«Русская Планета» с разрешения издательства «Молодая гвардия» публикует фрагмент биографии Жданова, посвященный обороне Ленинграда:

Здесь мы подходим еще к одному «разоблачительному» мифу, бьющему по Жданову, — Ленинграду якобы было лучше капитулировать и не переживать ужасов голодной блокады. Некоторым современным гражданам действительно близки призывы «расслабиться и получать удовольствие». Но к чему тогда могло привести следование такому совету?

Для начала приведем несколько цитат, свидетельствующих о вполне деловых планах на будущее города наших добрых германских и финских соседей. Франц Гальдер, начальник Генерального штаба командования сухопутных войск Германии, 8 июля 1941 года пишет в своем дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сравнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы». Его подчиненный Альфред Йодль, начальник оперативного отдела командования сухопутных войск, 7 октября 1941 года сообщает генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу: «Капитуляция Ленинграда, а позже и Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником... Нельзя кормить их население за счет германской родины...»"

Вот уже сам Гитлер 16 сентября 1941 года вещает в беседе с бригаденфюрером СС Отто Абецом, немецким послом в занятом германскими войсками Париже: «Ядовитое гнездо Петербург, из которого так долго азиатский яд источалcя в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли... Азиаты и большевики должны быть изгнаны из Европы, период 250-летнего азиатства должен быть закончен». Автор этой цитаты куда более романтичен, чем солдафоны Гальдер и Йодль. Вот отрывок из ещё одной директивы от 23 сентября 1941 годе «Die Zukunft der Stadt Petersburg»: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования того большого населенного пункта... Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у ее новой границы».

Здесь все без фантазий — 11 сентября 1941 года президент Финляндии Ристо Хейкки Рюти заявил немецкому посланнику: «Ленинград надо ликвидировать, как крупный город». Позднее товарищ Жданов прямо в Финляндии посадит господина Рюти как военного преступника на десять лет, в том числе и за эти слова. После смерти Жданова подельник Гитлера по блокаде Рюти будет тут же амнистирован.

Может быть, все эти людоедские цитаты всего лишь просто слова, громко сказанные в разгар войны? Давайте взглянем на конкретные дела.

Никакой крупный город, тем более мегаполис, не может существовать без систематического снабжения хотя бы продовольствием (не говоря уже об иных видах снабжения — топливом, электричеством и т. п.). Даже если не проводить целенаправленного геноцида, а просто разрушить системы такого снабжения и не заниматься их восстановлением, то любой крупный город будет обречен на вымирание в течение года-двух. И чем крупнее город, чем выше концентрация населения, тем трагичнее его судьба.

 Ленинград в дни блокады, 1942 год. Фото: Б.Кудояров / Репродукция фотохроники ТАСС

Достаточно посмотреть на ситуацию с населением трех крупнейших по численности городов СССР, захваченных немцами в 1941 году. В Киеве к началу войны было около миллиона жителей, в конце 1943 года — менее 200 тысяч. В Харькове за три года оккупации от примерно 800 тысяч человек осталось 190 тысяч. В Минске к лету 1944 года население города сократилось более чем в пять раз и составило около 50 тысяч человек (270 тысяч в 1941 году).

Лишь часть населения крупных городов в условиях оккупации сумела самостоятельно прокормиться по деревням «натуральным хозяйством». Значительная часть городских жителей в отсутствие блокады в течение двух-трех лет оккупации умерла от недоедания, а также вызванных им и военной разрухой болезней. Соотношение умерших и выживших в этих городах не менее страшно, чем в осажденном голодающем Ленинграде. При этом заметим, что Минск был в то время относительно небольшим городом, а почти миллионные Киев и Харьков находятся на территории черноземной Украины с достаточно развитым и щедрым сельским хозяйством.

Теперь представим, что оккупирован трехмиллионный Ленинград, расположенный на Северо-Западе России в зоне проблемного земледелия, где и без блокады, просто в условиях войны и немецкой власти на оккупированных территориях царили голод с массовой смертностью. Это Париж мог быть объявлен «открытым городом», немцы милостиво разрешили побежденным французам сохранить свои муниципальные и государственные структуры, богатые колонии и даже армию (только эта армия дисциплинированно передала немцам все тяжелые и осадные орудия, которые три года использовались для артобстрела блокадного Ленинграда). В России такой «либерализм» Гитлером не предусматривался.

