Она умерла, но вернулась с важным посланием для всех нас.

-------

— Я так счастлива видеть вас всех! И вы знаете, одна из главных причин, почему я так рада быть здесь – это потому, что меня не должно было быть в живых сегодня. Я должна была умереть 2 февраля 2006 года. Это должен был быть мой последний день в физическом мире, потому что в тот день доктора сообщили моему мужу и моей семье, что мне осталось всего несколько часов. Я умирала от n-каскадной лимфомы, формы рака лимфатических узлов. До того дня я боролась с раком в течение 4-х лет. В течение четырёх лет эта болезнь разрушила моё тело. Она прошла через всю мою лимфатическую систему, начиная с лимфоузлов на шее. В течение четырёх лет у меня образовались опухоли величиной с лимоны, они были на шее, руках, груди, брюшной полости.

К тому моменту, ещё до моей комы, мои лёгкие были наполнены жидкостью, и каждый раз, когда я ложилась, я захлёбывалась этой жидкостью. Мои мышцы полностью разрушились, я весила около 38 кг. Я выглядела просто как скелет, обтянутый кожей. У меня были открытые метастазы на коже, из которых вязкие токсины вытекали наружу. Я не могла усваивать пищу. У меня была постоянная лихорадка. Я не могла ходить, так как мышцы не работали, поэтому я постоянно лежала, или меня вывозили на инвалидном кресле. Я была присоединена к кислородной маске всё время, без её помощи я просто не могла дышать.

И в то утро 2 февраля 2006 года я впала в кому. Доктора сказали, что это мои последние часы, потому что мои органы больше не работают. Моей семье сообщили, что, если кто-то хочет попрощаться, то сейчас — самое время.

Неведомо для всех, кто меня окружал, если даже это и выглядело, как будто я в коме и мои глаза были закрыты, я осознавала всё, что происходило вокруг. Я осознавала своего мужа: он был утомлён, но он был рядом и держал меня за руку. Я осознавала всё, что делают доктора: как они проводили трубки через меня, выводили жидкость из лёгких, чтобы я могла дышать. Я осознавала каждую мельчайшую вещь, которая происходила, как будто у меня возникло периферийное зрение на 360 градусов. Я могла видеть всё, что происходило вокруг моего тела, и не только в комнате, но и за её пределами. Как будто я стала больше, чем моё тело.

Я осознавала, что это моё тело, я могла видеть его, лежащее на больничной кровати, но я больше не была к нему привязана. Как будто я могла быть везде в одно и то же время. Куда бы я ни направила своё сознание – там я и оказывалась. Я осознавала своего брата, который был в Индии. Моё тело было в Гонконге. Он спешил на самолёт, чтобы увидеться со мной. Он хотел попрощаться со мной, и я это осознавала. Как будто я была рядом с ним, видела его в самолёте. Затем я осознавала своего отца и своего лучшего друга, которых я потеряла. Оба они умерли. Но теперь я осознавала их присутствие рядом со мной, они направляли и общались со мной.

Ещё одну вещь, которую я почувствовала в этом удивительном расширенном состоянии, это что я – это мир ясности, в котором я всё понимаю.

Я понимала, почему у меня был рак. Я понимала, что я намного больше, и мы все намного больше и сильнее, чем мы представляем, когда находимся в физическом теле. Я также чувствовала, что я была связана со всеми: с докторами, медсёстрами, моим мужем, моим братом, моей мамой. Как будто у нас было одно сознание на всех. Как будто я могла чувствовать то, что они чувствовали. Я чувствовала страдание, которое они испытывали. Я чувствовала отказ врачей от меня. Но в то же время, я не была эмоционально вовлечена в эту трагедию, хотя понимала, что они переживают. Как будто мы делили одно сознание, когда мы не выражены в физическом теле, мы все выражены в одном сознании. Вот как это было.

Я чувствовала, что мой отец пытался сказать мне, что моё время ещё не пришло, что мне нужно вернуться в своё тело. Сначала я не хотела возвращаться, мне казалось, что у меня есть выбор вернуться или нет. Я абсолютно не хотела возвращаться, потому что я не могла найти ни одной причины, зачем возвращаться в больное умирающее тело. Я была обузой для своей семьи, я страдала, то есть действительно не было ни одной веской причины.

Но затем я поняла, что если я полностью пойму, что мне сейчас открылось, и пойму, почему я заболела раком, и решу вернуться в тело, то оно восстановится очень быстро. И в тот момент я решила вернуться. И я услышала, как мой лучший друг и мой отец говорили мне: «Теперь, когда ты знаешь правду, кто ты на самом деле, возвращайся и живи свою жизнь без страха». В этот момент я очнулась от комы. 
Моя семья была так рада меня видеть. Доктора не могли это объяснить, они были очень удивлены, но оставались бдительными. Никто не мог знать последствий, я была всё ещё очень слаба. Никто не знал, останусь ли я в сознании, вылечусь или снова впаду в кому. Но я-то знала, что поправлюсь. Я говорила своим родным: «Я поправлюсь, я знаю, что поправлюсь, моё время ещё не пришло».

