Члены Государственного комитета обороны СССР

С началом Великой Отечественной войны Московский Кремль стал военно-политическим и экономическим центром управления страной. Здесь находились высшие органы власти в военное время – Государственный комитет обороны и Ставка Верховного Главнокомандования, которыми руководил И. В. Сталин. Пожалуй, ни одной из основных воюющих держав не удалось добиться того, чтобы ветви гражданской и военной власти сплелись в одном месте так прочно и органично.

В СССР специальные центры управления на случай войны заранее созданы не были. В сложившейся обстановке наиболее удобным и подготовленным местом оставался Московский Кремль. Несмотря на невиданную по новизне и сложности военную ситуацию, он, как и в былые столетия, блестяще справился со своей исторической ролью – центра принятия судьбоносных решений, в том числе в сфере войны и экономики.


Прежде всего в Кремле находился Государственный комитет обороны – чрезвычайный высший государственный орган, сосредоточивший всю полноту власти в годы Великой Отечественной войны. Историю его создания приводит А. И. Микоян, бывший тогда заместителем Председателя СНК СССР: «30 июня 1941 года меня и Вознесенского попросили зайти к В. М. Молотову. Когда мы вошли в кабинет, там были Л. П. Берия, Г. М. Маленков и К. Е. Ворошилов. По всему было видно, что они о чём-то уже договорились и теперь хотят поставить нас перед фактом. Берия сказал, что они тут посоветовались и решили внести предложение о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным, которому передать всю полноту власти в стране. Я сказал, что согласен: это отвечает обстановке. Вознесенский тоже согласился. Решили ехать к Сталину, он находился на ближней даче. Приехали. Берия высказал наше предложение создать ГКО. Сталин согласился и сказал: “Нужно обсудить кандидатуры”.

Берия тут же заявил: “Кандидатуры есть”, и назвал пять фамилий: Сталин (председатель), Молотов (зам. председателя), Ворошилов, Маленков и Берия. Сталин спокойно выслушал и сказал: “Надо бы включить Микояна и Вознесенского”. Однако после небольшой дискуссии было решено не оголять Совнарком (СНК) и Госплан. Микоян и Вознесенский остались работать в СНК».

В тот же день совместным постановлением Президиума Верховного Совета, Совнаркома и ЦК ВКП(б) был образован Государственный комитет обороны (ГКО или ГОКО) в составе, согласованном на ближней даче. В дальнейшем он вырос до восьми человек. Членами ГКО также стали А. И. Микоян и Н. А. Вознесенский (3 февраля 1942 года), Л. М. Каганович (20 февраля 1942 года), Н. А. Булганин (22 ноября 1944 года заменивший К. Е. Ворошилова).

Сталин вернулся в Кремль в качестве председателя ГКО 1 июля 1941 года и возглавил оборону страны. В тот же день выходит первое Постановление ГКО «Об организации производства средних танков Т-34 на заводе “Красное Сормово”». Последнее, за № 9971, вышло 4 сентября 1945 года. Поскольку нумерация документов была сквозная, можно констатировать, что всего ГКО принял почти 10 тысяч постановлений (в среднем по 6 документов в день). Свыше двух третей из них относились к войне и экономике. Они имели силу законов военного времени.

Рождение ГКО стало оперативным ответом членов Политбюро ЦК ВКП(б) на складывающуюся обстановку. Микоян не пишет, кому пришла в голову подобная идея. Но из того, что данное решение озвучивал Берия, можно предположить, что он мог быть и инициатором создания комитета.

Государственный комитет обороны размещался в кремлёвском корпусе № 1 (здание Рабоче-крестьянского правительства СССР). Здесь же находился и Совет народных комиссаров СССР. На первом этаже был кабинет Ворошилова. На втором этаже работали члены ГКО: Берия, Вознесенский, Каганович, Микоян и Маленков. На том же этаже, в Особом секторе ЦК ВКП(б), находился кабинет Сталина. Часть третьего этажа занимали Молотов с его секретариатом и Оперативное бюро ГКО.