С учетом приведенного выше понятно, что никакой разумной альтернативы у стойкой обороны «второй столицы» не было — захват или капитуляция неминуемо влекли еще большие человеческие жертвы. Это не говоря уже о политических и военных последствиях падения Ленинграда — слом фронта на всем Северо-Западе России, от Мурманска до Москвы, что делало поражение нашей страны в той войне практически неизбежным.

Отсюда и проистекала необходимость обороны города «любой ценой». Отсюда — и находящаяся вне морали мирного времени система распределения пайков в осажденном голодающем городе, действовавшая иерархия норм снабжения. Логика тотальной войны была безжалостной — без иерархии норм снабжения, если бы ключевые для обороны города лица (высшее руководство, командование, летчики и т. п.) умирали от голода, неизбежным итогом стали бы развал Ленинградского фронта и гибель в оккупации подавляющего большинства городского населения.

 Андрей Жданов, 1944 год. Иллюстрация из книги Алексея Волынца «Жданов»

Показательный рассказ о Жданове в военном Ленинграде оставил Гаррисон Солсбери, шеф московского бюро «Нью-Йорк таймс». В феврале 1944 года этот хваткий и дотошный американский журналист прибыл в только что освобожденный от блокады Ленинград. Как представитель союзника по антигитлеровской коалиции, он посетил Смольный и иные городские объекты. Свою работу о блокаде Солсбери писал уже в 1960-е годы в США, и его книгу уж точно невозможно заподозрить в советской цензуре и пропаганде. По словам американского журналиста, большую часть времени Жданов работал в своем кабинете в Смольном на третьем этаже: «Здесь он работал час за часом, день за днем. От бесконечного курева обострилась давняя болезнь — астма, он хрипел, кашлял... Глубоко запавшие, угольно-тёмные глаза горели; напряжение испещрило его лицо морщинами, которые резко обострялись, когда он работал ночи напролет. Он редко выходил за пределы Смольного, даже погулять поблизости...

В Смольном была кухня и столовая, но почти всегда Жданов ел только в своем кабинете. Ему приносили еду на подносе, он торопливо ее проглатывал, не отрываясь от работы, или изредка часа в три утра ел по обыкновению вместе с одним-двумя главными своими помощниками... Напряжение зачастую сказывалось на Жданове и других руководителях. Эти люди, и гражданские и военные, обычно работали по 18, 20 и 22 часа в сутки, спать большинству из них удавалось урывками, положив голову на стол или наскоро вздремнув в кабинете. Питались они несколько лучше остального населения. Жданов и его сподвижники, так же как и фронтовые командиры, получали военный паек: 400, не более, граммов хлеба, миску мясного или рыбного супа и по возможности немного каши. К чаю давали один-два куска сахара... Никто из высших военных или партийных руководителей не стал жертвой дистрофии. Но их физические силы были истощены. Нервы расшатаны, большинство из них страдали хроническими заболеваниями сердца или сосудистой системы. У Жданова вскоре, как и у других, проявились признаки усталости, изнеможения, нервного истощения».

За три года блокады Жданов, не прекращая изнурительной работы, перенес «на ногах» два инфаркта. Его одутловатое лицо больного человека через десятилетия даст повод сытым разоблачителям, не вставая с теплых диванов, шутить и лгать о чревоугодии Жданова во время блокады.

Волынец А. Жданов – М.: Молодая гвардия, 2013

http://www.odnako.org/blogs/show_27481/

Публикую заключительную    часть  параграфа четвертого  из второй  главы  научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава вторая. СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ (ЛЕНИНСКОЙ) КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ В ПЕРИОД ДО 1917 г.: РОДОСЛОВНАЯ, СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ, КОНТЕКСТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЫ

2.2.Ленинская концепция авангардной партии “нового типа" - краеугольный камень политической доктрины большевизма

2.2.4.Анализ ленинского организационного плана: система "организационных матрешек" и господствующее положение в ней организации профессиональных революционеров; идея политического доминирования, господства авангардной партии "нового типа" в рабочем и демократическом движении; отрицание ВПД; организационные макиавеллизм и фетишизм.Противоречия концепции Ленина

Ошибочность ленинской дилеммы состоит в том, что упущена тре­тья возможность: и при отсутствии политической свободы конспиратив­ная партия, состоящая из профессионалов и любителей, вполне может функционировать на основе режима внутрипартийной выборности и глас­ности, естественно, с определенными исключениями из принципа.