Через 5 дней метастазы в моём теле уменьшились на 70%.

Спустя 5 недель меня выписали из больницы. Я полностью избавилась от рака. Теперь мне предстояло вернуться к жизни, и моя жизнь стала совершенно другой.

Изменилось моё восприятие мира, нашего физического тела, болезней. Мне было очень сложно соединить это новое понимание со своей жизнью. Наверное, лучший способ, как я могу объяснить, что я пережила, это использовать метафору «склад». Как будто мы находимся в совершенно тёмном складе, где просто кромешная тьма. Вот прямо сейчас представьте, что вы попали на склад в оптовом магазине, где абсолютно темно.

И вы ничего не видите, потому что темно даже напротив вас. В руке у вас есть маленький фонарик, вы включаете его и освещаете свой путь. Вы можете видеть только лучик этого маленького фонарика. И всё, что вы можете разглядеть — это только участок помещения, освещённый лучиком этого маленького фонарика. Когда вы направляете лучик в одно место, всё остальное остаётся в темноте. И вот, в какой-то момент включается большой свет, и весь склад теперь освещён.

И вы понимаете, что этот склад – огромное место. Он больше, чем вы когда-либо могли себе представить. В нём полно полок с самыми разнообразными вещами: всё, что вы могли вообразить, и даже то, что не могли, — всё находится на этих полках рядом друг с другом. Что-то красивое, что-то не очень, большое, маленькое, что-то цвета, которого вы никогда не видели раньше и даже не представляли, что такие цвета вообще существуют; что-то смешное, выглядит нелепо, — всё существует рядом друг с другом. Какие-то из этих вещей вы видели раньше с помощью фонарика, но многие – вы никогда не видели, потому что луч фонаря на них не попадал. И вот свет снова выключается, и вы остаётесь с одним фонариком. И даже если вы снова видите только то, что подсвечивается маленьким лучиком фонарика, вы теперь знаете, что на самом деле всё это намного больше, чем вы можете увидеть в одно и то же время. Теперь вы знаете, что это существует, хотя вы не можете это видеть и переживать. Теперь вы знаете, потому что у вас есть этот опыт. Вот как я чувствовала. Как будто существует намного больше, чем мы можем поверить, чем мы пережили. Просто это за пределами нашего фонарика.

Чтобы дать вам понять это получше, я бы хотела, чтобы вы сейчас поиграли в одну игру. Посмотрите вокруг себя и найдите всё, что напоминает красный цвет, все оттенки от красного до бордового. Посмотрите и запомните. Как можно больше запомните, потому что я попрошу вас воспроизвести это. Теперь закройте глаза, расположите голову прямо и скажите, сколько предметов вы запомнили синего цвета. Почти ничего, подумайте об этом. Откройте глаза и осмотритесь. Посмотрите, как много синих предметов существует рядом с красными, но вы даже не заметили их. Почему? Вы их не осознавали! 
Луч этого фонарика – это ваше осознание. Когда вы светите своим сознанием на что-либо, это становится вашей реальностью, тем, что вы переживаете. Прямо перед вашим носом может быть что-то ещё, но если ваш фонарик не направлен на это, вы это даже не заметите. Подумайте об этом. Подумайте о том, сколько миллиардов долларов мы тратим на исследование рака. Сколько стоят кампании по исследованию рака. Вообразите, если мы столько же средств и энергии будем вкладывать в исследование благополучия. Насколько другой мир у нас будет. Представьте, что мы вложим столько же энергии в мир, вместо борьбы и войны. Мы бы имели совсем другой мир, если бы изменили свой луч осознания.

На более личном уровне я хочу поделиться с вами пятью великими уроками, которые я взяла из этого опыта. 
Самая важная вещь, самое важное, на что нам нужно направить свое осознание — это Любовь.

Это номер 1.Очень просто сказать «Вы должны Любить людей», но одна из причин, почему я заболела раком, это потому, что я не Любила себя. Это невероятно важно. Если мы Любим себя, мы ценим себя. Если мы ценим себя, мы показываем людям, как к нам относиться. Если мы Любим себя, нам не нужно контролировать или запугивать других, или позволять другим контролировать и запугивать нас. Любить себя так же важно, как Любить других. И чем больше вы себя Любите, тем больше Любви у вас есть, чтобы отдать другим.

