«Вежливая» политика России

   2014-04-21 16:40:49
... />По итогам Женевской конференции ... />
Достижения Женевской конференции очень скромные ...
+ развернуть текст   сохранённая копия

По итогам Женевской конференции президент Обама заявил, что будет отслеживать, как Россия исполняет свои обязательства по Украине. Это пример логики «онижедети» на самом высоком уровне, потому что Россия в Женеве никаких обязательств на себя не брала. Более того, западные аналитики пишут, что в Женеве США «сдали Украину России», Сергей Лавров опять обыграл Джона Керри: «Россия не давала обязательств что-либо предпринять, или от чего-то отказаться», участники конференция всего лишь призвали стороны конфликта воздерживаться от насилия. 

Но Обама, или его присные, придумали России «обязательства», по «разоружению пророссийских активистов», чтобы было за что вводить санкции и вообще шельмовать Россию. По аналогии с «аннексией Крыма», и в духе старинной своей традиции обвинить в чём-нибудь Россию, а потом истерить, даже к Олимпиаде в Сочи сумели придраться: слишком дорогая, и не «геелюбивая»! 

Достижения Женевской конференции очень скромные, США и Россия, фактически, взяли тайм-аут, а Юго-Восток Украины получил пасхальную передышку под призывы к деэскалации кризиса. Конференция балансировала на грани срыва, причём угрожал этим, видимо, Лавров, судя по его неоднократным уединениям с Керри, и унизительным, в общем-то, оставлением главы дипломатии Евросоюза Эштон наедине с киевским исполняющим обязанности министра иностранных дел Дешицем. Высокие переговаривающиеся стороны как бы указали на настоящее место Евросоюза и киевской хунты в Женеве – за дверью переговоров. 

 

Не успели просохнуть чернила на Женевском заявлении, а киевские «онижедети» доказали, что с детьми договариваться бессмысленно. Дешица уже успел заявить, что достигнутые договоренности «не относятся к Майдану», и вообще к киевской власти, поскольку она «власть» и уже всё легализировала: и Майдан, и боевиков Майдана. 
Теперь неонацистские сотни объявлены Национальной гвардией. Более того, вооруженные отряды из «патриотов Украины» стали создавать в регионах, а политики и губернаторы обзаводятся личными армиями, как это сделала Тимошенко, теперь её можно назвать ещё и «полевым командиром с «атомным оружием». И всё это объявляется «в рамках закона». 

Всё это не просто серьёзно, а очень серьёзно: США запускают на Украине латиноамериканский сценарий, там такие «отряды патриотов» назывались более откровенно - «эскадроны смерти». Американские советники имеют богатый опыт создания в Латинской Америке таких «отрядов патриотов» для внесудебного уничтожения непатриотов. 

И в этом нет преувеличения, зловещий Ярош со своим «Правым сектором» совсем не одинок: другие персонажи политической сцены свидомой Украины не лучше. Вот Олег Ляшко, на митинге с трибуны призывает «убивать сепаратистов», и его аудитория ему аплодирует. 

Олег Тягныбок не устаёт оправдывать неонацистский пыл своей парии «Свобода» и заявляет: "Оккупантам с автоматами подыгрывают предатели с мандатами", и угрожает: представители Партии регионов и коммунисты в парламенте должны соблюдать присягу народного депутата, либо сложить мандаты и нести уголовную ответственность за измену украинскому народу. И все они сегодня – кандидаты на президентский пост, подкреплённые собственными карманными армиями. 

Вашингтон ведёт себя сейчас на Украине как в какой-нибудь латиноамериканской стране, зачищает свой новый «благоприобретенный штат» привычным ему способом. Наглость и хамство такой американской политики, беспардонное шельмование России, даже самыми высокими дипломатическими персонами вроде женского трио: Саманты Пауэр и Псаки и Нуланд, возмутительно, но почему же Россия не отвечает «адекватно» на всё это хамство? 

Почему Россия не предъявит обвинение Вашингтону в совершении государственного переворота на Украине, причём с помощью неонацистских боевиков, и, таким образом, в причастности к возрождению нацизма на Украине? Можно ставить вопрос о денацификации, дефашизации Украины, как это было проделано с гитлеровской Германией. Может быть, нужно освежить для Вашингтона светлый образ Никиты Хрущёва? 

В этом смысле Владимир Соловьёв спросил в своей программе пресс-секретаря В.Путина Дмитрия Пескова, на что он, после некоторого раздумья, ответил: потому что мы вежливые люди… Да, «авторитарная путинская Россия» проводит сегодня очень «вежливую» политику, несмотря на «ярмарку цинизма и лицемерия» на Западе. 

Можно сказать, что это свидетельство силы, и понимания того, что за Россией «правда», но здесь есть и политический расчёт: не стремясь загнать Америку «в угол», Россия даёт возможность здравомыслящим силам в ней влиять на политику, перестраивать политику Америки или… дать ей развалиться. Вашингтон же стремится «загнать Россию в угол», вот только в современном мире уже не осталось углов, заметил Песков. И Россия может стать лидером всего незападного мира

…А на истерику Вашингтона о «российском вмешательстве» на Украине ответил министр обороны Сергей Шойгу: «Трудно искать черную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет. Это особенно глупо, если эта кошка умная, смелая и вежливая». Кажется, американские наёмники под Донецком не пропали, но попали в лапы к этой «вежливой кошке»…

 

Автор Виктор Каменев

Использованы фотографии:http://nocens.ru

 

Тэги: <<правый, б.обама, в.путин, вашингтон, владимир, государственные, демократия,свобода,права, дмитрий, женевск, запад, мировая, ннг, перевороты, песков, политика(видео, политика,геополитика, путин, россия, россия,ссср,русский, сектор>>, сергей, соловьёв, ссылка, сша, тексты), украина, украина,белоруссия,другие, шойгу, язык

В Женеве представлен обновлённый Nissan Juke 2014 года

   2014-03-04 22:12:44
... >В рамках проведения Женевского автосалона состоялась премьера ...
+ развернуть текст   сохранённая копия

В рамках проведения Женевского автосалона состоялась премьера обновлённого кроссовера Nissan Juke 2014 года. Среди отличительных особенностей следует отметить появление нового двигателя объёмом 1,6 литра, мощность которого составляет 190 л.с. Появилась также и заряженная версия Nissan Juke под названием Nismo RS с двигателем мощностью 218 л.с. объёмом 1,6 литра. Модификация, которая ранее оснащалась 117-сильным 1,6-литровым атмосферником, […]

The post В Женеве представлен обновлённый Nissan Juke 2014 года appeared first on АвтоГид.

Тэги: 2014, juke, nissan, автосалон, женевский, кроссовер, новинки

Koenigsegg One:1 представлен на Женевском автосалоне 2014

   2014-03-04 01:59:05

На Женевском автосалоне 2014, который ... :1 представлен на Женевском автосалоне 2014 appeared ...
+ развернуть текст   сохранённая копия

На Женевском автосалоне 2014, который начал свою работу 4 марта, представлен мегакар Koenigsegg One:1. Автопроизводитель сам назвал свою новинку мегакаром, т.к. это первая машина с силовым агрегатом мощностью мегаватт или 1000 кВт. Битурбированный 8-цилиндровый двигатель Koenigsegg One:1 имеет мощность 1341 л.с. и развивает крутящий момент 1371 Нм. Совместно с двигателем работает 7-ступенчатая роботизированная коробка передач […]

The post Koenigsegg One:1 представлен на Женевском автосалоне 2014 appeared first on АвтоГид.

Тэги: 2014, koenigsegg, one:1, автосалон, женевский, мегакар, новинки

Мифы Великой Отечественной. Почему погибли сталинградские пленные?

   2014-02-06 22:02:46
+ развернуть текст   сохранённая копия

На начальном этапе войны трудностей с содержанием военнопленных не возникало по той простой причине, что их было слишком мало. С 22 июня по 31 декабря 1941 г. Красной Армией было взято в плен 9147 человек, а к 19 ноября 1942 г., когда началось контрнаступление под Сталинградом, в тыловые лагеря для военнопленных поступило еще 10 635 вражеских солдат и офицеров. Столь ничтожное число военнопленных позволяло без труда снабжать их по нормам, приводимым в нижеследующей таблице.

Пленные были необходимы советскому командованию не только как рабочая сила, не только как источник информации, но и в качестве объекта и субъекта пропаганды.

Нормы суточного довольствия иностранных военнопленных и советских заключенных в СССР в 1939–1946 гг. (в граммах)

Уже в одной из первых своих директив 24 июня 1941 г. начальник Главного управления политической пропаганды Красной Армии армейский комиссар 1-го ранга Мехлис требовал:

«…систематически фотографировать пленных, в особенности парашютистов в их одежде, а также захваченные и подбитые нашими войсками немецкие танки, самолеты и другие боевые трофеи. Снимки срочно и регулярно высылать в Москву. Шлите также наиболее интересные опросы пленных и документы. Все это будет использоваться в целях пропаганды».

