Вытянула наугад двойку кубков, очень смеялась, решила, что не буду ничего писать. Потом немного ...
Вытянула наугад двойку кубков, очень смеялась, решила, что не буду ничего писать. Потом немного поплакала. Ну, то есть как — поплакала? Посидела немного с мрачным ебалом, пожалела себя. Со слезами в последнее время не складывается.
Потом ещё немного посмеялась.
И, короче, вот два текста из закрытого дневничка; они мне уже не очень-то и нравятся, особенно первый, но пусть лежат здесь.
1. Я смотрю на тебя, и, кажется, единственное, что я могу произнести сейчас, это «привет».
Ну охуеть, говорю я себе, волшебник слова, говорю я себе, теперь спроси, как у него дела, говорю я себе, можно ли придумать что-нибудь остроумнее, говорю я себе, Ларошфуко и Уайльд рыдают от зависти, говорю я себе.
Тебе я говорю: «привет».
Тут такое дело: я на днях нашла своё сердце. Искала его так долго, смотрела во всех возможных и невозможных местах, а оно, вообрази, лежит себе, как ни в чём не бывало, в грудной клетке. Миллион чашек кофе и маленькую табачную фабрику спустя оно всё ещё там. Парочку нервных срывов и несчастных любовей спустя оно всё ещё там. Не осталось ни на мостовых Риги, ни на берегу Вильняле, ни в Ионическом море, — всё ещё со мной. Завидное постоянство.
Я думаю, свободное падение — это когда ты стоишь на самом краю, и у тебя есть выбор: падать или нет. То есть можно прыгнуть, а можно испугаться, или засомневаться, или решить, что ты не можешь себе этого позволить, поскольку, ну, например, тебе нужно домой к девяти, покормить кота.
Я прыгаю. Потому что for all the sailors on the oceans of time. И всё в этом духе.
(чуть ли не единственный случай, когда определённость меня не пугает. Хотя какая тут определённость, с другой стороны. Никогда нельзя на сто процентов быть уверенным в том, что ждёт тебя на дне. И есть ли оно вообще, это дно)
Ладно, с самого начала было ясно, что я не скажу ничего ясного, ничего однозначного, ничего такого, что можно было бы легко истолковать, — поэтому продолжать вряд ли стоит.
Привет.
29.09.13
2. Когда я пытаюсь заговорить о любви, мгновенно пропадают все слова. Как будто отряд ангелов быстрого реагирования, услышав сигнал на неведомой мне частоте, находит меня и вырывает мой язык.
Грешный и лукавый, ну, вы помните.
И я стою, как хуй на именинах, и чувства, у которых нет имён, стучатся в ребра и виски, ворочаются где-то в районе диафрагмы; всё всегда происходит в первый раз, и я — Адам, которому бог милостиво разрешил дать имена всем этим странным штукам, но не рассказал, как это делается.
Но я, конечно, не сдаюсь. Если не выходит говорить о любви, то можно корчить рожи о любви. Размахивать руками о любви. Выразительно мычать о любви. Разбить во дворе грушевый сад, посадить на каждое дерево по куропатке, привести туда объект воздыхания и со значением улыбаться.
Я храню за подкладкой плаща письма, много писем, все они о любви, одни написаны мной, другие написаны мне, и каждое я перечитываю, попеременно плача и смеясь, и эта одна из немногих вещей, которые позволяют снова чувствовать себя живой; кстати, у меня нет никакого плаща.
15.12.13
Серия сообщений "Haindl tarot":...а теперь мы отправимся в увлекательные глубины моего подсознания, чтобы бросить по колечку в каждую роковую гору.
Аттеншн: может содержать незначительное количество самолюбования, морализаторства, нытья, обсценной лексики, латыни, цитат из стар трека, цитат из другой порнографии.
(не уверена, что в детстве мне правильно объяснили значение слова «незначительный»)
Часть 1 - V. The Hierophant
Часть 2 - Eight of cups
...
Часть 6 - Three of Wands
Часть 7 - Three of Cups
Часть 8 - Two of Cups
Скопипащено у Лео Каганова, если че. ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ НОВОЙ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ 2014 ( ...
прошла акция Сотни ... собрались в Парке
в Москве на ...
