«Портрет А. В. Суворова». Художник К. Штейбен, 1815

"Доброе имя должно быть у каждого честного человека. Лично я видел это доброе имя в славе своего отечества и все успехи свои относил к его благоденствию".

А.В.Суворов

Гений русской военной славы, русской доблести, дух надежды многократно истерзанной Земли Русской. Когда трудно Земле Русской, то мы за поддержкой и опорой в ратных и трудовых делах обращаемся к примерам прошлого, которые помогли бы нам выстоять. Выстоять и победить. Среди многих славных русских имен - имя Суворова стоит особняком. Высшим знаком отличия советского и русского солдата стало названия - суворовец. Один из высших полководческих орденов -орден Суворова. И сейчас, когда иноплеменные силы, захватившие Землю Русскую, ломят и гнут нас, норовят зачернить все прошлое, когда отобрали у нас даже звание русского человека и сделали чем-то безродным, второстепенным, низким, нам вновь и вновь светит сквозь мглу треклятого и подлого нынешнего времени суворовское: «Мы - русские. Мы - победим!»


Молодые годы

В конце двадцатых годов 18-го века проживал в Москве отставной бригадир и помещик Василий Иванович Суворов, с своей женой Авдотьей Федосеевной. Это были хотя не особенно богатые, но все же зажиточные дворяне, род которых пользовался уважением. Бригадир Суворов был крестник Петра Великого, а самый род Суворовых происходил из Швеции: родоначальник Суворовых был шведский дворянин, выехавший в Россию при царе Михаиле Феодоровиче, в 1622 году, и принявший имя Сувора.

У Василия Ивановича Суворова было поместье в Боровичском уезде, Новгородской губернии, в котором семья Суворовых жила большею частью только летом; зиму же она проводила в Москве.

30-го октября 1730 года у Суворовых родился сын - великий наш полководец - Александр Васильевич Суворов.

Уже ребенком, Александр сильно полюбил книги и целые часы проводил за книгами, которых у отца его было много, и читал всё, что попадалось ему под руку, и что только он мог понять. Особенно он любил такие книги, в которых описывались военные подвиги, и решил во что бы то ни стало поступить на военную службу. Совсем иначе думал отец Александра: он решил, что маленький ростом, хилый, слабого сложения, не в меру тощий и на вид неказистый мальчик не годился в военные и хотел определить его на гражданскую службу. Между тем, Александр только и бредил о военном деле.

В дождь, в слякоть, он бежал ночью из дому, чтобы промокнуть, и когда отец начинал его журить - он в ответ: «солдат должен привыкать ко всему!» Другой игры и забавы у него не было, как только купаться, хотя бы в заморозки, лазить по деревьям, по рвам, по ямам. Когда поймает хоть мужичью лошадь — скачет без седла, пока он и лошадь не выбьются из сил. Все в доме и в соседстве прозвали его нелюдимом. Приедут к родителям его гости — ни за что нельзя было заставить его быть в комнатах, а на других детей и смотреть не хотел, не только играть с ними. Когда ему запрещали бегать, скакать на лошади, стрелять в цель, плавать — он запрётся в комнате и, как червь, зароется в свои книги. Сидя за книгами, он не думал ни о сне, ни о еде.

Однажды Суворовых посетил в их имении генерал Ганнибал — негр, предок поэта Пушкина. Он застал Александра за географическими картами, на которых мальчик отмечал движение войска, в кампанию знаменитого Монтекукули, в 1646 году, против шведов. Переговорив с мальчиком и расспросив про его занятие, Ганнибал пришёл к убеждению, что у молодого Суворова искреннее влечение к военному делу и уговорил отца исполнить желание сына и записать его в один из полков.

Он жадно следит за вестями о боевых действиях русских генералов Румянцева и Потемкина, день и ночь мечтает совершать подвиги и восхищать собою целый мир. Он мечтал проложить дело Петра на военном поприще. Ведь дед Александра был генеральным писарем Преображенского полка, и сам молодой царь не раз запросто бывал в его доме и даже крестил его сына - Василия, который в свою очередь был денщиком у царя. Так что рассказов о Петре Великом он наслушался изрядно. (Всю жизнь потом Суворов ощущал себя исполнителем дела Петрова, видел в нём национального вождя и даже во времена гонений Павловых он гордо утверждал, что «кокард» Петра Великого «я носил и не оставлю до кончины моей»).

