Ранее работы художника были здесь
Пейзажи
Натюрморты
Гатчина
Зима
Весна
Рене Грюо (Rene Gruau) величайший иллюстратор французской моды, гений лаконизма, создавший хрестоматийные образы Dior, Balenciaga, Yves Saint Laurent… Его творения – произведения искусства, верх элегантности в модной иллюстрации и настоящий гимн женщине. Edith Piaf - Milord На самом деле его звали Ренато де Дзавальи Риччарделли Каминате граф Делла Каминате. Грюо – фамилия его матери Мари. Именно эта фамилия красовалась на тысячах листах с эскизами, изящно исполненными черной тушью и красной гуашью, рядом с нарисованными им нарядными светскими львицами, с плейбоями в смокингах, которые рекламировали шампанское или туалетную воду. Эти рисунки дышали дорогими кварталами и гоночными автомобилями, от их героинь в вечерних платьях и шикарных костюмах-двойках веяло богатством. Франсуазе Саган стоило бы написать про Грюо роман “Здравствуй, роскошь!” с неизменными рестораном Maxim’s, ипподромом Longchamp и баром Ritz на каждой странице. Сын итальянского аристократа и французской графини родился с золотой ложкой во рту и с карандашом в руке. Детство у него было счастливое, а отрочество омрачил развод родителей. В пятнадцать лет он приехал вместе с матерью в Париж и влюбился. Ему было комфортно в атмосфере, где тон задавали Дома моды. В двадцать лет он уже работал модельером, а затем посвятил себя иллюстрации. В 1947 году пробил его час: журналы жадно набросились на рисунки Грюо, и первым был L’Officiel, с которым он потом долго сотрудничал. Да что там журналы! Кутюрье, рекламисты, режиссеры – все были потрясены его стилем. Синей птицей счастья Рене Грюо оказался Кристиан Диор, который доверил ему рекламу своих духов, обогатив не только творческий опыт художника, но и его счет в банке. Отныне духи Miss Dior символизировал лебедь с двумя жемчужными рядами на длинной шее, рука на лапе хищника, черный веер в пальцах, обтянутых белой перчаткой. Тогда же рекламный плакат помады Rouge Baiser поразил свет незабываемой улыбкой женщины в маске…
Ни одна фотография не могла быть такой символичной, как рисунки Грюо. Его моделями были красивейшие женщины мира – бархатные глаза Одри Хепберн выразительно смотрели с рекламы непромокаемого плаща Blizzand. Он играл на ассоциациях, намеках. Остроносая туфелька, заглядывая в приоткрытую дверь, намекала на облегающий костюм Dior, черная юбка на красной лестнице подразумевала белье Scandale… На его живых рисунках взлетали оборки, дрожали складки, трепетали волосы, словно само перо колыхалось от втера. Созданные Грюо дамы носили черные модные перчатки и широкополые шляпы, бросавшие на глаза таинственную тень. Этим дамам очень шли наряды от Пьера Бальмена, Юбера де Живанши, Кристиана Диора, Жака Фата… Стиль Грюо складывался в жестких условиях, которые предъявляет художнику рекламная графика: строгость, простота, образное решение. Его дебютом в рекламе стал «запуск» первых духов Диора. Грюо, городской до мозга костей человек, не любит фольклора. И природе нет места в его композициях. Можно даже сказать – что природа поразительно и блестяще отсутствует в его работах: ни одного дерева, ни одного куста, ни даже ручейка. Цветы – да, и даже в большом количестве, но эти цветы «цветут» только на лацканах, на шляпах и в вырезе декольте. В своих работах Грюо стремится к графической простоте: гибкость линии, раз и навсегда определенный выбор используемых цветов: белый, красный, Черный, золотисто-желтый иногда зеленый – и все!), потрясающая, дивная композиция… Эта необычайная способность обходиться без интерьера (иногда все же присутствующего, почти намеками – полуоткрытая дверь, спинка кресла, подлокотник, блеск зеркала) и выдвигать на первый план человека. И только однажды Грюо, в порядке исключения поставил на первый план маленький стул в стиле Людовика XVI (столь любимого Диором). На стул он бросил пару перчаток и длинную шаль из тюля. И обессмертил этот образ в рекламе духов «Диорама». Утверждая и развивая цельность как одну из отличительных черт его таланта, рекламная графика подарила Грюо свободу, в отличие от графики моды, не передавать формы и цвета, придуманные другими. 1960-е, когда Европу охватило движение хиппи, отвергавших элегантность, художник, движимый «священным негодованием», покидает Париж и много работает в Италии с модельером Валентино. В 1970—1980-е годы стиль Грюо вновь на пике славы. Он плодотворно работает для знаменитых домов моды: «Диор», «Бьяджотти», «Тарлацци», ювелирных и парфюмерных фирм. Художник активно сотрудничает с американским издательством «Серкл оф файн Арт Корпорейшнл», с журналами Vogue, L’Officiel, L’Album du Figaro, Marie Claire, International Textiles. Мода последних лет его совсем не вдохновляла. “И зачем женщины так себя уродуют?” – воскликнул он во время последнего интервью в своем залитом солнцем доме-гнезде на вершине острова Сент-Онора. Утешением мастеру была живопись. Он придумывал росписи для реставрации замка Лауры Бьяджотти, с которой дружил целых тридцать пять лет. Лаура последней навестила его в Риме, а вскоре он умер на руках своего приемного сына. Похоронили Рене в Римини и, согласно последней воле, о смерти объявили только после погребения. Этот поразительный человек умер (31 марта 2004 г.) так же интеллигентно, как и жил почти сто лет. Аристократ во всем…
http://www.style-bay.com/?p=1144 http://world-in-fashion.blogspot.ru/2012/05/fashion.htmlъ http://fotki.yandex.ru/users/punto-di-vista/tags/gruau/view/293819/?page=1 http://lostengosuperhinchados.blogspot.ru/2009/12/ilustracion-guauuu-rene-gruau.html
(Б.Беккер - Лесная сказка)
Далеко, в самой глубине леса, за живой изгородью из диких роз жила Фея. Много лет не выходила Фея из своих владений. Она жила уединенно, проводя время за чтением книг, выращиванием цветов. Ничто не нарушало спокойного, размеренного течения ее жизни. Как это ни странно, Фея не занималась чудесами. Она перестала в них верить.Сердце ее билось ровно, мысли текли спокойно. Даже легкая тень от улыбки никогда не трогала уголков ее губ. Когда-то звери и птицы здешнего леса веселились в ее саду, приносили Фее ягоды, цветы; нежными трелями, веселой суматохой будили по утрам. Праздник жизни смеялся и пел вокруг. Веселая, красивая Фея верила в Добро, Сказку и Любовь, без которых мир становится холодным и жестоким.