Номер 2. Следующий урок, который я усвоила – это жить без страха. Многие из нас выросли на этой диете из страха. Нас научили всего бояться. Я боялась всего: рака, плохой еды, не понравиться людям — всего. Я боялась неудач. И большинство из нас выросли в страхе. Люди думают, что страх ограждает от опасности, но на самом деле это не так. Любовь охраняет вас. Если вы любите себя и других, вы убеждены, что вы в безопасности и что ваши любимые люди не встанут на опасный путь. Любовь охраняет вас намного надежнее, чем страх.

Третья вещь, которую я узнала и которая очень важна – это юмор, смех и радость. Мы с рождения знаем, что это такое. Мы с рождения знаем, как важно смеяться, потому что дети делают это всё время. Мы с рождения знаем, что такое любовь и бесстрашие. Но это становится обусловленным, когда мы вырастаем. Смех очень важен, юмор, умение находить радость в жизни. Важнее, чем любая другая активность, которую мы можем себе представить. Если бы в нашей жизни было больше веселья, если бы наши политики научились смеяться, у нас был бы совсем другой мир. Если бы мы больше смеялись, было бы меньше больных людей, меньше больниц и тюрем.

Четвертый урок, который я усвоила: жизнь — это подарок. Многие проживают жизнь, как будто это изнурительная ежедневная работа, но так не должно быть. К сожалению, только когда мы теряем что-то ценное, мы понимаем всю ценность этого. Мне потребовалось потерять жизнь, чтобы понять ее ценность. Я бы не хотела, чтобы другие люди совершали ту же ошибку, поэтому я здесь и делюсь с вами. Я не хочу, чтобы люди поняли ценность своей жизни, когда уже слишком поздно. Ваша жизнь – это дар. Даже те испытания, которые приходят – это дар. 
Когда я заболела раком, это было самое большое испытание для меня. Но сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что это был самый большой подарок. Люди думают, и я думала, что рак меня убивает, но на самом деле я убивала себя до того, как заболела раком. Рак спас мне жизнь. Все ваши испытания — это дар. В самом конце вы всегда обнаружите это. И если вы испытываете трудности и не чувствуете, что это подарок, значит вы просто еще не дошли до конца.

Пятый и последний урок – это самое важное для вас, это быть собой. Будьте собой насколько это возможно. Светите как можно ярче. Используйте свою уникальность. Поймите кто вы, разберитесь кто вы. Любите себя независимо ни от чего, просто будьте собой. И с этими пятью вещами я приглашаю вас в бесстрашную жизнь...
(Anita Moorjani)

У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: "Урвала". Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.

- Мам, можно?

 

- Не надо, это для гостей.

- Так у нас же гости!

- Да какие это гости! Соседи да баб Полина...

Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня - не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз - и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.

Но не сегодня.

Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.

- Отвези меня на рынок, - попросила мама однажды.

- А что тебе надо?

Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне - наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг - надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе - и именно эти обновки приводили маму в восторг.

 

- Мне белье надо новое, я похудела.

 

У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в тц, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.

 

- Тут очень дорого и нельзя торговаться, - сказала мама. - Пойдем еще куда-то.

 

- Купи тут, я же плачу , - говорю я. - Это единственный магазин твоей шаговой доступности.

 

Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье.

 

- Сколько стоит?

 

- Не важно, - говорю я.

- Важно. Я должна знать.

Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.

 

- Пять тысяч, - говорит продавец.

 

- Пять тысяч за трусы?????

- Это комплект из новой коллекции.

- Да какая разница под одеждой!!!! - мама возмущена.

Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.

 

- Ой, - говорит девочка-продавец, глядя на меня. - Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.

 

- То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали... Может, скинете пару сотен?

- Мам, это магазин, - вмешиваюсь я. - Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.

Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.

- Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке.

- Хорошо, - говорю я.

- И всегда торгуйся. А вдруг скинут?

- Хорошо.

Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.

 

Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.

 

- А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, - пожаловалась мама.

 

Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут - наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. "Ну надо же! Еще и кулинарная книга!" - подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.

 

Пенсия у мамы - 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой.

На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.

- Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?

 

- С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить...

Опять на потом. Опять все лучшее - не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.

 

Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано "Принцесса". Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке - полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.

 

Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная.

 

- Это даже не пластмасса, - подумала я.

 

Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога - конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?

 

В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом.

На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.

- Спасибо, - сказала мама и убрала ее в шкаф.

 

- Наденешь ее на новый год?

- Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь...

Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.

К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.

В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно - потом. Синдром отложенной жизни.

Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.

 

- Какой размер у усопшей? - спросил меня агент.

 

- Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу ...- зачем-то подробно стала отвечать я.

- Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье...

Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.

 

- Не нравится ? - агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. - Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой...

 

- Пусть будет, я беру.

Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью "На смерть". Я открыла его, заглянула внутрь.

 

Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь...Дай Бог, она настоящая.

 

Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.

Настоящая жизнь - та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.

 

Давайте вместе этому учиться - жить сегодня.

 

(с) Ольга Савельева

+ развернуть текст   сохранённая копия