Зачем американцы решили применить атомное оружие?

Несмотря на ощутимое военно-техническое превосходство, продвижение американских войск на островах Тихого океана осуществлялось медленно. 9 января 1945 года американцы начали высаживаться на филиппинском острове Лусон. После почти двухмесячных тяжелых боев 23 февраля ими была взята столица Филиппин Манила. Однако, как отмечал немецкий адмирал Маршалль, «партизанская война на острове Лусон продолжалась до начала 1946 года. Возвращение Филиппинских островов обошлось американцам в 60 тысяч убитых и раненых; японцы при этом потеряли примерно 300 тысяч человек». В плен сдались лишь 7 тысяч японских солдат.

19 февраля американцы произвели десант на небольшом островке Иводзима (размеры его не превышают 5 на 8,5 километров) из архипелага Рюкю. Против японского гарнизона в 23 тысячи человек было брошено 220 тысяч американских солдат. Для поддержки операции было привлечено свыше 1500 самолетов, которые начали бомбить остров еще до начала десанта и продолжали бомбардировку в течение 70 дней. Лишь к 17 марта 1945 г. японский гарнизон был уничтожен.


Адмирал Маршалль замечал: «Из всего многотысячного японского гарнизона в плен было взято лишь 212 человек. Значительными были и потери американцев: почти 5 тысяч человек пали на поле боя, а число раненых достигло 16 тысяч человек». В США до сих пор высоко чтят взятие острова Иводзима. Памятник в ознаменование этого события стал одной из достопримечательностей американской столицы: гигантские бронзовые фигуры американских солдат и морских пехотинцев в едином порыве сгрудились вокруг древка флага, который они, видимо, только что установили на высоте. К древку прикреплено огромное звездно-полосатое полотнище американского флага.

1 апреля американцы начали десант на Окинаву – главный остров архипелага Рюкю. Десант осуществлялся под прикрытием 10 линкоров, 13 крейсеров, 23 эсминцев и 500 самолетов. Маршалль писал: «Понадобилось почти два месяца непрерывных боев с введением колоссального количества техники, прежде чем американцы, преодолев несколько километров предполья, вышли к основной полосе обороны японцев... Для того чтобы подавить огневые сооружения японцев, артиллерии главного калибра американских кораблей пришлось выпустить по ним до 1300 сверхтяжелых бронебойных и фугасных снарядов. В этих боях был убит командующий американской десантной армией. Японцы, расчлененные на три отдельные группы, продолжали сопротивление до 21 июня».

Американские военные отдавали себе отчет в том, что вторжение на Японские острова потребует долгих месяцев тяжелых боев и таких людских потерь, которые Штаты не знали за всю историю своих войн.

Правда, у США были другие способы добиться капитуляции Японии. Успешно осуществлявшиеся американскими подводными лодками операции против торгового флота Японии могли парализовать ее промышленность. Адмирал Маршалль отмечал: «За последние 7 месяцев войны торговый флот Японии понес исключительно тяжелые потери... Японский торговый флот был почти уничтожен: в портах Японии оставались суда, общий тоннаж которых не превышал 670 тысяч тонн... С апреля 1945 года подвоз нефти в Японию полностью прекратился, а с июля в связи с недостатком стали и угля начали останавливаться и промышленные предприятия. Подвоз продовольствия также прекратился».

Одновременно американцы осуществляли интенсивные бомбардировки Японии. Германский генерал и историк Курт Типпельскирх писал: «Непрерывные воздушные налеты на крупные японские города ввиду легкости построек наносили тяжелейшие потери и разрушения. По японским данным, было убито 260 тысяч человек, ранено 412 тысяч, лишилось крова более 9 миллионов человек». Эти бомбардировки наносили и огромный ущерб военному потенциалу империи. В течение авианалетов, совершенных за месяц с начала июля, американцы и англичане потеряли 362 самолета, уничтожив в 9 раз больше японских самолетов. Были выведены из строя 4 японских линкора, 4 авианосца, 6 крейсеров, 24 эсминца, находившихся ввиду отсутствия топлива в портах Японии. Продолжение таких бомбардировок могло оставить Японию без флота и авиации.

В соответствии с планами американского военного командования вторжение на Японские острова намечалось не ранее 1 ноября 1945 года. Лауреат Нобелевской премии П.М. Блэккетт позже писал: «Если это так, то почему мы не подождали с применением бомбы до 1 ноября? Тем временем мы могли бы проводить интенсивные воздушные бомбардировки и осуществить военно-морскую блокаду, если бы и это не привело к капитуляции, то тогда мы могли бы применить бомбы до начала вторжения».

Отвергая официальную версию, американский писатель Гор Видал писал: «Широко распространено мнение, будто эти бомбы были сброшены ради спасения жизней американцев. Это неверно. Бомбы были сброшены, чтобы запугать нашего нового врага, Сталина. Наши ведущие военачальники времен Второй мировой войны, в том числе Дуайт Эйзенхауэр, Честер Нимиц и даже Кёртис Лимэй..., все до единого не одобрили применения атомных бомб против разгромленного врага, идущего к капитуляции». Однако еще до взрыва бомбы в пустыне Нью-Мексико Трумэн говорил о политическом значении нового оружия в его отношениях с Советским Союзом: «Если она (бомба. – Авт.) взорвется, то у меня, конечно, будет дубина для этих парней (для советских людей. – Авт.)»

СССР выполняет свои союзнические обязательства

В июле 1945 года на Дальнем Востоке завершалась подготовка советских войск к наступлению против японских вооруженных сил, оккупировавших 14 лет назад Маньчжурию. Несмотря на то, что в 1942 г. наша страна вела напряженные военные действия против вооруженных сил Германии и ее союзников, президент США Ф.Д. Рузвельт настаивал на том, чтобы СССР развернул наступление против японских войск. В октябре 1943 г. в ходе Московского совещания министров иностранных дел Сталин сообщил государственному секретарю США Хэллу о том, что СССР готов выступить против Японии сразу после разгрома гитлеровской Германии. В ходе Ялтинской конференции Сталин дал обязательство поддержать своих западных союзников на Дальнем Востоке через три месяца после завершения боев в Европе.

Без военной помощи СССР американцы не рассчитывали разгромить Японию. После создания ими атомной бомбы отношение американцев к советскому наступлению против Японии могло измениться. Очевидно, советская разведка своевременно проинформировала Москву об испытании атомного оружия в Аламогордо 16 июля 1945 г. В тот день, как вспоминал главнокомандующий советских вооруженных сил на Дальнем Востоке А.М. Василевский, в его штаб, находившемся в 25 километрах от Читы, позвонил Сталин. Как вспоминал Маршал Советского Союза, Сталин «спросил, как идет подготовка операции, и поинтересовался, нельзя ли ее дней на десять ускорить. Я доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого не позволят сделать этого, и просил оставить прежний срок. (Начало наступления было назначено на 9 августа. – Авт.) Сталин дал на это согласие». Совершенно очевидно, что Сталин не стал подвергать риску тщательно подготовленную операцию ненужной спешкой.

В это время американцы не были уверены в том, что атомная бомбардировка Японии поставит страну на колени, а потому продолжали настаивать на вступлении СССР в войну против Японии. По словам ученого-физика Артура Комптона, Трумэн, с которым он беседовал, сообщал ему, что «всякий раз, встречаясь со Сталиным в Потсдаме, спрашивал, скоро ли начнется наступление русских армий в Маньчжурии». Сталин неизменно отвечал американскому президенту приблизительно так: «8 августа – самый ранний срок, когда советские войска на Маньчжурском фронте смогут быть приведены в полную боевую готовность».

Трумэн продолжал задавать этот вопрос Сталину и после 24 июля, когда он сообщил советскому руководителю об испытании атомного оружия. Получив очередное подтверждение Сталина о вступлении СССР в войну против Японии после 8 августа, Гарри Трумэн написал в письме своей жене, что тем самым достигнута главная цель, которую он перед собой ставил на конференции, и что он думает об американских парнях, жизнь которых будет теперь сохранена.

В то же время, узнав о сроке начала советского наступления, правительство США решило произвести первую бомбардировку Японии до этого дня, чтобы советские войска не успели далеко продвинуться от границ СССР и занять значительную часть территории Китая, Японии, Кореи. Весь ход войны с 1941 года наглядно показал, что Красная армия воевала гораздо успешнее, чем американские союзники. Боевые же действия Красной армии на Дальнем Востоке в августе 1945 года показали, насколько она быстрее и увереннее била японские войска, чем американцы.

К началу наступления советских войск существовал ряд факторов, осложнявших их боевые действия на Дальнем Востоке и делавших их значительно труднее, чем операции американцев в Тихом океане. Во-первых, отсутствовал фактор внезапности. Советское правительство объявило войну Японии за сутки до начала боевых действий.

Во-вторых, в отличие от американцев, штурмовавших отдельные небольшие острова, Красной армии предстояло развернуть наступление на огромном протяжении фронта в Маньчжурии и одновременно осуществлять многочисленные десанты на островах Курильской гряды.