Кроме высказанных самим Лениным на следующих двух страницах выводов, которые мы уже приводили, из его ошибочной, но преднаме­ренно сконструированной дилеммы следуют еще два имплицитно содержа­щихся в ней вывода.

Первый.В.И.Ленин косвенно (прямая критика взглядов была бы не­лояльностью к лидерам европейской социал-демократии) отвергает пер­вый параграф устава германской социал-демократии с его пунктом о поддержке партии ее членами "по мере своих сил". В.И. Ленин разра­батывает концепцию авангардной, боевой, активно действующей, строго централизованной в борьбе конспиративной организации, и его такая партия - с по возможности помогающими членами — не могла устроить.

Второй.Организация профессиональных революционеров, и прежде всего ее вожди, не должна контролироваться рядовыми членами, наобо­рот, отбор революционеров должен осуществляться со стороны вождей партии, а значит, под зтим предлогом и контроль за нелегальной пар­тией осуществляется вождями партии. Отсюда и предпочтение коопта­ции, а не выборности, в крайнем случае выборности в узком кругу, среди своих.

В связи с этим справедливо суждение М.Хильдермайера из его кни­ги "Русская революцияI905-I92Iгг.” о том, что ленинская концеп­ция партии как "боевой организации профессиональных революционеров”, способствуя созданию эффективно действующей партии в условиях и для борьбы с самодержавием, вместе с тем привносила в партийную орга­низацию типичные для самодержавия авторитарные структуры¹³⁷.

Формированию авторитарного режима в партии способствовал и те­зис В.И.Ленина о недопустимости "свободы критики" марксизма. Этот тезис вообще уникален, так как имеются прямые высказывания В.И.Ленина, противоположные по смыслу. "Мы думаем, - писал молодой еще В.Ульянов,- что для русских социалистов особенно необходима само­стоятельная разработка теории Маркса, ибо эта теория дает лишь об­щие руководящие положения, которые применяются, в частности, к Англии иначе, чем к Франции, к Франции иначе, чем к Германии, в Гер­мании иначе, чем к России"¹³⁸ .

Вопреки  вышесказанному, в "Что делать?" В.И.Ленин пытает­ся обосновать уже обратное: «..."свобода критики" естъ свобода оп­портунистического направления в социал-демократии... свобода вне­дрения в социализм буржуазных элементов... Люди, действительно убежденные в том, что  они двинули вперед науку, требовали бы не свободы новых воззрений наряду с старыми, а замены последних пер­выми» ¹³⁹.

Доказательство В.И.Ленина несложно опровергнуть. Во-первых , основатель большевизма исходит из механистического понимания эво­люции теории: последняя развивается, по Ленину, только путем заме­ны всей имеющейся системы идей на новую, с полным отрицанием ста­рой системы идей. Ясно, и, думается, это было известно самому В.И. Ленину, что такое понимание не соответствует действительному про­цессу развития обществознания. Поэтому аргумент основоположника большевизма ошибочен.

Во-вторых, В.И.Ленин искажает взгляда своих оппонентов—ре­визионистов: последние предлагали пересмотреть устаревшие, по их мне­нию, положения марксизма в связи с изменившимися объективными ус­ловиями, отражением которых эти положения являются. В.И.Ленину и надо было рассмотреть каждое положение, отвергаемое критиками, под углом зрения адекватности их изменившимся условиям, если последние действительно имели место. Он этого не делает.

В-третьих,запрет на критику марксизма и постулирование его догматизации противоречили принципам марксистской диалектики и явля­лись настолько одиозными, что возникает естественное сомнение: Ле­нин не простачок, чтобы этого не понимать, следовательно, за этим кроется какой-то потаенный смысл. Он раскрыт достаточно убедитель­но М.Восленским в "Номенклатуре": "...марксизм интересовал Ленина не как научная теория, где главное — поиск истины. Он интересовал Ленина как идеология, провозглашавшая вполне устраивавший его ло­зунг пролетарской революции в качестве панацеи от всех бед.