Большинство членов ГКО не только работали в Кремле, но и проживали на его территории. Вот их адреса:

Корпус № 1 (здание Рабоче-крестьянского правительства) – И. В. Сталин, квартира № 1;

Корпус № 5 (Кавалерский корпус) – Н. А. Вознесенский, квартира № 28; А. И. Микоян, квартира № 33; В. М. Молотов, квартира № 36;

Корпус № 9 (Апартаменты БКД) – К. Е. Ворошилов, квартира № 12;

Корпус № 20 (Детская половина БКД)– Л. М. Каганович, квартира № 1.

Кремль представлял собой особую территорию со своим порядком работы, проживания, посещения и обслуживания, где функционировал уникальный единый механизм государственного и военного управления. Здесь царил деловой дух оперативной и интенсивной работы. Как вспоминал начальник Главного управления тыла Красной Армии генерал А. В. Хрулёв, «в кабинет Председателя ГКО всегда свободно входили члены ГКО, которые докладывали подготовленные проекты постановлений – каждый по своему кругу деятельности. Сюда беспрерывно являлись военные руководители, наркомы и другие ответственные лица не только по вызову, но и по своей инициативе, если у них возникал крупный и неотложный вопрос. Заседаний ГКО в обычном понимании, т.е. с определённой повесткой дня, секретарями и протоколами не было».

Сталинский стиль работы не подразумевал видимой грани между рабочим кабинетом и квартирой, которые находились рядом. По крайней мере, для ближайшего круга членов ГКО её не существовало. Они нередко обсуждали проблемы у своего председателя в неофициальной, домашней обстановке. Например, во время ужина, где за беседой подводили итоги дня, рассматривали возникшие вопросы. Такая атмосфера делового общения создавала доверительные отношения и сплочённость.

Бывали в сталинской кремлёвской квартире и другие деятели, не относящиеся к «ближнему кругу» Хозяина. Из воспоминаний авиаконструктора А. С. Яковлева: «Обстановка скромная и строгая. Обилие книг. В столовой налево, во всю стену, старинный громоздкий буфет тёмного дерева с бокалами и, по кавказскому обычаю, рогами для вина. Посредине покрытый белоснежной скатертью стол человек на десять. В простенке, между окнами, тахта-диван. Направо у стены шкаф с книгами…»

После обсуждения проблемы в узком кругу члены ГКО подключали к решению вопроса руководителей и специалистов. В кабинете Сталина собирался уже более широкий круг лиц: члены ГКО, Ставки, Политбюро, наркомы, военачальники. Всё решалось оперативно, без бумажной волокиты. Распоряжения часто отдавались по телефону, телеграфу, при личном общении и лишь затем оформлялись в виде постановлений. По свидетельствам участников, процедура принятия решений была упрощена до предела, поощрялась инициатива ответственных лиц.

«Стиль работы, как правило, был деловым, без нервозности, своё мнение могли высказать все. Верховный ко всем обращался одинаково – строго и официально. Он умел внимательно слушать, когда ему докладывали со знанием дела. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал разговорившегося репликами – “короче!”, “яснее!”. Совещания открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно», – вспоминал об этих заседаниях маршал Г. К. Жуков.

Стоит отметить, что уникальность ГКО во многом определялась и его составом. В него входили люди, имевшие за плечами разнообразный опыт политической, административной, общественной, военной и хозяйственной работы. Это были не аппаратчики в классическом понимании этого слова, а универсальные специалисты-организаторы. Важно и то, что их связывали единое мировоззрение и годы совместной деятельности.

ГКО представлял живой организм, в котором жесткая централизация органично сочеталась с гибкостью, оперативностью и творческим началом. Его структура менялась и совершенствовалась под влиянием необходимости. Так, при нём функционировали специальные бюро, комитеты, комиссии и группы, создавались и вспомогательные чрезвычайные органы, например Совет по эвакуации. Государственному комитету обороны подчинялись и наркоматы оборонных отраслей промышленности. Его члены отвечали за конкретные сферы деятельности. Так, Молотов ведал танковой сферой, Микоян – снабжением, ленд-лизом. Маленков занимался авиацией, Вознесенский – боеприпасами и чёрной металлургией, Берия – производством вооружений. Для координации действий подразделений ГКО 8 декабря 1942 года создаётся Оперативное бюро во главе с Берией.