В-третьих, наши войска должны были преодолеть гораздо более мощную оборону, чем ту, с которой столкнулись американцы. Японская оборона на многих островах, которые штурмовали американцы, была плохо подготовлена, потому что японцы овладели этими островами за 1–2 года до американских десантов. Оборонительные же сооружения на всем протяжении границы в Маньчжурии создавались японцами 14 лет, а на Сахалине и Курилах – в течение нескольких десятков лет. Эти сооружения казались неприступными. Против Красной армии стояла Квантунская армия, которая давно готовилась к войне против СССР и была превосходно вооружена и укомплектована.

Наконец, в последние часы перед началом боевых действий возник еще один отрицательный фактор. На значительной части фронта в ночь с 8 на 9 августа внезапно разразился тропический ливень, который сорвал авиаудары и артподготовку перед наступлением. Пришлось отказаться и от использования прожекторов, которые были с успехом применены в ходе наступления Красной армии на Берлин 16 апреля.

В ночь с 8 по 9 августа войска Забайкальского и двух Дальневосточных фронтов развернули наступательные операции против долговременной обороны противника, состоявшей из многих полос и оборудованной многочисленными артиллерийскими дотами, артиллерийско-пулеметными точками, пулеметными гнездами и другими оборонительными сооружениями. Японцы упорно защищались. Красноармейцам нередко встречались «смертники». Командующий 1-м Дальневосточным фронтом Маршал Советского Союза К.А. Мерецков вспоминал: «В боях под станцией Мадаоши мы насчитали до двухсот смертников, которые, обвязавшись сумками с толом и с ручными гранатами, ползали по полю в зарослях густого гаоляна и бросались под наши танки. Эти «живые мины» были, конечно, достаточно опасны».

Несмотря на все эти неблагоприятные обстоятельства, Красная армия в первые же часы боевых операций сумела прорвать оборону противника. К.А. Мерецков вспоминал: «Стремительность наступления позволила нашим войскам перерезать все коммуникации противника, прежде чем командование Квантунской армии смогло ими воспользоваться для отхода и организации обороны на заранее подготовленных рубежах в глубине. Столь быстрых действий советских войск японское командование не ожидало. Однако неправильно было бы думать, что японцы заботились только об отходе и не оказывали серьезного сопротивления. Напротив, я ежедневно получал доклады о том, что они яростно сражались и не сдавали без боя ни одного укрепленного пункта, ни одной высоты».

За считаные дни Красная армия прошла сотни километров вглубь Маньчжурии, овладев ее крупными городами, осуществила десанты в Северной Корее и на Курильских островах, овладела Южным Сахалином. Такие масштабы и темпы наступления были немыслимы для американцев, которые зачастую не могли месяцами захватить даже небольшие островки. Совершенно очевидно, что продвигаясь такими темпами, Красная армия могла бы до 1 ноября 1945 года, дня, на который было запланировано вторжение американских войск в Японию, занять не только Маньчжурию, но также весь Корейский полуостров, а может быть, и значительную часть Японских островов.

Рискованная игра американцев

После взрыва в Аламогордо у американских военных были лишь три атомные бомбы. На них они и решили сделать ставку. Однако американцы не были уверены в том, что грандиозный взрыв в Аламогордо удастся повторить в случае, если бомбы будут сброшены с самолетов. И все же было решено немедленно доставить оставшиеся две бомбы на тихоокеанские базы ВВС США, чтобы сбросить их на Японию до начала советского наступления.

О рискованности американских планов свидетельствовало то, что крейсер «Индианаполис», на котором в конце июня на военную базу на острове Тиниан была доставлена взрывчатка для атомной бомбы, был торпедирован японцами через неделю после этого рейса по пути на Филиппины. Вместе с крейсером погибла и вся его команда. Если бы это случилось на неделю раньше, то, по крайней мере, одной бомбы американцы бы лишились.

Риск усугубился тем, что за день до намеченной первой бомбардировки в конце взлетной дорожки на аэродроме острова Тиниан разбились и сгорели подряд четыре бомбардировщика Б-29. У. Лоуренс писал: «Если бы это случилось с Б-29, на борту которого была атомная бомба... весь Тиниан, наша крупнейшая военно-воздушная база на Тихом океане с двумя тысячами Б-29 и 150 тысячами военнослужащими, могли превратиться в облако радиоактивной пыли». Поэтому было принято еще одно рискованное решение: произвести окончательную сборку бомбы, когда самолет будет находиться в воздухе в нескольких тысячах километров от Тиниана. По словам У. Лоуренса, ответственный за операцию генерал Фаррел спросил техника, отвечавшего за сборку бомбы: «Вы когда-либо собирали раньше механизм подобной бомбы?» Ответ техника гласил: «Нет, но у меня целый день впереди». Он успел собрать бомбу за час сорок пять минут до того, как самолет приблизился к Хиросиме.

Гибель Хиросимы

Проявляя крайний авантюризм в своем стремлении перехватить инициативу у СССР, американцы в то же время предпринимали максимум усилий для того, чтобы сделать бомбардировку японских городов внезапной, а потому максимально разрушительной. За несколько месяцев до рокового налета на Хиросиму авиагруппа из трех Б-29 под командованием полковника Тиббетса выполняла учебные полеты с моделью атомной бомбы на борту. Эти три бомбардировщика ничего не бомбили.

Ссылаясь на пропагандистские передачи японского радио на английском языке, У. Лоуренс уверял: «Японцы даже начали смеяться над ними, не зная, что эти полеты совершаются с целью притупить их бдительность к моменту налета на Японию трех бомбардировщиков Б-29 с атомной бомбой». Побеседовав с оставшимися в живых жителями Хиросимы через полгода после бомбардировки, американский писатель Джон Херси писал, что, хотя горожане уже не обращали внимания на самолеты, которые принимали за разведывательные, воздержание американцев от бомбардировок Хиросимы пугало жителей и они с ужасом ждали жуткого сюрприза, приготовленного для них американской авиацией.

В своей документальной повести «Хиросима» Джон Херси рассказал о священнике методистской церкви Киоши Танимото, который утром 6 августа отправился из дома в путь. Когда Танимото услыхал звук сирены, он не обратил на него внимания, так как знал, что в это время летают разведывательные самолеты. Действительно, сначала к Хиросиме приблизились самолеты метеонаблюдения. Управляемый полковником Тиббетсом самолет «Энола Гей» с атомной бомбой получил сообщение, что над Хиросимой облаков нет. Тем временем в городе прозвучал сигнал отбоя. В 9 часов 11 минут утра, когда самолет достиг города, майор Фереби нацелил бомбу на Хиросиму и сбросил ее.

Со слов летчиков самолета У. Лоуренс так описал дальнейшее: «В «Эноле Гей» сначала увидели маленькую ярко светящуюся точку. В один миг она превратилась в колоссальный малиновый шар диаметром около 800 метров. Затем этот огромный шар неожиданно взорвался и превратился в массу огня и фиолетовых облаков. Из него вылетали гигантские концентрические белые кольца, как будто сама Земля выпускала громадные кольца дыма. На какое-то мгновение вся масса огня, казалось, замерла. Вдруг из клубящихся фиолетовых туч поднялся огромный белый столб дыма. Он рос все выше и выше, пока не достиг высоты в три тысячи метров. Затем наступила новая фаза. Колонна высотой в три километра неожиданно превратилась в гигантский гриб, у основания которого на расстоянии в пять километров бушевали пылевые бури. Гриб рос и рос, поднимаясь до невероятной высоты перед изумленными глазами членов экипажа «Энолы Гей» и других самолетов Б-29, которые сопровождали ее как самолеты технической и фотослужбы».

«Гриб продолжал подниматься вверх, пока не достиг высоты в 13,5–15 километров, разделившись на несколько слоев бело-кремового цвета с алым оттенком, ясно различимых среди белых облаков. Вслед за вспышкой раздался взрыв, который был слышан за сотни километров вокруг. Он отозвался эхом от холмов к востоку и западу от Хиросимы. Взрывная и отраженная волна ударили по «Эноле Гей», и самолет задрожал, хотя был уже в нескольких километрах от места взрыва».

Тем временем Киоши Танимото, домашняя хозяйка Хатсуйо Накамура, Масаказу Фуджи и ряд других жителей Хиросимы, с которыми потом беседовал Джон Херси, увидели ослепительную вспышку (кто-то увидел ее белой, кто-то желтой), которая заставила их закрыть глаза и броситься на землю. Взрыва они не услыхали, но зато дома вокруг них стали трястись, переворачиваться, разваливаться на части, и они подумали, что рядом с ними взорвалась бомба. Осознание того, что произошло на самом деле, приходило постепенно.

Художники Ири и Тосико Маруки, ставшие очевидцами взрыва в Хиросиме, свидетельствовали: «Ослепительная зеленоватая вспышка, взрыв, сознание подавлено, волна горячего ветра, и в следующий момент все вокруг загорается. Тишина, наступившая вслед за грохотом ни с чем не сравнимой, дотоле неслыханной силы, нарушается треском разгорающегося огня. Под обломками рухнувшего дома гибнут люди, гибнут в огненном кольце очнувшиеся и пытающиеся спастись... Миг – и с людей падает вспыхнувшая одежда, вздуваются руки, лицо, грудь, лопаются багровые волдыри, лохмотья кожи сползают на землю... Это привидения. С поднятыми руками они движутся толпой, оглашая воздух криками боли. На земле грудной ребенок, мать мертва. Но ни у кого нет сил прийти на помощь, поднять. Оглушенные и обожженные люди, обезумев, сбились ревущей толпой и слепо тычутся, ища выхода... Ни с чем не сравнимая, трагическая картина: люди утратили последние признаки человеческого разума... На искалеченных людей хлынули черные потоки дождя. Потом ветер принес удушающий смрад».