Заниматься критическим анализом марксизма было опасно: кто знает, к каким выводам приведет такой анализ, не повлечет ли он за собой отказ именно от этого, главного для Ленина в марксизме тези­са…            

Ленин выступил с неожиданным требованием догматизации марк­систской теории не потому, что сам был... догматиком (он им не был), а потому, что, с его точки зрения, надо было немедленно прекра­тить интеллигентские словопрения и действовать: готовить пролетар­скую революцию в России. ... Иными словами, - продолжает исследователь, - догматизация марксизма была для Ленина не самоцелью , а предпосылкой использования этой теории для нужных Ленину дей­ствий"^{140         .}.

И вместе с тем практическим результатом догматизации марксиз­ма и запрета на его критику для внутрипартийной жизни явилось бы формирование авторитарного режима вождей. Ведь в таком случае лишь вожди партии, обладавшие монополией на марксистскую истину, были людьми, единственно способными к применению этой истины на практи­ке, выработке стратегического курса, что ставило рядовых членов партии в зависимость от них, а вместе с ранее названными чертами конспиративной организации профессиональных революционеров, созда­вало завершенную систему авторитарного режима в партии.

Таким образом, мы привели достаточно аргументов, свидетель­ствующих о том, что Ленин теоретически сконструировал модель пар­тии, в которой должен быть установлен авторитарный режим вождей-партолигархов. Однако при внимательном анализе "Что делать?" обнаружи­вается, что, согласно ленинской концепции, во главе партии должны стоять не просто лидеры, руководители как наиболее талантливые ор­ганизаторы, ораторы, политики, теоретики из числа членов партии (обладающие и другими необходимыми чертами характера), а "харизма­тические вожди” ("харизматический вождь"), в которых (которого) партийные низы прежде всего верят, наделяя их (его) особыми, почти сверхъестественными качествами, поклоняясь им (ему), вследствие че­го партийная масса и следует за ними (ним), сплачиваясь вокруг них (него), превращаясь тем самым в объект манипулирования с их(его) стороны. Здесь необходимо небольшое разъясняющее отступление.

Как известно, в методологии идеальных, "чистых" типов М.Вебер противопоставляет харизматическую власть двум другим "чистым фор­мам" легитимации власти - "рациональной", или бюрократически орга­низованной, и “традиционной" . По мнению Вебера, харизматическая власть тесно взаимосвязана с социальным движением, возникающим вне существующего государственного строя и всегда каким-то образом про­тив него направленным, то есть радикальным движением религиозного, политического, культурного или какого-либо другого характера.

Р.Та­кер, исследующий этот вопрос, пишет, что подобные движения обычно притягивают лиц, которые испытывают острый дистресс в той или иной форме (социальной, экономической, психической или их сочетании) и которые готовы на все за обещание избавить от него. "Человек, оли­цетворявший это обещание, - отмечает Р.Такер,- потому ли, что он выступает с проповедью необходимости радикальных перемен, или же из-за его способности указать дорогу, ведущую к переменам, являет­ся потенциальным харизматическим лидером”¹⁴². Атрибутивным свойством харизматического лидера служит факт "признания" его необы­чайных дарований, исключительной одаренности со стороны последова­телей, что и предопределяет общественную действенность его хариз­мы. Подытоживая, Р.Такер делает предположение, что стихийно возни­кающая на эмоциональной почве склонность последователей создавать вокруг вождя культ личности есть один из характерных признаков харизмы¹⁴³ .

Харизматические движения получили широкое распространение в различных цивилизациях, начиная с античных времен и до наших дней. И хотя данный феномен не зависит ни от времени, ни от общественно­го строя, тем не менее в разные времена и у разных народов эти дви­жения значительно отличались друг от друта по характеру особых свойств, которыми наделялись лидеры, а также по характеру узако­ненного ритуала взаимоотношений между лидерами и их последователя­ми.

Р.Такер ссылается на Р.Мичелза, который, исследуя историю ев­ропейского социализма второй половины XIX столетия, обнаружил, что одна из его характерных черт - "присущий массам культ почитания". Основатели, а затем вожди социалистических движений представля­лись последователям "светскими божествами". И Маркса, и Лассаля по­смертно причислили к лику "социалистических святых" тех движений, рождению которых они способствовали¹⁴⁴.