В листовках, которые были обращены к немецким и финским солдатам, им гарантировались жизнь и хорошее обращение. Впрочем, сколь-нибудь заметного влияния на врага советская пропаганда не оказала. Одной из причин такого провала стали неоднократные случаи убийства пленных немцев красноармейцами. Таких случаев было сравнительно немного, однако умалчивать о них или пытаться найти им оправдание было бы большой ошибкой, тем более что факты негуманного отношения советских солдат к германским пленным немедленно широко «пиарились» нацистской пропагандой. Впоследствии именно боязнь смерти от рук «безжалостного врага» стала причиной гибели многих солдат Вермахта, которые предпочитали смерть от голода и тифа советскому плену.

Несмотря на то что с декабря 1941-го по конец апреля 1942 г. Красная Армия находилась почти в непрерывном наступлении, ей не удалось захватить большое число военнопленных. Это объясняется тем, что части Вермахта либо своевременно отступали, либо быстро деблокировали свои окруженные подразделения, не позволяя советским войскам уничтожать «котлы». В результате первым крупным окружением, которое Красной Армии удалось довести до конца, стало окружение германской 6-й армии под Сталинградом. 19 ноября 1942 г. началось советское контрнаступление. Через несколько дней кольцо окружения было закрыто. Красная Армия приступила к постепенной ликвидации «котла», одновременно отбивая попытки прорвать его снаружи.

К Рождеству 1942 г. попытки германского командования пробить советскую оборону и установить связь с окруженными закончились крахом. Шанс вырваться из «котла» также был упущен. Оставалась еще иллюзия, что обитателей «котла» можно будет снабжать по воздуху, однако Сталинградский «котел» отличался от Демянского и Холмского размерами, удаленностью от линии фронта, а главное – численностью окруженной группировки. Но самым важным отличием было то, что советское командование училось на своих ошибках и предприняло меры для борьбы с «воздушным мостом». Еще до конца ноября ВВС и зенитная артиллерия уничтожили несколько десятков транспортных самолетов. К концу Сталинградской эпопеи немцы потеряли 488 «транспортов» и бомбардировщиков, а также около 1000 человек летного состава. При этом даже в самые спокойные дни обороняющиеся так и не получали причитавшиеся им 600 тонн снабжения в сутки.

Стоит отметить, что проблемы со снабжением у группировки Паулюса начались еще задолго до начала советской операции «Уран». В сентябре 1942 г. фактический рацион продовольствия, который получали солдаты 6-й армии, составлял около 1800 калорий в сутки при потребности с учетом нагрузок – 3000–4000. В октябре 1942 г. командование 6-й армии сообщило ОКХ о том, что с августа «условия жизни во всем радиусе действия 6-й армии одинаково плохие». Организация дополнительного снабжения продовольствием за счет реквизиции местных источников была далее невозможна (проще говоря, все, что солдаты доблестного Вермахта награбили у мирного населения, было съедено). По этой причине командование 6-й армии просило увеличить суточный рацион хлеба с 600 до 750 граммов. На трудности со снабжением накладывалось и постоянно нарастающее физическое и психическое истощение солдат и офицеров. К моменту начала советского контрнаступления эти трудности казались ужасающими, однако настоящий ужас начался после 19 ноября. Непрерывные бои с наступающей Красной Армией, медленное отступление к Сталинграду, страх смерти, которая все более казалась неотвратимой, постоянное переохлаждение и недоедание, постепенно превратившееся в голод, быстро подтачивали мораль и дисциплину.

Недоедание было самой большой проблемой. С 26 ноября норма продовольствия в «котле» была сокращена до 350 г хлеба и 120 г мяса. 1 декабря норму выдачи хлеба пришлось уменьшить до 300 г. 8 декабря норма выдачи хлеба была уменьшена до 200 г. Стоит напомнить, что минимальная норма хлеба, выдававшаяся в блокадном Ленинграде рабочим в ноябре – декабре 1941 г., составляла 250 г. Впрочем, какое-то время немцы получали к своей тощей пайке приварок из конины.

Голодный человек быстро теряет способность думать, впадает в апатию и становится безразличным ко всему. Обороноспособность германских войск быстро падала. 12 и 14 декабря командование 79-й пехотной дивизии сообщило в штаб 6-й армии, что вследствие продолжительных боев и недостаточного снабжения продовольствием дивизия не в силах больше удерживать свои позиции.

К Рождеству, на несколько дней, солдатам передовой линии давали дополнительные 100 г. Известно, что в то же время некоторые солдаты в «котле» получали не больше 100 г хлеба. (Для сравнения: столько же – минимум в осажденном Ленинграде получали дети и иждивенцы Ораниенбаума.) Даже если это и не так, подобная «диета» в течение достаточно длительного времени для тысяч взрослых мужчин, испытывавших экстремальные физические и психические нагрузки, означала только одно – смерть. И она не заставила себя ждать. С 26 ноября по 22 декабря в 6-й армии было зарегистрировано 56 смертельных случаев, «при которых существенную роль сыграл недостаток питания».

К 24 декабря таких случаев было уже 64. 20 декабря из IV армейского корпуса поступило донесение о том, что «из-за потери сил умерли два солдата». Стоит заметить, что голод убивает взрослых мужчин еще до того, как у них наступает полная дистрофия. Они вообще переносят голод хуже, чем женщины. Первыми жертвами недоедания в блокадном Ленинграде, например, были именно работоспособные и работавшие мужчины, которые получали больший паек, чем служащие или иждивенцы. 7 января регистрируемая смертность от голода составляла уже 120 человек в день.

Паулюс и его подчиненные прекрасно осознавали, в какое катастрофическое положение попали их войска. 26 декабря начальник тыла окруженной группировки майор фон Куновски в телеграфном разговоре с полковником Финком, начальником тыла 6-й армии, находившимся за пределами кольца, написал:

«Я прошу всеми средствами позаботиться о том, чтобы завтра нам были доставлены самолетами 200 тонн… я в жизни никогда не сидел так глубоко в дерьме».

Однако никакие мольбы не могли исправить непрерывно ухудшающуюся ситуацию. В период с 1 по 7 января в LI корпусе в сутки на человека выдавался рацион в 281 г брутто при норме в 800. Но в этом корпусе обстановка была сравнительно неплохой. В среднем по 6-й армии выдача хлеба сократилась до 50—100 г. Солдаты на передовой линии получали по 200. Поразительно, но при такой катастрофической нехватке пищи некоторые склады внутри «котла» буквально ломились от продовольствия и в таком виде попали в руки Красной Армии. Этот трагический курьез связан с тем, что к концу декабря из-за острой нехватки топлива полностью остановился грузовой транспорт, а ездовые лошади передохли или были забиты на мясо. Система снабжения внутри «котла» оказалась полностью дезорганизованной, и часто солдаты погибали от голода, не зная, что спасительная еда находится от них буквально в нескольких километрах. Впрочем, в 6-й армии оставалось все меньше людей, способных пешком преодолеть и такое небольшое расстояние. В 20-х числах января командир одной из рот, которой предстояло совершить полуторакилометровый марш, притом что обстрел с советской стороны отсутствовал, сказал своим солдатам: «Кто будет отставать, того придется оставить лежать в снегу, и он замерзнет». 23 января той же роте для четырехкилометрового марша понадобилось время с 6 утра до наступления темноты.

С 24 января система снабжения в «котле» полностью развалилась. По свидетельствам очевидцев, в некоторых районах окружения питание улучшилось, поскольку никакого учета распределения продовольствия уже не было. Контейнеры, сбрасываемые с самолетов, разворовывались, а организовать доставку остальных просто не было сил. Командование предпринимало против мародеров самые драконовские меры. В последние недели существования «котла» полевой жандармерией были расстреляны десятки солдат и унтер-офицеров, но большинству обезумевших от голода окруженцев было уже все равно. В те же дни в других районах «котла» солдаты получали 38 г хлеба, а банка шоколада «Кола» (несколько круглых плиток тонизирующего шоколада величиной с ладонь) делилась на 23 человека.

С 28 января питание организованно выдавалось только солдатам на передовой. В последние дни существования котла большинство больных и раненых, которых уже в декабре было около 20 ООО, в соответствии с приказом Паулюса вообще не получали никакой пищи. Даже с учетом того, что значительное количество раненых успели вывезти на самолетах, штаб 6-й армии, который не контролировал ситуацию, считал, что на 26 января их было 30–40 тысяч. Ходячие раненые и больные толпами бродили в поисках съестного по всей территории сжимающегося котла, заражая еще не больных солдат.

По неподтвержденным данным, в 20-х числах января были замечены случаи каннибализма.