Японская поэтесса Юкио Ота писала: «Хиросима походила не на город, разрушенный войной, а на фрагмент картины светопреставления. Человечество подвергло себя самоуничтожению, и люди, пережившие ядерный взрыв, чувствовали себя, как после неудавшегося самоубийства. Жертвы атомной бомбы потеряли желание жить».

В Хиросиме сразу же погибло 240 тысяч человек. Из оставшихся в живых серьезно пострадали от взрыва 163 тысячи. В книге «Хиросима» (авторы – А.И. Иойрыш и И.Д. Морохов) говорится: «Лучевой болезнью в тяжелой форме заболели все находившиеся в радиусе 500 метров от эпицентра взрыва. Больные метались в горячке, пытались бежать, потом лежали апатичные, слабые, безразличные ко всему. У многих была рвота, у всех поднялась температура... пульс участился до 120–150 ударов в минуту, снизилось кровяное давление, появилась одышка. Начались кровотечения... На бледной и отечной коже появились кровоизлияния, а затем язвы. Выпали волосы. Резко изменился состав крови. Большинство из них погибли через день-два после взрыва». Но и у тех, кто был дальше от эпицентра взрыва, были зарегистрированы самые различные заболевания, вызванные повышенной радиацией: лейкемия, катаракта, пластическая анемия и так далее. Число раковых заболеваний в Хиросиме оказалось в 10 раз больше среднего уровня в Японии. В течение многих дней, недель и лет жертвы бомбардировки продолжали мучиться и умирать.

Тем временем утром 6 августа в Токио дежурный офицер связи разведки доложил начальству, что радиостанция Хиросимы в эфире не прослушивается. Через 20 минут было установлено, что утрачена и телеграфная связь с Хиросимой. Затем из соседних городов стали поступать сбивчивые сообщения о чудовищном взрыве в Хиросиме. Лишь на другой день, 7 августа, японское радио сообщило, что несколько бомбардировщиков Б-29 «провели бомбардировку города Хиросимы и причинили значительные разрушения. Полагают, что применен новый вид бомбы».

В это время в США передавали выступление Гарри Трумэна, текст которого заранее написал У. Лоуренс. В нем говорилось, что «мы применили против Японии самое разрушительное оружие в истории, бомбу настолько мощную, что взрыв ее эквивалентен взрыву 20 тысяч тонн тротила... Это атомная бомба. Ее взрывная сила имеет своим источником огромную энергию, заключенную внутри атома, энергию, в миллионы раз большую, чем любой вид энергии, известной на Земле... Она на несколько месяцев, а может быть, и лет сократит продолжительность войны. Она спасет драгоценную жизнь многим американцам».

Американские самолеты в эти часы разбрасывали над Японией листовки, в которых говорилось: «К японскому народу. Америка просит вас немедленно обратить внимание на то, что написано в этой листовке. Мы обладаем самым разрушительным взрывчатым веществом, которое когда-либо создавалось человеком. Одна из только что созданных атомных бомб имеет взрывную силу, равную такому количеству фугасок, которое могут сбросить 2000 наших гигантских Б-29 во время одного налета. Задумайтесь над этим ужасным фактором; мы заверяем вас, что все это абсолютная истина. Мы только что начали применять это оружие против вашей родины. Если вы еще сомневаетесь, поинтересуйтесь, что случилось в Хиросиме, где была сброшена всего одна атомная бомба... Вы должны немедленно прекратить вооруженное сопротивление. В противном случае мы полны решимости применить эту бомбу и другие мощные виды оружия для того, чтобы быстро завершить войну с помощью силы». Ни слова о последствиях радиоактивных осадков не было сказано.

Вторая атомная бомбардировка

Американцы не дали правительству Японии времени на обдумывание последствий бомбардировки Хиросимы. Хотя следующая бомбардировка была намечена на 11 августа, было решено перенести ее на 9 августа, в день начала советского наступления в Маньчжурии. Основной целью был избран город Кокура. В качестве запасной цели был назначен город Нагасаки.

На сей раз на борту самолета, сопровождавшего бомбардировщик с атомной бомбой, находился Уильям Лоуренс. На случай, если самолет подобьют японские зенитки, Лоуренс должен был выброситься с парашютом и предъявить японцам документ, который позволял бы его считать военнопленным, а не шпионом. По его словам, в документе «говорилось, что мне присвоено звание «условный полковник», дающее все привилегии полковника. Но через карточку крупными красными буквами было написано: «Действительно только при захвате в плен». Какой дьявольский способ стать полковником, подумал Лоуренс.

9 августа в 3 часа 50 минут утра по местному времени самолет Б-29, на котором летел Лоуренс, поднялся в воздух. К 9 часам утра самолет достиг сборного пункта над островом Якошима, к которому уже прилетел бомбардировщик под номером 77 с атомным грузом.

Однако третий самолет из трех, летевших к цели, не прибыл к месту сбора. Ожидая его, два самолета кружили над островом, а время шло. К тому времени облака закрыли Кокуру. Лоуренс писал: «Мы нашли город на экране радара, но нам был дан приказ совершить визуальную бомбардировку, преимуществом которой являлась высокая точность. Это означало, что нам придется кружить, пока в тучах не откроется окно, которое покажет избранную цель… Самолет номер 77 совершал большие круги над городом. Мы следовали за ним. Но Кокура оставалась скрытой. Нам нужна была небольшая дырка в белом занавесе, который протянулся на много километров под нами».

И тут Лоуренс увидел черные круги, которые пробивали облака и постоянно приближались к самолетам. Это были следы от выстрелов зениток. Лоуренс писал: «Как только нам удалось выйти из радиуса действия зениток, из туч появилась эскадрилья японских истребителей. Приближение истребителей и зенитный огонь из Кокуры, наконец, заставили пилота флагманского самолета изменить курс. Судьба избрала Нагасаки».

Однако Нагасаки также была скрыта облаками. Лоуренс записывал в своем блокноте: «Приближаемся к цели. Через несколько минут все будет ясно. Облака внизу по-прежнему непроницаемы. И вдруг в последнюю минуту появился просвет. На несколько мгновений Нагасаки показался в дневном свете». Эти несколько мгновений оказались роковыми для жителей города.

Лоуренс записывал: «Наши часы показывали полдень. Шли последние секунды. Одна, две, три… Десять, двадцать, тридцать, сорок… Пятьдесят… Пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять… 12.01. Мы над Нагасаки. Услыхав условный сигнал по радио, мы надели защитные очки и стали внимательно наблюдать за маневрами флагмана, находившегося в 800 метрах от нас. «Пошла!» – воскликнул кто-то. От нижней части номера 77 отделился черный предмет и полетел вниз».

«Наш Б-29 резко повернул в сторону, чтобы выйти из радиуса действия бомбы, но несмотря на то, что мы повернули в противоположном направлении и что в самолете было светло, через защитные стекла мы увидели мощную вспышку, и самолет залило нестерпимо ярким светом. После первой вспышки мы сняли очки, но свет продолжал сиять, голубовато-зеленый свет, который озарял все небо вокруг. Взрывная волна необычайной силы ударила по нашему кораблю, и он задребезжал от носа до хвоста. Затем друг за другом последовали еще четыре взрыва, при этом каждый раз казалось, что по самолету со всех сторон стреляют из пушек».

«Наблюдатели, сидевшие в хвосте самолета, увидели гигантский шар огня, который, казалось, поднимался из недр Земли, изрыгая огромные белые кольца дыма. Затем мы увидели гигантский столб фиолетового огня в три тысячи метров высотой, который мчался вверх с огромной скоростью. Когда наш самолет повернул в направлении атомного взрыва, столб фиолетового огня уже поднялся на нашу высоту. Прошло всего сорок пять секунд».

«Пораженные, мы смотрели, как он несется вверх, подобно метеору, только летящему не из космоса, а от Земли. По мере того, как он мчался к небу сквозь белые облака, он становился все более живым. Это уже не был дым, пыль или даже облако огня – это было живое существо, новый организм, рожденный на наших глазах. На первой стадии его эволюции, в течение которой миллионы лет проходили за секунды, масса приобрела вид гигантской пирамиды с диаметром основания пять километров и полтора километра у вершины. Основание ее было коричневым, центр – янтарным, вершина – белой».

«Потом, когда уже казалось, что эта колонна застыла, на ее вершине вырос гигантский гриб, который увеличил ее высоту до 13,5 тысячи метров. Грибообразная вершина еще более казалась живой, кипя и пенясь белой яростью, то мчась вверх, то спускаясь вниз; это было подобно тысячам гейзеров, слитых воедино».

«Гриб бился в первозданной ярости, как зверь, рвущий путы. Через несколько секунд он освободился от гигантской опоры и с колоссальной скоростью устремился вверх, в стратосферу, на высоту около восемнадцати тысяч метров. Но в тот же миг на столбе стал образовываться новый гриб, меньше, чем первый. Казалось, что у чудовища вырастает новая голова. Оторвавшийся же гриб изменил свою форму, превратился в цветок с повернутыми к земле гигантскими лепестками, бело-кремовыми с внешней стороны и розовыми – изнутри. Он все еще сохранял такую же форму, когда мы последний раз взглянули на него с расстояния в триста километров».