Молодой Суворов тщательно изучал всё, что требовалось для офицера ещё до поступления в полк. Он не мог пройти мимо уставов Петра I, обобщившего преобразования и огромный военный опыт русской армии начала XVIII века. Убеждённый патриот и воспитанник гнезда «Петрова» Суворов- старший сделал всё, чтобы воспитать сына патриотом и в великом преклонении перед преобразователем России.

Начало военной карьеры

Александру Суворову было тогда 12 лет, но, по обычаю того времени, его тогда же после успешного экзамена записали в лейб-гвардию Семёновский полк, казармы которого находились за Яузой, в Покровской слободе, рядовым, хотя он ещё три года продолжал жить в родительском доме. Только в 1745 году, на 15 году жизни, Суворов поступил в полк. В эти три года, он успел, путём чтения, ознакомиться со всеми подвигами и деяниями выдающихся полководцев, изучил историю, географию, даже философию, и иногда упражнялся в иностранных языках.

В полку Суворов, в отличие от других молодых дворян, начал настоящую солдатскую жизнь. Он не только не хотел отличаться от прочих солдат, но напрашивался на самые трудные обязанности службы.

Получив от прошлого века две проблемы - шведскую и турецкую, Пётр Первый решил только первую, утвердившись на Балтике и создав великолепный флот и регулярную армию, ставшую одной из сильнейших в Европе. Армия Петра была национальной, в то время как иностранные армии набирались из иностранцев-наёмников. От Петрова устава Суворов впоследствии переймёт чёткость и быстроту перестроения, ловкость и твёрдость в рукопашном бою, почти не применявшемся в зарубежных армиях. Но многое из петровской тактики было забыто и потом восстанавливалось П. Румянцевым и Суворовым.

Начав службу с простого рядового, 25 апреля 1747 года Суворов был произведён в капралы, а с 1 января 48 года начал свою более чем полувековую военную службу. Быстро освоившись в столице, Суворов убедился, что армия особо и не нужна изнемогавшему от балов и куртагов царскому двору. Самым трудным было возиться с косой с бантом, - обязательным предметом солдатского туалета, по сложности не уступавшему дамскому. Но Суворов принял солдатчину не как тягомотину, а как увлекательное начало длительного пути, чтобы в будущем сровняться со своими кумирами.

Со стороны это могло показаться невыполнимым: неказистый хилый капрал без связей и покровительства задался выполнить нечеловечески трудную задачу. Но он принялся за неё уже с детства и, оказавшись на действительной службе, не притворялся, а служил. Он открывал для себя душу русского народа. На тяжёлой солдатчине, служба по 25 лет и больше, русский солдат даже под розгами немецких офицеров умудрялся сохранить свои лучшие национальные качества. Здесь Суворов наводил здравый смысл, мужество, уменье без ропота довольствоваться малым, переносить невзгоды. Погрузившись в солдатскую среду, Суворов не мог не понести на себе её влияния. Он сроднился с армией навсегда, дух русского народа укоренился в нём. Суворов любил службу во всех её тягостных подробностях.

Всё это время он отказывался от всяких развлечений и утех и большую часть времени проводил с солдатами в казармах, и для того только имел свою вольную квартиру, чтобы свободно и беспрепятственно заниматься в ней науками. Деньги, которые присылал ему отец, он издерживал только на помощь солдатам, на книги и на учителей, и с усердием посещал классы сухопутного шляхетного кадетского корпуса, в часы преподавания военных наук. Никогда, подобно другим дворянам, не нанимал за себя, других солдат или унтер- офицеров, на службу, а, напротив, охотно ходил в караул за других. Для него составляло забаву стоять на часах в ненастье или в жестокую стужу. Простую солдатскую пищу предпочитал он всем лакомствам. Никогда не позволял он солдатам, которые преданы были ему душою, чистить своего ружья и амуницию, называя ружьё своею женою. Почистив ружьё, он говорил: «Жена моя в надлежащем виде». Не было исправнее солдата, зато и не бывало взыскательнее унтер-офицера, как Суворов. Вне службы он с солдатами был как брат, а по службе неумолим. У него всегда было на языке: дружба дружбой, а служба службой!