Далее Р.Такер специально останавливается на анализе больше­визма. По его мнению, большевизм в значительно большей степени, чем меньшевизм или другие русские радикальные течения того времени,ока­зался сосредоточенным на фигуре вождя. Вначале как фракция, а за­тем как самостоятельная партия большевизм включал в основном пос­ледователей Ленина в русском марксизме. По распространенному среди меньшевиков выражению, это была "ленинская секта"¹⁴⁵. Конечно,продолжает Р.Такер, с большевизмом связано определенное направле­ние политической мысли и идеологии. "Но для того, чтобы стать боль­шевиком, особенно на первых порах, было не так важно принять кон­кретный набор убеждений, как попасть в сферу притяжения Ленина, по­литического наставника и революционного стратега"¹⁴⁶.

Американский историк и политолог приводит многочисленнее сви­детельства А.Луначарского, Н.Валентинова, А.Потресова, И.Сталина, М.Истмена об исполняемой Лениным роли "харизматического вождя"¹⁴⁷.

Характерно высказывание на это счет А.Потресова, знавшего Ленина с 1895 г. и особенно тесно сотрудничавшего с ним в 1900-1903 гг. в качестве соредактора "Искры": "Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладал секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотичес­кого воздействия на людей, я бы сказал, - господства над ними. Плеханова - почитали, Мартова - любили, но только за Левиным беспре­кословно шли как за единственным бесспорным вождем. Ибо только Ле­нин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фантасти­ческую веру в движение, в дело, с неменьшей верой в себя.Если ког­да-то французский король Людовик XIVмог говорить: государство - это я, то Ленин без излишних слов неизменно чувствовал, что партия - это он, что он - концентрированная в одном человеке воля движения.И со­ответственно этому действовал"¹⁴⁸.

Анализ, аргументация и выводы Р.Такера представляются убеди­тельными, так как они согласуются и с многими другими известными свидетельствами о Ленине как харизматическом вожде¹⁴⁹.

Германский учевный Б.Энкерв статье "Начало становления культа Ленина" не только продолжил исследование обозначенной малоразработанной темы¹⁵⁰ (практика вождизма в большевизме), но и проанализи­ровал, как идея харизматического вождизма трактовалась в ленинском организационном плане (идея вождизма в большевизме). Данный вопрос тем более интересен, что, по справедливому замечанию германского исследователя, "Ленин являлся олицетворением им же пересаженной на русскую почву концепции харизматического вождизма, что и придает eroработам по организационному вопросу такую притягательную силу”¹⁵¹.

Анализ текста "Что делать?" позволяет сделать по крайней мере следующие выводы. (Вначале о том, что было непосредственно высказа­но Лениным, а затем о том, что им подразумевалось или имплицитно содержится в тексте, "между строк").

Прежде всего Ленин констатирует, что "весь кризис русской со­циал-демократии объясняется тем, что у стихийно пробужденных масс не оказывается налицо достаточно подготовленных, развитых и опытных руководителей"¹⁵². В связи с этим на многих страницах "Что делать?" он сетует на отсутствие в российском революционном движении ядра ру­ководителей, политических вождей, организаторских талантов,народных трибунов¹⁵³.       '

Далее Ленин, ссылаясь на практический опыт и идею "руководяще­го ядра" германской социал-демократии, формулирует очевидное и пра­вильное, в общем-то элементарное для политической науки положение о том, что без <<"десятка" талантливых (а таланты не рождаются сот­нями) , испытанных, профессионально подготовленных и долгой школой обученных вождей, превосходно спевшихся друг с другом,невозможна в современном обществе стойкая борьба ни одного класса>>¹⁵⁴.

    В качестве еще одного образца революционных вождей наряду с ли­дерами германской социал-демократии Ленин берет руководителей рево­люционного народничества - "Алексеева и Мышкина, Халтурина и Желябова"¹⁵⁵.

В целом же, таким образом, идеал революционного вождя, по Ле­нину, должен сочетать в себе лучше качества вождей русского народ­ничества и немецкого социализма  -  Желябова и Бебеля¹⁵⁶.

Однако изложенные нами до сих пор выводы, непосредственно выс- казанные Лениным в тексте "Что делать?", вовсе не свидетельствуют, что во главе партии должен находиться харизматический вождь. Речь у родоначальника большевизма по сути дела вдет о руководстве парти­ей со стороны партолигархии. И все же Ленин не ограничивается ска­занным. В тексте содержатся косвенные признаки того, что он наделя­ет харизматическими качествами как саму партию, так и ее вождей.