«Отсюда можно было видеть кипящий многоцветный столб. Это была гигантская гора из разноцветных радуг. Много живой материи ушло на ее расцветку». Позже было подсчитано, что общее число убитых и раненых в Нагасаки составило около 75 тысяч человек.

Советские города – мишени атомных бомбардировок

Лоуренс вспоминал, что, когда его самолет прибыл на аэродром, расположенный на острове Окинава, «нам сообщили, что Советский Союз объявил войну Японии». В тот же день премьер-министр Японии Судзуки заявил: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным продолжение войны».

И все же Трумэн не исключал вероятности применения против Японии последней атомной бомбы, имевшейся в распоряжении США. 12–13 августа ее собирались доставить на Тиниан и сбросить на Японию 17 или 18 августа.

Однако 15 августа в своем обращении к японскому народу по радио император Хирохито объявил: «Мы отдали приказ нашему правительству связаться с правительствами Соединенных Штатов, Великобритании, Китая и Советского Союза, чтобы сообщить им о том, что империя принимает условия совместной Декларации». В Декларации содержалось требование безоговорочной капитуляции Японии.

А вскоре к Токийскому заливу двинулись 383 судна американского флота. Их сопровождали 1300 самолетов. 30 августа близ Токио высадился передовой отряд американских войск. 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» министр иностранных дел Японии Мамору Сигемицу и начальник генерального штаба Японии Есидзиро Умэдзу подписали акт о безоговорочной капитуляции их страны. От имени всех союзных держав акт подписал Дуглас Макартур. Кроме того, от США акт подписал адмирал Нимиц, от Китая – генерал Су Юнчан, от Великобритании – адмирал Фрэзер, от СССР – генерал-лейтенант К.Н. Деревянко.

2 и 6 сентября 1945 г. Сталин и Трумэн обменялись поздравлениями по случаю победы над Японией. 11 сентября Трумэн, получив от Сталина его фотопортрет, писал ему: «Я не могу выразить словами мою признательность за сердечность надписи, и я всегда буду хранить портрет как счастливое воспоминание о весьма приятном сотрудничестве в Потсдаме». А ровно через месяц 11 октября Трумэн попросил Сталина принять американского художника Шандора, чтобы тот мог написать его портрет в память о сотрудничестве между СССР и США в годы Второй мировой войны.

Всего за два дня до этого письма Трумэна, 9 октября 1945 г., комитет начальников штабов США подготовил секретную директиву 1518 «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», которая исходила из подготовки нанесения Америкой превентивного атомного удара по СССР.

Дуглас Макартур, не раз выражавший восхищение Красной армией, теперь готовил планы нападения на своего недавнего союзника. В ноябре 1945 года он говорил английскому фельдмаршалу А. Бруку: «Мы должны готовиться к войне и собрать по крайней мере тысячу атомных бомб в Англии и Соединенных Штатах. Нам следует подготовить безопасные аэродромы, укрыв их в горных туннелях, для того, чтобы обладать способностью действовать из Англии, даже если она сама подвергнется ударам. На Тихом океане, используя новые сверхбомбардировщики... мы должны напасть на Россию из Америки с перезаправкой на Окинаве».

По мере быстрого накопления атомного оружия в США 14 декабря 1945 г. была подготовлена новая директива №432/d комитета начальников штабов, в приложении к которой были указаны в качестве объектов атомной бомбардировки трасса Транссибирской магистрали и 20 городов СССР: Москва, Ленинград, Горький, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Баку, Ташкент, Челябинск, Тбилиси, Куйбышев, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Новокузнецк, Ярославль, Иркутск, Грозный. Всего предполагалось использовать 196 атомных бомб. Рекомендовалось развязать войну как можно скорее, до того, как СССР создаст собственное атомное оружие и стратегическую авиацию.

В документе Объединенного разведывательного комитета 329 от 3 ноября подчеркивалось: «Одной из особенностей атомного оружия является его способность уничтожить скопления людей, и эту способность следует использовать в сочетании с иными его качествами». Эти рекомендации предлагались после бомбардировок в Хиросиме и Нагасаки. К тому времени в США прекрасно знали про уничтожение сотен тысяч людей ядерным взрывом. Уже было известно, как слезала кожа с обожженных японцев. Уже были написаны репортажи про толпы обезумевших от боли людей, про мучительную гибель десятков тысяч людей от лучевой болезни. Опыт Хиросимы и Нагасаки лишь убедил американских военных в том, что масштабы применения атомного оружия должны возрасти многократно, а в огненную геенну должны быть ввергнуты их вчерашние союзники, которыми они недавно так восхищались. Однако убеждение в том, что ничто не должно стоять на пути американской цивилизации, не оставляло у правителей США ни тени сомнений в их правоте и наличии у них христианских добродетелей.

Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ

ertata

О молниеносной войне на Дальнем Востоке


Красное Знамя Победы

Вступление Советского Союза в войну против милитаристской Японии в 1945 г. вызывалось необходимостью ликвидировать нависшую угрозу от японских войск, выжидающих подходящего момента для захвата советской Сибири и Дальнего Востока. Требовалось, наконец, освободить от японских оккупантов исконно русские территории, захваченные Японией в войне с Россией в 1904–1905 гг., и получить свободный выход в Тихий океан. К тому же союзники по военно-политической коалиции обратились к СССР за помощью для разгрома Японии. Военный кабинет США рассчитал, что они смогут победить Японию в 1946 г., возможно, позднее и при этом потерять более 1 млн солдат и офицеров. Без разгрома империалистической Японии невозможно было окончить Вторую мировую войну и установить мир на земле.

Когда в декабре 1943 г. на Тегеранской конференции глав правительств трех союзных держав договорились об открытии второго фронта в Европе в 1944 г., советское руководство дало принципиальное согласие на помощь союзникам в войне с Японией, но только после поражения фашистской Германии. По возвращении в Москву И.В. Сталин сообщил А.М. Василевскому, что после капитуляции Германии он может быть направлен на Дальний Восток для руководства боевыми действиями против Японии. Такой выбор Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина был во всех отношениях обоснованным.


Начальник Генерального штаба и заместитель наркома обороны А.М. Василевский участвовал в планировании и координации всех фронтовых операций в период стратегической обороны, а в годы коренного перелома развития Великой Отечественной войны Советского Союза руководил действиями командующих фронтами и обеспечивал взаимодействие разных видов войск. Он проявил себя крупнейшим советским полководцем и военным мыслителем. В феврале 1945 г. маршал Советского Союза А.М. Василевский был назначен командующим войсками 3-го Белорусского фронта. Выдающийся военный стратег и умелый организатор вождения войск, Александр Михайлович Василевский стал самым подготовленным полководцем к принятию новой должности.

Готовясь к Крымской конференции, И.В. Сталин предложил А.М. Василевскому и новому начальнику Генерального штаба А.И. Антонову рассчитать, сколько потребуется времени для подготовки военной кампании на Дальнем Востоке. Они доложили, что после капитуляции Германии срок может составить два-три месяца. Этот срок Сталин назвал на конференции руководителей трех великих держав – СССР, США и Великобритании. В феврале 1945 г. было подписано соглашение по вопросам Дальнего Востока, в соответствии с которым через два-три месяца после капитуляции Германии Советский Союз вступает в войну против Японии. Союзники согласились и приняли советские условия о возвращении СССР Южного Сахалина и Курильских островов, интернационализации торгового порта Дальний, восстановлении аренды Порт-Артура как советской военно-морской базы и по другим вопросам.

В соответствии с решениями Крымской конференции правительство СССР 5 апреля денонсировало советско-японский пакт о нейтралитете.

27 апреля маршал А.М. Василевский вплотную включился в работу над планом войны на Дальнем Востоке против Японии. Во время очередного доклада 4 мая И.В. Сталин сказал:

– Теперь, товарищ Василевский, полностью переключайтесь на дальневосточные дела. Все предварительные наработки Генштаба надо свести к общему знаменателю. Сроков проведения кампании никому не называть, новых людей в разработке плана, по возможности, пока не привлекать. Время начала войны – один из наших ключевых секретов.

– Пока в этом нет никакой необходимости, товарищ Сталин. Сейчас самое важное – это уточнить наши расчеты по дислокации войск и согласовать вопросы взаимодействия с авиаторами и Тихоокеанским флотом.

– Правильно. Мы должны нанести удар такой силы, который бы сразу отбил у японцев охоту к организованному сопротивлению, – заключил Сталин.

Занимаясь подготовкой к военной кампании против Японии, Александр Михайлович принимал участие во многих важных событиях жизни Советского Союза. Маршал Советского Союза А.М. Василевский на Параде Победы 24 июня на Красной площади в Москве возглавил сводный полк 3-го Белорусского фронта. На следующий день он был на приеме в Большом Кремлевском дворце в честь участников Парада Победы. Один из первых почетных тостов посвятили командующему 3-м Белорусским фронтом маршалу Советского Союза А.М. Василевскому.

