее агрессивных действиях против соседей, и только чрезмерная польская амбициозность подставила в конечном счете Польшу под германский удар.

Польский военный плакат (memory.loc.gov/service/pnp/cph)

Читать полностью:http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-z...olsha-vam-vilnyus-nam-klaipeda

Начнем, однако, по порядку: расширять границы Третьего рейха Гитлер начал как минимум за полтора года до официального начала Второй мировой войны, а именно с аншлюса Австрии в марте 1938 года. Про то, что этот аншлюс нарушал все существовавшие международные соглашения, но Франция, Великобритания и другие ведущие европейские страны даже глазом не моргнули, – разговор вообще отдельный. Но что примечательно: польское правительство о своем намерении присоединить Австрию Гитлер проинформировал еще 28 февраля 1938 года (за 10 дней до того, как Германия в ультимативной форме потребовала от австрийского канцлера Шушнига отмены плебисцита по вопросу независимости и ухода в отставку) и получил незамедлительное согласие. В ночь с 11 на 12 марта немецкие войска вступили на территорию Австрии. 11 же марта на польско-литовской границе было найдено тело убитого польского солдата. 13 марта польское правительство обвинило в убийстве солдата Литву, а в польской прессе развернулась кампания с призывом совершить поход на Каунас, который в 1919-1940 гг. был временной литовской столицей.

Люциан Желиговский -польский генерал, глава Срединной Литвы (warchat.org)

Тут надо еще кое-что напомнить: с момента воссоздания Польского государства в 1918 году оно никогда не скрывало своей цели восстановить как минимум границы Речи Посполитой 1772 года. т. е. присоединить всю Литву и Белоруссию, Латвию по линии Западной Двины и Украину по линии Днепра. Помимо этого, у поляков имелись серьезные территориальные претензии к Чехословакии и к самой Германии.

Но в Варшаве решили начать реализацию своей мечты о Польше «от можа и до можа» (т. е. «от моря до моря», от Балтийского до Черного) с того, кто послабее. Таковой на данный момент выглядела Литва. К тому же и соответствующий опыт у поляков имелся: еще в октябре 1920 года польский генерал Желиговский  захватил Вильнюс (тут же переименованный в Вильно) и прилегающую область– всего около трети территории Литовской Республики.

Клайпеда - третий по величине город Литвы у залива, соединяющий Куршский залив с Балтийским морем (litva.lt)

Литовцы возмутились, но собственных сил освободить свои земли у них не было. Верховный совет Антанты действия поляков осудил, однако «начальник государства» Пилсудский без тени смущения заявил, что Желиговский – мятежник и действовал без санкции правительства (хотя на деле Желиговский имел негласную санкцию Пилсудского). Антанта удовлетворилась этим объяснением. А захваченные «мятежником» земли под названием «Срединная Литва» в качестве «автономной» провинции были взяты под «покровительство» новой Речи Посполитой.

Сама Литва захват трети своей территории вместе со столицей так и отказалась признавать – и вот в 1938 году поляки посчитали, что пришло время решить этот вопрос. К тому же Гитлер в ответ на согласие поляков на аншлюс Австрии дал понять, что не будет возражать против оккупации ими Литвы. За исключением, разумеется, Мемеля (немецкое название Клайпеды) и прилегающей области, к которым у Германии был свой интерес.

В ночь с 16 на 17 марта 1938 года поляки предъявили Литве ультиматум с требованием восстановить дипломатические отношения и, разумеется, признать при этом фактически существующую линию границы, т. е. официально отказаться в пользу Польши от Виленской области. Литовское правительство должно было выразить свое согласие в течение 48 часов, а аккредитация дипломатов состояться до 31 марта. В противном случае поляки угрожали применить силу. На фоне практически одновременно проведенного немцами аншлюса Австрии угроза насильственного присоединения Литвы к новой Речи Посполитой выглядела вполне реальной.