Такими признаками являются особое внимание вождя большевизма к вере как к психическому феномену и преувеличение им еероли и зна­чения в революционном движении. Подобная позиция, конечно, вовсе не случайна. Многие очевидцы, в частности, процитированный нами Потресов, указывали именно на революционную веру (наряду с силой духа) как на качество, которое явилось главным источником харизмы самого Ленина.

Так или иначе, но в "Что делать?" Ленин неоднократно пишет о вере, доверии как важнейшем субъективном факторе, организующем, сплачивающем революционное движение, детерминирующем революционное поведение партийцев, пролетариев, трудящихся масс. Характерно, что, правильно подчеркивая необходимость воспитания, формирования  поли­тического сознания¹⁵⁷, он тем не менее сбивается - и вовсе не слу­чайно - на преувеличение роли и значения иррациональных моментов психики человека, масс людей в революционном движении по сравнению с рациональными, веры по сравнению с разумом, сознанием.Так, в ка­тегорической форме Ленин пишет о необходимости внушить рядовому "исполнителю мелких функций" (переданных ему в результате специали­зации организационной работы партии), представителю "самых различ­ных классов", а не только пролетариата, не входящему в организацию профессиональных революционеров, но привлеченному к ее деятельности, "веру в ... значение его работы, без которой он никогда не будет ра­ботать"¹⁵⁸.

Политический прагматизм Ленина, конечно, подкупает, но напра­шивается вопрос: как все же быть с положениями его собственной тео­рии "внесения извне"? Ведь, с одной стороны, по ее логике,первооче­редной задачей должно было бы быть внесение социал-демократического революционного сознания в стихию пролетарского и общедемократическо­го движения, и, следовательно, Ленин должен был бы быть прежде все­го озабочен тем, чтобы рядовой исполнитель осознал значениесвоей работы, повысил свое социал-демократическое образование,а не стре­миться внушитьему веру в значениеего работы. С другой стороны, если представитель общедемократического движения уже вовлечен соци­ал-демократией в политическую, а не только экономическую борьбу,то, следовательно, опятъ-таки согласно ленинской теории, он уже должен был бы достичь определенного уровня политической сознательности, и тогда, спрашивается, зачем вообще прибегать к внушению вepы, ведь свою роль в этом случае должна сыграть политическая сознательность.

Таким образом, налицо противоречиемежду ленинской теорией "внесения извне", с одной стороны, и прагматической политической установ­кой задействовать любые средства, в том числе прежде всего иррацио­нальные, для вовлечения представителей различных классов в револю­ционное движение, с другой стороны.

Но примечательным здесь является не выявленное нами мимоходом противоречие, а то, что Ленин столь большое значение придает фено­мену внушения, а не осознанию как механизму достижения нужного пси­хического состояния и вере, а не разуму как фактору, мобилизующему, сплачивающему партию, революционное движение.

Такое же большое значение Ленин придает, с одной стороны, укреплению у вовлеченных в революционное движение веры в силу пар­тии¹⁵⁹, а с другой стороны, товарищескому доверию между профессио­нальными революционерами¹⁶⁰ и в особенности полному взаимному до­верию внутри тесного ядра партийных олигархов¹⁶¹, что вполне соот­носится с описанным М.Вебером "харизматически определенным властным союзом".

Именно вера (рядовых участников в ядро руководителей,наде­ляемых определенными качествами, и в партию, выступающую в роли за­щитницы их интересов) служит подтверждением тому, что речь у Ленина идет о харизматической легитимации власти, причем вера,которая зиж­дется на иррациональных моментах. Как раз исходя из этого, Ленин пишет о том, что люди, беззаветно преданные революции, будут поль­зоваться "беззаветным доверием самых широких масс"¹⁶².

Характерно, что уже сама лексика Ленина свидетельствует, что речь идет о хариз­матической власти. Так, к примеру, если в предыдущем предложении вождь большевизма пишет о "беззаветном доверии", то в другом месте с одобрением отзывается о горячей проповеди народовольцев (симптома­тичен сам термин "проповедь", столь естественный для религии),кото­рая встречала, по его мнению, отклик в стихийно пробуждающейся массе¹⁶³.