Важнейшим направлением была координация работы экономики в интересах вооружённых сил. ГКО не только выстроил чёткую вертикаль управления, но и наладил оперативное межведомственное взаимодействие по горизонтали, которое в обычных условиях потребовало бы долгих согласований. К примеру, только на Наркомате авиапрома замыкалось с учётом смежников около 150 заводов, между которыми надо было обеспечить чёткую и быструю взаимосвязь.

В реализации постановлений ГКО большую роль играли группы его постоянных уполномоченных, которые контролировали на местах их выполнение. Для решения той или иной проблемы уполномоченный ГКО из любого района страны всегда мог связаться по телефону с Кремлём.

В Великую Отечественную войну, в отличие от Первой мировой, государственный центр и Ставка Верховного Главнокомандования сосредоточились в одном месте – в столице. Если император Николай II, став Верховным главнокомандующим (1915), перебрался из Петрограда в Могилёв, то Сталин оставался в Кремле, сохранив в руках рычаги политического, хозяйственного и военного управления страной.

Члены Ставки Верховного Главнокомандования собирались в кремлёвском кабинете руководителя. Правда, с началом бомбёжек её временно перевели из Кремля в дом № 37 по улице Кирова. Осенью 1941 года во время налётов люфтваффе Ставка перемещалась на станцию метро «Кировская», где был оперативно создан подземный центр стратегического управления вооружёнными силами.

Когда Москва стояла практически на линии фронта, Верховный главнокомандующий, ГКО и Ставка не покинули столицу, и это сыграло огромную роль в укреплении духа народа и армии. Оценивая этот шаг в беседе с писателем И. Стаднюком, Молотов утверждал, что в случае отъезда Сталина из столицы она бы пала.

О том, что в дни битвы за Москву глава государства был твёрдо уверен в победе, свидетельствовал переводчик В. Бережков, который вспоминал такой эпизод. В декабре 1941 года на переговорах в Кремле между Иденом и Сталиным британский министр иностранных дел отметил, что советско-германское противоборство будет трудным и длительным.

– Ведь сейчас, – добавил он, – Гитлер всё ещё стоит под Москвой и до Берлина далеко…
– Ничего, – спокойно возразил Сталин, – русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз.

С 1942 года и до конца войны Ставка уже постоянно располагалась в Кремле. О её работе вспоминал начальник Оперативного управления Генштаба С. М. Штеменко: «Доклады Верховному главнокомандующему делались, как правило, три раза в сутки. Первый из них имел место в 10–11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю. Вечером, в 16–17 часов, докладывал обычно А. И. Антонов. Таким образом, ездить в Ставку Антонову приходилось ежедневно, а иногда и по два раза в сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1 : 200 000 отдельно по каждому фронту с показом положения наших войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. А. И. Антонов досконально знал, где что произошло в течение суток. Тем не менее, он всё равно перед каждой поездкой в Ставку в течение 2–3 часов тщательно разбирался в обстановке. Он связывался с командующими фронтами и начальниками их штабов, уточнял с ними отдельные детали проходивших или только ещё планировавшихся операций, советовался с ними и проверял через них правильность своих предположений…

В Кремль въезжали всегда через Боровицкие ворота и, обогнув здание Верховного Совета СССР по Ивановской площади, сворачивали в так называемый уголок, где находились квартира и рабочий кабинет И. В. Сталина. Через кабинет Поскрёбышева входили в небольшое помещение начальника личной охраны Верховного Главнокомандующего и, наконец, попадали к нему самому».