Курт фон Шушниг - Федеральный канцлер Австрии (1934—1938) (bochkavpechatleniy.com)

18 марта советское правительство посоветовало литовцам «уступить насилию», поскольку «международная общественность не поймет литовского отказа». Но при этом правительство СССР заявило Польше, что заинтересовано в сохранении независимости Литвы и выступает против развязывания войны; в противном случае оно денонсирует без предупреждения польско-советский пакт о ненападении и в случае вооруженного нападения на Литву оставит за собой свободу действий. В результате польское правительство несколько смягчило условия своего ультиматума.

Как пишет известный историк Сиполс в книге «Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной войны. 1939-1941» (М., 1997), от польской агрессии Литву «спасло только энергичное вмешательство СССР».

Зато полякам удалось добиться от литовцев фактического признания Виленской области польской территорией. А спустя год Польша так же «по-джентльменски» отнеслась к аннексии Германией Мемельской области. В промежутке между этими событиями Германия и Польша после Мюнхенского сговора лихо расчленили и Чехословакию.

И Вильно, и Мемель (а точнее, Вильнюс и Клайпеду) вернут в состав Литвы только солдаты Красной армии и их Верховный главнокомандующий товарищ Сталин в 1944-1945 гг. (при этом еще до немецкой оккупации 1941 года Вильнюс был передан литовцам в 1939 году по договору о взаимопомощи между СССР и Литвой). Впрочем, в современной Литве никто к ним благодарности за это не испытывает. Наоборот, их ненавидят.

Осень 38-го: и снова польская «гиена» бок о бок с германским «волком»

Следующим после аншлюса Австрии и признания загнанной в угол Литвой Виленской области территорией Польши  примером «плодотворного» германско-польского сотрудничества в деле захвата европейских земель и продвижения на Восток стало совместное расчленение Чехословакии. Между прочим, фраза, которую так любят ставить в вину Вячеславу Молотову, когда он в сентябре 1939 года назвал Польшу «уродливым бастардом Версальской системы» (т. е. порождением завершившего Первую мировую войну Версальского договора), является лишь калькой с аналогичного заявления Юзефа Пилсудского. Это именно отец-основатель межвоенной Польши заявил, что «искусственно и уродливо созданная Чехословацкая Республика не только не является основой европейского равновесия, но, наоборот, является его слабым звеном».

Польша, начиная практически с 1918 года, пыталась отторгнуть ряд областей у Чехословакии, и в первую очередь Тешинскую Силезию – небольшой, но весьма мощный индустриальный район, где проживали в т. ч. этнические поляки. Когда Гитлер только еще планировал предъявить претензии на населенные немцами районы Судет, принадлежавшие Чехословакии, эмиссары польского правительства предложили немцам оказать синхронное давление на чехов как по судетскому, так и по тешинскому вопросам. 14 января 1938 года Гитлер принял министра иностранных дел Польши Юзефа Бека. Аудиенция положила начало польско-германским консультациям по поводу Чехословакии.

После упомянутого аншлюса Австрии Гитлер выступил с требованиями к Чехословакии «об обеспечении прав судетских немцев». Вскоре с аналогичными требованиями по поводу тешинских поляков выступила и Варшава. Когда 12 мая СССР заявил о готовности поддержать Чехословакию в противостоянии с Германией при условии прохода Красной армии через Польшу или Румынию, последние дружно заявили, что никогда такого прохода не допустят. Причем поляки стали резко хамить и своим традиционным покровителям – французам. Юзеф Бек без обиняков заявил, что в случае франко-германского столкновения Польша останется нейтральной и не будет выполнять франко-польский договор, поскольку он предусматривает лишь оборону от Германии, а не нападение на нее. Кроме того, Польша категорически отказывалась поддержать Чехословакию, столкнувшуюся с угрозой германской агрессии, и, тем более, Советский Союз, заявив, что Польша не только пропустит через свою территорию Красную армию, но даже и не разрешит пролета советских ВВС для оказания помощи Чехословакии, поскольку требует одновременного решения вопроса о Судетах и Тешине. В довершение Польша еще и упрекнула Францию за то, что та не поддержала ее намерение в марте 1938 года оккупировать Литву.