Другим бичом окруженной под Сталинградом армии был холод. Нельзя сказать, что поздняя осень и зима 1942–1943 гг. в приволжских степях были какими-то особенно экстремальными. Так, 5 декабря температура воздуха была 0 градусов. В ночь с 10 на 11 декабря она опустилась до минус 9, а 15 декабря снова поднялась до нуля. В январе сильно похолодало. В течение месяца температура ночью колебалась от минус 14 до 23 градусов мороза. 25–26 января, когда началась агония армии Паулюса, столбики термометров опустились до минус 22. Средняя дневная температура в январе колебалась от нуля до пяти градусов мороза. При этом сталинградскую степь постоянно продувал резкий и сырой холодный ветер. Еще одной особенностью приволжских степей, как и любых других, является почти полное отсутствие в них деревьев. Единственным местом, откуда теоретически можно было бы доставить топливо (дрова или уголь), был Сталинград. Однако доставлять его было не на чем. В результате к голоду присоединился еще один «тихий убийца». В обычных условиях, когда человек может согреться и отдохнуть, когда он нормально питается, длительное пребывание на холоде не представляет для него никакой опасности. Ситуация в Сталинграде была иной. Конечно, германское командование учло уроки зимы 1941/42 гг. Для Вермахта были разработаны теплые ватные комплекты, меховые шапки-ушанки и масса приспособлений для обогрева блиндажей. Часть этого богатства попало в 6-ю армию, однако всем солдатам теплой одежды не хватило. Впрочем, по мере вымирания обитателей «котла» достать одежду становилось все проще и проще, поскольку трупам она уже не нужна. Фактически к моменту капитуляции Паулюса потребности окруженных в теплой одежде были удовлетворены, причем многократно. Однако для того, чтобы согреться, человеку нужен огонь, а получить его оказалось слишком трудно. Холод и сырость делали свое дело. Обморожения и отморожения, обострение хронических заболеваний, проблемы иммунной системы, пневмония, заболевания почек, фурункулез, экзема – вот лишь небольшой список болезней, которые несет человеку постоянное переохлаждение. Особенно тяжко на холоде приходилось раненым солдатам. Даже не очень значительная царапина могла обернуться гангреной. Ужас состоял в том, что солдаты, получившие даже ранения средней степени тяжести, подлежали немедленной эвакуации в тыл. Исходная концепция «Медицины блицкрига» не предполагала, что Вермахт будет попадать в котлы, из которых невозможно вывезти раненых, и исключала из системы эвакуации батальонные и полковые медпункты. На передовой, в войсках, были только средства первой помощи и почти не было квалифицированных хирургов. Таким образом, раненые были обречены на смерть.

Еще в конце сентября рядом с солдатами 6-й армии, а точнее, прямо на них, появились предвестники еще одной беды: вши. Биологические виды головная вошь (Pediculus Humanus Capitis), платяная вошь (Pediculus Humanus Corporis) могут паразитировать только на человеке. Возможно, несколько носителей вшей приехали в Сталинград вместе с армией, возможно, солдаты Вермахта заразились от местных жителей или в жутких условиях города, когда пользовались чужими вещами. Вши размножаются с ужасающей стремительностью. За неделю одна особь может принести 50 ООО личинок. Поразительно, но немцы, уровень медицины которых значительно превосходил советский, так и не смогли победить вшей. Дело в том, что они использовали против паразитов химические порошки, в то время как в Красной Армии, имевшей печальный опыт Гражданской войны, главным средством борьбы против насекомых была обработка одежды паром, стрижка «под ноль» и баня. Конечно, вши «не миловали» никого, но немецких солдат они «жаловали» особенно. Естественно, что в сталинградских степях трудно было обустроить баню и прожарку одежды. Кроме того, апатия, в которую постепенно впадали немецкие солдаты, не способствует соблюдению элементарных правил личной гигиены. Именно поэтому уже с октября 6-я армия обовшивела. В один из дней поздней осени с двенадцати военнопленных в военно-полевом госпитале было снято 1,5 кг (!) вшей, что в среднем давало цифру в 130 г на одного человека. Таким образом, при среднем весе имаго вши – 0,1 мг с одного раненого снимали до 130 ООО особей! Единичная смертность от сыпного тифа и прочих инфекционных заболеваний наблюдалась в группировке Паулюса еще до окружения. В последние недели существования «котла» больные сбредались в Сталинград, который постепенно превратился в настоящий тифозный очаг.Еще до начала контрнаступления под Сталинградом советское командование из показаний военнопленных и донесений разведки представляло себе в общем, что происходит в армии Паулюса, но никто не мог ожидать, насколько плохо обстоят там дела. Начиная с 19 ноября приток пленных резко возрос. Оказалось, что многие из них находятся в достаточно истощенном состоянии, завшивлены и страдают от переохлаждения. Через несколько недель нарком внутренних дел Лаврентий Берия, обеспокоенный высокой смертностью среди пленных, приказал своим подчиненным разобраться в ее причинах. Отметим, что Лаврентий Павлович вряд ли руководствовался в своих действиях исключительно принципами гуманизма. Во-первых, высокая смертность военнопленных могла быть использована вражеской пропагандой. Во-вторых, каждый умерший немец или румын не мог, по причине своей смерти, быть впоследствии использован на работах, а рабочие руки, даже руки военнопленных, были в тот момент крайне необходимы. Наконец, в-третьих, конкуренты и недоброжелатели могли усомниться в организаторских способностях Генерального комиссара Госбезопасности.

30 декабря заместитель наркома внутренних дел СССР Иван Серов предоставил своему патрону докладную записку, в которой говорилось:
 

«В связи с успешными действиями частей Красной Армии на Юго-Западном, Сталинградском и Донском фронтах отправка военнопленных проходит с большими затруднениями, в результате чего происходит большая смертность среди военнопленных.

Как устанавливается, основными причинами смертности являются:

1. Румынские и итальянские военнопленные от 6—7 и до 10 суток до сдачи в плен не получали пищи ввиду того, что все продовольствие, поступавшее на фронт, шло в первую очередь немецким частям.

2. При взятии в плен наши части военнопленных пешком гонят по 200–300 км до железной дороги, при этом их снабжение тыловыми частями Красной Армии не организовано и зачастую по 2–3 суток в пути военнопленных вовсе не кормят.

3. Пункты сосредоточения военнопленных, а также приемные пункты НКВД должны Штабом тыла Красной Армии обеспечиваться продовольствием и обмундированием на путь следования. Практически этого не делается, и в ряде случаев при погрузке эшелонов военнопленным выдают вместо хлеба муку, а посуда отсутствует.

4. Органы военных сообщений Красной Армии подают вагоны для отправки военнопленных, не оборудованные нарами и печами, а в каждый вагон грузится по 50–60 чел.

Кроме того, значительная часть военнопленных не имеет теплой одежды, а трофейного имущества службы тылов фронтов и армий для этих целей не выделяют, несмотря на указание тов. Хрулева по этим вопросам…

И, наконец, вопреки Положению о военнопленных, утвержденному СНК СССР, и распоряжению Главвоенсанупра Красной Армии раненые и больные военнопленные не принимаются во фронтовые госпитали и направляются в приемные пункты».

Эта докладная записка породила довольно жесткую реакцию на самом верху командования Красной Армией. Уже 2 января 1943 г. был издан приказ наркома обороны № 001. Он был подписан заместителем наркома, начальником интендантской службы РККА генерал-полковником интендантской службы A.B. Хрулевым, но нет сомнений в том, что эта бумага не ускользнула от внимания самого Верховного Главнокомандующего:

«№ 0012 января 1943 г.

Практика организации направления и обеспечения военнопленных на фронте и в пути в тыловые лагеря устанавливает ряд серьезных недочетов:

1. Военнопленные подолгу задерживаются в частях Красной Армии. С момента пленения до поступления в пункты погрузки военнопленные проходят пешком по 200–300 километров и почти не получают никакой пищи, вследствие чего прибывают резко истощенными и больными.

2. Значительная часть военнопленных, не имея собственной теплой одежды, несмотря намой указания, не обеспечивается из трофейного имущества.

3. Военнопленные, идущие с места пленения к пунктам погрузки, часто охраняются мелкими группами бойцов или вовсе не охраняются, вследствие чего расходятся по населенным пунктам.

4. Пункты сосредоточения военнопленных, а также приемные пункты НКВД, которые в соответствии с указаниями Штаба тыла Красной Армии и Главного управления продовольственного снабжения Красной Армии должны обеспечиваться фронтами продовольствием, вещдовольствием и транспортом, получают их в крайне ограниченных количествах, совершенно не удовлетворяющих минимальные нужды. Это не позволяет обеспечивать военнопленных по установленным нормам довольствия.

5. ВОСО фронтов несвоевременно и в недостаточном количестве выделяют подвижной состав для отправки военнопленных в тыловые лагеря; кроме того, предоставляют вагоны, совершенно не оборудованные для людских перевозок: без нар, печей, унитазов, дров и хозинвентаря.