В кремлёвском кабинете Сталина одновременно собирались члены Политбюро, ГКО и Ставки ВГК. Ведущие полководцы, хозяйственники, партийные работники совместно обсуждали комплекс насущных вопросов по военной экономике и вооружённым силам, действиям Красной Армии. В целом, под руководством ГКО Ставка спланировала 9 кампаний, 51 стратегическую и 250 фронтовых операций.

«Трудно было разобрать, где кончается Государственный Комитет Обороны и где начинается Ставка, и наоборот, – отмечал Г.К.Жуков. – На практике получалось так: Сталин – это Ставка и Государственный Комитет Обороны – тоже Сталин. Он командовал всем, он дирижировал, его слово было окончательным и обжалованию не подлежало». Ведь единство руководства обеспечивалось не только созданием нового органа управления – ГКО, но и тем, что его Председатель совмещал посты лидера правящей партии, главы правительства, наркома обороны и Верховного главнокомандующего. Каждой из этих должностей Сталин уделял должное внимание, сумев обеспечить их гармонию.

Только в своём кремлёвском кабинете Иосиф Виссарионович за время войны принял более 7000 посетителей: военачальников, партийных работников, конструкторов, директоров заводов, деятелей культуры и др. Здесь решалось множество текущих и кардинальных вопросов: военной стратегии и создания новой техники, народного хозяйства и культуры, внутренних дел и внешней политики.

Кстати, германской бюрократической машине так и не удалось создать орган, подобный Государственному комитету обороны. В условиях тотальной войны организованность и мобильность верховной власти СССР оказались на высоте. Попытка немцев централизовать управление за счёт создания совета министров государственной обороны во главе с рейхсминистром авиации Г. Герингом успехом не увенчалась. Отчасти это удалось затем сделать рейхсминистру вооружений и боеприпасов А. Шпееру, который потребовал от Гитлера самых широких полномочий и получил их. Однако и он не смог добиться тесного и эффективного взаимодействия всех отраслей экономики, которое обеспечил Советский Союз. А главное – не дало желаемого результата объединение Гитлером в одном лице высшей политической и военной власти. Этот факт признаёт и немецкая сторона. Как отмечал генерал Г. Фриснер, «многие немцы видели в объединении политического и военного руководства в руках Гитлера гарантию и залог конечной победы. Однако обе эти функции “не ужились” в Гитлере и не превратились в творческий синтез».

Такой творческий синтез обрёл жизнь в Кремле. В тотальном противостоянии СССР и Германии решалось будущее двух держав и целого мира. Исход этой борьбы в немалой степени зависел от эффективности системы управления. Та, что строилась под сводами корпуса № 1 Московского Кремля, одержала верх и привела наш народ к исторической Победе.

Литература и источники

1. Бережков В. M. Как я стал переводчиком Сталина. М., 1993.
2. Горьков Ю. А. Государственный комитет обороны постановляет. 1941–1945. Цифры. Документы. М., 2002.
3. Жиляев В. И. Московский Кремль в годы войны Великой Отечественной войны // Вестник МГИМО Университета. 2010. № 2.
4. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1992.
5. Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в ХХ веке. М., 2002.
6. Полководцы и военачальники Великой Отечественной. М., 1970.
7. Фриснер Г. Проигранные сражения. М., 1966.
8. Шефов Н. А. 1000 боёв и сражений русского оружия. М., 2007.
9. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1973.
10. Яковлев А. С. Цель жизни. М., 1973.

Н. А. Шефов, кандидат экономических наук. Журнал «Русская история»

ertata

Дуайт Дэвид Эйзенхауэр (1890-1969) — американский полководец Второй мировой войны. Президент США. Генерал армии. Один из виднейших американских государственных и военных деятелей Дуайт Эйзенхауэр родился в штате Техас, откуда вместе с родителями переехал в штат Канзас, где и вырос. Материальное положение его семьи не позволяло ему поступить в платный гражданский колледж, поэтому он поступил в […]

Несмотря на то что война застала нас в самый неблагоприятный момент крупных реформ в армии, далеко еще не законченных, несмотря на то что русские вышли на эту войну с огнестрельным оружием, значительно уступающим оружию противника, несмотря на то что в отношении тактической подготовки наша армия не усвоила современные требования, наконец, несмотря на то что турецкий […]

Отечественная война для Москвы началась раньше, чем для всей остальной России, – не в июне 1812 года, когда наполеоновские войска переправились через Неман, а в мае, после назначения в Первопрестольную генерал-губернатором графа Федора Васильевича Ростопчина. 5 мая 1812 года государь Александр I подписал рескрипт о новом московском градоначальнике, коим и стал весьма авторитетный и популярный [...]