С немцами поляки вели себя куда любезнее: не только подтвердили обещание не пропустить русских, если те надумают помочь чехам, но и предложили конкретный план раздела Чехословакии. 24 августа до сведения Берлина было доведено мнение польского руководства, согласно которому Закарпатье и  Словакия должны были быть переданы Венгрии, Тешин – Польше, а все остальное – Германии.

В сентябре почти синхронно были созданы «Добровольческий корпус освобождения силезских немцев» и «Добровольческий корпус освобождения Тешина». Немецкие и польские боевики начали нападения на чехословацких военных и полицейских, при этом, уходя от преследования, они находили убежище на немецкой и польской территориях. Одновременно Берлин и Варшава разворачивали кампанию ультиматумов Праге.

Советский Союз, в соответствии с советско-французско-чехословацким договором, выразил готовность прийти на помощь Чехословакии, если ее правительство попросит об этом, и даже если Франция сохранит нейтралитет. Германия по этому поводу промолчала. Зато 8-11 сентября 1938 года на польско-советской границе были организованы крупнейшие в истории возрожденного польского государства военные маневры, в которых участвовали пять пехотных и одна кавалерийская дивизии, одна моторизованная бригада, а также авиация.

Как и следовало ожидать, маневры завершились полным разгромом «наступавших» с востока «красных» (условное название части принимавших участие в маневрах польских войск), после чего последовал грандиозный семичасовой парад в Луцке, который принимал лично «верховный вождь» Рыдз-Смиглы. А на чехословацкой границе поляки развернули отдельную оперативную группу «Шленск» в составе 4-й, 21-й и 23-й пехотных дивизий, Великопольской и 10-й моторизованных кавалерийских бригад под командованием генерала Бортновского.

Когда советская сторона 23 сентября заявила, что если польские войска вступят в Чехословакию, СССР денонсирует заключенный им с Польшей в 1932 году договор о ненападении, польский МИД надменно ответил: «Меры, принимаемые в связи с обороной польского государства, зависят исключительно от правительства Польской Республики, которое никому не обязано давать объяснения».

В ночь с 29 на 30 сентября 1938 года было подписано печально известное Мюнхенское соглашение. Стремясь любой ценой «умиротворить» Гитлера, Англия и Франция сдали ему своего союзника – Чехословакию. В тот же день, 30 сентября, Варшава предъявила Праге новый ультиматум, требуя немедленного удовлетворения своих требований. Польский посол в Париже откровенничал со своим американским коллегой: «Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства».

По приказу своего правительства чехословацкие войска 1 октября начали отход с польской границы, а на следующий день польские войска оккупировали район Тешина.

Расположенные там предприятия давали в конце 1938 года почти 41% выплавляемого в Польше чугуна и почти 47% стали. Как писал по этому поводу в своих мемуарах Черчилль, Польша «с жадностью гиены приняла участие в разграблении и уничтожении чехословацкого государства». Захват Тешинской области рассматривался как национальный триумф Польши. Юзеф Бек был награжден высшим орденом Белого орла (хотя больше заслужил орден Пятнистой гиены). Благодарная польская интеллигенция поднесла Беку звание почетного доктора Варшавского и Львовского университетов, а польская пресса продолжала призывать к новым свершениям в стиле уже содеянного. Так, 9 октября 1938 года «Газета Польска» писала: «Открытая перед нами дорога к державной, руководящей роли в нашей части Европы требует в ближайшее время огромных усилий и разрешения неимоверно трудных задач».

И действительно, 28 ноября 1938 года окрыленные успехом Бек и K° потребовали передачи им Чехословакией Моравской Остравы и Виткович. Но Гитлер сам положил на них глаз, и с ходу отмел польские притязания

А в это время советский разведчик Рихард Зорге сообщал из Токио в Разведуправление РККА: «От немецкого военного атташе получил сведения о том, что после разрешения судетского вопроса следующей проблемой будет польская, но она будет разрешена между Германией и Польшей по-дружески в связи с их совместной войной против СССР».


«Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке»

После того как осенью 1938 года Польша вместе с Германией и ее союзницей Венгрией расчленила Чехословакию, поляков охватила эйфория.

