На фотокарточке, кто не знает, запечатлена мюнхенская художница Гермина Моос рядом со своим заказом - авторской секс-куклой. Конечно, вы можете спросить меня, какое отношение эти две дамочки имеют к Международному дню кота, а я вам  отвечу - самое непосредственное, но давайте, все же, по порядку - с тактом, чувством, расстановкой.

Ровно 131 год назад в этот день, 1 марта, родился самый главный кот-художник Оскар Кокошка.

Оскар, как настоящий мартовский кот, был экспрессивный, взбалмошный, любвеобильный, территорию метил широкими и сочными мазками: если шел направо - песнь заводил, налево - сказку говорил (одна пьеса "Пятнистое яйцо", поставленная в 1907 году в кабаре "Летучая мышь" чего стоит!), но натуру, все-таки, имел эмоционально-тонкую, болезненно-чувствительную и где-то даже вязкую. То ли Венера в его гороскопе была ретроградная, то ли фамилия "Ко-кошка" так на него повлияла, то ли папа-ювелир, но факт остается фактом: проблемы сексуального характера и ревность - именно то, что по молодости сильно попортило не только его реноме, но и жизнь. Попортило и одновременно прославило. 

Это он заказал Гермине Моос куклу в человеческий рост, в масштабе 1:1, с женскими выдающимися формами и изгибом талии, как у гитары, тонким, а потом ее (не Гермину, а куклу) в ложу Венской оперы выгуливал, поил шампанским на глазах шокированной публики с беспристрастным лицом. 

"Шерше ля фам!" - говорят в подобных случаях французы. И они правы. Женщину Кошку Оскара искать не надо, о Альме Шиндлер-Малер-Гропиус-Верфель, "фам фаталь" периода заката Австро-Венгерской империи, "великой женщине и клоаке" (как отзывалась о ней лучшая подруга), "вдове четырех искусств" (так называли ее современники) написано немало.

Ведь в ее послужном списке музы и художник Густав Климт (но за кем только Климт не волочился! когда мужчины покоряли горные вершины, бороздили моря-океаны, ходили на войну, совершали научные открытия, Густав трахал соблазнял и писал, писал и соблазнял, соблазнял и писал...), и композитор Александр фон Цемлинский, и композитор, директор Венской оперы Густав Малер, и архитектор, папа конструктивизма и третий на киселе дед наших хрущевок, Вальтер Гропиус, и писатель Франц Верфель, и писатели братья Манн - Генрих и Томас, и прочие, прочие, прочие... всех одной строкой не перечислить. Да оно и не надо нам, сегодня не их день, и даже не Альмы, а Кокошки.

Кокошка встретил Альму - свою роковую любовь, как это всегда бывает с роковой любовью, на перепутье, на перекрестке мировой истории и личных историй, в канун войны. Альма к тому времени успела сменить девичью фамилию Шиндлер на Малер, завести интрижку с Гропиусом, овдоветь, расстаться с Гропиусом. И тут все как заверте....

"Мы постоянно занимались любовью. Когда случались перерывы, Оскар рисовал меня". - вспоминала Альма.

Хотела в этот раз ёмко, кратко, а мысль, отчего-то, растеклась по древу, видать, таки март, весна пришла. 

В общем, Альма вскоре Оскара покинула. То ли потеряла интерес, то ли устала хлестать его во время секса, то ли аборт и то, что за ним эпатажным поведением партнера последовало, причиной тому, но все можно вместить в банальное - "напрочь охладела".

Кокошка рвал и метал, швыряя краски на холст. Так и родилась самая известная его картинка "Невеста ветра".

На деньги, заработанные с продажи этой картины, он купил лошадь, вместе с лошадью поступил на службу в драгунский полк, ушел воевать на фронты Первой мировой войны, где был убит дважды за один раз, но вопреки судьбе выжил, после попытался вернуться в строй, но с желтым билетом был списан в тыл. Там и была заказана знакомице-художнице Моос кукла по прообразу фам фаталь его жизни в масштабе 1:1, и чтобы изгиб талии, как у гитары, тонкий...

Не срослось, не вышло. Всю зиму свою большегрудую, корпулентную, на слово резкую девицу-красавицу носил, носил, но не сносил, в канун весны устроил проводы Мары, где в хлам напился с группой товарищей и девку декапитировал, заодно и от роковой любви освободился.

На днях именитому актеру театра одного подъезда, коту Жорику, стукнуло немало и не много - 15 лет. Антрепренеры Жорика, по совместительству его хозяева, решили отпраздновать дату с размахом, но душевно, типа капустника «Все свои».

А своих у Жорика за годы актерской деятельности, как оказалось, набралось щедро. Когда прикинули, на целую пьесу в два действия с антрактом набралось. Не зря же он пятнадцать лет кряду, буквально изо дня в день, за вычетом летнего отпуска на даче, выходил по вечерам на сцену подъезда в образе кота, который гуляет сам по себе;  гордо, с достоинством, но и одновременно с легкой небрежностью, носил с родного восьмого этажа на первый, а потом обратно, пушистый хвост и торчком усы.

На первый акт празднования позвали только юных почитательниц таланта, младшую группу детского сада (шестилеток Аню и Настю с третьего и пятого этажа и соседку через стенку - восьмилетнюю Симону, девушку Жориной мечты), на второй акт была приглашена старшая группа детского сада - родственники, друзья, коллеги и соседи, самой младшей госте, внучке хозяев, как раз накануне исполнилось, как и имениннику, пятнадцать, но до сих пор у нее ни усов, ни хвоста - салага!

Юных дам, как и полагается джентльмену-коту, Жорик встречал при полном параде - жопа голая, на шее бабочка, в глазах живой неподдельный интерес. Девочки имениннику подарили по его портрету в интерьерах (Аня и Настя карандашами, Симона - акварелью) и упаковке "Вискаса". Гостям подавали пиццу с тремя начинками, домашний лимонад, а на десерт - обворожительный заказной торт, по торжественному случаю оформленный в виде золотой рыбки.

После антракта, во втором акте, было до умопомрачения здорово - тепло, весело, сыто-пьяно, хоть немножечко и со слезами - соседку Надю начальница так и не отпустила с работы пораньше, как бы та не просила. Не смотря на все Надины мольбы и  просьбы, эта "редиска такая" так и не поверила, что кто-то может торжественно праздновать пятнадцатый ДР кота.