... , касающийся полоролевых,
проблем. Пугающий – ... , навязанным
стереотипом, ...
-Во-первых, - перебил и его Филипп Филиппович, - вы мужчина или женщина?
Четверо вновь смолкли и открыли рты. На этот раз опомнился первый, тот с копной.
-Какая разница, товарищ? - спросил он горделиво.
Михаил Булгаков. «Собачье сердце».
Гендерная эволюция и вырождение. Передо мной – свежий номер журнала «Огонёк». На этот раз моё внимание привлёк пугающий – иначе и не скажешь - материал, касающийся полоролевых, гендерных проблем. Пугающий – при всём нарочитом спокойствии изложения, актуальном среди современных журналистов. Сейчас не принято кричать, даже если речь заходит о вырождении. Да и что возмущаться-то? Не про убийства, поди, пишем, а про свободу выбора. Перед нами не кровопийцы и не фашисты какие, а милые творческие люди, которые хотят реализовывать своё право …на половую принадлежность. Время такое – эпоха тотального, даже давящего своим разнообразием, выбора, а они, как раз, в духе современности, желают креативно меняться. О, нет! Не радикальным образом, не путём хирургического перекраивания и массированной гормональной терапии, а вот так, одеждой, поведением, бытовой пластикой. Посыл таков: сегодня я - мальчик, завтра я - девочка, послезавтра ещё какой-нибудь хоббит или неведома зверушка. Я же не тварь дрожащая, а право имею. И никому не мешаю. Под фотографией, изображающей милое существо в очочках, так и сказано:
«Илье Степанову нравится, когда люди не понимают, какого он пола». Что там, у Булгакова:
«Какая разница, товарищ?».
Автор публикации «Игры с полом» (игра, как жанр и как философия сейчас в трендах), так вот, журналистка Екатерина Люльчак отмечает:
«В детских садах Швеции упраздняют разделение на мальчиков и девочек — теперь есть только "друзья". Граждане Австралии де-юре имеют право на третий пол — в паспортах введены три обозначения: М (мужской), F (женский), X (для интерсексуалов). Мысль о том, что каждый может выбирать, кем ему быть, мужчиной, женщиной или третьим полом, искушает». На мой взгляд, эта мысль не искушает, а вызывает растерянность и даже ужас. Но, увы, в толерантно - цивилизованном обществе пугаться в таких случаях не принято. Это должно вызывать, как минимум понимание, а лучше всего – приязнь и ни в коем случае не сочувствие. Он же не больной, а уникальный. Точнее, как раз, нормальный, ибо норма – есть первобытная, а потому давно отжившая догма. Раскрываем другой журнал – на этот раз гламурно-глянцевый. Известный модельер Марк Джейкобс предлагает мужчинам носить юбки, а модная обозревательница с воодушевлением отмечает, что первые женщины, рискнувшие выйти в брючках, тоже подвергались жесточайшей критике. Поэтому надо смелее раздвигать бытийные рамки и радостно крушить бессмысленные прокрустовы ложа.
Да уж, тема заезженная и, более того, почти скандальная. Что мы видим? Всё больше стран легализируют однополые союзы, тем самым, признавая полное юридическое право гомосексуалистов на вступление в законные браки. Феминистки, получившиеся, кажется всё, что можно и даже то, что нельзя, продолжают требовать равных прав для мужчин и женщин - в Европе и в Америке можно встретить пасторов дамского пола. Пресловутые уроки сексуального воспитания (и заодно уж и секс-толерантности) уже никого и нигде не смущают, а наши местные либералы подзуживают, что неплохо бы и нам, наконец-то, вливаться в культурную жизнь. А ещё – «отмена» папы и мамы; есть только родитель №1 и родитель №2.
В
особо цивилизованных странах с некоторых пор практикуется «бесполое» воспитание. Девочкам намеренно даются машинки, тогда как мальчикам суют в руки кукол, дабы ребёнок не зацикливался на полоролевых стереотипах и мог сам (!) выбирать, кем ему быть. Ну, мало ли? Вдруг в душе он – девочка, просто случайно родился мальчиком? Не ломать же. Нам объясняют - это как с природными левшами, которых ещё в середине XX века насильно, с битьём и унижениями, переучивали. Так и мальчиков с девичьей «доминантой» до недавнего времени поколачивали и принуждали к жёсткой мужественности. Непорядок! Вот, если, несмотря на пичканье куколками да кружевцами, парня всё-таки потянет на самолётики, то так тому и быть. Одна знакомая блогерша, ныне живущая в Швейцарии, как-то написала у меня в комментариях, что на Западе много молодых мужчин, имеющих «женственную» неагрессивную пластику, они расслаблены, их лица округлы, а черты не резки, голос – тих и мягок. При всём при этом, у них традиционная сексуальная ориентация. Просто им больше …незачем. Что меня больше всего удивило, женщина рассматривала эту тенденцию, как позитивную. Ей с готовностью поддакнули:
«Не то, что вечное российское быдло и прочее ‘купание ВДВ-шников’». Так это что, и есть цивилизация? По-моему, это уже вырождение.