28 декабря 1938 года советник посольства Германии в Польше Рудольф фон Шелия встречается с только что назначенным посланником Польши в Иране Каршо-Седлевским. Вот выдержка из их беседы: «Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом... Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно стать на сторону Германии, т. к. территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо-Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, т. к. необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов». Речь, стало быть, идет о целой концепции!

Или вот замминистра иностранных дел Польши граф Шембек 10 декабря 1938 года направляет инструкцию польскому послу в Москве Гржибовскому: «Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией. Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц Третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии».

А в датированном декабрем 1938 года докладе 2-го (разведывательного) отдела Главного штаба Войска Польского подчеркивалось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке... Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель – ослабление и разгром России».

Однако непомерная жадность, шовинизм и амбициозность как польского, так и (в первую очередь) германского руководства помешали создать им прочный альянс. 5 января 1939 года в Берхтесгадене состоялась встреча Гитлера с министром иностранных дел Польши Беком. Гитлер предлагал ему союз и даже звал вступить в «Антикоминтерновский пакт» (договор, заключенный в 1936 году между Германией и Японией под флагом борьбы против Коминтерна). Бек подтвердил, что с Коминтерном в Польше и так борются всеми методами и в целом идеи «Пакта» Польша разделяет, но пока не готова всерьез ссориться с СССР.

Гитлер также предложил полякам полюбовно решить традиционно разделявший их «данцигский вопрос». Данциг (польское название – Гданьск) – независимый город-государство, созданный в 1920 году в соответствии с Версальским договором на польской территории. Большинство населения города составляли немцы. Как предлагал Гитлер, «в вопросе о Данциге можно подумать о том, чтобы в политическом отношении воссоединить этот город – в соответствии с волей его населения – с германской территорией; при этом, разумеется, польские интересы, особенно в экономической области, должны быть полностью обеспечены». По этому вопросу Бек в ответ не сказал ничего толкового ни «за», ни «против». Зато, невесть с чего, он стал разглагольствовать насчет Украины: мол, «Украина» – это польское слово, означающее «восточные пограничные земли».

А вот как описывал в своем дневнике переговоры с Юзефом Беком рейхсминистр доктор Геббельс: «Я спросил Бека, не отказались ли они от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского в этом направлении, т. е. от претензий на Украину. На это он, улыбаясь, ответил мне, что они уже были в самом Киеве (в 1920 году, во время советско-польской войны, поляки оккупировали Киев. – Прим. ред.)и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня. Затем я поблагодарил г-на Бека за его приглашение посетить Варшаву. Дату еще не установили. Договорились, что г-н Бек и я еще раз тщательно продумаем весь комплекс возможного договора между Польшей и нами».

«26 января 1939 г. Варшава <...> Затем я еще раз говорил с г-ном Беком о политике Польши и Германии по отношению к Советскому Союзу и в этой связи также по вопросу о Великой Украине; я снова предложил сотрудничество между Польшей и Германией в этой области. Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю; он тут же указал на якобы существующие опасности, которые, по мнению польской стороны, повлечет за собою для Польши договор с Германией, направленный против Советского Союза. <...>
Я указал г-ну Беку на пассивный характер его позиции и заявил, что было бы целесообразней предупредить развитие, которое он предсказывает, и выступить против Советского Союза в пропагандистском плане. По моему мнению, сказал я, присоединение Польши к антикоминтерновским державам ничем бы ей не грозило; напротив, безопасность Польши только выиграла бы от того, что Польша оказалась бы с нами в одной лодке.
Г-н Бек сказал, что и этот вопрос он серьезно продумает».

