Иван Калита приглашает митрополита Петра в Москву. А. Смолин.

Московские государи строили самодержавие. Казалось, европейские модели давали Литве неоспоримые преимущества. Её поддерживал католический Запад, а Москву – никто. Толстосумы бояре, «оппозиционеры» всех мастей бежали в Литву и получали там самый тёплый приём. Но для простых людей твёрдая власть московских государей оказывалась куда предпочтительнее, чем диктатура феодалов. Благодаря этому, ломая удельное сопротивление, Московская Русь разрасталась в обширную державу.

Когда Киевская Русь рассыпалась на уделы, передралась и была раздавлена копытами татарских лавин, «собирание» её земель первой начала не Москва, а Литва. Как раз в это время, в 1230-х гг., там выдвинулся вождь Миндовг. Он объединил вокруг себя литовские племена, громил даже немцев, принялся подминать западные русские земли.


Ещё более активно и целенаправленно повёл эту политику Гедимин в начале XIV в. Он окончательно подчинил Белоруссию, нацелился на Волынь и Поднепровье. Русские князья, правившие здесь, были данниками Орды, к ним пришло ханское войско. Но Гедимин в 1324 г. разбил этих князей и татар на реке Ирпень, овладел Киевом и принял титул «великого князя Литовского и Русского». Сила, способная противостоять ордынцам, произвела впечатление. К Литве потянулись другие русские земли. Под ее покровительство добровольно перешла Смоленщина, покорилась Брянщина.

Гедимин и его преемник Ольгерд относились достаточно лояльно к новым подданным. В присоединенных княжествах сохранялись прежние законы, самоуправление. Властители не обременяли людей чрезмерными поборами, не посягали на Православие. Наоборот, оно постепенно распространялось среди литовцев. Полудикие лесные племена перенимали и высокую русскую культуру, письменность. Русский язык стал официальным языком в Литве. Казалось бы, что еще надо для возрождения русской державы со столицей в Вильно?

И как раз противостояние с Литвой открыло возможности для изначального возвышения Москвы. Ордынские ханы стали рассматривать ее как противовес Литве. Не слишком прижимали, чтобы не толкнуть к неприятелям, позволяли содержать значительные воинские формирования. Но и Москве удавалось спокойно жить и развиваться только балансируя между двумя могущественными державами: и татары, и литовцы опасались большой войны, поэтому западные соседи старались не злить хана и открыто не задевать его данников.

А дополнительные преимущества обеспечили внутренние особенности Московской Руси. При Иване Калите здесь поселился митрополит, св. Петр. Москва стала духовным центром русских людей. Но св. Петр определил и основные ориентиры будущего государства. По его наставлениям Калита стал строить… «Царство Правды». Приписка к Сийскому Евангелию рассказывает о нем: «О сем бо князи великом Иване пророк Езекия глаголет: «В последнее время в опустевшии земли на запад встанет Царь, правду любя и суд не по мзде судяй ни в поношение поганым странам. При сем будет тишина велья по Русской земли и воссияет во дни его правда»… О сем бо песнословец глаголет: «Постави, Господи, законодавца над нами, да разумеют языци, яко человецы суть»… Сирым в бедах помощник, вдовицы от насильник изымая, яко от уст львов…»

Конечно, «Царство Правды» было лишь идеалом, на деле ее удавалось обеспечить далеко не всегда. Но Калита стремился к такому идеалу, навел в княжестве твердый порядок, поддерживал справедливость, строго контролировал хозяйство и сбор податей, пресекал злоупотребления. Этим же идеалом руководствовались преемники Калиты – Симеон Гордый, Иван Красный, Дмитрий Донской. А правда и справедливость сами по себе ох как много значили! Московская Русь еще не прирастала территориями, но прирастала людьми, сюда переселялись из других княжеств, из литовских владений.