Кто из великих людей нашей истории владел навыками скорочтения?
... />
А. М.
. Собр. соч. М ...
В часы усталости духа, – когда память оживляет тени прошлого и от них на сердце веет холодом, – когда мысль, как бесстрастное солнце осени, освещает грозный хаос настоящего и зловеще кружится над хаосом дня, бессильная подняться выше, лететь вперед, – в тяжёлые часы усталости духа я вызываю пред собой величественный образ Человека.
Человек! Точно солнце рождается в груди моей, и в ярком свете его медленно шествует – вперёд! и – выше! трагически прекрасный Человек!
Я вижу его гордое чело и смелые, глубокие глаза, а в них – лучи бесстрашной Мысли, той величавой силы, которая в моменты утомленья – творит богов, в эпохи бодрости – их низвергает.
Затерянный среди пустынь Вселенной, один на маленьком куске земли, несущемся с неуловимой быстротою куда-то в глубь безмерного пространства, терзаемый мучительным вопросом – «зачем он существует?» – он мужественно движется – вперёд! – и выше! – по пути к победам над всеми тайнами земли и неба.
Идёт он, орошая кровью сердца свой трудный, одинокий, гордый путь, и создаёт из этой жгучей крови – поэзии нетленные цветы; тоскливый крик души своей мятежной он в музыку искусно претворяет, из опыта – науки создаёт и, каждым шагом украшая жизнь, как солнце щедрыми лучами, – он движется всё – выше! и – вперёд! звездою путеводной для земли…
Вооружённый только силой Мысли, которая то молнии подобна, то холодно спокойна, точно меч, – идёт свободный, гордый Человек далеко впереди людей и выше жизни, один – среди загадок бытия, один – среди толпы своих ошибок… и все они ложатся тяжким гнётом на сердце гордое его, и ранят сердце, и терзают мозг, и, возбуждая в нём горячий стыд за них, зовут его – их уничтожить.
Идёт! В груди его ревут инстинкты; противно ноет голос самолюбья, как наглый нищий, требуя подачки; привязанностей цепкие волокна опутывают сердце, точно плющ, питаются его горячей кровью и громко требуют уступок силе их… все чувства овладеть желают им; всё жаждет власти над его душою.
А тучи разных мелочей житейских подобны грязи на его дороге и гнусным жабам на его пути.
И как планеты окружают солнце, – так Человека тесно окружают созданья его творческого духа: его – всегда голодная – Любовь; в дали, за ним прихрамывает Дружба; пред ним идёт усталая Надежда; вот Ненависть; охваченная Гневом, звенит оковами терпенья на руках, а Вера смотрит тёмными очами в его мятежное лицо и ждёт его в свои спокойные объятья…
Он знает всех в своей печальной свите – уродливы, несовершенны, слабы, созданья его творческого духа!
Одетые в лохмотья старых истин, отравленные ядом предрассудков, они враждебно идут сзади Мысли, не поспевая за её полётом, как ворон за орлом не поспевает, и с нею спор о первенстве ведут, и редко с ней сливаются они в одно могучее и творческое пламя.
И тут же – вечный спутник Человека, немая и таинственная Смерть, всегда готовая поцеловать его в пылающее жаждой жизни сердце.
Он знает всех в своей бессмертной свите, и, наконец, ещё одно он знает – Безумие…
Крылатое, могучее, как вихрь, оно следит за ним враждебным взором и окрыляет Мысль своею силой, стремясь вовлечь её в свой дикий танец…
И только Мысль – подруга Человека, и только с ней всегда он неразлучен, и только пламя Мысли освещает пред ним препятствия его пути, загадки жизни, сумрак тайн природы и тёмный хаос в сердце у него.
Свободная подруга Человека, Мысль всюду смотрит зорким, острым глазом и беспощадно освещая всё:
– Любви коварные и пошлые уловки, её желанья овладеть любимым, стремленье унижать и унижаться и – Чувственности грязный лик за ней;
– пугливое бессилие Надежды и Ложь за ней, – сестру её родную, нарядную, раскрашенную Ложь, готовую всегда и всех утешить и – обмануть своим красивым словом.
Мысль освещает в дряблом сердце Дружбы её расчётливую осторожность, её жестокое, пустое любопытство, и зависти гнилые пятна, и клеветы зародыши на них.