День Победы, святой и священный день для каждого, кто считает Россию своей Родиной, для каждого, кто не забыл подвига своих предков, кто гордится величием сотворенного ими чуда. Достигли его миллионы советских бойцов на фронте, сотни тысяч партизан в немецком тылу, многие десятки миллионов женщин, стариков и подростков, стоявших день и ночь у станков, выковывая грозное оружие. Но ничего не смогли бы добиться первые, не выстояли бы вторые и ничего не получилось бы у третьих, если бы не было единого руководства. У нашей страны такой лидер был - Сталин.

За годы так называемой гласности и последовавшего затем либерального лихолетья российскому народу пытались и порою продолжают внушать мысль, что война с фашизмом была выиграна как-то само собой, без какого-либо управления или даже вопреки ему. Сотни статей, десятки книг и фильмов должны были убедить миллионы людей, что народ сам смог справиться с гитлеровской военной машиной. Собственно, это главная пропагандистская сказка о Великой Отечественной войне. В канун 70-летия Великой Победы пора признать очевидное, что у народа и армии, десятков прославленных полководцев, сотен директоров оборонных предприятий и плеяды конструкторов боевой техники был Главнокомандующий, который сумел наладить сложнейший государственный механизм на отпор лютому врагу. И замены ему не было, в чем мы и попробуем убедиться.

Альтернативные фантазии

В математических дисциплинах принято использовать метод доказательства «от противного». В истории это тоже, на мой взгляд, возможно – достаточно смоделировать ситуацию, когда некий очевидный вроде бы факт ставился бы под сомнение. Вот и давайте представим, что у штурвала нашего государства во время Великой Отечественной войны был бы, например, Михаил Сергеевич Горбачев, едва ли не главный из советской элиты критик И.В. Сталина. И перед войной наша страна вместо ускоренной индустриализации занялась бы демократизацией общества. Чтобы вермахт и СС сделали бы с этим самым демократизированным обществом, куда бы смогли добраться в этом случае танки Гудериана и Гепнера, какую гласность устроил бы для тех, кого нацисты считали«недочеловеками», доктор Геббельс? Вопрос, думаю, риторический.

Ну а если бы на месте Иосифа Виссарионовича Сталина оказался в критически сложный для нашей страны момент Борис Николаевич Ельцин, то боюсь, что Беловежские соглашения о развале великого Советского Союза были бы подписаны на 50 лет раньше. И позвонил бы Борис Николаевич сообщить об этом не президенту США Франклину Рузвельту, а, вполне возможно, Адольфу Гитлеру.

Так что, как ни крути, получается, что только политик со стальным псевдонимом мог совладать с тысячами больших и малых вопросов, которые нужно было в момент гитлеровской агрессии решать быстро и безошибочно. Причем безошибочно не получилось даже у него - много было просчетов в предвоенный период и в первые два года схватки с нацизмом.

А вот Николай II наверняка не ошибался бы, потому что был бы больше занят не страной, а своей семьей. Собственно, так и было во время Первой мировой войны, когда царской России противостояла куда менее опасная, чем гитлеровская, кайзеровская Германия. При этом на отсутствие второго фронта сетовать не приходилось - на Западе тогда шли не менее кровопролитные бои, чем на Востоке. А при «кровавом диктаторе» Сталине СССР смог сокрушить гитлеризм лишь с самой минимальной помощью и поддержкой союзников, оказанной в основном лишь в самый последний момент.