6. Вопреки положению о военнопленных, утвержденному СНК СССР, и распоряжению Главвоенсанупра, раненые и больные военнопленные не принимаются во фронтовые госпитали и направляются в приемные пункты и лагеря НКВД с общими этапами.

По этим причинам значительная часть военнопленных истощается и умирает еще до отправки в тыл, а также в пути следования.

В целях решительного устранения недочетов в обеспечении военнопленных и сохранения их как рабочей силы приказываю:

Командующим фронтов:

1. Обеспечивать немедленную отправку военнопленных войсковыми частями в пункты сосредоточения. Для ускорения отправки использовать все виды транспорта, идущие порожняком с фронта.

2. Обязать командиров частей питать военнопленных в пути до передачи их в приемные пункты НКВД по нормам, утвержденным Постановлением СНК СССР № 18747874с. Колоннам военнопленных придавать походные кухни из трофейного имущества и необходимый транспорт для перевозки продуктов.

3. В соответствии с положением о военнопленных, утвержденным Постановлением СНК СССР № 17987800с от 1 июля 1941 г., своевременно оказывать все виды медицинской помощи раненым и больным военнопленным.

Категорически запретить направление в общем порядке раненых, больных, обмороженных и резко истощенных военнопленных и передачу их в приемные пункты НКВД. Эти группы военнопленных госпитализировать с последующей эвакуацией в тыловые спец-госпитали, довольствуя их по нормам, установленным для больных военнопленных.

4. Выделять достаточное количество войсковой охраны для сопровождения военнопленных с места пленения до приемных пунктов НКВД.

5. Во избежание длительных пеших переходов максимально приблизить пункты погрузки военнопленных к местам их концентрации.

6. Командирам частей при отправлении военнопленных сдавать их конвою по акту с указанием количества конвоируемых, запаса продовольствия, выданного для военнопленных, и приданного колонне-эшелону имущества и транспорта. Акт о приеме военнопленных предъявить при сдаче их в приемные пункты.

Начальникам конвоев передавать по акту все документы, изымаемые у военнопленных, для доставки их в приемные пункты НКВД.

7. Суточный пеший переход военнопленных ограничить 25–30 километров. Через каждые 25–30 километров пешего перехода устраивать привалы-ночевки, организовывать выдачу военнопленным горячей пищи, кипятка и предоставлять возможность обогрева.

8. Оставлять у военнопленных одежду, обувь, белье, постельные принадлежности и посуду. В случае отсутствия у военнопленных теплой одежды, обуви и индивидуальной посуды обязательно выдавать недостающее из трофейного имущества, а также из вещей убитых и умерших солдат и офицеров противника.

9. Командующим фронтов и военных округов:

а) в соответствии с распоряжениями штаба Главного управления тыла Красной Армии за № 24/ 103892 от 30. 11. 42 г. и Главного управления продовольственного снабжения Красной Армии за № 3911/ш от 10.12.42 г. немедленно проверить обеспеченность приемных пунктов НКВД и лагерей-распределителей продуктами питания, создать необходимые запасы на пунктах и в лагерях-распределителях для бесперебойного питания военнопленных;

б) полностью обеспечить приемные пункты и лагеря-распределители НКВД транспортом и хозинвентарем. В случае массового поступления военнопленных немедленно выделять пунктам и лагерям дополнительно необходимый транспорт и инвентарь.

10. Начальнику ВОСО Красной Армии:

а) обеспечивать подачу необходимого количества вагонов для немедленной отправки военнопленных в лагеря; оборудовать вагоны нарами, печами, унитазами и бесперебойно снабжать топливом в пути следования; использовать для эвакуации военнопленных в тыл эшелоны, освобождающиеся из-под боесостава;

б) обеспечить быстрое продвижение эшелонов в пути наравне с воинскими перевозками;

в) организовать в Управлении ВОСО Красной Армии диспетчерский контроль над продвижением эшелонов с военнопленными;

г) установить нормы погрузки военнопленных: в двухосные вагоны – 44–50 человек, четырехосные – 80–90 человек. Эшелоны военнопленных формировать не более 1500 человек в каждом;

д) обеспечить бесперебойное горячее питание военнопленным и пополнение путевого запаса продовольствия на всех военно-продовольственных и питательных пунктах по продаттестатам, выдаваемым воинскими частями, приемными пунктами и лагерями НКВД;

е) организовать безотказное снабжение военнопленных питьевой водой, обеспечить каждый двухосный вагон тремя и четырехосный – пятью ведрами.

11. Начальнику Главсанупра Красной Армии:

а) обеспечить госпитализацию раненых, больных, обмороженных и резко истощенных военнопленных в лечебных учреждениях Красной Армии на фронте и в прифронтовой полосе;

б) организовать их немедленную эвакуацию в тыловые спецгоспитали;

в) для медико-санитарного обслуживания военнопленных в пути выделять необходимый медицинский персонал с запасом медикаментов. Для этих целей также использовать медицинский персонал из военнопленных;

г) организовать на эвакопунктах просмотр и проверку проходящих эшелонов с военнопленными и оказание медицинской помощи заболевшим. Не могущих следовать по состоянию здоровья немедленно снимать с эшелонов и госпитализировать в ближайшие госпитали с последующей переотправкой в тыловые спецгоспитали;

д) проводить санитарные обработки военнопленных с дезинфекцией их личных вещей в пути следования эшелонов;

е) организовать комплекс противоэпидемических мероприятий среди военнопленных (до передачи их в лагеря НКВД).

12. Запретить отправление военнопленных в не оборудованных под людские перевозки и неутепленных вагонах, без необходимых запасов топлива, путевого запаса продовольствия и хозинвентаря, а также неодетых или необутых по сезону.

Заместитель Народного комиссара обороны генерал-полковник интендантской службы А. ХРУЛЕВ».

Забегая вперед, имеет смысл уточнить, что в течение всего 1943 г. наладить нормально эвакуацию военнопленных с фронта так и не удалось. Стоит предположить, что такой важный приказ был отдан слишком поздно, и глупо было бы ожидать, что он мог бы быть надлежащим образом выполнен менее чем через месяц, когда на Красную Армию обрушился поток истощенных до крайнего состояния и больных военнопленных.

В первые дни января 1943 г. командующий войсками Донского фронта генерал-полковник Рокоссовский совместно с представителем Ставки генерал-полковником артиллерии Вороновым вспомнили стародавние времена и за два дня до начала операции по ликвидации «котла», с одобрения Москвы, обратились к командующему германской 6-й армии генерал-полковнику Паулюсу с ультиматумом следующего содержания.

«6-я германская армия, соединения 4-й танковой армии и приданные им части усиления находятся в полном окружении с 23-го ноября 1942 года. Части Красной Армии окружили эту группу германских войск плотным кольцом. Все надежды на спасение ваших войск путем наступления германских войск с юга и юго-запада не оправдались. Спешившие вам на помощь германские войска разбиты Красной Армией, и остатки этих войск отступают на Ростов. Германская транспортная авиация, перевозящая вам голодную норму продовольствия, боеприпасов и горючего, в связи с успешным, стремительным продвижением

Красной Армии, вынуждена часто менять аэродромы и летать в расположение окруженных войск издалека. К тому же германская транспортная авиация несет огромные потери в самолетах и экипажах от русской авиации. Ее помощь окруженным войскам становится нереальной.

Положение ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается; сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях.

Вы, как Командующий, и все офицеры окруженных войск отлично понимаете, что у Вас нет никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежное, и дальнейшее сопротивление не имеет никакого смысла.

В условиях сложившейся для Вас безвыходной обстановки, во избежание напрасного кровопролития, предлагаем Вам принять следующие условия капитуляции:

1. Всем германским окруженным войскам во главе с Вами и Вашим штабом прекратить сопротивление.

2. Вам организованно передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение, всю боевую технику и военное имущество в исправном состоянии.

Мы гарантируем всем прекратившим сопротивление офицерам, унтер-офицерам и солдатам жизнь и безопасность, а после окончания войны возвращение в Германию или любую страну, куда изъявят желание военнопленные.

Всему личному составу сдавшихся войск сохраняем военную форму, знаки различия и ордена, личные вещи, ценности, а высшему офицерскому составу и холодное оружие.

Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам немедленно будет установлено нормальное питание. Всем раненым, больным и обмороженным будет оказана медицинская помощь.

Ваш ответ ожидается в 15 часов 00 минут, по московскому времени, 9 января 1943 года в письменном виде через лично Вами назначенного представителя, которому надлежит следовать в легковой машине с белым флагом по дороге разъезд КОННЫЙ – станция КОТЛУБАНЬ.

Ваш представитель будет встречен русскими доверенными командирами в районе «Б» 0,5 км юго-восточнее разъезда 564 в 15 часов 00 минут 9 января 1943 года.

При отклонении Вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск, а за их уничтожение Вы будете нести ответственность».