Все выводы, сделанные нами до сих пор в этом сюжете,дедуцирова­ны на основе прямых высказываний Ленина. Поэтому можно вполне сог­ласиться с резюме Б.Энкера, сделанным им после разбора полемических воззрений Ленина по данному вопросу: "Потребность масс в харизмати­ческих вождях - вот аксиома большевистской теории революции и пар­тии"¹⁶⁴.

И все-же один вопрос не прояснен однозначно Лениным (думается сознательно) в тексте "Что делать?": кто стоит во главе партии -  несколько равноправных харизматических вождей или один верховный вождь?

Лишь по косвенным высказываний можно заключить, что согласно ленинскому организационному плану во главе партии все же должен на­ходиться один харизматический воадь: ”По лесам или подмосткам этой общей организационной постройки, - прогнозирует Ленин, - скоро под­нялись и выдвинулись бы из наших революционеров социал-демократиче­ские Желябовы, из наших рабочих русские Бебели, которые встали бы во главе мобилизованной армии и подняли весь народ на расправу с позором и проклятием России"¹⁶⁵.

      Никого не должно вводить в заблуж­дение то, что в процитированном фрагменте поименованы два вождя Желябов и Бебель. Оба реально действующих вождя являются в рассмат­риваемом примере как бы двумя взаимодополняющими половинами одного собирательного образа идеального харизматического вождя,сконцентри­ровавшего в себе лучшие качества профессиональных революционеров из радикальной интеллигенции и из рабочих.

И последнее. То, о чем прямо не говорилось в тексте каноничес­кого писания большевизма, можно реконструировать в качестве допол­нительного аргумента на основе партийной практики большевизма, вож­децентристской партийной жизни большевистской фракции, того, что ее руководящее ядро подбиралось в значительной степени лично Лениным, находилось в прямой зависимости от него.         

Таким образом, уже изна­чально ленинская модель партии "нового типа" предполагала (хотя,пов­торяем, об этом ясно и непосредственно в тексте не говорится)уста­новление авторитарного внутрипартийного режима харизматических оли­гархов во главе с верховным харизматическим вождем.

Здесь мы подошли к пункту, где должны исследовать вопрос об истоках ленинской концепции авангардной партии "нового типа" - кон­спиративной организации профессиональных революционеров.

(Продолжение последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

¹³⁷См.: HildermeierМ. Die Russische Revolution 1905-1921.Указ.соч.S.39-40.

          ¹³⁸Лeнин B. И. ПСС. Т.4. С.184.

           ¹³⁹Там же. Т.6. С.9.

           ¹⁴⁰ВосленскийМ. Номенклатура. С.45.

               ¹⁴¹Основоположник идеи трех чистых типов легитимности М.Вебер писал: <<В принципе имеется три вида ... легитимности. Во-первых, это авторитет ’’вечно вчерашнего": авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соб­людение, - "традиционное” господство, как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Далее, авторитет внеобычного личного дара...(харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других, - харизматическое господство, как его осуществляет пророк, или - в области политического - избранный князь-военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся дема­гог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу "легальности", в силу веры в обязательность легального уста­новления... иделовой "компетентности", обоснованной рацио­нально созданными правилами, то есть ориентация на подчинение при выполнении установленных правил - господство в том виде,в каком его осуществляет современный "государственный служащий"...Правда, чис­тые типы редко встречаются в действительности. Но сегодня мы не мо­жем позволить себе детальный анализ крайне запутанных изменений, пе­реходов и комбинаций этих чистых типов...>> (ВеберМ. Избран­ные произведения.Указ.соч. С.646-647).

¹⁴²ТакерР. Сталин. Путь к власти... С.43.

           ¹⁴³Там же. С.44.

 ¹⁴⁴Там же. С.44-45.

           ¹⁴⁵Там же. С.46.

           ¹⁴⁶Там же.

           ¹⁴⁷Там же. С.46-49.

            ¹⁴⁸PotressowA. Lenin: Versuch einer Charakterisierung//Die Gesellschaft.N 2 (1927). S.32-33;ТакерP. Ста­лин. Путь к власти.Указ.соч.С.47-48.

