Герасим Петрович Павский – один из самых блестящих умов своего времени, ученейший человек, экзегет*, переводчик, полиглот, выдающийся филолог, труды которого по русскому и еврейскому языкам стали классикой и открыли новый этап в их изучении.  Но случилось так, что его научная позиция столкнулась с церковной, которую так же искренне, как Павский свою, отстаивал митрополит Филарет (Дроздов). Трагедия оказалась неминуемой.

По рекомендации В. Жуковского о. Герасим был приглашен на место законоучителя царской семьи: он занимался Законом Божиим с наследником, цесаревичем и будущим царем Александром II, стал духовником Николая I и его жены Марии Николаевны и  детей. Специально для этих целей он разработал план и написал несколько учебных пособий, в которых выразил свое христианское мировоззрение. 

Позднее назначение и деятельность на этом поприще, вызывавшие глухой ропот и зависть в среде священников, принесли ему немало огорчений и стали поводом первых трагических событий в его судьбе. В конечном итоге  Павский был отстранен от этой должности. Николай I, которого вынудили согласиться на этот шаг, щедро вознаградил учителя, а его преемник Александр II, после воцарения постоянно миловал отца Герасима, сохранив к нему с детства теплые чувства и любовь.

Герасим Петрович был одним из самых любимых студентами преподавателей. В течение 20 лет он профессорствовал в по классу еврейского языка и литературы,  преподавал богословие в Петербургском университете, в царско-сельском лицее, писал учебники для военных учебных заведений. На его лекции приходило множество слушателей, не только с его курса, но и из других классов, о нем складывались легенды. Он любил свою работу, любил студентов, аудиторию, отдавался им всей душой. 

На своих  лекциях и семинарах по еврейскому языку Герасим Петрович переводил вместе со студентами тексты Библии на русский язык, препровождая их обширными комментариями на трудные места. Когда ему запретили преподавать, он продолжал эту работу дома, в одиночку, для себя. Так он перевел на русский язык все Священное Писание, повторив подвиг Иеронима, подвижника IV века, который перевел всю Библию на латынь. Это был первый русский перевод Библии, как потом оказалось, многострадальный и ставший вторым трагическим эпизодом жизни Павского.

Он - автор многочисленных трудов, прочно вошедших в филологический корпус русского языка, и по сей день представляющих интерес для специалистов-филологов. По его учебникам еврейского языка – грамматике, хрестоматиии лексикону – занималось не одно поколение студентов духовных семинарий и академий. Он автор толкований евангельских притч, рассуждений о псалмах, краткого изложения христианского учения, он 20 лет участвовал в издании журнала «Христианские чтения» и создал ему славу. После его смерти здесь публиковались те самые труды, преданные церковными властями анафеме, из-за которых он пострадал, которые изымали и сжигали.

В самом расцвете сил (в 47 лет), в результате интриг и зависти о. Герасим вынужден был уйти со всех преподавательских постов: его отстранили от духовного окормления и законоучительства царской семьи, оставив за ним чисто номинальную должность священника Таврического дворца. Его отстранили от студентов, чуть не заточили в монастырь, если бы он унизительно не покаялся и не отрекся от своих трудов. Причиной стали материалы, которые Павский подготовил для обучения христианской истории и Закону Божиему членов царской семьи, найдя в них, якобы не православные точки зрения на некоторые события.

Но и потом, после трагической отставки со всех должностей и постов, после ухода на «покой»,когда его лишили любимой работы, аудитории, слушателей, почти тридцать лет он продолжал заниматься научной работой дома,  он становится классиком в области филологии русского языка. 

Но и на покое завистники и «ревнители» не дали ему мирно трудиться. Спустя шесть лет, на него написали донос, началось расследование и суд. Исследователи и читатели дела Павского по переводу Библии писали, что атмосфера, в которой шло расследование, и документы по делу проникнуты такой злобой, доносительством и непримиримости, что, читая их, кажется, что находишься не в стенах духовной академии, а в застенках полиции (Продолжение следует).