Паулюс отклонил ультиматум (по воспоминаниям Рокоссовского, советских парламентеров обстреляли с немецкой стороны), и 10 января 1943 г. на подступах к Сталинграду разверзся ад… Вот что вспоминал о последующих событиях командир 767-го гренадерского полка 376-й пехотной дивизии полковник Луитпольд Штейдле:

«10 января в 8 часов 5 минут русские начинают артиллерийский обстрел еще более сильный, чем 19 ноября: 55 минут воют «сталинские органы», гремят тяжелые орудия – без перерыва залп за залпом. Ураганный огонь перепахивает всю землю. Начался последний штурм котла.

Потом орудийный гром смолкает, приближаются выкрашенные в белое танки, за ними – автоматчики в маскировочных халатах. Мы оставляем Мариновку, затем Дмитриевку. Все живое драпает в долину Россошки. Мы окапываемся у Дубинина, а через два дня оказываемся в районе станции Питомник в Толовой балке. Котел постепенно сжимается с запада на восток: 15-го до Россошки, 18-го до линии Воропоново – Питомник – хутор Гончара, 22-го до Верхне-Елшашш – Гумрака. Затем мы сдаем Гумрак. Исчезает последняя возможность самолетами вывозить раненых и получать боеприпасы и продовольствие.

(…) 16 января наша дивизия перестает существовать(…).

(…) Разложение усиливается. Иные офицеры, как, например, начальник оперативного отдела штаба нашей дивизии майор Вилуцки, удирают на самолете. После потери Питомника самолеты приземляются в Гумраке, который русские непрерывно обстреливают. Иные офицеры после расформирования их подразделений тайком бегут в Сталинград. Все больше офицеров хотят в одиночку пробиться к откатывающемуся назад немецкому фронту. Такие есть и в моей боевой группе (…)».

Вскоре и сам Штейдле присоединился к этому унылому потоку В Сталинграде в это время все еще шли уличные бои, город был буквально забит солдатами и офицерами, которые не знали, что им теперь делать. Кто-то лелеял надежду самостоятельно выбраться из котла, кто-то хотел понять, что происходит, и получить внятные приказы, а кто-то просто надеялся найти в городе еду и кров. Ни те, ни другие, ни третьи не достигли своих целей. Сталинград во второй половине января превратился в обстреливаемый со всех сторон остров отчаяния.

«По улице перед зарешеченными окнами движется несчетное число солдат. Уже много дней они переходят из одного окопа в другой, роются в брошенных автомашинах. Многие из них прибыли из укрепленных подвалов на окраинах Сталинграда; их выбили оттуда советские штурмовые группы; здесь они ищут, где бы укрыться. То тут, то там появляется офицер. В этой сутолоке он пытается собрать боеспособных солдат. Однако многие из них предпочитают присоединиться к какому-либо подразделению в качестве отставших. Советские войска наступают и безостановочно продвигаются из одного квартала, сада, заводской территории к другой, захватывая позицию за позицией.(…) Многие предельно устали, чтобы самостоятельно покончить с этим и покинуть этот разваливающийся фронт. Такие продолжают сражаться, так как рядом с ними стоят другие, намеревающиеся защищать свою жизнь до последнего патрона, те, кто все еще видит в советском солдате настоящего врага или же боится возмездия.

Вокруг нас – руины и дымящиеся развалины огромного города, а за ними течет Волга. Нас обстреливают со всех сторон. Где появляется танк, там одновременно видна и советская пехота, следующая непосредственно за «Т-34». Отчетливо слышны выстрелы и страшная музыка «сталинских органов», которые через короткие промежутки ведут заградительный огонь. Уже давно известно, что против них нет защиты. Апатия так велика, что это уже не причиняет беспокойства. Важнее вытащить из карманов или сухарных мешков убитых и раненых что-либо съедобное. Если кто-либо находит мясные консервы, он медленно съедает их, а коробку вычищает распухшими пальцами так, как будто именно от этих последних остатков зависит, выживет он или нет. А вот еще одно ужасное зрелище: три или четыре солдата, скорчившись, сидят вокруг дохлой лошади, отрывают куски мяса и едят его сырым.

Таково положение «на фронте», на переднем крае. Генералам оно известно так же хорошо, как и нам. Им «доносят» обо всем этом, и они обдумывают новые оборонительные мероприятия».

Наконец с 30 января по 2 февраля остатки германских войск, оборонявшихся в котле, сложили оружие. К удивлению советских военных (которые оценивали окруженную группировку примерно в 86 тысяч человек), только в плен с 10 января по 22 февраля 1943 г. попали 91 545 немцев (в том числе 24 генерала и около 2500 офицеров), а были еще и десятки тысяч погибших. Состояние пленных было ужасным. Больше 500 человек находились без сознания, у 70 процентов была дистрофия, практически все страдали от авитаминоза и находились в состоянии крайнего физического и психического истощения. Были широко распространены воспаление легких, туберкулез, болезни сердца и почек. Почти 60 процентов пленных имели обморожения

Подобно британцам и канадцам, американцы неожиданно встретились с огромным количеством окружённых немецких войск: общее количество военнопленных только у американцев достигло без Италии и северной Африки 2,5 миллионов. Но отношение американцев очень отличалось.

В числе первых военнопленных США был капрал Гельмут Либих, служивший в противовоздушной экспериментальной группе в Peenemunde на Балтике. Либих был взят в плен американцами 17 апреля возле Gotha в центральной Германии. Сорок два года спустя он отчётливо вспоминал, что в лагере Гота не было даже тентов, лишь изгородь из колючей проволоки вокруг поля, скоро превратившегося в болото.

Заключённые получили в первый день небольшую порцию пищи, но на второй и последующие дни она была урезана наполовину. Чтобы получить её, они были вынуждены пробегать через строй. Сгорбившись, они бежали между рядов американских охранников, которые избивали их палками по мере их приближения к пище. 27 апреля они были переведёны в американский лагерь Heidesheim, где в течение нескольких дней не было еды вообще, а затем лишь чуть-чуть.

Под открытым небом, изголодавшиеся, мучимые жаждой, люди начали умирать. Либих насчитывал ежедневно от 10 до 30 тел, которые вытаскивали из его секции В, в которой содержалось около 5 200 человек. Он видел, как один заключённый забил другого до смерти из-за маленького куска хлеба.

Однажды ночью, когда шёл дождь, Либих заметил, что стенки норы, вырытой в песчаном грунте для укрытия, обрушились на людей, которые были слишком слабы, чтобы выбраться из-под них. Они задохнулись прежде, чем к ним подоспели на помощь их товарищи...
 

Немецкая газета, Rhein-Zeitung, так назвала эту уцелевшую от американцев фотографию, размещённую на своей полосе: Лагерь в Sinzig-Remagen, весна 1945.

Либих сел и заплакал. "Я не мог поверить, чтобы люди были столь жестоки друг к другу".

Тиф ворвался в Heidesheim в начале мая. Через пять дней после капитуляции Германии, 13 Мая, Либих был переведён в другой американский лагерь для военнопленных, Bingem-Rudesheim в Рейнланде, возле Bad Kreusnach. Заключённых там содержалось 200 - 400 тысяч, без крыши над головой, практически без пищи, воды, медикаментов, в ужасной тесноте.

Скоро он заболел тифом и дизентерией одновременно. Его, полусознательного и бредившего, повезли с шестьюдесятью заключёнными в открытом вагоне на северо-запад вниз вдоль Рейна в турне по Голланди, где Голландцы стояли на мостах и плевали им на головы. Иногда американская охрана открывала предупредительный огонь, чтобы отогнать голландцев. Иногда - нет.

Через трое суток товарищи помогли ему доковылять до большого лагеря в Рейнберге, возле границы с Голландией, опять без укрытий и практически без пищи. Когда немного еды было доставлено, она оказалась сгнившей. Ни в одном из четырёх лагерей Либих не видел каких-либо укрытий для заключённых - все они располагались под открытым небом.

Смертность в американских лагерях для немецких военнопленных в Рейнланде, согласно сохранившимся показаниям медицинской службы, составила около 30% в 1945 году. Средний уровень смертности среди мирного населения Германии составил в то время 1-2%.

Однажды в июне, сквозь галлюцинации, Либих увидел "Томми", входящих в лагерь. Британцы взяли лагерь под свою охрану, и это спасло Либиху жизнь. Тогда он при росте 5 футов 10 дюймов весил 96,8 фунтов.

ЭЙЗЕНХАУЭР САМ ПОДПИСАЛ ПРИКАЗ О СОЗДАНИИ КАТЕГОРИИ ЗАКЛЮЧЁННЫХ, НЕ ПОДПАДАЮЩИХ ПОД ЖЕНЕВСКУЮ КОНВЕНЦИЮ.

По рассказам экс-заключённых Рейнберга, последним действием американцев перед приходом англичан было заравнивание одной секции лагеря бульдозером, причём многие ослабшие узники не могли покинуть своих нор...