Тем не менее, исход соперничества с Литвой выглядел однозначным. Важность митрополии в Москве Ольгерд в полной мере осознавал, но он обратился в Константинопольскую патриархию, а в обнищавшей Византии все продавалось и покупалось. За мзду для Литвы учредили отдельную митрополию. А в 1360-х гг у татар разразилась «замятня», в расколовшейся орде резались несколько ханов. Баланс сил в Восточной Европе сразу нарушился, и Литва не замедлила этим воспользоваться. В 1363 г. Ольгерд разгромил татар на Синих Водах, присоединил области по Бугу и Днестру, стал хозяином всего Правобережья Днепра. Двинулся и на Левобережье, прибрал к рукам Черниговщину. Щёлкал, словно семечки, мелкие княжества: Оболенское, Стародубское, Карачевское, Воротынское, Новосильское.

Союзником стал брат жены Ольгерда, тверской князь Михаил. В 1368, 1369, 1373 гг огромные литовские армии вторгались в московские владения. Разоряли землю не хуже, чем ордынцы. Оставляли после себя сплошные пепелища на месте деревень, груды трупов, угоняли бесконечные колонны пленных, массы скота. Дважды подступали к самой Москве, но на год опоздали, Дмитрий Донской успел построить каменный кремль, штурмовать его не решились. Росло и воинское искусство москвичей, третье нашествие они сумели остановить под Козельском. Но силы и ресурсы двух государств выглядели несопоставимыми.

Однако сказывалось и то, что до «правды» в Литовской державе было далековато. Недовольные и обиженные перебирались на московскую службу, как Дмитрий Боброк с Волыни, брянские бояре Пересвет и Ослябя. А учреждение новой митрополии отнюдь не устранило религиозную разницу. В Москве Православие оставалось стержнем всей политики, великий князь в первую очередь осознавал себя защитником веры. А Литовские государи наоборот, приспосабливали религиозные взгляды к политическим нуждам. Благоволили то православным, то католикам, то языческим жрецам.

Их западные соседи, Польша, Тевтонский и Ливонский ордена, были оплотом католицизма, наводняли страну агентами и проповедниками. В 1377 г. им удалось склонить умирающего Ольгерда принять латинскую веру. У него было 11 сыновей, 5 православных и 6 язычников. Наследником отец оставил любимчика, Ягайлу, и возле него очутились те же католические советники. Настроили его вместе с братьями-язычниками начать войну против православных братьев. Но те обратились к Москве.

Дмитрий Донской выступил на защиту единоверцев, и граница с Литвой впервые сдвинулась на запад. Достаточно было одного похода зимой 1378/79 г., и зашаталась вся восточная часть Литвы. Брянск, Новгород-Северский, Чернигов, Елец, «верховские» княжества на Оке – Новосильское, Оболенское, Одоевское выходили из повиновения Ягайле. Он нашел было выход из положения, заключил союз с Мамаем, в 1380 г. повел армию на соединение с ним.

Ягайло опоздал к битве всего на один дневной переход. Узнав о сокрушительном разгроме союзника, поспешил убраться. Бесславный поход подорвал его авторитет даже среди язычников. Его сверг дядя Кейстут. Правда, подлости Ягайле было не занимать. Пригласил дядю с приближенными на пир и всех перерезал, двоюродного брата Витовта заточил в темницу. Но возмутились литовские, русские князья, и чтобы усидеть на троне, Ягайло поклонился… Москве.

После победы над Мамаем престиж Дмитрия Донского поднялся чрезвычайно высоко. Литовский властитель посватал его дочь, а при этом признавал над собой старшинство тестя, обещал слушаться его, обратить своих подданных в Православие. В 1382 г. подписали договор, скрепили печатями, Ягайло принял православное крещение. Осталось обвенчать молодых. Огромная Литва подчинялась Донскому! Вся история Восточной Европы могла пойти иначе. Но… в это время Москву сжег налетевший Тохтамыш.