             ¹⁴⁹См.: ТроцкийЛ. Ленин и старая "Искра"; Луна­чарскийА. Владимир Ильич Ленин; Радек К. Ленин. К 25- летию партии // Луначарский А. В., Радек К.Б., ТроцкийЛ. Д. Силуэты: политические портреты. М.: Политиз­дат, 1991. С.30, 39, 40.См. также: СталинИ. В. Сочинения. Т.6. С.55; Ленин: Человек - мыслитель - революционер: (Воспомина­ния и суждения современников) / Сост.: С.Е. Гречихо и др. М.: Полит­издат, 1990. С.47-48, 62-71, 137-138, 173-175 и др.; Энкер Б. Начало становления культа Ленина // ОН. 1992. № 5. С.191-205; Фи­шер Л. Жизнь Ленина. С.761-762. Дополнительно см.: Черт­ковВ. Жестокий вождь; КуницынГ. Вождь в жестких об­стоятельствах // Диалог. 1991. № 2. С.44-58; МатышевА. Дик­татор; СтарцевВ. Политик и человек// Нева. 1991. № 3.C.I34- 159; СlагкR. Lenin: the man behind the mask. London: Faber and Faber, 1988.- XI + 564 p. - P.135,209.

          ¹⁵⁰В частности, он отмечает, что, хотя западные ученые пишут о культе Ленина уже с 20-х гг. (LawtonL. ТheRussianRevolutionI9I7-I925. London, 1927. P.I69,232,300 а.f.;Нasper S. Civic Training in Soviet Russia. Chicago, 1929. P.38 a.f. Scheffer P. Sieben Jahre Sowjetunion. Leipzig,1930.S.51 ff.; Chamberlin W.H. Soviet Russia. A Ling Report and a Histury. Boston, 1931. P.308; Hоdann N. Sowjetunion. Gestern, heute, morgen. Berlin,1931. s.231,239), тем не менее тема культа Ленина в начальный период со­ветской истории не стала самостоятельным предметом исследования, ос­вещение ее служило декорацией, на фоне которой описывался путь Ста­лина (DanielsR. V. DasGewissenderRevolution. Kommunistische Oppositionnin der Sowetunion.Berlin,1978. S.278-279; RauchG. Gescbichte des bolschewistischen Russlands. Wiesbaden, 1955. S .224; DeutscherI. Iosef Stalin. Eine politische Biographie Berlin, 1979. S.289 ff).

         Лишь в начале80-хгг. Г.Джилл охарактеризовал культ Ленина как прелюдию и главную предпосылку куль­та личности Сталина(GillG. Political Myth and Stalin's Quest for Authority in the Party//Rigby Т.Н., Reddaway P. (Ed.). Autho­rity, Power and Policy in the URSS. Essays dedicated to Leonard Shapiro. London; Basingstoke, 1982. P.98-117). В 1983 г. вышла работа Н.Тумаркин, в которой предпринята попытка проследить культ Ленина в его историческом развитии до начала 30-х гг., когда он был вытеснен культом Сталина (TumarkinN. LeninLives! TheLeninCultinSovietRussia. Cambridge(Mass.);London, 1983).Труд Н.Тумаркин значительно продвинул исследование этой темы. Автор рассматривает культ Ленина в контексте духовной жизни русского народа - как прос­тых тружеников, так и интеллигенции. В трактовке этого культа автор в ряде случаев использует теологические категории, проводя аналогии с образами и ритуалами христианской религии. Однако,указывает Б.Энкер, если внешние контуры культа и дают определенные отправные точ­ки для такого подхода, то вместе с тем возникает опасность оказать­ся в плену стереотипов традиционных представлений о России. (См.:Энкер Б. Указ.соч. С.191-192).

            ¹⁵¹Энкер Б. Указ.соч.С 192.

            ¹⁵²Ленин В.И.ПСС.Т.6.С.122.

            ¹⁵³Там же.С.80,105,127,128,171.

            ¹⁵⁴Там же.С.121-122.

            ¹⁵⁵Там же.С.106.

            ¹⁵⁶Там же.С.171.

            ¹⁵⁷Там же.С.63.

            ¹⁵⁸Там же.С.129.

            ¹⁵⁹Там же.С.130.

            ¹⁶⁰Там же.С.141.

            ¹⁶¹Там же.

            ¹⁶²Там же.С.133.

            ¹⁶³Там же.С.106.

            ¹⁶⁴Энкер Б. Указ.соч. C.I93.

            ¹⁶⁵Ленин В. И. ПСС. Т.6. С.171.