Однако именно после этой череды встреч началось охлаждение сторон друг к другу. С одной стороны, на Советскую Украину у Гитлера были свои виды, и обещать ее полякам он не стал. Зато он настойчиво поднимал вопрос о Данциге. Но претензии немцев на Данциг и нежелание делиться Советской Украиной обидели поляков, и они поспешили занять антинемецкие позиции. А когда немцы в марте 1939 года включили в состав Третьего рейха оставшиеся клочки территории некогда независимой Чехословакии, а поляков, вздумавших захватить чешские металлургические заводы в Витковице, при этом выставили вон, польский «гонор» был уязвлен беспредельно. С этого момента вчерашние «союзники» превратились во врагов. Польша решительно отказалась отдавать Германии Данциг, заключила союзные договоры с Великобританией и Францией. А потом было 1 сентября 1939 года, когда Польша, недавняя «союзница» Германии, пожиравшая вместе с ней Чехословакию и строившая грандиозные планы совместной «победоносной» войны против русских, вдруг стала жертвой Германии...

Примечательно, что и по сей день в Польше раздаются голоса сожаления о том, что в начале 1939 года польская и германская стороны пожадничали, не поняли друг друга и не договорились о союзе на антисоветской основе. 28 сентября 2005 года в официальной польской газете Rzeczpospolita появилось интервью профессора Павла Вечоркевича, который сетовал по поводу упущенных для европейской цивилизации возможностей, открывавшихся, по его мнению, в случае совместного похода на Москву германской и польской армий.

«Мы могли бы найти место на стороне рейха почти такое же, как Италия, и наверняка лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск», – ничтоже сумняшеся заявлял пан профессор. Rzeczpospolita, правда, отметила, что это – исключительно частное мнение пана Вечоркевича, но, учитывая общий вектор развития польской политики последних двух десятилетий в отношении нашей страны, в это верится с трудом.

http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/germaniya-polsha-vam-vilnyus-nam-klaipeda

http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/osen-38-go-i-snova-polskaya-giena-bok-o-bok-s-g
http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/raschlenenie-rossii-lezhit-v-osnove-polskoi-pol

Поэт ...
+ развернуть текст   сохранённая копия

Поэт Евгений Долматовский выступает перед советскими воинами у Бранденбурских ворот в Берлине, 1945 год. Фото: Евгений Халдей / ТАСС

Всю войну Евгений Халдей прошел с фотокамерой в руках. Снимки военкора ТАСС фигурировали в качестве обвинительных документов на Нюрнбергском процессе.

В петербургском Государственном музейно-выставочном центре РОСФОТО развернута персональная выставка классика советского репортажного снимка, военного корреспондента Фотохроники ТАСС Евгения Халдея, приуроченная к 70-летнему юбилею Победы в Великой Отечественной войне. В экспозицию включены уникальные материалы из фондов РОСФОТО и личной коллекции дочери фотографа — Анны Халдей.


Евгений (Ефим) Халдей родился в 1917 году в Юзовке (ныне Донецк). Первый снимок он сделал самодельной (из картона) камерой в 13 лет, а 18-летним уже печатался в украинских газетах. Вскоре его снимки появились и в московских изданиях. Халдей снимал великие стройки социализма (Днепрострой), передовиков и новаторов производства (Алексей Стаханов), жизнь и быт советских граждан. Настоящая известность к нему пришла во время Второй мировой, когда Халдей стал военным фотокорреспондентом.

Руины сгоревшего Мурманска. 1942 год.

Первый снимок, открывающий экспозицию «Знамя Победы», автор назвал «Завтра была война». Сделан он 21 июня в лермонтовских Тарханах: на фоне закатного неба, с тяжелыми, как танки, нависающими над храмом тучами, стоит (спиной к зрителю) обыкновенная русская женщина, усталая, опустив натруженные руки. Следующий снимок датирован 22 июня: москвичи слушают сообщение Молотова о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Фотографию разрушенного до основания Мурманска Евгений Ананьевич сопроводил подписью: «Зачем война?» Так назовет он и снимок, сделанный в мае победного 45-го в поверженном Берлине: у разрушенного дома отдыхают от долгих скитаний по дорогам войны два пожилых немца, слепой и его поводырь.

Севастополь. 12 мая 1944 года.