Поразительно, что острый критический ум Суворова молчал при виде всех глупостей армейского быта. Кармически он должен был снести всё, и поднять военную славу России на небывалую высоту. Ревностное отношение к службе сразу же выделило Суворова среди других семёновцев. Ему стали даваться ответственные поручения. Молодцеватого солдата приметила даже царица Елизавета. Однажды, когда он стоял на часах в Монплезире (в Петергофе), Императрица Елизавета Петровна подошла к морскому берегу. Суворов отдал ей честь. Государыня спросила - «Как его зовут?» - и, узнав, кто он, пожаловала ему рубль серебром. «Всемилостивейшая государыня!» - сказал Суворов - «закон запрещает солдату принимать деньги, стоя на часах». - «Ай, молодец!» - сказала Государыня, потрепав его по щеке и дав ему поцеловать свою руку - «Ты знаешь службу. Я положу деньги на землю - возьми, когда сменишься». На другой день приказано было произвести Суворова в капралы, не в очередь, и с тех пор Государыня всегда с ним здоровалась, когда встречала на службе.

Сам Суворов в ответ на изумлённый вопрос майора Соковнина, как ему удается подготавливать прекрасно всё понимающих солдат, ответил: «Упражняться солдат я заставлял без употребления строгости и всяких побоев. Я вперил в каждого охоту и желание выучиться скорее и искусством своим превзойти товарищей. Обходясь с ними ласково и дружелюбно, разделяя с ними труды, довёл я их до того, что солдаты сами старались всё понять».

В свободное от военных занятий время, Суворов занимался пополнением своего образования, много читал, учился. Вскоре Суворов был воспроизведён в подпрапорщики. 8 июня 1751 года он стал сержантом. Это притом, что многие сверстники оставались рядовыми по 10-15 лет. Ему было тогда уже около 25 лет. Ещё деятельнее, чем прежде, продолжал Суворов своё самообразование и развитие после производства в офицеры. Вообще истории и литературе он отводил самое почётное место и прекрасно знал произведения всех выдающихся писателей, как русских, так и иностранных, насколько это можно было достигнуть по обстоятельствам того времени.

Суворова уже посылают в Дрезден и Вену с важными поручениями, что дало ему возможность учиться немецкому, итальянскому и французскому языкам. Параллельно Елизавета возвышает по службе отца будущего генералиссимуса. 25 апреля 1754 года Суворов в числе отличившихся был произведён в поручики.

В январе 1756 года он уже обер-провиантмейстер, что обогатило его опытом организации тыловых подразделений. В том же году в октябре Суворова производят в генерал- аудитор-лейтенанты (майоры). Но в новой должности он не находился ни одного дня. Уже в декабре он - премьер-майор. Суворову очень хотелось показать себя в настоящем - на войне, и случай такой вскоре представился.

Становление Суворова как полководца

Боевое крещение Суворов получил во время Семилетней войны 1756-1763 годов. В первые её годы он находился на тыловых должностях интендантского ведомства. Получил звание подполковника с переводом в Казанский пехотный полк. В 1759 году Суворов стал офицером главной квартиры русской армии в должности «генерального и дивизионного дежурного», не раз отличался при проведении разведки. Участвовал в сражении с прусской армией при Кунерсдорфе и во взятии русским корпусом столицы Пруссии Берлина в 1760 году.


Александр Васильевич рано проявил командирские способности и умение вести за собой людей в бой. В 1761 году Александр Суворов уже успешно командовал отдельным отрядом, который содействовал корпусу генерала П. А. Румянцева в овладении прусской крепостью Кольберг (Колобжег). Временно командовал Тверским драгунским полком, отличившись в преследовании прусских войск принца Вюртембергского. Затем временно командовал Архангелогородским драгунским полком. Семилетняя война дала будущему великому полководцу России огромный опыт, позволив узнать боевые и моральные возможности русской армии. В августе 1762 года полковник Суворов становится командиром Астраханского пехотного полка. С 1763 по 1769 год командует Суздальским пехотным полком, расквартированным в Новой Ладоге. В эти годы создаёт своё знаменитое «Полковое учреждение» — инструкцию, содержащую основные положения и правила по воспитанию солдат, внутренней службе и боевой подготовке войск. Под его командованием Суздальский пехотный полк становится образцовым в русской армии по полевой и маршевой выучке.

«Взятие крепости Кольберг в ходе Семилетней войны» А. Коцебу. 1852 год

Вот какое письмо послал один из подчинённых его офицеров к прежним товарищам по службе.