Завоеванный ею международный авторитет рухнул. А католические советники внушили Ягайле, что выполнять договор не обязательно. Лучше жениться на королеве Польши Ядвиге – он получит титул короля, целое государство, получит и поддержку Запада. В 1385 г. Польша и Литва соединились, король перекрестился в католицизм, и подданных поголовно принялся крестить по католическому обряду. А православных уравнял с язычниками. Им запрещали занимать государственные должности, вступать в браки с католиками. Нескольких вельмож казнили, в Литву нахлынули поляки, и их расставляли на все ключевые посты.

Тут уж встали на дыбы родные, двоюродные братья, заполыхала гражданская война. А Витовт удрал из темницы к немцам, сумел выдать дочку за русского великого князя Василия I и объявил себя защитником Православия. Хотя честностью и он не отличался. Одновременно сговорился с Тевтонским орденом, принял католицизм, а за поддержку отдал крестоносцам часть Литвы. Начал с рыцарями набеги на Польшу, Ягайло взвыл и… предложил ему договор. Если Витовт согласится подчиниться королю, то пусть возьмет Литву себе. Предложение было сделано не без задней мысли – взять Литву значило подавлять многочисленных мятежных родственников.

А. М. Васнецов. Московский кремль при Иване III.

Но Витовт не смутился, заключил альянс с убийцей своего отца. В союзники он выбрал самого сильного из удельных князей, Скиргайлу, наобещал три короба и вместе с ним давил остальных родственников. С ними Витовт не церемонился. Двоюродного брата Вигнута отравил, Коригайле отрубил голову, своего дядю Нариманта велел подвесить на дереве и расстрелять из луков, Корибута посадил в темницу. А уделы захватывал для себя. С «лучшим другом» Скиргайлой расплатился Киевом, но и к нему подослал отравителей, а Киев присвоил. Победили в гражданской войне два самых жестоких и коварных брата, Ягайло и Витовт.

Причём новый властитель Литвы провел реформы. Витовту очень понравились порядки в землях Тевтонского ордена, и он внедрил аналогичное крепостное право. Впоследствии австрийский дипломат Герберштейн описывал Литву: «Народ жалок и угнетен… Ибо если кто в сопровождении слуг входит в жилище какого-нибудь поселянина, то ему можно безнаказанно творить что угодно, грабить и забирать необходимые для житейского употребления вещи и даже жестоко побить поселянина». «Со времен Витовта вплоть до наших дней они пребывают в настолько суровом рабстве, что если кто будет случайно осужден на смерть, то он обязан по приказу господина казнить сам себя и собственноручно себя повесить. Если же он откажется исполнить это, то его жестоко высекут, бесчеловечно истерзают и, тем не менее, повесят».

Но эти порядки нравились аристократам, они становились полными хозяевами над крестьянами. Витовт приобрел мощную поддержку знати. Успехи ему обеспечивала и коварная дипломатия. Молодого зятя Василия I он соблазнял перспективами несокрушимого союза. А при этом снова покорил княжества, отпавшие от Литвы при Дмитрии Донском, умело поссорил Москву с Рязанью, Тверью, Новгородом. Нацеливался проглотить и саму Москву, оставшуюся в изоляции. Заключил договор со свергнутым ханом Тохтамышем – Витовт поможет ему вернуть престол в Орде, а хан отдает свой московский «улус». Католическая церковь и Ягайло горячо поддержали проект, с Витовтом и Тохтамышем выступили немецкое, польское войска. Но не удалось, хан Темир-Кутлуг и полководец Едигей сокрушили объединенную армию на Ворскле.

Кое-как сопротивлялась и Москва. Преодолела разногласия с Рязанью, заключила союз. Ради защиты от Литвы платила дань меняющимся ордынским ханам. Но Витовт был уверен, что Русь не уйдет от него – и все-таки подгадал выгодный момент. После смерти Василия I на троне очутился малолетний Василий II с матерью, дочкой Витовта. Против мальчика бунтовали его дяди, плело интриги боярство. Василий II с регентшей-матерью вынуждены были обратиться за покровительством к литовскому дедушке. Теперь-то Витовт своего не упустил. Заставил беспомощного московского государя отказаться от Пскова, Новгорода – начал войну и обложил данью эти города. Рязани и Твери навязал «союзы», и им пришлось признать подчинение Литве.

