Очередная бандеровская истерика – в Никополе на Днепропетровщине бьют «киборгов»! Это крупный индустриальный центр Юга Украины, знаменитый город металлургов. По сообщению украинских СМИ, никопольский таксист отказался везти участников АТО, защищавших донецкий аэропорт. Более того, вызвал на подмогу ...

Разоружение нескольких подразделений в Луганской народной республике – это плановые мероприятия по наведению порядка и защиты граждан от мародеров, сообщает из Луганска репортер независимого сетевого агентства NewsFront. Подразделения переходят в полное подчинение министерству обороны ЛНР, которое в...

Спецслужбам Украины необходимо бить во все колокола: число «агентов Кремля» в свободной, демократической, антироссийской и проамериканской Украине предательски зашкаливает. Издание «Неделя.uа» предложило ответить на вопрос: «Какому политику вы бы доверили управление своей ст...

По всем параметрам 2014 был поистине историческим годом, который увидел, я бы сказал, тектонические события. Год заканчивается при крайне высокой нестабильности, и будущее выглядит мрачно. Не думаю, что хоть кто-то может с уверенностью предсказать, что может произойти в следующем году. То, что я пре...

– Алёшин, слушай сюда, настал твой звездный час: родители Сорина звонят!!! Прочли твою статью и хотят видеть автора. Ну что, элитный солдат, готов сделать сенсацию?!
Я сидел напротив Купера (Александра Куприянова, главреда желтого таблоида «Экспресс-газета») и медленно соображал, рассматривая его элегантный, не меньше чем за 10 тысяч долларов, костюм, цветную рубашку, строгий английский галстук и черные лакированные ботинки с немыслимо узкими носами. Куприянов говорил энергично, взвешенно и убедительно, а я тормозил. Я вообще по природе медлительный, но нюх у меня хороший, так сам Купер считает, а он разбирается в этом. В «Экспресс-газете» я оказался совершенно случайно, я и не думал попасть в штат, в моих планах был скорее фриланс. Желтая пресса меня привлекала своим жестким подходом и магией скандалов и расследований. Воспользовавшись своими связями и связями первой жены, я нарасследовал аж целых два забойных материала и отправился с ними по главным редакторам самых тиражных газет России. По тем временам, просил я немного: за статью про загулы Бориса Немцова – $3500, за материал о попытке режиссера Владимира Меньшова изнасиловать двух журналисток в провинции – всего $1700. Статьи брали не очень хорошо, слишком долго думали, а в ЭГ сразу схватили. Нет, конечно, не по моим ценам – сторговались почти вдвое. Моим пропуском в прекрасный мир желтой прессы были не только эти две статьи, но и то, что я некоторое время работал у легендарного Андрея Вульфа в «Вульф-групп». Куприянов, услышав про Вульфа, так и сказал своей цыпочке секретарше – Светик, а набери-ка мне Андрея. У меня все опустилось. «Андрей привет, дорогой, тут у меня сидит человечек – Алёшин Максим, ты знаешь такого? Ну и что скажешь?» Видимо, Вульф не сказал про меня ничего плохого, потому что статьи мои взяли, а после мощнейшего резонанса, который эти статьи вызвали, я официально стал специальным корреспондентом по скандалам при главном редакторе «Экспресс-газеты».
– А они не шутят? – все еще притормаживая после сильнейшей попойки с Исаевой и Тагировой, пытался я вернуться в рабочее русло.
Впрочем, родителям недавно покончившего с собой исполнителя культовой мальчиковой группы «Иванушки Internation» Игоря Сорина вряд ли сейчас было до шуток. Два дня назад в ЭГ вышла моя сенсационная статья – «Игоря Сорина убили грибы». Я уже не помню, где я откопал того парня, который мне всё рассказал про Игоря: как они ложками жрали наркотики, как у его родителей всю жизнь эти самые наркотические грибы лежали прямо в серванте, и он с раннего детства подсел на них. Я делал пометки в блокнотике, а под рубашкой у меня работал тайный диктофон. Я записал полтора часа таких откровений и таких подробностей о жизни и смерти звезды, что просто волосы дыбом на голове вставали. Конечно, я очень гордился своей статьей. И вот теперь, после ее выхода, позвонили родители Сорина – нет, они не кричали и не ругались, они просто хотели встретиться с тем, кто всё это написал, а именно, со мной.
– А вдруг они тебя изобьют или даже покалечат?! Вот будет отличный материал! – мечтал вслух Купер.
– Да о чем мне с ними говорить? – честно говоря, я не очень хотел туда идти.
– О чем угодно, Алёшин, мне, что ли, тебя учить?! Да диктофон не забудь. Адрес у Светланы.
Я быстро разыскал указанный адрес – обычная свечка на кольце, непрезентабельный, но чистенький подъезд . В лифте я включил диктофон и запрятал его глубоко под рубашку.
Дверь открыл отец Игоря, мужчина интеллигентного вида. Уже потом я узнал, что Владимир Семёнович Райберг был членом Союза писателей и достаточно известным музыкантом. Мама Сорина, Светлана Александровна, сидела за столом в гостиной.
– Здравствуйте, – пролепетал я. – Я вот тот самый Максим Алешин, вы хотели со мной поговорить.
– Заходите, Максим, разувайтесь.
Я вошел – двушка, самая обычная мебель, кругом фотографии Сорина, очень много книг. Меня усадили за стол и предложили чаю. Казалось, избивать меня никто не собирается.
Первым заговорил отец: «Максим, – произнес он всего одну фразу, – у вас есть дети?.. Нет?.. Пока нет?..» – он замолчал и посмотрел мне прямо в глаза, видимо, пытаясь понять, ЧТО я за человек.
Хотя меня никто об этом и не просил, я зачем-то принялся мямлить про профессию желтого журналиста, про долг, про фанатов, про правду, в конце концов. Все мои слова сползали с моих губ как слизь, падали на пол, загрязняя его, аргументы, запасенные мной, выглядели нелепо, мерзко и подло. Меня уже не слушали – эти пожилые люди увидели, что я из себя представляю, и сразу же забыли обо мне, они просто пили чай и думали о чем-то своем. Потом, когда я закончил, проводили до дверей, вежливо попрощавшись.
Идя к метро, я достал диктофон. Собственно, родителей Сорина там была только одна эта фраза: «Максим, у вас есть дети?..» С точки зрения сенсационности материал никакой. Я все ждал, что вот сейчас меня ударят битой по черепу нанятые родителями Сорина молодчики, вот сейчас, в подъезде… или вот за поворотом... Неужели же меня позвали ради одной-единственной фразы?! Но никто меня не ударил, никто, я сам себя ударил, и голова у меня от этого удара будет болеть всю мою жизнь...