Сегодня в Москве состоялось повторное слушание по делу избрания меры пресечения для Расула Мирзаева. Суд вынес решение о заключении спортсмена под стражу. Казалось бы, поставлена не окончательная, но все-таки точка. И она бы «сработала», если бы не…

Всего в несколько дней все вдруг стали потерпевшими от рук одного человека. Первый канал завещал о том, что нас всех обязательно перебьют, если ничего не предпринять, почившее в прошлом ДПНИ призвало выходить на очередную Манежку, а расколовшиеся на два лагеря Интернет-площадки превратились в поля для короткой информационной войны. Кто-то поспешил составить оппозицию защитникам или обвинителям Мирзаева, кто-то - прояснить для самих себя: что есть в этом деле правда, и почему кому-то невдомек, что жалко в произошедшей истории равно обоих.

Киноперсонаж Глеб Жиглов произнес когда-то с экрана ставшую эпичной фразу: «Вор должен сидеть в тюрьме». Эпичной она может считаться не только за тем, что моментально стала народной, но и за тем, что по-обывательски понятно описывает правовую систему в том виде, в каком она должна работать. Когда под вором понимается вор, под мошенником – мошенник, под убийцей  - убийца, то есть человек убивший, человек укравший и аферист соответственно, механизм работы выглядит очевидным. Другое дело, что в жизни все, как правило, сложнее.

«Мирзаев не отрицает, что он ударил Агафонова, однако он не признает свою вину в его гибели. Наша позиция, что Агафонов погиб не от удара Мирзаева, а от падения об асфальт», - заявил адвокат подсудимого Игорь Дергачев.

24 августа, во время слушания по делу Расула Мирзаева в СМИ появились сообщения, сопровождаемые красочными комментариями о том, что подсудимый хладнокровно опроверг все сделанные ранее заявления. Эмоциональное восприятие ситуации с колоссальной силой заработало в обе стороны. Вышло, что в суде над Мирзаевым окончательный приговор – это не просто судебное решение. В этом деле должна быть достигнута главная цель – катарсис, освобождение озверевающего от чувств несправедливости и незащищенности гражданского духа.

Недаром, вновь стала провоцироваться и прогнозироваться очередная Манежка - образ удавшегося катализатора для почти анархического, хулиганского, но народного волеизъявления. Тогда даже незримые провокаторы за ее метафорической спиной не были взяты в расчет. Потому что экзотичный для «здешних мест» плод мятежа тогда стоил дороже разборов, кто и за чем стоит. По этой причине, кстати, нам никогда, скорее всего, не придется стать свидетелями второй Манежной площади. Но к тому, что разговор о ней будет подниматься раз за разом, нужно привыкнуть.

"Он ростом под два метра и весом 100 килограмм. Мне что, надо было ждать, пока он первым ударит? Из меня маньяка делают, а из него - младенца", - заявил спортсмен в ходе суда, до вынесения решения.
Будем откровенными, по промежуточным итогам повторного слушания от 24 августа, Мирзаев уже подписал себе приговор. Почти обреченный на звание врага народа еще после первой попытки внести залог, подсудимый назвал свое поведение, приведшее к смерти Ивана Агафонова, самозащитой. Мирзаев совершил ошибку, апеллировав к святому, нарушив «заповедь» - о покойных либо хорошо, либо никак. Тем более, когда речь о тех, кого с нами нет по вине говорящего.

Мирзаев по сути не сказал ничего из ряда вон выходящего. Непризнание собственной вины не есть отрицание произошедшего. А каждое, абсолютно каждое слово Мирзаева – дело его адвокатов, агентов – кого угодно, только не его самого. В глазах же пользователей интернетов подсудимый врет перед лицом закона, знает, что убил, и все равно врет: профессиональный боец осведомлен, куда бить, значит, еще в момент стычки Мирзаев знал, что наносит смертельный удар. Другая очевидность кроется в том, что спортсмен Мирзаев пришел с повинной только на четвертый день именно потому, что знать не знал, что нанесенный им вне поля удар мог стать причиной летального исхода вполне крепкого на вид молодого мужчины.

Против руки спортсмена играет и обсуждаемая модель поведения – бойца, отвернувшегося от лежащего на асфальте, позволившего себе невинную колкость молодого человека. Преимущества в росте и весе, спортивная подготовка, прошлое с разбойным нападением на лотерейный клуб Ивана Агафонова, ставшего случайной жертвой Мирзаева, сегодня не может быть взято в расчет все по той же причине: ворошение прошлого жертвы – проявление малодушия, на которое потенциально способны только «выгораживатели» самонепризнанного убийцы.

Сегодня нет тех, кто настаивал бы на полной невиновности Расула Мирзаева. Сегодня все (из относительно адекватных) призывают только к тому, чтобы он понес наказание, соответствующее преступлению. В стране, где педофилу, коверкающему жизнь ребенку, дают три года строгого режима, главные «винители» Мирзаева ставят ультиматум: либо 15 лет заключения, либо судьи продажны. Отчасти и потому, что за Мирзаева «вписалось» республиканское правительство, благими намерениями внося очередной раздор, выпячивая национальную принадлежность спортсмена, отвечая на провокацию тех, кто в первую очередь возопил мрачно-эпичное «доколе выходцы с той стороны будут убивать наших парней…».

На ура же откликающаяся на межнациональные, или, как сейчас правильно говорить, межэтнические провокации, часть россиян продемонстрировала, что плевать хотела на Конституцию, по которой национальность преступника, подозреваемого в преступлении, его жертвы или любого из свидетелей не имеет никакого значения. Поэтому дело Мирзаева – одновременно и лакмусовая бумажка, и показательная «казнь», и зеркало действительности, и мишень для гнева. Поэтому он сегодня – виновник, а мы все потерпели. Жаль, что при таких ультиматумах добиться справедливости практически невозможно.