Итак, половая принадлежность человека оказывается всего лишь предрассудком, навязанным гендерным стереотипом, ролью в устаревшей пьесе, где костюмы давным-давно пропахли нафталином и пылью. В этой связи вспоминается мрачное пророчество Станислава Лема. В его романе «Возвращение со звёзд» главный герой прилетает на родную Землю после долгого отсутствия. За то время, пока Эл Брегг рисковал своей жизнью, видел смерть товарищей, преодолевал себя и получал удары судьбы, земляне стали иными. Совсем иными. Они не просто перестали стремиться к звёздам и погрязли в сладком потреблении, они очень сильно изменились внешне. Мужчины сделались меньше ростом, пластичнее, нежнее. У них появились вкрадчиво-ласковые, мирные нотки в голосе. Одежда – самая яркая и прихотливая. Тут же нет никаких гендерных предрассудков!
«К яркости женских нарядов я уже привык, но мужчин без всяких на то оснований все ещё подозревал в маскараде и все еще питал робкую надежду, что увижу нормально одетого человека - жалкий самообман». Безусловно, тут нет и быть не может никаких силовых упражнений – раз брутальная мужественность никак не востребована обществом, они оказываются и не нужны. Далее, спорт перестал быть соревновательным, грубым, опасным. Остались спокойные и не напрягающие моционы.
Кроме того, Эл Брегг с ужасом отмечает, что он попросту пугает людей своим нестандартным внешним видом. Он – настоящее чудовище!
«Я мог испугать кого угодно. Я и не подозревал, что выгляжу как ярмарочный силач. Бугры мускулов, торс, я весь был какой-то бугристый». То есть нормальный мускулистый мужик с грубоватыми, то есть, с привычно-мужскими чертами лица в этом обществе смотрится просто зверски. Брегг и сам начинает воспринимать себя, как дикаря, он стыдится своей мускулатуры и роста, его невольно раздражает «безобразное» отражение в зеркале. Более того, в этом тёпленьком и сладеньком мире мужчинам надлежит постоянно омолаживаться, проходить специальные процедуры, вроде избавления от седины, да и вообще, многие сугубо дамские ухищрения тут распространяются и на кавалеров.
Понятное дело, что в этом расчудесном обществе приняты спокойные, без скандалов, расставания, а самая длительная семейная связь длится не более семи лет, ибо крепкие семьи с главенством сильного мужчины, это – смешная архаика. Однако все эти необратимые изменения в поведении землян произошли не сами по себе, а были вызваны так называемой «бетризацией», то есть процедурой, нейтрализующей в человеке все агрессивные начала. Отныне хомо-сапиенс, в принципе, не может убивать, но при этом, он навсегда отказывается от риска, от поиска и даже от ревности в любви, ибо ревность порождается всё той же агрессией. Привычная в нашей культуре «борьба за женщину», которой наполнена вся классическая литература, да что там – вся мифология, все легенды и сказки, упраздняется и становится чем-то, вроде первобытной дикости. В новом мире даже искусство становится иным – бесполым и плоским, без страстей и страданий. Но то была фантастика. Мы же безо всякой бетризации постепенно становимся похожими на героев Станислава Лема. А теперь снова открываем журнал «Огонёк» и читаем статью известного писателя Виктора Ерофеева, который, кстати сказать, обеспокоен сложившимся положением.
Ерофеев пишет:
«Отказавшись от культа силы, он [мужчина] невольно поощряет в себе черты слабости, роднящей его со слабым полом. Эта слабость, наполняясь философским содержанием, в конечном счёте, ведет к долгосрочному свержению капитализма, который, безусловно, поощряет агрессивность мужчины-дельца, мужчины-предпринимателя». В чём дело? Почему? А ещё – доколе? Оглянитесь вокруг – сейчас для выживания вида совершенно не нужна сила и ловкость. Более того, как правильно отмечает Виктор Владимирович, сегодня уже не актуален типаж «акулы капитализма», который эволюционировал с конца XVII века – от хваткого, неотёсанного и грубого буржуа до комильфотного, но «крутого» яппи. Нынче вся эта жёсткость и могучая пробивная сила оказываются ни к чему. Люди могут делать деньги, не выходя из он-лайна. Миллионером может стать невзрачный очкарик, измысливший принципиально-новую «фишку» для облегчения нашей тяжкой виртуальной жизни. Так зачем ему быть качком Арнольдом или ещё каким-нибудь Иваном Поддубным? Ему и жёсткая линия поведения не нужна.