«Давно не писал я к вам, и вы гневаетесь на меня, любезные товарищи и сослуживцы, что я оставил вас и наших храбрых гренадёр, и перешёл в пехотный полк, к полковнику, которого вы прозвали чудаком! Не удивляйтесь. Этот полковник таков, что как взглянет на человека с солдатским сердцем, то и покорит на век. Он и говорит, и ходит, и смотрит, и ест, и пьёт, и спит не так, как другие люди. Последняя рубаха, последний кусок хлеба пополам с нами! Ему ничего не надобно, говорит он, был бы солдат доволен. Летом чуть свет уж на ногах. Вскочил с соломы, которую он называет солдатским пухом, помолился Богу, окатился холодною водою, что делает он и в трескучие морозы, и тотчас сбор. - «На вахтпарад, братцы, на вахтпарад!» - кричит он навстречу солдатам... - «Смотрите, уж птички Божьи поднялись, а нам грешно не встретить солнышка в чистом поле!» - Вы думаете, что наш вахтпарад то самое, что было у нас? Как бы не так! Наш вахтпарад настоящая баталия! Полк и полковую артиллерию разделит на две части и давай сражаться. Сперва стрелки, потом атака на пушки — каре противу кавалерии, — а конец всему делу венец — в штыки! Тут наш полковник сам не свой. Шпага на голо — кричит: «штык в полчеловека, ура, бей, коли, вперед, бегом, наблюдай интервалы!» и пустится во весь дух, а мы за ним, и целым фронтом — ура! ура! Наконец: «стой — спасибо, братцы, — победа, ступай домой!»

«В жилах нашего полковника течёт не кровь, а пламя, и он так умеет воспламенять всех, что сам часто забываюсь, что я на ученье и воображаю, что нахожусь в действительном сражении. Гром барабанов, стрельба, крик, беготня, пыль столбом, дым клубом — это наш вахтпарад! И вообразите, что солдаты не только не скучают этим ученьем, а рады ему. За быстрый натиск и верность в движениях — по чарке водки, а когда недоволен ученьем, в наказание не командует в штыки, и церемониальным маршем велит идти с поля. Поверите ли, что мы боимся этого наказания. После ученья, часов в семь или в восемь, а много в девять, полковник наш обедает. Кто приглашён из офицеров обедать — милость! Вы подумаете, вот тут-то пируха! Перед обедом рюмка водки и солдатский сухарь на закуску, солдатские щи, каша, жаркое, какое случится, и баста. Питьё — квас и вода, а для охотников по рюмке мадеры. Пожалуйста, не воображайте, что это от скупости. Денег наш полковник не любит, и всегда отдает на полк, но говорит: «если кто посвятил себя военному ремеслу, тот должен привыкать к солдатской жизни, а роскошь мертвит мужество». После обеда он отдыхает, а там, исправив полковые дела, занимается книгами и планами, и так работает до вечера. Тогда вскочит на донского скакуна и пошёл скакать во весь опор по полям и по оврагам. Перед вечерней зарёй ужин; при заре вечерняя молитва и на боковую, на солому! Вот какую жизнь ведёт наш полковник Александр Васильевич Суворов, сын богатого отца, генерал-лейтенанта! Нет у нас ни балов, ни пирушек, ни попоек, а о картёжной игре ни гугу! Сохрани Бог! Да он, кажется, проглотил бы игрока и с картами! Не может слышать о них!.. Дай Бог дождаться войны: ручаюсь, что наш полковник покажет себя. Я решился служить при нём, пока пуля или штык неприятельский нас не разлучат. Он сам выбрал меня, и я командую его ротою. Когда вспоминаю о книге «Великие полководцы», которую я переводил в сухопутном шляхетном кадетском корпусе, то мне кажется, что мой полковник прибавит, со временем, новую главу в этой книге. Была бы война, и умели бы только постигнуть его! Но у нас царствует Екатерина II, а взор её проникает в сердца.

Он привязал меня к себе благородством своего характера, великим умом, удивительным добродушием и чудными воинскими дарованиями. О храбрости и говорить нечего! Любя страстно военное ремесло, только у него могу и научиться, потому что убеждён, что он создан для того, чтобы перевернуть вверх дном всю прежнюю теорию, и поставить тактику на степень, которая сродна русскому солдату. Суворов отлично меня жалует и откровенно объясняет мне свои виды насчёт воинского искусства. Всё у него ново, всё иначе как у других...

В последнюю кампанию, в Пруссии, из всех генералов и отрядных начальников, один Суворов отличился до такой степени, что обратил на себя внимание не только нашей, но и неприятельской армии. Все признали его человеком необыкновенным, и по храбрости, и по распорядительности, и по характеру.».