В считаные весенне-летние месяцы 1945 г. маршал А.М. Василевский проделал огромную организационную работу, не имевшую аналога в прошлом, по перевозке воинских соединений и частей с Запада на Дальний Восток. Одновременно перевезены десятки тысяч артиллерийских орудий, танков, автомашин и многие тысячи тонн боеприпасов, горючего, продовольствия, обмундирования и других военных грузов. И это на колоссальные расстояния, до 12 тысяч километров. При наличии только одной Транссибирской железнодорожной магистрали. При этом были надежно прикрыты пути сообщения, соблюдалась тайна движения эшелонов и пункты их назначения, боевая техника на железнодорожных платформах камуфлировалась, надежно велась борьба с диверсантами, словом, соблюдались все необходимые защитные меры.

Существовавшую на Дальнем Востоке организацию войск решено было сохранить. В прежнем составе остался Дальневосточный фронт под командованием генерала армии М.А. Пуркаева, до 1943 г. командовавшего войсками Калининского фронта. Командующим Приморской группой войск назначили маршала Советского Союза К.А. Мерецкова, имевшего огромный опыт боев в лесу и подрыва укрепленных районов. На главное Забайкальское направление переведен маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, умело преодолевший горные хребты в европейской военной кампании. Много времени и большую заботу А.М. Василевский уделял усилению штабов фронтов, подбору высшего командного состава с учетом их военного опыта и закалки в боях с немецко-фашистской армией, комплектованию воинских соединений и частей.

5 июля в Читу – штаб Главкома советских войск на Дальнем Востоке – специальным поездом прибыл А.М. Василевский в форме генерал-полковника. С ним приехали генералы и офицеры его оперативной группы. По документу он был «заместителем наркома обороны генерал-полковником Васильевым». В целях соблюдения секретности К.А. Мерецков был генерал-полковником Максимовым, Р.Я. Малиновский – генерал-полковником Морозовым. В случаях растерянности или замешательства предъявлялся подписанный Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным документ, в котором значились иная фамилия и воинское звание. Когда Мерецков хотел ехать поездом, Сталин посоветовал ему лететь самолетом, чтобы не быть опознанным. К тому же, сказал Сталин, узнаем, сколько это займет времени. В воздухе он находился 28 часов 30 минут.

С первых дней пребывания в Чите А.М. Василевский решал неотложные организационные вопросы. А.М. Василевский один или вместе с Р.Я. Малиновским был на основных операционных направлениях Забайкальского фронта, с командармами они провели детальную рекогносцировку, проверили войска. Подобная работа была проделана в Приморье и Приамурье. А.М. Василевский, К.А. Мерецков и М.А. Пуркаев кропотливо изучали местность, позиции противника, намечали меры к улучшению материального обеспечения войск.

Александр Михайлович Василевский говорил: для меня Дальний Восток – край новый. Как внимательный ученик, воспринимаю все сведения о Дальневосточном крае.

Учитывая большую удаленность Дальневосточного театра военных действий, его огромную территорию, сложные природно-климатические условия и необходимость наиболее целесообразного и своевременного использования Тихоокеанского флота в интересах всех трех фронтов, Государственный Комитет Обороны создал Главное Командование советских войск на Дальнем Востоке. Это была принципиально новая структура стратегического руководства военными действиями. И дело не в том, что она не повторяла Главные командования войск Западного, Северо-Западного, Северо-Кавказского и Юго-Западного направлений, существовавшие в Великую Отечественную войну Советского Союза 1941–1942 гг. Новая структура стратегического руководства обладала большими правами и самостоятельностью в принятии решений. Приказом Ставки Верховного Главнокомандования 30 июля 1945 г. Главнокомандующим советских войск на Дальнем Востоке был назначен маршал Советского Союза А.М. Василевский. В его подчинение с 1 августа переходили Забайкальский и Дальневосточный фронты, Приморская группа войск и Тихоокеанский флот. При Главнокомандующем создана оперативная группа. Координацию действий Военно-морского флота и Военно-воздушных сил осуществляли адмирал флота Н.Г. Кузнецов и главный маршал авиации А.А. Новиков. Заместителем Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке назначен генерал армии И.И. Масленников, членом Военного совета – генерал-полковник И.В. Шикин, начальником штаба – генерал-полковник С.П. Иванов.

В глубоко содержательной мемуарной работе «Дело всей жизни» А.М. Василевский написал: «Создание Главного Командования на Дальнем Востоке как органа стратегического руководства войсками, на мой взгляд, себя оправдало. Наличие такого органа давало возможность оперативно проводить в жизнь указания Верховного Главнокомандования, учитывать все изменения в оперативно-стратегической и военно-политической обстановке и своевременно реагировать на них, а также оказывать фронтам на месте необходимую помощь. Связь Верховного Главнокомандующего со мной и с действующими фронтами была прямой и повседневной, даже тогда, когда он находился на Потсдамской конференции» (А.М. Василевский. Дело всей жизни. М., 1973. С. 509–510).

Готовность выполнить свои обязательства по войне с Японией Советское руководство подтвердило на проходившей в это время Потсдамской конференции глав правительств трех великих держав. Союзники доложили о своих намерениях в войне против Японии. Только после одного из утомительных заседаний новый американский президент Г. Трумэн и У. Черчилль задержали И.В. Сталина, чтобы сообщить о наличии у США необычайной силы бомбы, но не назвали бомбу атомной. По спокойствию Сталина решили, что он ничего не понял.

В Советском Союзе шла работа над атомной бомбой – оружием мира. И.В. Сталин сказал В.М. Молотову: «Пытаются запугать». И позвонил в Москву И.В. Курчатову – усилить работу.

Потсдамская конференция потребовала от Японии безоговорочной капитуляции. Та отказалась. Вернувшийся в Москву И.В. Сталин поздним вечером 3 августа позвонил в Читу.

– Здравствуйте, товарищ Василевский! Как идет подготовка к наступлению?

– Товарищ Сталин, все намеченные мероприятия выполняются в установленный срок. На Забайкальском фронте войска 39-й и 53-й армий выходят в свои районы сосредоточения, удаленные всего лишь на 50–60 километров от государственной границы Монгольской Народной Республики с Маньчжурией. Вместе с 6-й гвардейской танковой армией и другими войсками они могут начать военные действия с утра 5 августа. Другие ударные группировки также находятся в районах сосредоточения или поблизости от них. К 5 августа, по нашим расчетам, в полной боевой готовности будут находиться силы Тихоокеанского флота.

– Когда вы планируете начать боевые действия?

– Я считаю, что переход границы не следует откладывать далее 9–10 августа. Необходимо использовать благоприятную погоду, установившуюся в последние дни в Забайкалье. Она позволяет в полную мощь применить авиацию и танки. В Приморье к этому времени также ожидается улучшение погоды. Войска 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов должны начать боевые действия в один день и час с Забайкальским фронтом. Это позволяет достичь внезапности.

– В наступление одновременно перейдут все силы фронтов?

– Нет. Первыми наступление начнут сильные передовые отряды, предназначенные для захвата наиболее важных объектов обороны японцев. Основную операцию 1-го Дальневосточного фронта, а следовательно, и его главных сил в зависимости от развития операции Забайкальского фронта предлагаю начать через 5–7 суток после начала последней. Я прошу срочно направить на Дальний Восток адмирала Кузнецова для координации действий военно-морских сил с сухопутными войсками и предусмотреть дальнейшее усиление фронтов людьми и боевой техникой, особенно танками.

– Ваше предложение, товарищ Василевский, о начале войны 9–10 августа принимается. Однако переход войск 1-го Дальневосточного фронта в наступление через 5–7 суток нецелесообразен, так как передовые отряды, какими бы сильными они ни являлись, вряд ли способны вести бой в одиночку в течение почти недели. Успех передовых отрядов необходимо немедленно развить вводом в сражение главных сил фронтов.

8 августа японскому послу в Москве было сделано мотивированное заявление Советского правительства о том, что с 9 августа СССР считает себя в состоянии войны с Японией.

Японские города Хиросима 6 августа и Нагасаки 9 августа, по приказу президента США Трумэна, подверглись жестокой атомной бомбардировке. Даже правительственная комиссия США, правда, через год, признала, что никакой военной необходимости не было. Цель состояла в стремлении США укрепить свои военные и политические позиции, а главное – устрашить Советский Союз.

8 августа на Дальнем Востоке было объявлено военное положение. В тот же день маршал Советского Союза А.М. Василевский прибыл в штаб 1-го Дальневосточного фронта, который располагался в тайге. Он выступил с обращениями «К братскому китайскому народу», «Братья-корейцы», «К японской армии. К японскому народу».

9 августа в 00 часов 10 минут по местному времени по приказу главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала Советского Союза А.М. Василевского передовые и разведывательные отряды Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов пересекли государственную границу и начали вклинение в территорию Маньчжурии; к боевым действиям приступил Тихоокеанский флот. Через четыре с половиной часа в наступление перешли главные силы трех фронтов, преодолевая сопротивление противника.