Итог соперничества был очевиден, Русь поглощалась. Витовт возгордился, вздумал отделиться от Польши, выпросил у германского императора королевскую корону. На пышные торжества по случаю коронации почтительно приехали московский, рязанский, тверской великие князья. Приехали уже как вассалы, поздравить всемогущего повелителя, постоять у трона на его торжествах. Но поляки не желали упускать Литву, украли корону, которую везли в Вильно. Церемония сорвалась, и Витовт от расстройства умер. Литва снова раскололась смутой, католики рубились с православными, антипольская партия с полонофильской. В боях поляков одолевали, однако они выиграли хитростью: государства остались разными, но на престолы Польши и Литвы возвели общего монарха, сына Ягайлы Казимира.

Большинство литовской знати отнюдь не желало объединяться с Польшей, понимало, что их подомнут. Но западные партнеры исподволь приращивали к себе Литву. К полякам стали проникать прелести европейской «Эпохи Возрождения». Входила в моду роскошь, привозные диковинки, богатые наряды, фривольные нравы. Паны прожигали время на балах, пирах, пышных охотах. Кичились и «свободами» – своевольничали, регулировали королей, утопали в словоблудии на заседениях сенатов и сеймов.

Литовских аристократов это соблазняло. Они обзаводились польскими поварами, музыкантами, гувернерами, любовницами. Польские дворяне силились выдать дочек замуж за литовцев – они были богаче, владели большими имениями. Но и литовские паны охотно женились на шляхтянках. Они впитали в себя «возрождение», умели быть веселыми, возбуждающими, блеснуть признаками «культуры». А на высшие посты в Литве католическое духовенство и поляки протаскивали своих сторонников. В XV в. прежняя, русская культура, была вытеснена. В верхушке общества ее сменила польская вперемежку с итальянской. В1449 г. в Литве была введена инквизиция, заорали на кострах те, кого сочли ведьмами и еретиками, завоняло паленой человечиной – это тоже была часть европейской культуры.

Московская Русь шла по другому пути, централизации, строила самодержавие. И казалось, что европейские модели дают Литве неоспоримые преимущества. Ее поддерживал католический Запад, а Москву – никто. «Свободы» манили русских бояр, толстосумов. Оппозиционеры всех мастей перебегали за границу и получали самый теплый прием. Новгородские «золотые пояса» раз за разом сговаривались с Казимиром, как бы перескочить в состав его государства.

Но для простых людей твердая власть государей оказывалась куда предпочтительнее, чем засилье аристократов, обеспечивала защиту и от внешних врагов, и от своих хищников. Благодаря этому Василий II и его сын Иван III ломали удельное сопротивление, Московская Русь разрасталась в обширную державу. Ее армия была более дисциплинированной, более обученной, чем сборные ополчения литовских дворян, и на прямые столкновения Казимир уже не отваживался. Пытался подводить мины исподтишка.

Как известно, погибающая Византия заключила с католиками церковную унию. Но Русь ее отвергла, назначенному в Москву униатскому митрополиту Исидору пришлось бежать за границу. А потом и сама Византия пала под ударами турок. Уния повисла в воздухе, униатский «патриарх Константинопольский» (им стал тот же Исидор) сидел в Риме без паствы. Плацдармом для распространения унии решили сделать Литву. В1458 г. папа Пий II назначил митрополитом Киевским униата Григория Болгарина. Король распорядился встретить его с максимальной помпой, православным епископам перейти под его начало.

В1461 г. умер Московский митрополит, святитель Иона, и Казимир сразу прислал посольство, проявлял трогательную заботу о православных. Уговаривал московского государя, что митрополит уже имеется, Григорий Болгарин, он займет место Ионы, церковь воссоединится, а общая митрополия будет способствовать братскому союзу Москвы и Литвы. Уловка не прошла, римско-литовским проискам дали от ворот поворот.

