Он, оказывается, не только жив, но и по-прежнему активно борется с действительностью.
Доктор Юлий Нудельман, который судился со Щаранским, сотрудничал в журнале Ури Авнери (העולם הזה), пытался выбраться в Кнессет "под Кахалани", а сейчас - вот, будьте любезны, - познакомьтесь.

Думаю, если бы в её имени можно было бы изменить всего лишь одну букву, а первую за скользящей ненужностью вообще отбросить, то Халине (ну, почти, Елене) можно было бы смело рождаться в Греции. Но, очевидно, там, где разрабатывают всемирные планы переселения душ и народов, решили по другому, и Халина Биренбаум родилась в Польше. А в Греции родился Жако, или Яаков, если быть проще и яснее. Жако Поликер и Халина Биренбаум видели одну и ту же войну. Шли они к ней и сквозь неё из разных своих точек, маршруты этого хода пересеклись на "планете" под названием Освенцим, затем вновь разошлись. А потом, в 1950-м году, и Хелена, и Жако видели снежное небо, стряхивающее белизну неизвестности будущих дней на Землю Израиля. Правда, было это в разных городах Страны. И Халина с Жако вовсе и не были знакомы. Да, и, если быть честной до конца, снег в 1950-м выпал в Израиле вовсе не в декабре, как кажется сыну Халины израильскому певцу Яакову Гиладу, и сыну Жако – Йегуде Поликеру, музыканту, как известно, тоже. Газетные вырезки того года указывают на начало февраля. Но мы же не о газетах здесь собрались поговорить. Мы о песне. А песней можно и снег упросить появиться пораньше... Ну, так, для целостности художественного замысла

Снег в Тель-Авиве, февраль 1950 г.

Дальше

Подписание сделки по обмену одного израильского солдата на пригоршню ядовитых вшей хорошо уже тем, что кладет конец постыдной истерии, в течение пяти лет сотрясавшей Страну. При всем уважении к несчастью семейства Шалит, я затрудняюсь понять его – несчастья – выдающуюся особость в сравнении с горем многих и многих израильских семей, потерявших родных и близких в этой нескончаемой войне.