Так началась Дальневосточная кампания Вооруженных сил СССР. Она предусматривала проведение Маньчжурской стратегической наступательной операции, Южно-Сахалинской наступательной операции, Курильской десантной операции и десантной операции по овладению северной частью острова Хоккайдо. Ее целью было силами трех фронтов во взаимодействии с флотом молниеносно разгромить Квантунскую группировку войск – главную сухопутную армию Японии, овладеть важнейшими центрами Северо-Восточного Китая и Северной Кореи.

Одновременное стремительное наступление войск трех фронтов стало возможным потому, что их возглавляли прославленные советские полководцы: Забайкальский – маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, 1-й Дальневосточный – маршал Советского Союза К.А. Мерецков, 2-й Дальневосточный – генерал армии М.А. Пуркаев, а общее руководство осуществлял маршал Советского Союза А.М. Василевский. Удар советских войск оказался неожиданным для японцев.

В результате мощного удара сотен бомбардировщиков и штурмовиков уже в первые часы войны была разрушена связь между штабами и формированиями японских войск в Маньчжурии. На широком фронте были форсированы реки Амур и Уссури. Наступление стало развиваться в глубь Маньчжурии.

6-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника А.Г. Кравченко, преодолев горный хребет Большого Хингана, вышла на Центрально-Маньчжурскую равнину, вклинившись в тыл Квантунской группировки войск. Успешно действовала конно-механизированная группа генерал-полковника И.А. Плиева. С вклиниванием войск Забайкальского фронта в район Мукдена разрушалась оборона японцев.

Действуя в условиях труднопроходимой горно-таежной местности и наводнения, войска 1-го Дальневосточного фронта, прорвав железобетонный пояс укрепленных районов, продвинулись в глубь Маньчжурии и завязали бои за город Муданьцзян.
Войска 2-го Дальневосточного фронта преодолели горный хребет Малый Хинган.

Вместе с советскими войсками успешно действовали монгольские войска под командованием маршала Х. Чойбалсана.

Преодолев тайгу, горы и пустынные степи, советские армии стремительно продвигались по Маньчжурской равнине. Японское командование, потеряв управление войсками, не смогло организовать стойкого сопротивления ни на одном из направлений. 14 августа кабинет министров Японии принял решение о капитуляции. Однако Квантунской армии приказа о сдаче в плен отдано не было. Она не только продолжала оказывать сопротивление наступавшим советским войскам, но нанесла ряд контрударов.

17 августа Главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке А.М. Василевский обратился по радио к командующему Квантунской армией с категорическим требованием – к 12 часам 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен. Как только японские войска начнут сдавать оружие, советские войска прекратят боевые действия.

Утром 18 августа японское командование отдало приказ о капитуляции и поставило об этом в известность А.М. Василевского. Вместе с тем советские войска вынуждены были продолжать боевые действия против отдельных укрепленных районов и отрядов, отказавшихся капитулировать.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала прекратить боевые действия на тех участках фронта, где японские войска складывают оружие и сдаются в плен. При этом Ставка потребовала «с пленными японцами обращаться хорошо», не препятствовать и содействовать китайской администрации в установлении порядка. Вечером 18 августа А.М. Василевский довел эти требования до войск.

19 августа войска Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов и моряки Тихоокеанского флота приступили к разоружению и приему капитулировавших войск Квантунской армии и к окончательному освобождению Маньчжурии и Северной Кореи от японских захватчиков. Для ускорения организованного разоружения капитулировавших войск, сохранения промышленных предприятий, электростанций, сооружений связи, железных дорог, военных объектов, по приказу маршала А.М. Василевского были созданы специальные воздушные и морские десанты.

В 8 часов 20 августа А.М. Василевский доложил И.В. Сталину, что сопротивление японских войск прекратилось и началось их плановое разоружение. Одновременно он доложил о подготовке десантов с целью захвата портов Далянь (Дальний) и Люйшунь (Порт-Артур) и десантной операции на остров Хоккайдо. Советские воздушные десанты 21 августа высадились в Дальнем и 22 августа в Порт-Артуре. 22 августа Сталин приказал Василевскому отменить подготовку десантной операции на остров Хоккайдо. Такое решение было вызвано стремлением избежать излишних людских жертв и не допустить военного конфликта между СССР и США.

Ночью 23 августа 1945 г. столица Советского Союза Москва салютовала доблестным войскам маршала Советского Союза А.М. Василевского, «освободившим Маньчжурию, Южный Сахалин и часть Курильских островов, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий».

29 августа Маршал Советского Союза А.М. Василевский отдал приказ об отмене с 1 сентября военного положения на советской территории Дальнего Востока. 1 сентября советские войска практически закончили разоружение войск Квантунской армии.

2 сентября 1945 г. японское правительство подписало Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война закончилась.

3 сентября маршал Советского Союза А.М. Василевский доложил Генералиссимусу Советского Союза И.В. Сталину:

«Советские войска на Дальнем Востоке в составе Забайкальского фронта, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов и Тихоокеанского флота, начав наступление 9 августа 1945 г., к 1 сентября 1945 г. выполнили поставленные Вами боевые задачи и заняли: полностью Маньчжурию, Ляодунский и Квантунский полуострова, Северную Корею до 38-го градуса северной широты, южную часть острова Сахалин и все Курильские острова».

Победный исход Дальневосточной кампании имел всемирно-историческое значение. Разгром японской военщины позволил становлению независимой Индонезийской республики, образованию Демократической Республики Вьетнам и создал благоприятные условия для успешной освободительной борьбы народов Китая и Кореи.

Дальневосточная военная кампания в полной мере раскрыла полководческий талант маршала Советского Союза А.М. Василевского, его военное искусство руководства действиями трех фронтов и флота, смелого боевого применения танковых корпусов и артиллерии, авиации и сил ПВО, пограничных войск и служб тыла и снабжения. Он необыкновенно быстро ориентировался в сложившейся обстановке и отдавал четкие и ясные приказы. Его отличала твердая воля и интеллигентность, умение облечь нужное решение в действие подчиненного командира и рядового бойца. Ему была присуща строгая расчетливость и разумная осторожность. А.М. Василевский изучал противника, его сильные качества и слабые особенности. Маньчжурская стратегическая наступательная операция явилась кульминацией полководческого мастерства маршала Советского Союза А.М. Василевского. В Дальневосточной кампании ярко проявился и его военно-политический талант советского дипломата.

29 сентября маршал Советского Союза А.М. Василевский возвратился в Москву по распоряжению И.В. Сталина.

За храбрость и мужество, проявленные в Дальневосточной кампании, свыше 2100 тысяч человек награждены советским орденами и медалями, в том числе 308 тысяч – боевыми. 93 солдата и офицера удостоены звания Героя Советского Союза. Вторую «Золотую Звезду» получили маршал Советского Союза А.М. Василевский, главный маршал авиации А.А. Новиков, генералы А.Г. Кравченко, Н.И. Крылов, И.А. Плиев и старший лейтенант В.Н. Леонов. Среди Героев Советского Союза ближайшие соратники А.М. Василевского: маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, генералы С.П. Иванов, И.И. Масленников, М.В. Захаров, адмиралы Н.Г. Кузнецов, И.С. Юмашев, Н.В. Антонов. Маршал Советского Союза К.А. Мерецков награжден высшим полководческим орденом «Победа». Указом Президиума Верховного Совета СССР орденами Советского Союза награжден 21 генерал и офицер Монгольской народно-революционной армии.

Более 300 соединений, частей и кораблей награждены орденами Советского Союза, 25 получили звание гвардейских. Свыше чем 220 соединениям и частям присвоено почетное наименование Хинганских, Амурских, Уссурийских, Харбинских, Мукденских, Сахалинских, Курильских, Порт-Артурских.

Победа над Японией далась нелегко Советским Вооруженным силам. Потери составили: безвозвратные – 12 031, санитарные – 24 425 солдат и офицеров. Японская и марионеточные армии потеряли около миллиона человек, из них только регулярных японских войск почти 84 тысячи убитыми и около 610 тысяч пленными. Захвачено много трофеев (орудий и минометов, танков, самолетов и другого военного снаряжения и имущества).

День победы над Японией 3 сентября 1945 г. был объявлен ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ. В Обращении к советскому народу 2 сентября 1945 г. И.В. Сталин сказал:

«Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии» (И.В. Сталин. Т. 15, Ч. 3, С. 892).

Сегодня, празднуя историческую победу августа-сентября 1945 г., важно не забывать о давних японских поползновениях на обладание обильными российскими сибирскими и дальневосточными землями, да и развенчивать надо несостоятельность возобновившегося отрицания в разгроме милитаристской Японии и победном завершении Второй мировой войны политической и военной силы Советского Союза.

В.В. СУХОДЕЕВ. «Отечественные записки»

ertata

Иван Калита приглашает митрополита Петра в Москву. А. Смолин.

Московские государи строили самодержавие. Казалось, европейские модели давали Литве неоспоримые преимущества. Её поддерживал католический Запад, а Москву – никто. Толстосумы бояре, «оппозиционеры» всех мастей бежали в Литву и получали там самый тёплый приём. Но для простых людей твёрдая власть московских государей оказывалась куда предпочтительнее, чем диктатура феодалов. Благодаря этому, ломая удельное сопротивление, Московская Русь разрасталась в обширную державу.