— Фронтовые корреспонденты — те же солдаты, — сказала приехавшая на вернисаж дочь легендарного фотографа Анна Халдей. — Они находились в равных условиях с пехотинцами, моряками, летчиками, а иногда и в более сложных — летящие на задание самолеты папа снимал, забравшись в бомболюк. У них на касках не было написано «Пресса».

Снимал Халдей и бои за Крым. Снимал освобождение полуострова. Одна из фотографий, сделанная в освобожденном Севастополе, не публиковалась по цензурным соображениям более 60 лет. Назвал ее Евгений Ананьевич «Снова жизнь»: улыбающиеся мужчины и женщины в купальных костюмах загорают на руинах города-героя.

Снимал Халдей в Болгарии (вот Ванга обнимает советского солдата-освободителя), в Югославии, Венгрии, Австрии. Снимал на Ялтинской и Потсдамских конференциях. Снимал героев и рядовых, военачальников и политических деятелей — Иосифа Сталина, Уинстона Черчилля и Франклина Рузвельта.

Фотографии Евгения Ананьевича фигурировали в качестве обвинительных документов на Нюрнбергском процессе. И там он, разумеется, тоже снимал.

Евгений Халдей. Фото: Валентин Мастюков / ТАСС

Военный архив Халдея насчитывает свыше 6 тыс. снимков. Самый, пожалуй, известный вошел в историю как «Знамя победы над Рейхстагом». Анна Халдей рассказала историю ее создания:

— Папу называли фотографом Победы. К концу войны он не возвращался из командировок без снимков с флагами над освобожденными или взятыми городами — Новороссийском, Керчью, Севастополем. У отца зародилась мечта: запечатлеть красный флаг над поверженным Берлином. И такой случай представился.

«Флаг Победы» (так правильнее было бы назвать снимок) — это такая самосочиненная папой фотография. Он прилетел в Москву из Вены и узнал, что завтра утром ему лететь в Берлин. А так как с текстилем, вообще с любым, в Москве были большие проблемы, Халдей отправился в Фотохронику ТАСС, где, как он помнил, были красные сатиновые скатерти — ими во время всевозможных собраний и заседаний покрывали столы. «Дай мне три скатерки на время. Я верну», — попросил он завхоза Григория Любинского. Тот усомнился в последних словах — и правильно сделал. Тогда папа купил их у него за две бутылки водки.

Наш родственник, портной Израиль Кишицер, у которого папа в то время жил в Леонтьевском переулке, за ночь сшил три флага. Звезду, серп и молот папа собственноручно вырезал из простыни. Утром 2 мая 1945 года он обернул флагами свое тело и — на самолет.

Первый флаг Халдей установил на крыше аэродрома «Темпельгоф», второй — на Бранденбургских воротах, третий — на Рейхстаге. К тому времени там уже было много разных флагов. Как потом говорили, не меньше сорока. Это и понятно. Не только каждый генерал, но и каждый солдат мечтал водрузить свой.

У Бранденбургских ворот. 1945 год.

В окрестностях Рейхстага еще шел бой. Папа пробрался в здание и остановил первых встретившихся ему солдат, попросил помочь. Самопроизвольно команда подобралась интернациональная: киевлянин Алексей Ковалёв, дагестанец Абдулхаким Исмаилов и минчанин Леонид Горичев.

Поднялись на крышу. Купол еще горел. Хорошую точку для съемки удалось найти не сразу. Чтобы Ковалёв ненароком не свалился вниз, его за ноги придерживал Исмаилов. Халдей стоял на самом краю крыши, и щелкал, щелкал, щелкал затвором камеры. Отснял две кассеты. Спустились вниз, вышли на улицу. Папа посмотрел туда, где они только что были, увидел свой флаг и понял: не зря рисковали!..

Знамя Победы над Берлином. 1945 год

Читай ещё

Репортаж военкора
Оружие особого рода.

ertata

Тэги: великая, вов., военкоры, военная, военные, война, евгений, иллюстрация, интересное., историческая, историческое, история, история., культура, назад, непознанное., обои., отечественная, разное., ссср, ссср., фото, фото., фотография., фронтовая, халдей

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 

 

Главная / Главные темы / Тэг «вовчок»