Согласно Женевской Конвенции, военнопленным гарантировались три важных права: что они должны питаться и размещаться по тем же стандартам. что и победители, что они должны иметь возможность получать и отправлять почту и что их обязаны посещать делегации Международного Комитета Красного Креста, которые должны составлять секретные донесения об условиях содержания Защищающей Стороне.
(В случае Германии, так как её правительство было распущено на последних стадиях войны, Защищающей Стороной была назначена Швейцария).

Фактически Германским заключённым армией США было отказано в этих и большинстве других прав серией специальных решений и директив, принятых её командованием при SHAEF - Supreme Headquarters, Allied Expeditionary Force - Высшим Штабом Экспедиционных Сил Союзников. 
Генерал Дуайт Эйзенхауэр был как верховным командующим SHAEF - всех армий союзников в северо-западной Европе, так и главнокомандующим Вооружённых Сил США на Европейском театре военных действий. 
Он подчинялся Совместному Командованию США и Британии (CCS), Объединённому Командованию США (JCS), а также политике правительства США, но ввиду отсутствия соответствующих директив вся ответственность за обращение с немецкими военнопленными лежит полностью на нём.

"Боже, я ненавижу немцев" - писал он своей жене Mamie в сентябре 1944. Ранее он заявил Британскому послу в Вашингтоне, что все 3 500 офицеров Германского Генштаба должны быть "уничтожены". В марте 1945 в письме CCS, подписанном Эйзенхауэром, содержалась рекомендация о создании нового класса заключённых - Disarmed Enemy Forces - DEF - Разоружённые Силы Неприятеля, которые, в отличие от военнопленных не подпадали под Женевскую Конвенцию. Поэтому они не должны были снабжаться победившей армией после капитуляции Германии.

Это было прямое нарушение Женевской конвенции. В письме от 10 марта, в частности. аргументировалось: "Дополнительная нагрузка на снабжение войск, вызванная признанием Германских Вооружённых Сил военнопленными, требующая их обеспечения на уровне базового войскового рациона, лежит далеко за пределами возможностей Союзников, даже при использовании всех ресурсов Германии". Письмо заканчивалось: "Требуется Ваше одобрение. Планы будут составлены на этой основе".

26 апреля 1945 Совместное Командование одобрило статус DEF только для военнопленных, находящихся в руках армии США: британское командование отказалось принять американский план для своих военнопленных. CCS решило держать статус разоружённых Германских войск в тайне. 

В то же время главный квартирмейстер Эйзенхауэра при SAEF, генерал Роберт Литтлджон, уже вдвое уменьшил рацион для заключённых и письмо SAEF, обращённое генералу Джорджу Маршаллу, главнокомандующему армией США, подписанное Эйзенхауэром, гласило, что в лагерях для пленных не будет "ни кровли, ни других удобств...".

Однако причиной не было снабжение. В Европе на складах было предостаточно материалов для сооружения приемлемых лагерей для военнопленных. Адъютант Эйзенхауэра по особым вопросам генерал Эверет Хаджес посетил огромные склады в Напле и Марселе и докладывал: "Припасов больше, чем мы сможем когда-либо использовать. Простираются в пределах видимости." То есть провиант тоже не был причиной. Запасы пшеницы и кукурузы в США были как никогда велики, урожай картофеля также был рекордным.

В армейских резервах был такой запас продовольствия, что когда целый складской центр в Англии прекратил снабжение после несчастного случая, это не было замечено в течение трёх месяцев. Вдобавок у Международного Комитета Красного Креста на складах в Швейцарии находилось более 100 000 тонн продовольствия. Когда он попытался отправить два эшелона продовольствия в американский сектор Германии, американское командование развернуло их обратно заявив, что склады полны настолько, что они никогда не будут опустошены.

Таким образом, причиной политики лишений немецких военнопленных ни в коем случае не мог быть недостаток снабжения. Вода, еда, палатки, площади, медицинское обслуживание - всё необходимое для военнопленных предоставлялось в фатальной скудности.

В лагере Рейнберг, откуда капрал Либих вырвался в середине мая, погибающий от дизентерии и тифа, не было к моменту открытия 17 апреля вообще никакой еды для заключённых. Как и в других лагерях "Поймы Рейна", открытых американцами в середине апреля, здесь не было ни сторожевых вышек, ни палаток, ни бараков, ни кухонь, ни воды, ни туалетов, ни еды...

Георг Вейс, ремонтник танков, проживающий ныне в Торонто, так отзывается о своём лагере на Рейне: "Всю ночь нам приходилось сидеть прижавшись друг к другу. Но недостаток воды был хуже всего. По трое с половиной суток у нас не бывало воды вообще. Мы пили свою мочу..."

Рядовой Ганс Т. (его фамилия сокрыта по его просьбе), которому исполнилось только восемнадцать, находился в госпитале, когда 18 апреля пришли американцы. Его вместе с другими пациентами забрали в лагерь Bad Kreuznach в Рейнланде, в котором уже к тому времени находилось несколько сотен военнопленных. У Ганса были лишь пара шорт, рубашек и ботинок.

Ганс был далеко не самым молодым в лагере - в нём находились тысячи перемещённых гражданских немцев. Там были дети шести лет, беременные женщины, и старики после 60-ти. В начале, когда в лагере ещё были деревья, некоторые начали отрывать сучья и разводить огонь. Охрана приказала огонь потушить. На многих площадках было запрещено копать норы в земле для укрытий. "Мы были вынуждены есть траву" - вспоминает Ганс.

Charles von Luttichau был на выздоровлении дома, когда он решил воспротивиться произволу американских военнослужащих. Он был отправлен в лагерь Крипп, на Рейне возле Ремагена. 
"Нас содержали чрезвычайно скученно в огороженных проволокой клетках под открытым небом практически без пищи," - вспоминает он ныне.
 

Лагеря POW - Prisoners Of War - военнопленных, расположенные вдоль Рейна - последствия победного вторжения Союзников в Германию. Армия США официально взяла в плен около 5,25 миллиона немецких военнослужащих

Более половины дней мы не получали вообще никакой пищи. А в остальные дни - скудный рацион "К". Я подглядел, что американцы давали нам одну десятую от того рациона, который получали сами... Я пожаловался начальнику Американского лагеря, что они нарушают Женевскую Конвенцию, на что он ответил: "Забудьте про Конвенцию. Здесь у вас нет никаких прав."

"Туалетами были просто брёвна, брошенные поверх канав, выкопанных у изгородей из колючей проволоки. Но из-за слабости люди не могли до них добраться и ходили на землю. Скоро многие из нас так ослабли, что не могли даже снять штанов.

РАБОЧИЕ команды сдирали с трупов опознавательные бирки, раздевали их и складывали слоями, пересыпая негашёной известью.

Так вся наша одежда стала загаженной, также и пространство, на котором мы ходили, сидели и лежали. В таких условиях люди скоро стали умирать. Через несколько дней многие люди, попавшие в лагерь здоровыми, были мертвы. Я видел много людей, тащащих трупы к воротам лагеря, где они складывали их друг на друга в кузова грузовиков, которые увозили их из лагеря."
Von Luttichau находился в лагере Крипп около трёх месяцев. Его мать была немкой, и он позднее эмигрировал в Вашингтон, где стал военным историком, описывающим историю армии США.

Вольфган Ифф, бывший заключённым Рейнберга и проживающий ныне в Германии описывает, как из приблизительно 10 000 заключённых ежедневно вытаскивали от 30 до 50 трупов. Ифф рассказывает, что он работал в похоронной команде и вытаскивал трупы из своего сектора к воротам лагеря, где их свозили на тачках в несколько больших стальных гаражей. 

Здесь Ифф и его товарищи раздевали трупы, откусывали половинку алюминиевой идентификационной бирки, складывали тела слоями по 15-20 в один слой, посыпали каждый слой десятью слоями негашёной извести, образуя штабели в метр высотой, а затем складывали обломки бирок в сумки для американцев, и так раз за разом...
Часть покойников была умершими от гангрены после обморожения (весна выдалась необычайно холодной). Некоторые были слишком слабыми, чтобы держаться за брёвна, брошенные через рвы, служившие туалетами, падали и тонули.

Условия в американских лагерях вдоль Рейна в конце апреля были проверены двумя полковниками Медицинского Корпуса Армии США Джеймсом Мэйсоном и Чарльзом Бисли, которые так описали их в газете, вышедшей в 1950: "Сбившиеся за колючей прволокой в кучу для тепла, они являли ужасающее зрелище: около 100 000 медлительных, апатичных, грязных, измождённых людей с пустыми взглядами, одетых в грязую серую полевую униформу, стояли по лодыжки в грязи...
Командир Германской Дивизии доложил, что люди не ели минимум двое суток, а снабжение водой было главной проблемой - хотя в 200 ярдах протекал полноводный Рейн."

4 мая 1945 первые немецкие военнопленные, находящиеся в распоряжении американцев, были переведены в статус DEF - Разоружённых Сил Неприятеля. В тот же день Военный Депертамент США запретил заключённым отправку и получение писем. (Когда Международный Комитет Красного Креста предложил план восстановления почтового сообщения в июле, он был отвергнут).