Императрица Екатерина II, при личном ознакомлении с Суворовым, тотчас отличила его среди других. Замешанный среди офицеров, Суворов томился мыслью о чести, о славе, провидел отдаленную цель своего бытия, но как он мог разрушить очарованную преграду, отделявшую его от высоких почестей, не отличенный ни знатным родом, ни внешним видом? Умом гибким и обширным Суворов понял, что прежде всего надо было дать заметить себя. Он знал сердце человеческое, знал, что странности Диогена заметили все, когда о мудрости Сократа мало кто подумал. Храбрых и умных полковников было много; оригиналов по характеру не было. Игра была опасная, но Суворов надеялся поддержать её. И, мало- помалу, развил он принятый им на себя характер, отличавший его чудною оригинальностью среди всех его товарищей.

Строгий, исполнительный по делам службы, он усилил своё нелюдимство и прибавил к нему много странностей. В разговоре, на письме, в движениях, в самой походке, отверг он условные приличия, не нарушая только законов вежливости, показывая в тоже время необыкновенный ум и высокое образование своими оригинальными выходками. Он ходил припрыгивая, говорил отрывисто, вмешивал в речи свои поговорки и пословицы, высказывал правду в глаза, притворялся, что не терпит зеркал, боясь в них увидеть себя; иногда странно кривлялся и посмеивался, слушая других; молчал, когда все ожидали его речей; начинал говорить умно, красноречиво, вдруг останавливался, смеялся и убегал, прыгая на одной ноге. Он повёл особенный род жизни: отказался от всяких предметов роскоши, спал на сене, ходил зимою без шубы, ел простую, грубую пищу, отрёкся от светских обществ, проводил время с своими солдатами и офицерами. Жители Ладоги показывают церковь, где он читал апостола за обеднею и пел на клиросе. Иногда он принимал на себя должность школьного учителя, собирал солдатских детей, сам учил их, сочинил для них молитвенник, катехизис, руководство к арифметике, шумел, спорил, играл с ними.

Обращение Суворова с солдатами, самый образ учения солдатского были у него особенные. Первое требование его от подчинённого было немедленный ответ на всякий, даже самый странный, нелепый вопрос. Слово «не знаю» возбуждало гнев Суворова. Он притворялся рассерженным, кричал, бранился, топал ногами. Сверх обыкновенного воинского учения изобретал он свои особенные упражнения, где можно было показать силу, ловкость, отвагу.

Суворов обучает солдат

Так, идя с полком из Ладоги в Петербург, мимо какого-то монастыря, он неожиданно скомандовал «на штурм!» и полк его бросился на монастырские стены. Солдаты взобрались на стены с криком: «ура!» — Суворов извинился перед испуганным настоятелем, объяснив, что он учит солдат своих. Императрице донесли о поступке Суворова. Она улыбнулась и сказала - «Не троньте его; я знаю». Иногда Суворов проводил целые дни с солдатами на поле, в маршах, в переходах. Учил их ружью среди морозов и жары, тревожил и внезапно выводил ночью, переправляясь с ними вплавь через реки. Если прежде замечали в нём странности, то роль, принятая Суворовым, скоро доставила ему имя чудака. Начальники и товарищи не понимали его. Иные говорили даже, что он дурачится. Но за странности характера и обращение взыскивать было нельзя, если чудак был образцом по службе, а клеветы Суворов не боялся. Он видел, что Екатерина улыбается, и понял, что он достиг своей цели, если она поняла его, а другие не боялись и оставляли его в покое. «Тот ещё не умён, о ком рассказывают, что он умён», - говаривал Суворов.

В 1768-1772 годах Суворов в чине бригадира и генерал- майора (это звание он получил в 1770 году) участвует в боевых действиях в Польше, воюя против войск шляхетской Барской конфедерации. Она выступала против польского короля Станислава Понятовского, сторонника России. Назначенный начальником Люблинского участка Суворов, командуя бригадой и отдельными сводными отрядами, совершал стремительные марш-броски и одерживал гораздо меньшими силами убедительные победы над конфедератами. Боевые действия в Польше принесли А. В. Суворову известность в русской армии и признание императрицы Екатерины II, которая увидела в армейском генерале будущего полководца, и награду — орден Святого Георгия 4-й степени. Суворов одержал блестящие победы над конфедератами под Ореховом, Ландскруной, Замостьем и Столовичами. Войска под его командованием штурмом овладели Краковским замком, обороной которого руководил французский полковник Шуази, разгромили войска конфедератов под командованием французского военачальника Дюмурье, Ю. Сапеги, М. Огинского (за его захват вместе со штабом Суворов получил орден Святого Александра Невского), Оржевского и других.

