История группы "Ключевое слово" уходит своими корнями в далекий и холодный февраль 2005 года, тогда-то она и была образована Ириной Шапошниковой и Александрой Фигуровской. Истинное название группы "Монофтонгизация дифтонгов", но по причине труднопроизносимости оного участники группы пока остановились на "Ключевом слове".
С самого начала возникли проблемы с определением жанра, поэтому то, что делает группа, примерно можно назвать так: интеллектуальный акустический бард-рок с примесями всякой всячины.
Состав участников на протяжении нескольких лет менялся и сейчас приходят-уходят новые музыканты, но основной костяк неизменен: Александра Фигуровская (автор стихов и музыки, флейта, вокал), Ирина Шапошникова (гитара, вокал), также всегда с ними Светлана Гудкова (триола, тамбурин), самая трогательная и женственная часть коллектива, и Олег зон Олег Матэрн фон Апфельбаум, с которым судьба сводит их в разных городах Сибири и еще ни разу в Красноярске.
Творчество группы полностью авторское (исключение составляют старые записи) и рассчитано на слушателей разных возрастов, политических убеждений, социального статуса, цвета кожи и проч.
В начале недели театральная общественность снова была взнервлена новостями с Таганки: Юрий Любимов возвращается. В географическом смысле – прилетает из Венгрии или Италии, где проводит отпуск, но главное – якобы он готов отозвать свое заявление об уходе, подписанное в департаменте культуры. В департаменте тоже измотаны этой историей – с первого заявления Любимова прошел год, даже больше. На Таганке говорят: до 15 июля Юрий Петрович в отпуске, его обязанности исполняет им же и назначенный замдиректора театра. Во вторник в департаменте был Валерий Золотухин, которого часть труппы хотела бы видеть худруком.
Актер, пусть даже самый замечательный, – во главе театра? Нормальное, в общем, дело: в Москве свой театр есть у Джигарханяна, свой – у Александра Калягина, свой – у Вячеслава Шалевича, у Елены Камбуровой... И это все – гостеатры, которые финансируются из столичного бюджета, то есть не частные. Николай Губенко какое-то время руководил Таганкой, пока не вернулся Любимов, хотя это руководство декларировалось как временное, вызванное вынужденной эмиграцией худрука.
О нынешнем конфликте написано много, усталость обеих сторон друг от друга копилась, вероятно, с того момента, как Любимов вернулся в СССР и – в свой легендарный кабинет на Таганке, который теперь осиротевшие актеры объявляют мемориальным и обещают сохранить.
Но вот ситуация во многом – новая, которая возвращает к старым, не решенным вопросам. Любимов – слава богу, живой, предположим, уходит все-таки. Тем более что труппа пытается обезопасить себя от очередного возвращения Любимова и пишет в департамент культуры письмо, в котором сообщает о нежелании сотрудничать со своим отцом-основателем. Его спектакли – остаются. И имя на афишах. При этом по действующему в России законодательству в отличие от писателей, композиторов режиссер не является автором, он не имеет права ни запретить показ своего спектакля, ни внести в него правку, если, например, такое желание вдруг возникнет.
Любимов – отдельно, спектакли – отдельно. Как мухи и котлеты? Получается, так.
А ведь всякий, кто хоть раз бывал в Театре на Таганке, засвидетельствует: Юрий Петрович приходил в зал и на рядовые спектакли, его легендарный фонарик из зала подсказывал артистам, где замедлить бег, а где – в темпе продолжить игру. Он вправду был не только режиссером, но и в определенном смысле музыкальным руководителем своих спектаклей, а представить себе оперу без дирижера очень трудно.
Можно вообразить, что спектакли продержатся в «рабочей форме» год-полтора. Можно вспомнить свежий пример – на Чеховский международный театральный фестиваль в Москву приезжала балетная труппа Мерса Каннингема. Гастроли в Москве, после смерти хореографа в 2009-м, – одна из последних остановок перед тем как театр прекратит существование. Завещание Каннингема не оставляет вариантов: его балеты могут играться два года после его смерти, после чего их запишут на видео, и – все. Вероятно, хореограф исходил из того, что видел сам – во что превращаются после смерти авторов их спектакли.
Любимов, даже если захочет, запретить играть свои спектакли не может. Приходится признать: он попал в ловушку, которую приготовило ему российское авторское право, для которого режиссер – по-прежнему не автор. Уходя, он наказывает себя. У актеров развязаны руки, они больше не будут слышать его упреков и обидных слов. Но, главное, публика, которая будет приходить в Театр на Таганке и смотреть спектакли, за которые Любимов уже не сможет нести ответственность, пока спектакли будут разваливаться и все дальше отходить от первоначального замысла, будет всех собак вешать на режиссера. Который за эти результаты полураспада и распада, конечно, не должен и не может отвечать.
С 5 по 15 декабря в Израиле пройдут гастроли Республиканского театра белорусской драматургии из Минска. Белорусские гости покажут израильскому зрителю комедию "На что жалуемся?", поставленную по одноименной пьесе израильского врача, писателя и драматурга Леона Агулянского.
В «Б1 Maximum» в рамках тура Hellish Rock выступили две немецкие группы из числа ветеранов «металлической» сцены — Helloween и Gamma Ray.
Когда деревья были большими, волосы длинными в Гамбурге Каем Хансеном была основана группа Helloween. После того как коллектив стал считаться культовым в среде металлистов по обе стороны Атлантики, в 1988 году неугомонный Хансен основал еще одну группу — Gamma Ray. Оба ансамбля играли пауэр-метал, самый архаичный и классический поджанр «металла», и все последующие годы они мерялись между собой длиной запилов, хайров и объемами собираемой кассы. Многочисленные фанаты долго выясняли, кто все-таки круче, пока два детища одного из наиболее влиятельных в этой среде музыкантов не отправились в совместное турне.
Первой выступали Gamma Ray. Ощущение погружения в 1980-е было полным: в одежде музыкантов, в оформлении сцены, даже в освещении была видна какая-то не вполне уместная аутентичность. Казалось бы, как можно в XXI веке всерьез воспринимать синхронно мотающих гитарами и головами морщинистых рокеров? А никак. По большому счету подобные турне устраиваются исключительно для того, чтобы поиграть на нервах ностальгирующих фанатов. А таких, как Хансен, надо принимать во всей их первозданной красоте, пусть даже и диковатой.
Тем более что он был великолепен. Даже несмешные шутки про водку и морозы ему можно было простить. Без особого труда вспоминая слова песен, зал пытался перекричать его хриплый фальцет, пока Хансен не стал дирижировать трехтысячной толпой, разделив ее на три части и заставляя по очереди скандировать Heavy—Metal—Universe.
После получасового перерыва на сцене появились Helloween во главе с Анди Дерисом, персонажем гораздо более энергичным, хоть и не таким интеллигентным, как Хансен. Публика предсказуемо прыгала и бесилась. В целом эмоции на выступлении Helloween были более бурными, но это только за счет того, что Gamma Ray как следует разогрели зал. Ключевым моментом концерта, безусловно, стал совместный бис двух коллективов, причем Кай Хансен пел хором с Анди Дерисом.