8 Мая, в День Победы, немецкое правительство было упразднено и одновременно Департамент США сместил Швейцарию как защищающую сторону для Германских заключённых. (Премьер-министр Канады Маккензи Кинг опротестовал в Иностранном Кабинете Лондона одновременное смещение Швейцарии в качестве защищающей стороны в Британо-Канадских лагерях, но получил уничтожающий ответ за своё сочувствие). 
После этого Государственный Департамент уведомил Международный Комитет Красного Креста. что так как защищающая сторона, которой можно отсылать доклады отсутствует, то отсутствует и необходимость посещения лагерей.

С этого момента заключённые американских лагерей официально лишились возможности посещения независимыми наблюдателями, а также возможности получения продуктовых посылок, одежды или медикаментов из какой-либо гуманитарной организации, а также какой-либо почты.

Третья Армия Генерала Паттона была единственной армией на всём европейском театре военных действий, которая освобождала военнопленных и тем самым спасла от неминуемой гибели в течение мая множество немецких военнослужащих. Омар Бредли и генерал Дж. С. Х. Ли, командующий Коммуникационной Зоной Европы, отдали приказ об освобождении заключённых в течение недели после окончания войны, но приказом SHAEF - Supreme Headquarters, Allied Expeditionary Force - Высшим Штабом Экспедиционных Сил Союзников он был отменён 15 мая.

В тот же день, при встрече, Эйзенхауэр и Черчилль договорились об уменьшении рациона заключённых. От Черчилля требовали соглашения по уровню рационов заключённых т.к. он должен был заявить об уменьшении мясного рациона британцев и хотели убедиться, то "заключённые насколько возможно... должны были снабжаться теми припасами, которые мы сэкономили." Эйзенхауэр ответил, что он уже "уделил вопросу необходимое внимание", но собирается всё перепроверить, чтобы убедиться, "возможно ли дальнейшее снижение." 

Он сказал Черчиллю, что POW - военнопленные получают по 2 000 калорий в день (2150 калорий были приняты Армейским Медицинским Корпусом США как абсолютный поддерживающий минимум для взрослых, живущих в тепле и ведущих сидячий образ жизни. Военнослужащие США получали по 4 000 калорий в день). Однако он не сказал, что американская армия практически вообще не кормит DEF - Разоружённые Силы Неприятеля или кормит их значительно меньше тех, кто ещё наслаждается статусом военнопленных.

Рационы после этого были снова урезаны - прямые урезания зафиксированы в Квартирмейстерских Отчётах. Однако имели место и косвенные урезания. Они оказались возможными ввиду несоответствия списочной и реальной численности заключённых в лагерях. 
Дотошный генерал Ли был столь взбешён этими несоответствиями, что буквально воспламенил телефонный кабель от своей штаб- квартиры в Париже до штаб-квартиры SHAEF во Франкфурте: "Командование испытывает значительные трудности в установлении адекватной базы необходимых рационов для военнопленных, содержавшихся на театре военных действий... В ответ на требование Командования ... SAEF предоставила совершенно противоречивые сведения о числе заключённых, содержавшихся на театре военных действий."
 

Политикой армии США было не предоставлять "ни крова, ни других удобств". В расположении заключённых: люди жили в норах, выкопанных ими в земле.

Затем он цитирует последние заявления SAEF: "В телеграмме... от 31 мая утверждается о наличии 1 890 000 военнопленных и 1 200 000 разоружённых немцев. Независимые же данные командования показывают военнопленных в коммуникационной зоне - 910 980, на временно огороженных площадях - 1 002 422, а в Двенадцатой Армии GP - 965 135, давая общее число 2 878 537 и вдобавок 1 000 000 Разоружённых Германских Сил из немцев и австрияков."

Ситуация изумляла: Ли докладывал о более, чем миллионе людей в лагерях США в Европе, чем приводила в своих данных SHAEF. Но он боролся с ветряными мельницами: он был вынужден рассчитывать снабжение пленных немцев продовольствием исходя из числа заключённых, определяемых данными SHAEF G-3 (оперативными). Учитывая всеобщее замешательство, колебания данных простительны, но более 1 миллиона пленных явно исчезли в промежутке между двумя докладами Начальника Военной Полиции Театра военных действий, изданными в один день, 2 июня:
Последний из дневной серии отчётов ТРМ намерил 2 870 000 заключённых, а первый- 1 836 000. Однажды в середине июня количество заключённых в рационном списке было 1 421 559, в то время как данные Ли и не только свидетельствуют о реальном наличии числа, почти втрое превосходящего официальное!

Выделение заведомо совершенно недостаточного рациона было одним способом создания голода. Другим были значительно заниженные данные о численности заключённых. К тому же миллион заключённых, получавших хоть какое-то питание благодаря своему статусу военнопленных, потеряли свои права и свою еду тайным переводом в статус DEF. Перевод производился неукоснительно в течение многих недель с особым вниманием соблюдению баланса в еженедельных отчётах SHAEF между POW и DEF - военнопленными и разоружёнными врагами. 
Разница между снятыми со статуса POW и получившими статус DEF составляла в течение периода с 2 июня по 28 июля 0,43%.

Перевод в DEF не требовал какого-либо перевода человека в другие лагеря или вовлечения каких-либо новых организаций для привлечения Германского гражданского снабжения. Люди оставались там, где они были. Всё, что происходило после нескольких щелчков пишущей машинки - это то, что человек переставал получать скудный кусочек еды от армии США.

Условием политики, осуществляемой путём пересчёта и поддерживаемой перемигиванием и кивками - без оформления приказов, была дискредитация, изоляция и изгнание офицеров среднего звена, отвечающих за POW. 
Полковник квартирмейстерской службы передовых боевых частей США написал персональное обращение к генералу той же службы Роберту Литтлджону 27 апреля: "Кроме 750 тонн, полученных от 15-й Армии, никаких поступлений не было и не ожидается. Положенные Классы II & IV (рационов), которые мы получили, предназначены полностью для потребления войсками по персональной заявке и абсолютно не относятся к требованиям, возложенными на нас в связи с притоком военнопленных."

Слухи об условиях в лагерях циркулировали в американской армии. "Мальчики, эти лагеря - плохие новости" - говорил Бенедикт К. Зобрист, технический сержант Медицинского Корпуса. "Нас предупредили держаться от них как можно дальше." 
В мае и начале июня 1945 команда медиков из из Медицинского Корпуса Армии США выполняла инспекцию некоторых лагерей в долине Рейна, где содержались около 80 000 немецких военнопленных. Их отчёт изъят из Национального Архива США в Вашингтоне, но два вторичных источника приводят некоторые сведения из отчёта.

Тремя главными убийцами были: диарея или дизентерия (сочтённые одной категорией), сердечные болезни и пневмония. Однако с напряжением медицинской терминологии доктора также фиксировали смерти от "истощения" и "изнурения". Их данные выявили уровень смертности, восьмикратно превышающий самые высокие уровни мирного времени.

Но лишь от 9,7 до 15 % заключённых умерли по причинам, чисто ассоциируемым с недостаточным питанием, таким, как истощение и обезвоживание. Преобладали другие болезни, прямо относящиеся к невыносимым условиям содержания. Скученность, грязь, отсутствие каких-либо санитарных условий несомненно усугублялись голодом. 
В докладе отмечалось: "Содержание, скученность в загонах, недостаток пищи и отсутствие санитарных условий - всё вносит вклад в столь высокий уровень смертности". Следует помнить, что данные были получены в лагерях POW - военнопленных, а не DEF - разоружённых сил неприятеля.

В конце мая 1945 в американских лагерях умерло больше народу, чем в пламени атомного взрыва в Хиросиме.

4 июня 1945 телеграмма, подписанная "Эйзенхауэр" сообщила в Вашингтон, что "существует неотложная необходимость снизить количество заключённых при первой возможности пересортировкой всех классов заключённых иным способом, чем этого требуют Союзники." Трудно понять смысл этой телеграммы.
Оснований для её понимания нет и в большом объёме телеграмм, сохранившихся в архивах Лондона, Вашингтона и Abilene, Канзас. И независимо от приказов Эйзенхауэру о приёме или передаче военнопленных, приказ Объединённого Командования от 26 апреля принуждал его не принимать более военнопленных после Дня Победы, даже для работы. Тем не менее, около 2 миллионов DEF были пригнаны после 8 мая.

В течение июня Германия была разделена на оккупационные зоны и в июле 1945 SHAEF - Supreme Headquarters, Alliedъ Expeditionary Force - Высший Штаб Экспедиционных Сил Союзников был расформирован. Эйзенхауэр стал военным управляющим зоны США. Он продолжал сдерживать представителей Красного креста и армия США уведомила американские гуманитарные группы, что зона для них закрыта.
Она оказалась полностью закрытой и для каких-либо гуманитарных поставок - до декабря 1945, когда вошло в действие некоторое послабление.