Мысль видит чёрной Ненависти силу и знает: если снять с неё оковы, тогда она всё на земле разрушит и даже справедливости побеги не пощадит!
Мысль освещает в неподвижной Вере и злую жажду безграничной власти, стремящей поработить все чувства, и спрятанные когти изуверства, бессилие её тяжёлых крылий, и – слепоту пустых её очей.
Она в борьбу вступает и со Смертью: ей, из животного создавшей Человека, ей, сотворившей множество богов, системы философские, науки – ключи к загадкам мира, – и свободной и бессмертной Мысли, – противна и враждебна эта сила, бесплодная и часто глупо злая.
Смерть для неё ветошнице подобна, – ветошнице, что ходит по задворкам и собирает в грязный свой мешок отжившее, гнилое, ненужные отбросы, но порою – ворует нагло здоровое и крепкое.
Пропитанная запахом гниенья, окутанная ужаса покровом, бесстрастная, безличная, немая, суровою и черною загадкой всегда стоит пред Человеком Смерть, а Мысль её ревниво изучает – творящая и яркая, как солнце, исполненная дерзости безумной и гордого сознанья бессмертья…
Так шествует мятежный Человек сквозь жуткий мрак загадок бытия – вперёд! и – выше! всё – вперёд! и – выше!
11
Вот он устал, шатается и стонет; испуганное сердце ищет Веры и громко просит нежных ласк Любви.
И Слабостью рождённые три птицы – Уныние, Отчаянье, Тоска, – три чёрные, уродливые птицы – зловеще реют над его душою и все поют ему угрюмо песнь о том, что он – ничтожная букашка, что ограничено его сознанье, бессильна Мысль, смешна святая Гордость, и – что бы он ни делал, – он умрёт!
Дрожит его истерзанное сердце под эту песнь и лживую, и злую; сомнений иглы колют мозг его, и на глазах блестит слеза обиды…
И гордость в нём не возмутится, страх Смерти властно гонит Человека в темницу Веры, Любовь, победно улыбаясь, влечёт его в свои объятья, скрывая в громких обещаньях счастья печальное бессилье быть свободной и жадный деспотизм инстинкта…
В союзе с Ложью, робкая Надежда поёт ему о радостях покоя, поёт о тихом счастье примиренья и мягкими, красивыми словами баюкает дремотствующий дух, толкая его в тину сладкой Лени и в лапы Скуки, дочери её.
И, по внушенью близоруких чувств, он торопливо насыщает мозг и сердце приятным ядом той циничной Лжи, которая открыто учит, что Человеку нет пути иного, как путь на скотный двор спокойного довольства самим собою.
Но Мысль горда, и Человек ей дорог, – она вступает в злую битву с Ложью, и поле битвы – сердце Человека.
Как враг, она преследует его; как червь, неутомимо точит мозг; как засуха, опустошает грудь; и, как палач, пытает Человека, безжалостно сжимая его сердце бодрящим холодом тоски по правде, суровой мудрой правде жизни, которая хоть медленно растёт, но ясно видима сквозь сумрак заблуждений, как некий огненный цветок, рождённый Мыслью.
Но если Человек отравлен ядом Лжи неизлечимо и грустно верит, что на земле нет счастья выше полноты желудка и души, нет наслаждений выше сытости, покоя и мелких жизненных удобств, тогда в плену ликующего чувства печально опускает крылья Мысль и – дремлет, оставляя Человека во власти его сердца.
И, облаку заразному, гнилая Пошлость, подлой Скуки дочь, со всех сторон ползёт на Человека, окутывая едкой серой пылью и мозг его, и сердце, и глаза.
И Человек теряет сам себя, перерождённый слабостью своею в животное без Гордости и Мысли…
Но если возмущенье вспыхнет в нём, оно разбудит Мысль, и – вновь идёт он дальше, один сквозь терния своих ошибок, один средь жгучих искр своих сомнений, один среди развалин старых истин!
