— Марта, — хмыкнул полицейский, — только не говори сейчас, что ты видишь моё будущее, но оно слишком страшное, чтобы говорить о нём вслух. Ты прекрасно понимаешь, что я пришёл закрыть твой балаган. И мне не до комедий. Лучше это сделаю я сегодня, чем завтра кто-то из НСДАП. Герр Риттер начал перепись всех цыган рейха, и это не к добру. Бери своих людей и беги из Австрии, пока она ещё не стала частью рейха.
— Куда бежать, мурш? Куда?
— Марта, — Вернер положил на стол лист, — подпиши это. А завтра я хочу уткнуться носом в запертую дверь твоего вертепа.
— Хорошо, мурш, — сказала цыганка и поставила кривой чёрный крест напротив своей фамилии, — Так и будет, мурш…
Мутные глаза гадалки, не мигая, смотрели в лицо полицейскому. Неожиданно для себя тот поёжился под её взглядом.
— Так и будет, мурш, — заверила она его вновь.
02
Хромовые чёрные сапоги Вернера, потрескивая на морозе, давили грязный снег Собибора. Фридрих Штангаль, комендант лагеря, шёл рядом с ним и болтал, не умолкая. Под новый 1943 год из зоны уничтожения бежало пятеро узников-евреев. Слава богу, говорил Штангаль, польский крестьянин вовремя сообщил о беглецах, и польской полиции удалось их поймать. Теперь, говорил Штангаль, герру инспектору фон Бесту должно быть понятно, что в качестве карательной акции в лагере было единоразово расстреляно несколько сот заключённых. В общем, ситуация конечно неприятная, но такого больше не повторится, говорил Штангаль.
Трупы расстрелянных вывозили в лес. Там был вырыт огромный ров, в который сбрасывали тела. Вернер и Штангаль прошли вдоль путей, по которым катили вагонетки с мертвецами, и вышли к лесу. Через пять минут они были уже у рва. Марта лежала сверху, на горе других тел во рву и, как и при их последней встрече, смотрела мимо Вернера, но когда он сделал пару шагов вдоль рва, она смотрела уже прямо на него. Глаза её были открыты. Если бы не глаза, Вернер не узнал бы в этой иссушенной мумии Марту. На какое-то время он перестал слышать Штангаля и просто стоял и смотрел на труп своей давней знакомой. И только вежливый кашель коменданта вывел его из оцепенения.
— Всё хорошо, фон Бест?
— Да, оберштурмфюрер. Привиделось что-то…
03
В кабинете Штангаля Вернер протянул коменданту бумаги на подпись.
— Я всё изложил максимально благоприятно для Вас, — сказал он, — Рейхсфюрер, уверен, будет доволен Вашими действиями.
Штангаль поставил свою подпись, очень похожую на молнию, под протоколом.
— Я очень благодарен Вам, фон Бест. И обещаю, что впредь подобных эксцессов здесь не повторится.
— Так и будет, мурш, — почему-то сказал Вернер, и когда Штангаль непонимающе уставился на него, пояснил, придумав на ходу: — Венский диалект. Означает «точно»… Впрочем, Вас здесь, скорее всего, скоро уже не будет. Я слышал краем уха, что Вас хотят перевести на более значимый участок с более ласковым климатом…
04
Они расстались добрыми друзьями. Как и положено двум уважаемым австриякам, сделавшим карьеру в рейхе. Машина имперского инспектора лагерей замесила польскую лесную грязь.
Водитель Вернера заметил непонятную меланхолию шефа.
— О чём Вы грустите, герр инспектор?
— О нашем будущем, Отто, — сказал тот, — но оно слишком страшное, чтобы говорить о нём вслух.
Рассказ для сайта Otstraxa.su