Когда Киевская Русь рассыпалась на уделы, передралась и была раздавлена копытами татарских лавин, «собирание» её земель первой начала не Москва, а Литва. Как раз в это время, в 1230-х гг., там выдвинулся вождь Миндовг. Он объединил вокруг себя литовские племена, громил даже немцев, принялся подминать западные русские земли.


Ещё более активно и целенаправленно повёл эту политику Гедимин в начале XIV в. Он окончательно подчинил Белоруссию, нацелился на Волынь и Поднепровье. Русские князья, правившие здесь, были данниками Орды, к ним пришло ханское войско. Но Гедимин в 1324 г. разбил этих князей и татар на реке Ирпень, овладел Киевом и принял титул «великого князя Литовского и Русского». Сила, способная противостоять ордынцам, произвела впечатление. К Литве потянулись другие русские земли. Под ее покровительство добровольно перешла Смоленщина, покорилась Брянщина.

Гедимин и его преемник Ольгерд относились достаточно лояльно к новым подданным. В присоединенных княжествах сохранялись прежние законы, самоуправление. Властители не обременяли людей чрезмерными поборами, не посягали на Православие. Наоборот, оно постепенно распространялось среди литовцев. Полудикие лесные племена перенимали и высокую русскую культуру, письменность. Русский язык стал официальным языком в Литве. Казалось бы, что еще надо для возрождения русской державы со столицей в Вильно?

И как раз противостояние с Литвой открыло возможности для изначального возвышения Москвы. Ордынские ханы стали рассматривать ее как противовес Литве. Не слишком прижимали, чтобы не толкнуть к неприятелям, позволяли содержать значительные воинские формирования. Но и Москве удавалось спокойно жить и развиваться только балансируя между двумя могущественными державами: и татары, и литовцы опасались большой войны, поэтому западные соседи старались не злить хана и открыто не задевать его данников.

А дополнительные преимущества обеспечили внутренние особенности Московской Руси. При Иване Калите здесь поселился митрополит, св. Петр. Москва стала духовным центром русских людей. Но св. Петр определил и основные ориентиры будущего государства. По его наставлениям Калита стал строить… «Царство Правды». Приписка к Сийскому Евангелию рассказывает о нем: «О сем бо князи великом Иване пророк Езекия глаголет: «В последнее время в опустевшии земли на запад встанет Царь, правду любя и суд не по мзде судяй ни в поношение поганым странам. При сем будет тишина велья по Русской земли и воссияет во дни его правда»… О сем бо песнословец глаголет: «Постави, Господи, законодавца над нами, да разумеют языци, яко человецы суть»… Сирым в бедах помощник, вдовицы от насильник изымая, яко от уст львов…»

Конечно, «Царство Правды» было лишь идеалом, на деле ее удавалось обеспечить далеко не всегда. Но Калита стремился к такому идеалу, навел в княжестве твердый порядок, поддерживал справедливость, строго контролировал хозяйство и сбор податей, пресекал злоупотребления. Этим же идеалом руководствовались преемники Калиты – Симеон Гордый, Иван Красный, Дмитрий Донской. А правда и справедливость сами по себе ох как много значили! Московская Русь еще не прирастала территориями, но прирастала людьми, сюда переселялись из других княжеств, из литовских владений.

Тем не менее, исход соперничества с Литвой выглядел однозначным. Важность митрополии в Москве Ольгерд в полной мере осознавал, но он обратился в Константинопольскую патриархию, а в обнищавшей Византии все продавалось и покупалось. За мзду для Литвы учредили отдельную митрополию. А в 1360-х гг у татар разразилась «замятня», в расколовшейся орде резались несколько ханов. Баланс сил в Восточной Европе сразу нарушился, и Литва не замедлила этим воспользоваться. В 1363 г. Ольгерд разгромил татар на Синих Водах, присоединил области по Бугу и Днестру, стал хозяином всего Правобережья Днепра. Двинулся и на Левобережье, прибрал к рукам Черниговщину. Щёлкал, словно семечки, мелкие княжества: Оболенское, Стародубское, Карачевское, Воротынское, Новосильское.

Союзником стал брат жены Ольгерда, тверской князь Михаил. В 1368, 1369, 1373 гг огромные литовские армии вторгались в московские владения. Разоряли землю не хуже, чем ордынцы. Оставляли после себя сплошные пепелища на месте деревень, груды трупов, угоняли бесконечные колонны пленных, массы скота. Дважды подступали к самой Москве, но на год опоздали, Дмитрий Донской успел построить каменный кремль, штурмовать его не решились. Росло и воинское искусство москвичей, третье нашествие они сумели остановить под Козельском. Но силы и ресурсы двух государств выглядели несопоставимыми.

Однако сказывалось и то, что до «правды» в Литовской державе было далековато. Недовольные и обиженные перебирались на московскую службу, как Дмитрий Боброк с Волыни, брянские бояре Пересвет и Ослябя. А учреждение новой митрополии отнюдь не устранило религиозную разницу. В Москве Православие оставалось стержнем всей политики, великий князь в первую очередь осознавал себя защитником веры. А Литовские государи наоборот, приспосабливали религиозные взгляды к политическим нуждам. Благоволили то православным, то католикам, то языческим жрецам.

Их западные соседи, Польша, Тевтонский и Ливонский ордена, были оплотом католицизма, наводняли страну агентами и проповедниками. В 1377 г. им удалось склонить умирающего Ольгерда принять латинскую веру. У него было 11 сыновей, 5 православных и 6 язычников. Наследником отец оставил любимчика, Ягайлу, и возле него очутились те же католические советники. Настроили его вместе с братьями-язычниками начать войну против православных братьев. Но те обратились к Москве.

Дмитрий Донской выступил на защиту единоверцев, и граница с Литвой впервые сдвинулась на запад. Достаточно было одного похода зимой 1378/79 г., и зашаталась вся восточная часть Литвы. Брянск, Новгород-Северский, Чернигов, Елец, «верховские» княжества на Оке – Новосильское, Оболенское, Одоевское выходили из повиновения Ягайле. Он нашел было выход из положения, заключил союз с Мамаем, в 1380 г. повел армию на соединение с ним.

Ягайло опоздал к битве всего на один дневной переход. Узнав о сокрушительном разгроме союзника, поспешил убраться. Бесславный поход подорвал его авторитет даже среди язычников. Его сверг дядя Кейстут. Правда, подлости Ягайле было не занимать. Пригласил дядю с приближенными на пир и всех перерезал, двоюродного брата Витовта заточил в темницу. Но возмутились литовские, русские князья, и чтобы усидеть на троне, Ягайло поклонился… Москве.

После победы над Мамаем престиж Дмитрия Донского поднялся чрезвычайно высоко. Литовский властитель посватал его дочь, а при этом признавал над собой старшинство тестя, обещал слушаться его, обратить своих подданных в Православие. В 1382 г. подписали договор, скрепили печатями, Ягайло принял православное крещение. Осталось обвенчать молодых. Огромная Литва подчинялась Донскому! Вся история Восточной Европы могла пойти иначе. Но… в это время Москву сжег налетевший Тохтамыш.

Завоеванный ею международный авторитет рухнул. А католические советники внушили Ягайле, что выполнять договор не обязательно. Лучше жениться на королеве Польши Ядвиге – он получит титул короля, целое государство, получит и поддержку Запада. В 1385 г. Польша и Литва соединились, король перекрестился в католицизм, и подданных поголовно принялся крестить по католическому обряду. А православных уравнял с язычниками. Им запрещали занимать государственные должности, вступать в браки с католиками. Нескольких вельмож казнили, в Литву нахлынули поляки, и их расставляли на все ключевые посты.

Тут уж встали на дыбы родные, двоюродные братья, заполыхала гражданская война. А Витовт удрал из темницы к немцам, сумел выдать дочку за русского великого князя Василия I и объявил себя защитником Православия. Хотя честностью и он не отличался. Одновременно сговорился с Тевтонским орденом, принял католицизм, а за поддержку отдал крестоносцам часть Литвы. Начал с рыцарями набеги на Польшу, Ягайло взвыл и… предложил ему договор. Если Витовт согласится подчиниться королю, то пусть возьмет Литву себе. Предложение было сделано не без задней мысли – взять Литву значило подавлять многочисленных мятежных родственников.

А. М. Васнецов. Московский кремль при Иване III.

Но Витовт не смутился, заключил альянс с убийцей своего отца. В союзники он выбрал самого сильного из удельных князей, Скиргайлу, наобещал три короба и вместе с ним давил остальных родственников. С ними Витовт не церемонился. Двоюродного брата Вигнута отравил, Коригайле отрубил голову, своего дядю Нариманта велел подвесить на дереве и расстрелять из луков, Корибута посадил в темницу. А уделы захватывал для себя. С «лучшим другом» Скиргайлой расплатился Киевом, но и к нему подослал отравителей, а Киев присвоил. Победили в гражданской войне два самых жестоких и коварных брата, Ягайло и Витовт.

Причём новый властитель Литвы провел реформы. Витовту очень понравились порядки в землях Тевтонского ордена, и он внедрил аналогичное крепостное право. Впоследствии австрийский дипломат Герберштейн описывал Литву: «Народ жалок и угнетен… Ибо если кто в сопровождении слуг входит в жилище какого-нибудь поселянина, то ему можно безнаказанно творить что угодно, грабить и забирать необходимые для житейского употребления вещи и даже жестоко побить поселянина». «Со времен Витовта вплоть до наших дней они пребывают в настолько суровом рабстве, что если кто будет случайно осужден на смерть, то он обязан по приказу господина казнить сам себя и собственноручно себя повесить. Если же он откажется исполнить это, то его жестоко высекут, бесчеловечно истерзают и, тем не менее, повесят».