Также, начиная с апреля, американцы передали от 600 000 до 700 000 немецких военнопленных Франции для восстановления её инфраструктуры, повреждённой в ходе войны. Многие из пересыльных были из пяти американских лагерей, расположенных вокруг Dietersheim, возле Mainz, в части Германии, перешедшей под контроль Франции. (Остальные были взяты из американских лагерях во Франции).

10 июля подразделение Французской Армии вступило в Dietersheim и через 17 дней капитан Julien прибыл для принятия командования. Его отчёт сохранился как часть армейского расследования в дискуссии капитана Жульена с его предшественником. В первом же лагере, в который он вошёл, он засвидетельствовал наличие грязной земли "населённой живыми скелетами", некоторые из которых умирали на его глазах. 
Другие грудились под кусками картона, хотя июль не был слишком жарким. Женщины, лежащие в норах, вырытых в земле, взирали на него, отёчные от голода, с животами, пародирующими беременность; старики с длинными серыми волосами смотрели на него сгорбленно; дети шести-семи лет с голодными кругами енотов вокруг глаз смотрели на него безжизненным взором.

Два немецких врача в "госпитале" пытались помочь умирающим на земле под открытым небом, между следами от тента, который американцы прихватили с собой. Жульен, участник Сопротивления, поймал себя на мысли: "Это напоминает фотографии Дахау и Бухенвальда.." (Вот только немецкие трудовые лагеря дошли до плачевного состояния из-за поражения Германии; американские же лагеря смерти были созданы из-за победы Америки - прим. перев.).

В пяти лагерях вокруг Dietersheim находилось около 103 500 человек и среди них офицеры Жульена насчитали 32 640 человек, которые вообще были не в состоянии работать. Они были немедленно освобождены. В целом две трети заключённых, принятых французами этим летом от американцев из лагерей в Германии и во Франции, были бесполезными для восстановительных работ. 
В лагере Сен-Марти 615 из 700 заключённых были неспособны работать. В Эрбиселе, возле Монса, в Бельгиии, двадцать пять процентов мужчин, принятых французами, были "dechets", или балластом.

В июле и августе Квартирмейстер США Литтлджон докладывал Эйзенхауэру, что резервы продовольствия Армии в Европе выросли на 39%. 
4 августа приказ Эйзенхауэра, состоящий из одного предложения, осуждал всех военнопленных, находящихся в руках американцев, на положение DEF: "Немедленно считать всех членов Германских войск, содержащихся под охраной США в американской оккупационной зоне ГЕРМАНИИ, разоружёнными силами неприятеля, а не обладающими статусом военнопленных."

Причина указана не была. Сохранившиеся результаты еженедельных подсчётов указывают на сохранившуюся двойную классификацию, но для POW, с которыми теперь обращались как с DEF, пищевой рацион начал сокращаться со скорости 2% в неделю до 8%.

Смертность среди DEF за весь период впятеро превзошла приведённые выше проценты. Официальный "Weekly PW & DEF Report" за 8 сентября 1945 всё ещё хранится в Вашингтоне. В нём указывается, что в совокупности 1 056 482 заключённых содержались Армией США на Европейском Театре, из которых около двух третей идентифицировались как POW. Оставшаяся треть - 363 587 - DEF. За неделю из них умерло 13 051 человек.

В ноябре 1945 генерала Эйзенхауэра сменил Джордж Маршалл, и Эйзенхауэр отбыл в США. В январе 1946 в лагерях ещё содержалось значительное количество заключенных, но к концу 1946 США почти свело к нулю число своих заключённых. Французы продолжали удерживать сотни тысяч заключённых в 1946, но к 1949 году выпустили практически всех. 

В течение 1950-х большинство материалов, относящихся к американским лагерям военнопленных, было уничтожено армией США.

Эйзенхауэр сожалел о бесполезной защите немцами рейха в последние месяцы войны из-за бесполезных потерь с немецкой стороны. По меньшей мере в 10 раз больше немцев - по меньшей мере 800 000, очень вероятно, более 900 000, и вполне возможно, более 1 миллиона, умерло в американских и французских лагерях, чем было убито в северо-западной Европе, с момента вступления Америки в войну в 1941 по апрель 1945.

Отрывок из воспоминаний Johann Baumberger, немецкого военнопленного
home.arcor.de/kriegsgefangene/usa/europe.html
home.arcor.de/kriegsgefangene/usa/johann_baumberger2.html#We%20came
 

На этом аэрофотоснимке каждая чёрная точка означает немецкого военнопленного, сидящего в заснеженном поле в течение месяца.

Мы пришли в лагерь военнопленных в Брилоне возле Зауэрлянда. Была зима и мы расположились на заснеженном пастбище. Ночью мы лежали по 7-8 человек, тесно прижавшись друг к другу. После полуночи лежавшие внутри менялись местами с лежащими снаружи, чтобы те не замёрзли до смерти.

Следующим лагерем был Ремаген на Рейне. 400 000 человек в одном лагере. Условия были ужаснейшие. Нам не давали еды по 2-3 дня, и мы пили воду из Рейна. Мы выстраивались утром в линию, чтобы добыть 1/2 литра воды ("коричневого супа") к вечеру. Тот, кто не кипятил воду, заболевал диареей и умирал, в большинстве случаев в рве-туалете. Здесь были прекрасные фруктовые сады, но через несколько недель от них ничего не осталось.
Мы отрывали ветви, разводили огонь, кипятили воду и варили по одной картофелине на двоих. 40 человек получали 1 кГ хлеба. У меня не было стула по месяцу. В таких условиях в неделю умирало по 1 000 человек. Мы так ослабли, что не могли вставать и ходить - то воспоминание навсегда врезалось в мою память.

Лихорадка ворвалась в лагерь в мае 1945. Нас перевели в другой лагерь в Кобленц. Когда мы прибыли, клевер был 15см высоты. Мы прессовали и ели его. Пшеница достигала полуметра и мы были рады, что можем лежать не на голой земле. Лагерь подчинялся французам, и большинство заключённых были переведены во Францию. Мне выпало счастье быть освобождённым по медицинскому заключению.

In "Eisenhower"s Death Camps": A U.S. Prison Guard"s Story

В "лагерях смерти Эйзенхауэра": История американского охранника (отрывок)
the7thfire.com/Politics%20and%20History/us_war_crimes/Eisenhowers_death_camps.htm

В конце марта - начале апреля 1945 меня направили охранять лагерь военнопленных около Андернаха на Рейне. У меня было четыре курса немецкого, и я мог разговаривать с заключёнными, хотя это было запрещено. Но со временем я стал переводчиком и мне было поручено выявлять членов СС. (Я не выявил ни одного).
 

В Андернахе около 50 000 заключённых содержались в открытом поле, огорожённом колючей проволокой. Женщины содержались в отдельном загоне. У заключённых не было ни убежищ, ни одеял, у многих не было и пальто. Они спали в грязи, под дождём и на холоде, среди неимоверно длинных рвов для экскрементов. Весна была холодной и ветреной и их страдания от непогоды были ужасными.

Ещё более ужасно было наблюдать, как заключенные варили в жестяных банках подобие жидкого супа из травы и сорняков. Очень скоро заключённые были истощены. Дизентерия свирепствовала, и очень скоро они спали в собственных экскрементах, слишком слабые и скученные, чтобы добраться до траншей-туалетов. 
Многие умоляли дать им еды, слабели и умирали на наших глазах. У нас было полно еды и другого продовольствия, но мы ничем не могли им помочь, включая медицинскую помощь.

Разгневанный, я выразил протест своим офицерам, но был воспринят с враждебностью или мягким безразличием. Под нажимом они отвечали, что выполняют строжайшие указания "с самого верха". 
Обратившись на кухню, я услышал, что кухмейстерам строго запрещено делиться провизией с заключёнными, но её как никогда много и они не знают, что с ней делать. Мне пообещали выделять понемногу.

Когда я перебрасывал еду заключённым через колючую проволоку, я был схвачен охранниками. Я повторил "правонарушение" и офицер злобно пригрозил, что пристрелит меня. Я подумал, что это блеф, пока не увидел на холме возле лагеря офицера, расстреливающего из пистолета 45 калибра группу немецких гражданских женщин.

На мой вопрос он ответил: "Стрельба по мишеням" и продолжал палить до последнего патрона в магазине. Я видел, как женщины бежали в укрытие, но из-за дальности не смог определить, ранил ли кого-либо офицер.

Тогда я понял, что имею дело с хладнокровными убийцами, полными моральной ненавистью. Они считали немцев недочеловеками, достойными уничтожения: другой виток нисходящей спирали расизма. Вся пресса конца войны была полна фотографий немецких концлагерей с истощёнными узниками. Это увеличивало нашу самоуверенную жестокость и облегчало нам вести себя таким образом, с ко