В 1773 году Суворов добился перевода в состав русской действующей армии. Шла первая екатерининская турецкая война 1768-1774 годов. Генерал-майор получил назначение в 1- ю армию генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева и под своё начало отдельный отряд. С ним он совершил два удачных поиска (рейда) на территорию противной стороны и разбил крупные силы турок у Туртукая в 1773 году (за эту победу Суворов был награждён сразу орденом Святого Георгия 2-й степени, минуя 3-ю) и у Гирсово, при Козлуджи в 1774 году.

В сражении 9 июня при Козлуджи (ныне Суворове, Болгария) генерал-поручик А. В. Суворов разгромил 40-тысячную турецкую армию под командованием султанского полководца Абдул-Резака. Сражение было встречным, русские корпуса Суворова и генерал-поручика М.Ф. Каменского после переправы через Дунай наступали на Базарджик. В ходе 8-часового сражения войскам Суворова, которые шли в авангарде, пришлось отразить несколько атак турок. Русские, построившись в батальонные каре и имея егерей в рассыпном строю, успешно контратаковали и сумели захватить неприятельскую артиллерию. Армия Абдул-Резака была обращена в бегство, открыв тем самым путь к Шумле, где находилась ставка верховного визиря. Это поражение вынудило Турцию в июле подписать с Россией Кючук-Кайнарджийский мир.

Сражение при Козлуджи

В августе 1774 года Суворова направили на подавление Пугачевского бунта, но восставшие были разбиты правительственными войсками до его прибытия. Участие Суворова выразилось в сопровождении схваченного и заключённого в железную клетку Емельяна Пугачева в город Симбирск. Оттуда тот был доставлен в Москву и там казнён.

В 1776-1779 годах генерал-поручик Суворов командовал русскими войсками в Крыму и на Кубани, обеспечив оборону берегов Крымского полуострова на случай высадки турецкого десанта. Руководил переселением оттуда православных греков и армян. Лично много сделал для присоединения Крымского ханства к России. Последующие два года находился в городе Астрахани, готовя там несостоявшийся военный поход в Персию. Затем Суворов оказался на Северном Кавказе. В 1782-1784 годах командовал отдельным Кубанским корпусом и руководил строительством Кубанской пограничной укрепленной линии. Привёл в покорность России ногайских татар, кочевавших в степях южнее Дона, применив при этом военную силу. Благодаря трудам Суворова южная государственная граница стала более безопасной и укреплённой.

В 1786 году Александр Васильевич Суворов производится в генерал-аншефы. Он назначается последовательно командиром Владимирской, Санкт-Петербургской и Кременчугской дивизий. Во главе последней он встретил начало русско- турецкой войны 1787-1791 годов. В этой войне и взошла полководческая звезда Суворова.

Штурм и взятие турецкой крепости Измаил

В летописи успехов и побед русской армии штурм и взятие турецкой крепости Измаил занимает одно из самых почётных мест.

Победа в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. обеспечила России выход к Чёрному морю. Но по условиям Кючук- Кайнарджийского договора сильная крепость Измаил, расположенная в устье Дуная, оставалась за Турцией.

В 1787 году, настропалённая Францией и Англией, Турция опрометчиво объявила войну России. Потёмкин назначил Суворова к его вящей радости командовать войсками на самом боевом направлении. Он в письме к Суворову так и писал, что тот сам стоит десяти тысяч человек.

Суворов подготовил западню туркам на Кирнбурской косе, дал туркам высадить десант и встретил его в упор орудиями. Но в ходе боя Суворов получил картечную рану в бок под сердце и потерял сознание. Наши дрогнули и отступили. Придя в себя, Суворов на следующий день, собрав подкрепления, с такой яростью устремился на турок, что разгром турок к вечеру был обеспечен. Сам Суворов в тяжком бою был ранен ружейной пулей в руку, но не ушёл с поля боя.

Невозможно передать, с каким восторгом встретили это известие о победе в столице и лично Потёмкин. Назначенный главнокомандующим, и, не имея к этому никаких способностей, он попросту не знал, что делать. Армия разлагалась от бездействия, и вдруг такая громкая победа! Во дворце даже отслужили молебен, Суворову дали орден Андрея Первозванного.