Но эти порядки нравились аристократам, они становились полными хозяевами над крестьянами. Витовт приобрел мощную поддержку знати. Успехи ему обеспечивала и коварная дипломатия. Молодого зятя Василия I он соблазнял перспективами несокрушимого союза. А при этом снова покорил княжества, отпавшие от Литвы при Дмитрии Донском, умело поссорил Москву с Рязанью, Тверью, Новгородом. Нацеливался проглотить и саму Москву, оставшуюся в изоляции. Заключил договор со свергнутым ханом Тохтамышем – Витовт поможет ему вернуть престол в Орде, а хан отдает свой московский «улус». Католическая церковь и Ягайло горячо поддержали проект, с Витовтом и Тохтамышем выступили немецкое, польское войска. Но не удалось, хан Темир-Кутлуг и полководец Едигей сокрушили объединенную армию на Ворскле.

Кое-как сопротивлялась и Москва. Преодолела разногласия с Рязанью, заключила союз. Ради защиты от Литвы платила дань меняющимся ордынским ханам. Но Витовт был уверен, что Русь не уйдет от него – и все-таки подгадал выгодный момент. После смерти Василия I на троне очутился малолетний Василий II с матерью, дочкой Витовта. Против мальчика бунтовали его дяди, плело интриги боярство. Василий II с регентшей-матерью вынуждены были обратиться за покровительством к литовскому дедушке. Теперь-то Витовт своего не упустил. Заставил беспомощного московского государя отказаться от Пскова, Новгорода – начал войну и обложил данью эти города. Рязани и Твери навязал «союзы», и им пришлось признать подчинение Литве.

Итог соперничества был очевиден, Русь поглощалась. Витовт возгордился, вздумал отделиться от Польши, выпросил у германского императора королевскую корону. На пышные торжества по случаю коронации почтительно приехали московский, рязанский, тверской великие князья. Приехали уже как вассалы, поздравить всемогущего повелителя, постоять у трона на его торжествах. Но поляки не желали упускать Литву, украли корону, которую везли в Вильно. Церемония сорвалась, и Витовт от расстройства умер. Литва снова раскололась смутой, католики рубились с православными, антипольская партия с полонофильской. В боях поляков одолевали, однако они выиграли хитростью: государства остались разными, но на престолы Польши и Литвы возвели общего монарха, сына Ягайлы Казимира.

Большинство литовской знати отнюдь не желало объединяться с Польшей, понимало, что их подомнут. Но западные партнеры исподволь приращивали к себе Литву. К полякам стали проникать прелести европейской «Эпохи Возрождения». Входила в моду роскошь, привозные диковинки, богатые наряды, фривольные нравы. Паны прожигали время на балах, пирах, пышных охотах. Кичились и «свободами» – своевольничали, регулировали королей, утопали в словоблудии на заседениях сенатов и сеймов.

Литовских аристократов это соблазняло. Они обзаводились польскими поварами, музыкантами, гувернерами, любовницами. Польские дворяне силились выдать дочек замуж за литовцев – они были богаче, владели большими имениями. Но и литовские паны охотно женились на шляхтянках. Они впитали в себя «возрождение», умели быть веселыми, возбуждающими, блеснуть признаками «культуры». А на высшие посты в Литве католическое духовенство и поляки протаскивали своих сторонников. В XV в. прежняя, русская культура, была вытеснена. В верхушке общества ее сменила польская вперемежку с итальянской. В1449 г. в Литве была введена инквизиция, заорали на кострах те, кого сочли ведьмами и еретиками, завоняло паленой человечиной – это тоже была часть европейской культуры.

Московская Русь шла по другому пути, централизации, строила самодержавие. И казалось, что европейские модели дают Литве неоспоримые преимущества. Ее поддерживал католический Запад, а Москву – никто. «Свободы» манили русских бояр, толстосумов. Оппозиционеры всех мастей перебегали за границу и получали самый теплый прием. Новгородские «золотые пояса» раз за разом сговаривались с Казимиром, как бы перескочить в состав его государства.

Но для простых людей твердая власть государей оказывалась куда предпочтительнее, чем засилье аристократов, обеспечивала защиту и от внешних врагов, и от своих хищников. Благодаря этому Василий II и его сын Иван III ломали удельное сопротивление, Московская Русь разрасталась в обширную державу. Ее армия была более дисциплинированной, более обученной, чем сборные ополчения литовских дворян, и на прямые столкновения Казимир уже не отваживался. Пытался подводить мины исподтишка.

Как известно, погибающая Византия заключила с католиками церковную унию. Но Русь ее отвергла, назначенному в Москву униатскому митрополиту Исидору пришлось бежать за границу. А потом и сама Византия пала под ударами турок. Уния повисла в воздухе, униатский «патриарх Константинопольский» (им стал тот же Исидор) сидел в Риме без паствы. Плацдармом для распространения унии решили сделать Литву. В1458 г. папа Пий II назначил митрополитом Киевским униата Григория Болгарина. Король распорядился встретить его с максимальной помпой, православным епископам перейти под его начало.

В1461 г. умер Московский митрополит, святитель Иона, и Казимир сразу прислал посольство, проявлял трогательную заботу о православных. Уговаривал московского государя, что митрополит уже имеется, Григорий Болгарин, он займет место Ионы, церковь воссоединится, а общая митрополия будет способствовать братскому союзу Москвы и Литвы. Уловка не прошла, римско-литовским проискам дали от ворот поворот.

Ну а Казимиру дружеские заверения не мешали заключить союз с ордынским ханом Ахматом, натравливать его на Русь. А в1480 г. хан и король решили сокрушить ее совместными силами. Однако и московская дипломатия не дремала, действовала квалифицированно. Был заключен союз с врагом Ахмата, крымским ханом Менгли-Гиреем. Он совершил набег на Волынь, польские и литовские паны испугались за собственные имения, и поход сорвался.

Ахмат привел орду на Угру, ждал Казимира, а его не было. Мало того, население сочувствовало не своему государю, а московскому. Местные княжества – Воротынское, Белевское, Одоевское и др. были подданными короля, но не давали Ахмату ни воинов, ни снабжения. Взбешенный хан сжег 12 городов, принадлежавшх Литве, увел массу пленных, но русскую оборону прорвать так и не сумел.

Стояние на реке Угре

Стояние на Угре ознаменовало не только конец ордынского ига для Москвы. Оно возмутило русских жителей Литвы. Сравнивали, как Иван III защищает свое государство, и как Казимир в угоду католической политике навел татар на собственные земли. Это вылилось в склоки, мятежи, и целый ряд князей объявили, что переходят на службу Москве. Переходят вместе с княжествами. Литовцы попробовали воевать, но их били, а города сдавались московским воеводам без боя. Новому литовскому государю Александру пришлось в 1494 г. заключить мир, отдать Вязьму и другие приграничные области. А Иван III в мирном договоре принял весьма красноречивый титул – «государь Всея Руси».

Католический мир в это время скатился в полную пучину разложения. На папском престоле очутился самый скандальный папа Александр VI Борджиа. Успехи русских чрезвычайно его встревожили, и он принялся подталкивать литовского Александра к реваншу. Обещал поддержку, организовал союз с Ливонией, Венгрией. А в самой Литве развернулась кампания по окатоличиванию. Униатский митрополит Иосиф разъезжал по стране с отрядами латинских монахов и солдат. Отбирали у православных храмы, смещали священников. Нагрянув в город или село, заставляли людей перекрещиваться в католицизм. У тех, кто противился, отнимали детей, женщин и перекрещивали насильно. Папа бурно приветствовал подобные действия. Издал особую буллу, поздравлял литовцев: «Еретики, наконец, озаряются истинным светом».

Но Иван III не смолчал, откровенно отписал, что в Литве «строят латинские божницы в русских городах, отнимают жен у мужей, а детей у родителей и силою крестят в закон латинский… Могу ли видеть равнодушно утесняемое Православие?» И война вместо реванша обернулась для Александра позором. На сторону Москвы сразу перешли Новгород-Северский, Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч. А Литовская армия была наголову разгромлена в битве при Ведроши. Папа Борджиа мгновенно превратился в «миротворца». В 1502 г. предложил свое посредничество в урегулировании, упрашивал Ивана III быть уступчивым, не искать приобретений на западе. Но посредничество папы-извращенца государь проигнорировал и уступчивости не проявил, отобрал чуть ли не треть литовских владений.

С этого времени противостояние покатилось «в одни ворота». Запад подстрекал Литву к новым войнам, и каждый раз она теряла города, области. Впрочем, организаторы агрессии умели извлекать выгоду даже из поражений. В 1569 г., когда Литва совсем надорвалась, Рим и польские паны добились заключения «Люблинской унии» – великое княжество Литовское фактически утратило самостоятельность и было поглощено Польшей, слилось с ней в одну державу, Речь Посполитую.

ВАЛЕРИЙ ШАМБАРОВ

ertata