Потому что только он смог все должным образом настроить в сложном государственном механизме. И даже самые заядлые демократы отрицать этот факт не могут. Поэтому наверняка и сейчас, спустя десятилетия, ветераны поднимут рюмку за своего Верховного Главнокомандующего. Ведь они прекрасно понимали и понимают, что без него победить гитлеровцев и остановить идущий с запада фашизм не удалось бы.

Иного нет у нас пути

Метод «от противного» для доказательства в том числе исторической правды хорош тем, что его можно использовать в самых разных ракурсах. Чтобы убедиться в выдающейся роли И.В. Сталина в победе советского народа над гитлеровской Германией, достаточно попробовать представить, что было бы, если бы он действовал в соответствии с упреками и претензиями к нему либеральных историков, т.е. скрупулезно учитывал бы их. Давайте попробуем нарисовать в воображении такую сюрреалистическую картину истории Великой Отечественной войны и предвоенного периода, к счастью нереализованную в действительности.

Больше всего упреков «диванные полководцы» высказывают относительно заключения пакта о ненападении с Германией - мол, это чуть ли и не привело к началу Второй мировой войны. При этом они как бы напрочь забывают, что нацисты уже поглотили к этому моменту Австрию и захватили значительную часть Чехословакии, раздробив ее.

Ну ладно, предположим, что Сталин не пошел бы на такой шаг и продолжал бы бесплодные переговоры с англичанами и французами о коллективной обороне. Чтобы в этом случае получилось? Нацистская Германия наверняка все равно напала бы на Польшу под предлогом прорубания коридора в Восточную Пруссию. Англия и Франция при этом как не давали, так и не дали бы никаких гарантий совместных действий против гитлеровцев. В результате наша страна могла оказаться вовлеченной в войну на два года раньше того, как это случилось в действительности. А так и было бы, ведь аппетиты Гитлера простирались намного дальше на восток, чем территория Польши.

Причем в этом случае Красная Армия вступила бы в бой без той современной техники, которая во многом предопределила исход войны - знаменитых танков Т-34 и КВ, а также легендарных «катюш». Война бы началась намного восточнее границы, которая была получена СССР в результате серии освободительных походов. Весьма вероятно, что Ленинград удержать бы не удалось, а значит, потерян был бы Балтийский флот. Ведь в 1939 году немцы могли бы запросто оккупировать прибалтийские государства и вывести свои танковые армады на расстояние всего ста с лишним километров от Северной столицы. При этом союзная им финская армия и вовсе была бы практически в северных пригородах Ленинграда.

В 1939 году РККА пришлось бы вести бой действительно ослабленной в ходе репрессий, в том числе и необоснованных. Но если опять-таки применить все тот же метод от противного, то еще неизвестно, что получилось бы, если бы в армии оказалась «пятая колонна». Многие историки склоняются к версии, что заговор военных во главе с М.Н. Тухачевским в том или ином виде реально существовал. И если бы в момент гитлеровского нападения имел бы место внутренний раздрай - поражения, скорее всего, избежать не удалось бы.

Очень рискованной была бы ситуация, и если бы, как видят из уютных кресел «стратеги» нашего времени, И.В. Сталин рискнул нанести превентивный удар. В этом случае позиция США и Великобритании, и так двойственная, была бы абсолютно непредсказуемой. Что касается приведения войск в боевую готовность, то это было фактически сделано, хотя, может, и с опозданием и с оговорками по части каких-то провокаций в специальной Директиве. Другое дело, что ее не все части и рода войск выполнили. Советский ВМФ под руководством адмирала Н.Г. Кузнецова встретил врага во всеоружии, а ВВС, увы, нет. Поэтому моряки понесли куда меньшие потери в первые сложнейшие часы войны, нежели летчики.