У каждого времени – свой эталонный тип мужчины, растиражированный образ которого мы можем видеть на улицах наших городов. Для современного информационного, виртуального общества таким типажом становится пресловутый хипстер. Это худощавый молодой парень, в непременных очках, в какой-нибудь смешной футболке с креативной надписью. Джинсы в обтяжку – дорогие, но тёртые или даже рваные. Дурацкая шапочка (впрочем, от известной фирмы), цветные кеды, шейный платок, трикотажная бабья кофта, небрежно застёгнутая на одну пуговку. Возможна интеллигентская бородка. Он увешан гаджетами и знает толк в виджетах, он смотрит «кино не для всех» и пишет умные вещи «для своих». В Твиттере. Рядом с ним – его девушка. Всё то же самое, только пока всё ещё без бородки, хотя туфли на шпильках и платья она уже считает принадлежностью неумных гламурных фифочек. Так вот, у этих персонажей нет пола. Они и друг друга воспринимают, как вполне равноправных товарищей – он ею не руководит, но и не угощает в кафе. Она его не обстирывает, но и не ждёт от него никаких роз на 8 марта.
Унисекс из актуального стиля постепенно превратился в жизненную философию. Демократичная универсальность этого самого унисекса помогает не зацикливаться на полоролевых тенденциях. «Какая разница, товарищ?», если от этого не зависит, в конечном итоге, выживание? И счастье тоже никак не зависит! Ломка гендерных стереотипов невероятно выгодна производителю и продавцу, ибо мужчина «проникает» в дамские отделы, а женщина осваивает мужские роли. Более того, если девочка и мальчик одинаково любят футболки-поло и клетчатые рубашки, а также цветастые шейные платки, то их можно сбыть в два раза больше! Чистая экономика.
Мне могут возразить: подобные тенденции уже встречались в истории человечества, и даже не раз. В галантном XVIII столетии мужские и женские наряды были одинаково рафинированными, причудливыми и замысловатыми. Придворные красавцы носили одежды из той же розовой или, скажем, жемчужно-серой ткани, что и дамы. Пудреные парики, мушки, помады и притирания, пышные кружева, прихотливые вышивки и лёгкие туфельки с драгоценными пряжками – всё это было принадлежностью, как мужской, так и женской моды. Но, заметим, что носителями париков да рюшей, а также утончённой философии будуаров и гостиных, был очень малый процент жителей земного шара – обитатели королевских и императорских дворов, столичные модники и верхушка провинциального дворянства. Так, даже во Франции, на родине мод и стилей, «дремучие» аристократы из далёких периферий не пользовались всеми этими ароматными пудрами и предпочитали одежду тёмных «мужских» окрасок. И это, не говоря уже об остальной части народонаселения – о, собственно, производителях совокупного общественного продукта.
Или вот. В Серебряном веке, на рубеже XIX и XX столетий, в моде была нарочитая мужская утончённость, нервность, обморочный вид и прочие «…бледные ноги». Опять-таки, носителями этого поведенческого кода являлась только небольшая прослойка европейской (в том числе, русской) и североамериканской интеллигенции. Замечу, что любая мода в широком смысле этого слова долгое время оказывалась доступна лишь малой части людей. Поэтому нелепые тенденции, которыми время от времени богатые и образованные господа забивали себе головы, никак не отражались на нравственном климате общества в целом. В наше время мода, что называется, создаётся на улице и работает для большинства. Сейчас в моде унисекс и он бодро шагает по планете, сметая предрассудки, заморочки, комплексы. М + Ж = 0. Ему больше не надо быть агрессивным добытчиком, а ей – заботливой хранительницей. И он, и она – креативные дизайнеры, родитель №1 и родитель№2. Их дочь играет в солдатиков, их сын мечтает о голубеньком бантике.
Интересно, что Виктор Ерофеев в своих умозаключениях весьма оптимистично настроен:
«…В этом противостоянии европейского умерщвления агрессии и архаического культа силы Россия почти бессознательно голосует за архаику. Ей чужды метания и мутации европейского мужчины. Она ещё верит в войсковую доблесть полковника». И он прав! Россия, к счастью, всё ещё не догоняет цивилизованные страны – тут по-прежнему не понимают, зачем парочке геев нужен штамп районного ЗАГСа, а воспитаннице детсада – машинка, вместо куклы. Тут, несмотря ни на что, родители произносят жуткие, с точки зрения цивилизованного мира, фразы:
«Ты же мальчик!», если хотят, чтобы их сын учился давать сдачи или
«Ты же девочка!», если видят, что их дочка заигралась в пацанские игры. Здесь подсознательно и – сознательно бегут от вырождения. Убежим ли? Или всё-таки накроет? Покажет время. А хипстер… Он тоже перебесится. Возможно. Хочется на это надеяться, а надежда, как известно, умирает последней.
Галина Иванкина. Завтра.
ertata
Сегодня в Европе мы имеем дело с определенным идеологическим проектом, целью которого является ...
"Мой собственный брат сказал мне, что никогда бы не женился на женщине, оставившей девичью фамилию, ...
В мусульманских странах установлен закон шариата, который запрещает женщине брать на себя полномочия ...
... сегодня существует проблема
неравенства, и чтобы ...
