Маленьким девочкам иногда бывает очень больно на душе. Эта боль не идет ни в какое сравнение с болью физической. Эту боль не сопоставить ни с подзатыльником от дяди Миши, ни со шлепком по попе от мамы, ни с грозным окриком моего отца, ни с разрушительным наказанием разъяренной Ба. Эту внезапную боль, словно темную страшную жижу, нужно нести в себе тихо-тихо и под ноги обязательно смотреть, чтобы не оступиться. Потому что откуда-то ты знаешь — боль эту расплескивать нельзя. И ты бредешь слепым котеночком сквозь темноту, потом останавливаешься, прислушаешься к себе — болит? Болит, отзывается душа. И ты тихонечко идешь дальше.
Каждая маленькая девочка мечтает о «принцессином платье». Почему у вас такие удивленные лица? Вы не знаете, что такое «принцессино платье»? Значит, вы никогда не были маленькой девочкой! И не мечтали о пышных платьях, в которых щеголяли принцессы. К таким платьям обязательно прилагались тонкие украшения и изящные туфельки на невысоком каблучке. И вся эта красота немилосердно переливалась на солнце множеством серебристых, ну или золотистых искр. И шлейф у платья был длинный-предлинный, пенно-кружевной, и несли его какие-нибудь ангельской внешности дети. А теперь представьте себе такую картину. Идете вы, например, в музыкалку, на занятие по фортепиано, размахиваете убого-картонной папкой, перевязанной скучными серыми ленточками. На папке — грубым тиснением — скрипичный ключ. Внутри — этюды Черни, сонаты Гайдна и ненавистные гаммы. Зато на вас — переливающееся утренней зарей платье. До пят. И длинный-предлинный шлейф. Такой длинный, что вы уже завернули за угол на Абовяна, а он тянется за вами вдоль Маркса, через мост, вверх по щербатым ступенькам городского дома культуры, и наискосок, по большому двору, через дыру в заборе — на улицу Ленина, где вы живете. И шествуют по улице Ленина два ангельской внешности малыша, несут этот длинный, переливающийся шлейф, а он им указывает дорогу. Скажите, красота? А дома вас дожидаются книжки, все в нарядных обложках, как в серии «Библиотека мировой литературы для детей», — голубенькие, желтые, красные и салатово-зеленые. Произведений в них намного больше, чем написали авторы. По сто романов Марка Твена, Жюля Верна, Эно Рауда, Астрид Линдгрен… Много-много прекрасных, нечитаных книг. Конечно, не все маленькие девочки мечтали о таком количестве книг, и не все они жили на улице Ленина. Но я даже не сомневаюсь, что ни одна из этих девочек не отказалась бы от платья с длинным шлейфом и изящных туфелек на небольшом каблучке. Этот комплект мечты у нас назывался «принцессино платье». Разбуди любую из моих сестер глубокой ночью, и на вопрос: «Чего тебе хочется больше всего на свете?» — она бы ответила: «Принцессиного платья».
И снова акт I. Как покакать на пляже, когда нет никакой возможности отойти
— Баааа, — рыдала Гаянэ, — сейчас уже совсем терпеть не могууууу. — Да что же это за наказание такое, — ругалась Ба, — деточка, давай подумаем о чем-нибудь отвлеченном, давай камушков наберем красивых. — Неееет, — плакала Гаянэ и норовила стянуть с себя трусики, — я прямо здесь покакаю!!! Времени на раздумья не оставалось. Ба пошарила в сумке и достала стопочку картонных стаканчиков из-под мороженого. Огляделась. Недалеко возвышались три пальмы, а под ними даже росла какая-то чахлая трава. — Вот тебе стаканчик, — сказала она, — беги туда в деревья и покакай прямо в него. Смотри не промахнись. А потом закопаешь его в песок. — А я так дырочку в попе не найду, — пуще прежнего зарыдала Гаянэ. — Так. Сними трусы. Наклонись. Хо-ро-шооо. Ба примерилась, приставила стаканчик к попе Гаянэ. — Придерживай вот тут вот. Побежала! И Гаянэ рванула с места, семафоря всем своей толстенькой попой. Бежала чуть нагнувшись, придерживая у «выхода» стаканчик руками. — Лопаточку забыла, — крикнула ей вслед Ба. — Потом вернусь за ней! — Фух, — протерла пот со лба Ба, — ну что, Сонечка, тебе покакать не хочется? — Неть, — Сонечка увлеченно терзала затычку красного матраса, — я уже сдеяла ка-ка. — Остается еще мне тут покакать, и сегодняшнюю миссию можно считать выполненной! — выдохнула Ба. — Простите? — наклонился к ней внук Гольданской. — Фух, как вы вовремя, — обрадовалась Ба, — посмотрите за ребенком, а я сбегаю туда в кусты. — Здесь недалеко есть общественный туалет. Правда, ужасно загаженный, и очередь к нему большая, но все же это лучше, чем в кусты ходить, вам не кажется? — неосторожно спросил Евгений Петрович. Ба смерила его таким взглядом, что вся морская влага мигом выпарилась с тела Евгения Петровича. — Там у меня внучка какает! — прогрохотала она на весь пляж. — А вы себе шуточки идиотские позволяете! — О, простите меня, Роза Исааковна… — Иосифовна! И я думаю, что у вашей бабушки таки были шрамы на лице, — выдохнула огнем Ба, подняла с песка лопаточку и пошла к пальмам. Либидо Евгения Петровича было растоптано на веки вечные!
Абгарян Наринэ. Манюня
Иллюстрации к книге - Елена Станикова
Здесь можно прочитать: http://www.e-reading.org.ua/bookrea...-_Manyunya.html
2013-07-13 06:53:17
Когда мне было 3 года, дядя дал мне холст с какими-то маслянными красками, которыми он тогда рисовал ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Когда мне было 3 года, дядя дал мне холст с какими-то маслянными красками, которыми он тогда рисовал и попросил нарисовать его, на что я согласился. Я собрал в руку весь свой художественный потенциал и так я попал в мир творчества. Все рисунки расположены здесь, были нарисованы, когда мне было от 3 до 5 лет, т.е. ...
+ развернуть текст сохранённая копия