Величественный, гордый и свободный, он мужественно смотрит в очи Правде и говорит сомнениям своим:
– Вы лжёте, говоря, что я бессилен, что ограничено сознание моё! Оно – растёт! Я это знаю, вижу, я чувствую – оно во мне растёт! Я постигаю рост сознанья моего моих страданий силой, и – знаю – если б не росло оно, я не страдал бы более, чем прежде…
– Но с каждым шагом я всё большего хочу, всё больше чувствую, всё больше, глубже вижу, и этот быстрый рост моих желаний – могучий рост сознанья моего! Теперь оно во мне подобно искре – ну что ж? Ведь искры – это матери пожаров! Я – в будущем – пожар во тьме Вселенной! И призван я, чтоб осветить весь мир, расплавить тьму загадок тайных, найти гармонию между собой и миром, в себе самом гармонию создать и, озарив весь мрачный хаос жизни на этой исстрадавшейся земле, покрытой, как накожною болезнью, корой несчастий, скорби, горя, злобы, – всю злую грязь с неё смести в могилу прошлого!
– Я призван для того, – чтобы распутать узлы всех заблуждений и ошибок, связавшие запуганных людей в кровавый и противный ком животных, взаимно пожирающих друг друга!
– Я создан Мыслию затем, чтоб опрокинуть, разрушить, растоптать всё старое, всё тесное и грязное, всё злое, – и новое создать на выкованных Мыслью незыблемых устоях свободы, красоты и – уваженья к людям!
– Непримиримый враг позорной нищеты людских желаний, хочу, чтоб каждый из людей был Человеком!
– Бессмысленна, постыдна и противна вся эта жизнь, в которой непосильный и рабский труд одних бесследно весь уходит на то, чтобы другие пресыщались и хлебом и дарами духа!
– Да будут прокляты все предрассудки, предубеждения и привычки, опутавшие мозг и жизнь людей, подобно липкой паутине. Они мешают жить, насилуя людей, – я их разрушу!
– Моё оружье – Мысль, а твёрдая уверенность в свободе Мысли, в её бессмертии и вечном росте творчества её – неисчерпаемый источник моей силы!
– Мысль для меня есть вечный и единственно не ложный маяк во мраке жизни, огонь во тьме её позорных заблуждений; я вижу, что всё ярче он горит, всё глубже освещает бездны тайн, и я иду в лучах бессмертной Мысли, вослед за ней, всё – выше! и – вперёд!
– Для Мысли нет твердынь несокрушимых, и нет святынь незыблемых ни на земле, ни в небе! Всё создаётся ею, это ей даёт святое, неотъемлемое право разрушить всё, что может помешать свободе её роста.
– Спокойно сознаю, что предрассудки – обломки старых истин, а тучи заблуждений, что ныне кружатся над жизнью, все созданы из пепла старых правд, сожжённых пламенем всё той же Мысли, что некогда их сотворила.
– И сознаю, что побеждают не те, которые берут плоды победы, а только те, что остаются на поле битвы…
– Смысл жизни – вижу в творчестве, а творчество самодовлеет и безгранично!
– Иду, чтобы сгореть как можно ярче и глубже осветить тьму жизни. И гибель для меня – моя награда.
– Иных наград не нужно для меня, я вижу: власть – постыдна и скучна, богатство – тяжело и глупо, а слава – предрассудок, возникший из неумения ценить самих себя и рабской их привычки унижаться.
– Сомненья! Вы – только искры Мысли, не более. Сама себя собою испытуя, она родит вас от избытка сил и кормит вас – своей же силой!
– Настанет день – в груди сольются в одно великое и творческое пламя мир чувства моего с моей бессмертной Мыслью, и этим пламенем я выжгу из души всё тёмное, жестокое и злое, и буду я подобен тем богам, что Мысль моя творила и творит!
– Всё в Человеке – всё для Человека!
Вот снова, величавый и свободный, подняв высоко гордую главу, он медленно, но твёрдыми шагами идёт по праху старых предрассудков, один в седом тумане заблуждений, за ним – пыль прошлого тяжёлой тучей, а впереди – стоит толпа загадок, бесстрастно ожидающих его.
Они бесчисленны, как звёзды в бездне неба, и Человеку нет конца пути!
Так шествует мятежный Человек – вперёд! и – выше! всё – вперёд! и – выше!
1904
А. М. Горький. Собр. соч. М., 1949, т. 3.