Ну а Казимиру дружеские заверения не мешали заключить союз с ордынским ханом Ахматом, натравливать его на Русь. А в1480 г. хан и король решили сокрушить ее совместными силами. Однако и московская дипломатия не дремала, действовала квалифицированно. Был заключен союз с врагом Ахмата, крымским ханом Менгли-Гиреем. Он совершил набег на Волынь, польские и литовские паны испугались за собственные имения, и поход сорвался.

Ахмат привел орду на Угру, ждал Казимира, а его не было. Мало того, население сочувствовало не своему государю, а московскому. Местные княжества – Воротынское, Белевское, Одоевское и др. были подданными короля, но не давали Ахмату ни воинов, ни снабжения. Взбешенный хан сжег 12 городов, принадлежавшх Литве, увел массу пленных, но русскую оборону прорвать так и не сумел.

Стояние на реке Угре

Стояние на Угре ознаменовало не только конец ордынского ига для Москвы. Оно возмутило русских жителей Литвы. Сравнивали, как Иван III защищает свое государство, и как Казимир в угоду католической политике навел татар на собственные земли. Это вылилось в склоки, мятежи, и целый ряд князей объявили, что переходят на службу Москве. Переходят вместе с княжествами. Литовцы попробовали воевать, но их били, а города сдавались московским воеводам без боя. Новому литовскому государю Александру пришлось в 1494 г. заключить мир, отдать Вязьму и другие приграничные области. А Иван III в мирном договоре принял весьма красноречивый титул – «государь Всея Руси».

Католический мир в это время скатился в полную пучину разложения. На папском престоле очутился самый скандальный папа Александр VI Борджиа. Успехи русских чрезвычайно его встревожили, и он принялся подталкивать литовского Александра к реваншу. Обещал поддержку, организовал союз с Ливонией, Венгрией. А в самой Литве развернулась кампания по окатоличиванию. Униатский митрополит Иосиф разъезжал по стране с отрядами латинских монахов и солдат. Отбирали у православных храмы, смещали священников. Нагрянув в город или село, заставляли людей перекрещиваться в католицизм. У тех, кто противился, отнимали детей, женщин и перекрещивали насильно. Папа бурно приветствовал подобные действия. Издал особую буллу, поздравлял литовцев: «Еретики, наконец, озаряются истинным светом».

Но Иван III не смолчал, откровенно отписал, что в Литве «строят латинские божницы в русских городах, отнимают жен у мужей, а детей у родителей и силою крестят в закон латинский… Могу ли видеть равнодушно утесняемое Православие?» И война вместо реванша обернулась для Александра позором. На сторону Москвы сразу перешли Новгород-Северский, Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч. А Литовская армия была наголову разгромлена в битве при Ведроши. Папа Борджиа мгновенно превратился в «миротворца». В 1502 г. предложил свое посредничество в урегулировании, упрашивал Ивана III быть уступчивым, не искать приобретений на западе. Но посредничество папы-извращенца государь проигнорировал и уступчивости не проявил, отобрал чуть ли не треть литовских владений.

С этого времени противостояние покатилось «в одни ворота». Запад подстрекал Литву к новым войнам, и каждый раз она теряла города, области. Впрочем, организаторы агрессии умели извлекать выгоду даже из поражений. В 1569 г., когда Литва совсем надорвалась, Рим и польские паны добились заключения «Люблинской унии» – великое княжество Литовское фактически утратило самостоятельность и было поглощено Польшей, слилось с ней в одну державу, Речь Посполитую.

ВАЛЕРИЙ ШАМБАРОВ

ertata

03.04.2013 Сумежжа "На горе Гедимина - борьба с флагами других государств", - пишет виленская газета "Lietuvos rytas". Автор статьи сетует, что литовцам до сих пор приходится защищать поднят 100 лет назад на башне Гедимина флаг, ставший символом литовской государственности. В отделе по связям с общественностью Литовского Национального музея, к которому относится Башня Гедимина, нам сказали, [...]