Любя, Фея творила чудеса: помогала больным стать здоровыми, слепым стать зрячими; помогала Гердам находить своих Каев, Гадким Утятам - превращаться в прекрасных Белых Лебедей, Щелкунчикам - вновь становиться принцами, а Маленьким Принцам никогда не разлучаться с Лисенками, не позволяя забыть о том, что мы в ответе за тех, кого приручили. Все было Фее под силу, а Душа ее была легка, чиста и невинна. Однажды Фея встретила Короля, того самого, который помогал своему сыну-Принцу по хрустальному башмачку искать Золушку, ту самую Золушку, крестной которой была сама Фея.
Фея полюбила Короля, и, впервые в своей феиной жизни, пожалела о том, что она - Фея. Она смотрела в глаза Короля, который боялся ответить любовью на любовь ( ах, если бы она стала обыкновенной женщиной без чудес и волшебства...). Фее хотелось сделать для Короля Чудо - это так просто - сделать Чудо, когда ты - Фея. Но Фее очень хотелось, чтобы Король полюбил ее. И Фея забыла о том, что она - Фея. Она говорила Королю о Любви, о счастье быть вдвоем, а Король оставался грустным и несмелым. Он боялся любить. Любовь творит Чудеса, а Королю чудеса не к лицу. Так и стояли они, глядя в глаза друг другу, не решаясь ни на что: Она - превратиться в живую женщину-Фею, которую можно полюбить, Он - стать земным Королем-волшебником любящим и любимым.
Прошли годы. Фея перестала говорить со своей Душой по душам.Она больше не слушала пения птиц, не писала стихов, не танцевала. Фея перестала делать Чудеса. Любовь больше не заглядывала в ее сердце. Фея не позволяла. Дом Феи опустел, безмолвие поселилось в нем. Никто не приходил к Фее, не звал к себе. Не прилетали птицы, не забегали звери. Даже цветы перестали пахнуть в ее саду. Далеко, где-то в другой жизни остались капли живого дождя, пушинки новогоднего снега, подарки, улыбки. Лес притих, помрачнели его обитатели. Любовь ушла из этих мест.
Однажды утром Фея шла по дорожке своего сада. Ничто не нарушало привычного вида непахнущих цветов, грустного покоя в душе Феи. Как вдруг, под кустом Дикой Розы, у края ограды Фея заметила маленькую Черепашку. Черепашка лежала на спинке, беззащитно подставив небу свой животик. Она была жива, но не могла не только перевернуться и встать на лапки, но даже просто пошевелиться. Панцирь Черепашки был изранен, глазки закрыты.
Фея хотела пройти мимо, чтобы не беспокоить себя, но от Черепашки веяло таким беззащитным доверием, что Фея подняла маленькую Черепашку, положила на ладошку, погладила, склонилась над ней лицом, чтобы уловить дыхание. Глаза Черепашки открылись, она благодарно потерлась шершавой щечкой о руку Феи, облегченно вздохнула и мирно посмотрела Фее в глаза. Фея заплакала от жалости и сострадания.
Вдруг запахли цветы. Запели птицы. Фея огляделась вокруг: голубело высокое небо, ясный солнечный свет разливался над лесом и садом, и над всеми, кто жил в этом лесу. Фея тихонько засмеялась и закружилась с маленькой Черепашкой в ладонях. Она смеялась и кружилась, танцевала и пела, становясь все красивее и моложе, чудеснее. Так танцует сама Любовь. Душа Феи ожила.
Маленькая Черепашка тихонько жмурилась от счастья. Ей было так хорошо на нежных волнах Любви, которая лилась отовсюду, что ее израненный панцирь потихоньку начал светиться, пока не засиял золотистым солнечным светом. Фея осторожно опустила Черепашку на дорожку сада.
Говорят, Золотую Черепашку до сих пор встречают Люди, Звери, Птицы, - те, кто нуждается в помощи. А Фея вышла из сада и пошла вперед, далеко, в ту страну, в то королевство, где когда-то встретила Короля.
Она больше не боялась перестать быть Феей. Теперь она знала, что в каждой Фее живет необыкновенная-обыкновенная Земная Женщина, а в каждой Женщине есть волшебница-Фея. Она знала, что может все: стать Золушкой, Ассоль, Гердой, Феей, в каждой из которых живет Любовь.