А Суворов умело командовал не только сухопутными войсками, но и морскими силами. Имея их более слабыми, он, умело маневрируя силами, начисто разгромил турецкий флот. Суворов метко назвал это «победой жучек над слоном».

Потом была потёмкинская осада Очакова. Наступила лютая зима с морозами до 30 градусов. Солдаты замерзали и отчаянно просили штурма. Наконец, ропот дошёл до Потёмкина, и он решился на штурм. Разъярёнными на всё и вся солдатами город был взят за час. Потёмкин решил оставить Суворова в тени забвения и не внёс в список действующих генералов. Суворов кинулся в столицу и пожаловался государыне. Та поняла эту проблему своего фаворита и отправила Суворова в армию к Румянцеву. Но Потёмкин сместил Румянцева и Суворов вновь оказался под началом невзлюбившего его за строптивость Потёмкина. Здесь Суворову пришлось воевать с австрийцами, громадные армии которых турки всегда разбивали успешно. При Фокшанах 25 тысяч союзных войск наголову разгромили вдвое большую армию турок. После этой победы Суворов по обыкновению снова взывал о решительных наступательных действиях: «Отвечаю за успех, если меры будут наступательными; оборонительные же - визирь придёт. На что колоть тупым концом вместо острого?»

Пока Потёмкин бездействовал, визирь со 115 тысячной армией пошёл на австрийцев. Те снова взмолились, и Суворов кинулся к ним на помощь. Под Рымкником был знатный бой. Вчетверо слабейшие русские и австрийские войска, но духом многократно более крепкие, разгромили турок. Австрийцы прозвали Суворова «генерал-вперёд» и говорили, что русские войска непобедимы, что «перед ними всё должно пасть».

Государыня была в неописуемом восторге. В столице был произведён салют в 101 выстрел, отслужен молебен. Суворов получил графский титул с прибавлением Рымникский и орден Георгия I степени, бриллиантовый эполет и богатейшую шпагу. Он также стал графом Австрийской империи. Суворов был по-детски в восторге от наград - «чуть право, от радости не умер».

После этой победы турки со страха сдали даже сильную крепость Бендеры Потёмкину, которому наконец-то достались лавры победителя. Суворов рвался за Дунай, но Потёмкин не давал ему ходу. Оставалось взять сильную турецкую крепость Измаил.

Крепость Измаил считалась неприступной. Перед войной она была перестроена под руководством французских и немецких инженеров, значительно усиливших её укрепления. С трёх сторон (северной, западной и восточной) крепость окружал вал протяжённостью 6 км, высотой до 8 метров с земляными и каменными бастионами. Перед валом был вырыт ров шириной 12 метров и до 10 метров глубины, который в отдельных местах заполнялся водой. С южной стороны Измаил прикрывался Дунаем. Внутри города было много каменных построек, которые могли активно использоваться для ведения обороны.

Карта укреплений крепости Измаил

Но русские солдаты считали, что «как только прибудет Суворов - крепость возьмут штурмом». Суворов прибыл под Измаил в сопровождении казака - с узелком вещей. Но солдаты каким-то образом узнали орудие русского гения и на наших позициях раздалась приветственная пальба. По общему признанию в лице Суворова, низенького невзрачного старика, к ним «явилась сама победа».

Измаил обороняли 35 тысяч солдат во главе с опытнейшим военачальником. Суворов не скрывал трудностей от солдат, но те отвечали хором, что они возьмут эту крепость.

В ноябре русская армия численностью 31 тыс. человек (в том числе 28,5 тыс. человек пехоты и 2,5 тыс. человек конницы) при 500 орудиях осадила Измаил с суши. Речная флотилия под командованием генерала Ораса де Рибаса, уничтожив почти всю турецкую речную флотилию, заблокировала крепость со стороны Дуная.

Штурм Измаила

Два штурма Измаила окончились неудачей и войска перешли к планомерной осаде и артиллерийским обстрелам крепости. С началом осенней непогоды в армии, располагавшейся на открытой местности, начались массовые заболевания. Разуверившись в возможности взять Измаил штурмом, руководившие осадой генералы приняли решение отвести войска на зимние квартиры.

25 ноября командование войсками под Измаилом было поручено Суворову. Потёмкин предоставил ему право действовать по своему усмотрению: «продолжением ли предприятий на Измаил или оставлением оного». В своём письме к Александру Васильевичу он отметил: «Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость, поспеши мой милостивый друг... »

Прибыв к Измаилу 2 декабря, Суворов прекратил отвод войск из-под крепости. Оценив обстановку, он принял решение немедленно готовить штурм. Осмотрев укрепления противника, он отметил в донесении Потёмкину, что они «без слабых мест».