Без царя во главе

Доведем метод дискуссии с либеральными критиками И.В. Сталина до логического совершенства (ну или абсурда - кому как нравится). Пусть в июне 1941 г. не будет в Кремле бывшего учащегося Тифлисской семинарии Иосифа Джугашвили. Более того, пусть там не будет и его ближайших сподвижников Лаврентия Берия, Вячеслава Молотова и Лазаря Кагановича. Ведь следуя логике десталинизаторов, они своими недюжинными организаторскими способностями почему-то только мешали стране защищаться от врага. Следуя той же логике, правда, и военное руководство, в лице Г.К. Жукова, А.М. Василевского, К.К. Рокоссовского и многих других маршалов и генералов, несильно помогало народу отбиваться от фашистов и только и думало, где бы положить еще один миллион сограждан на алтарь победы. Но совсем без управления невозможно - это даже апологеты невидимой руки рынка не могут отрицать, поэтому в придуманной параллельной истории пусть армейские военачальники будут, но над ними никто не довлеет.

И вот осень 1941 г. - гитлеровцы наверняка все равно прорвались бы к окраинам советской столицы. В этой ситуации необходимы срочно резервы, но не просто люди, а обученные, одетые, обутые, А где их взять, если этим никто не занимался бы? Но это еще полбеды - Жукову нужны танки. Очень нужны - в настоящей реальности Сталин говорит, что их пока нет - промышленность только-только эвакуировали на восток, требуется время для возобновления производства, но потом бронированные машины обязательно поступят в войска. И действительно поступили спустя год в гигантских количествах, намного превосходящих то, что смогла наклепать для Гитлера промышленность почти всей Европы. Но этого бы не случилось, если бы не было бы политического руководства с крепкими нервами и принципиальной требовательностью. Остался бы тогда Г.К. Жуков с курсантами Подольского училища, мотоциклетным полком и народным ополчением. Хотя насчет народного ополчения тоже вряд ли - формированием добровольцев опять-таки занимались партийные и комсомольские комитеты, которые согласно антисталинской трактовке истории только путались под ногами у защитников Отечества. Правда, непонятно, почему многие из бойцов, идя в бой, просили зачислить себя в ряды Всесоюзной Коммунистической партии большевиков.

Но, допустим, свершилось чудо - без резервов, без подъема оборонной промышленности, без мобилизующей, в том числе средствами культуры, роли государственных органов каким-то непостижимым образом советские войска, как и в реальной действительности, сломили бы хребет фашизму. Кто в этом случае вел бы сложные, как шахматная партия, переговоры с такими политическими зубрами, как Уинстон Черчилль и Франклин Рузвельт? Военные заняты планированием операций, да и зачастую не большие они мастера дипломатических раутов, а западные союзники готовы были если не все результаты победы себе присвоить, так многие путем хитрых политических маневров.

А затем кто бы провел быстрое восстановление разрушенной страны? До сих пор поколение детей войны вспоминает, как по радио объявляли об очередном снижении цен. Миллионы сирот оказались не выброшенными за борт жизни беспризорниками, а получили государственную поддержку и приют. И все это приходилось делать в условиях начавшейся холодной войны и гонки вооружений с Западом. Ну и наконец, как без политического руководства удалось бы уже в 1949 году получить свою атомную бомбу, а вместе с ней гарантию ненападения?

Глядя из Лондона

Одним словом, как ни крути, под каким углом ни пытайся прикинуть либеральную версию Великой Отечественной войны, получается, что без строгого товарища Сталина никуда. Выходит, прав был ярый противник всего советского и социалистического, но мудрый и честный политик Уинстон Черчилль, заявивший в британском парламенте через шесть лет после смерти своего оппонента во френче и сапогах и практически всегда с трубкой в руках: «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний Россию возглавил гений и непоколебимый полководец И.В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующей жестокому времени того периода, в котором протекала вся его жизнь». Уж многолетний премьер-министр Великобритании прекрасно понимал роль, которую сыграл в деле разгрома гитлеризма его старый идейный оппонент. И надо отдать ему должное – в отличие от современных либеральных историков он смог признать, кому наша страна обязана своей величайшей победой.

Александр Евдокимов

Источник: svpressa.ru