Подготовка к штурму была проведена за девять дней. Суворов стремился максимально использовать фактор внезапности, для чего подготовку к наступлению проводил скрытно. Особое внимание обращалось на подготовку войск к штурмовым действиям. У села Броска были сооружены валы и стены, подобные измаильским. Шесть дней и ночей солдаты отрабатывали на них способы преодоления рвов, валов и крепостных стен. Суворов подбадривал воинов словами: «Больше пота - меньше крови!» Одновременно для обмана противника имитировалась подготовка к длительной осаде, закладывались батареи, проводились фортификационные работы.

Суворов нашёл время разработать для офицеров и солдат специальные наставления, в которых содержались правила ведения боя при штурме крепости. На Трубаевском кургане, где в наши дни возвышается небольшой обелиск, стояла палатка полководца. Здесь проводилась кропотливая подготовка к штурму, продумывалось и предусматривалось всё до мелочей. «На такой штурм, - признавался позже Александр Васильевич, - можно было отважиться только раз в жизни».

Перед сражением на военном совете Суворов заявил: «Дважды стояли русские перед Измаилом и дважды отступали от него; теперь, в третий раз, им ничего более не остаётся, как взять крепость или умереть...». Военный совет единогласно выступил в поддержку великого полководца.

7 декабря Суворов направил коменданту Измаила письмо Потёмкина с ультиматумом о сдаче крепости. Туркам, в случае добровольной сдачи, гарантировалась жизнь, сохранение имущества и возможность переправиться через Дунай, иначе «с городом последует судьба Очакова». Заканчивалось письмо словами: «К исполнению сего назначен храбрый генерал граф Александр Суворов-Рымникский». А Суворов приложил к письму свою записку: «Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышление для сдачи и воля; первые мои выстрелы - уже неволя; штурм - смерть».

Турки капитулировать отказались и в ответ заявили, что «скорей Дунай остановится в течении своём, и небо преклонится к земле, чем сдастся Измаил». Этот ответ по приказанию Суворова был зачитан в каждой роте, чтобы воодушевить солдат перед штурмом.

Штурм был назначен на 11 декабря. Для сохранения тайны Суворов не стал отдавать письменный приказ, а ограничился устной постановкой задачи командирам. Полководец планировал провести ночную одновременную атаку сухопутными войсками и речной флотилией с разных направлений. Основной удар наносился по наименее защищённой приречной части крепости. Войска были разделены на три отряда по три колонны в каждом. В состав колонны входило до пяти батальонов. Шесть колонн действовали с суши и три колонны - со стороны Дуная.

Отряд под командованием генерала П.С. Потёмкина численностью 7500 человек (в него входили колонны генералов Львова, Ласси и Мекноба) должен был атаковать западный фас крепости; отряд генерала А.Н. Самойлова численностью 12 тыс. человек (колонны генерал-майора М.И. Кутузова и казачьих бригадиров Платова и Орлова) - северо-восточный фас крепости; отряд генерала де Рибаса численностью 9 тыс. человек (колонны генерал-майора Арсеньева, бригадира Чепеги и гвардии секунд-майора Маркова) должен был атаковать приречный фас крепости со стороны Дуная. Общий резерв численностью около 2500 человек был разделён на четыре группы и расположен против каждых из крепостных ворот.

Из девяти колонн на главном направлении было сосредоточено шесть. Здесь же расположили основную артиллерию. Впереди каждой колонны должны были двигаться команда из 120-150 стрелков в рассыпном строю и 50 рабочих с шанцевым инструментом, затем три батальона с фашинами и лестницами. Замыкает колонну резерв, построенный в каре.

Подготавливая штурм, с утра 10 декабря русская артиллерия с суши и с кораблей вела непрерывный огонь по укреплениям и батареям противника, продолжавшийся до начала атаки. В 5 часов 30 минут утра 11 декабря колонны двинулись на штурм крепости. Речная флотилия под прикрытием огня корабельной артиллерии (около 500 орудий) высадила десант. Осаждённые встретили атакующие колонны артиллерийским и ружейным огнём, а на отдельных участках и контратаками.

Несмотря на сильный огонь и отчаянное сопротивление, 1-я и 2-я колонны с