С каждым новым текстом мы убеждаемся, как мало мы знали о нем, и как нам его не хватает...
За это время пойманы и осуждены убийцы. Друзья Стаса выпустили сборник его статей и выступлений «Стас Маркелов: Никто, кроме меня». Но мы, кажется, еще не понимаем, кого потеряли 19 января 2009 года. Стас Маркелов не устает удивлять. Появляется то один, то другой его текст, упущенный при составлении книги.
Сегодня мы публикуем выступление Станислава Маркелова на теоретическом семинаре журнала «Альтернативы» 12 декабря 2008 года (транскрипт, опубликованный в №1(41) журнала за 2009 год, дан с незначительной правкой ошибок и дословной расшифровки устной речи).
Текст «П…ц анархии: будущего нет», написанный в июне 2008-го и напечатанный в «Новой» к дню рождения Стаса (№53 от 20 мая 2011), удивил тех, кто однозначно записывал его в патентованные анархисты
Полгода спустя, выступая среди единомышленников (себя он называл «левым социал-демократом»), Маркелов ставит под сомнение современный левый дискурс, причем не в деталях, а в самой основе. По его мнению, постмодернистский синтез есть не выход из кризиса, но лишь попытка этот кризис замаскировать. А причины этого не сводятся к лености мысли теоретиков, для которых «постмодернизм» — удобное кресло-качалка. Этот «релятивизм заложен в основе любых левых теорий»&hellip
Если же обратиться к «Красной книге «Антифа», которую Стас составил, тиражировал и распространял, то там найдутся не очень удобные для представителей этого движения мысли о том, что насилие — средство отнюдь не универсальное, и все проблемы не решает.
Впрочем, к правозащитному сообществу Стас был куда более критичен по очень многим позициям…
Человек — да! — неудобный для многих, поскольку его трудно «приватизировать», превратить в знамя
Четыре года спустя видно, что это короткий текст, небольшое выступление на семинаре, несет в себе смысл более широкий.
Ведь соблазн схоластического умствования в отрыве от реальности был не только общим свойством дискурса «подлых нулевых», но и в чем-то причиной их наступления. Отрыв слов от смысла опасен — это отмечал еще Вальтер Беньямин, говоря что «фашисты эстетизируют политику»…
С каждым новым текстом перед нами предстает человек все более объемный и многомерный, не только не укладывающийся в плоскость какого бы то ни было «изма», но и не стремящийся к этому, — ибо жив, пока живо сомнение
Александр ЧЕРКАСО
СТАНИСЛАВ МАРКЕЛОВ
Манки постмодернизма
НАЧИТАВШИСЬ ПОСТМОДЕРНИСТОВ, МОЖНО САМОМУ ПРЕВРАТИТЬСЯ В ПОСТМОДЕРНИСТА
Поскольку юристы в своей практике прикрываются авторитетами, и я начну со смысловой цитаты: «Синтез не является показателем роста знания, но, наоборот, показателем упадка, так как синтез приводит к утрате анализа». Это — Иммануил Кант, «Критика чистого разума».
Бунт XVIII— начала XIXвека — он ведь был во многом против того, что мы сегодня называем постмодернизмом. Господствовавшая в то время в Европе теология имела много сходных признаков: отрыв от любой реальности, запрет анализа, любой научной дискуссии, исходящей из практического опыта. Известный «философский» анекдот — дискуссия о том, сколько нечистой силы может уместиться на кончике иглы, — отражает отрыв догмата, сферы теологии и идеологии, от религиозной и жизненной практики.
В схоластических дискуссиях могло быть всё, что угодно, но их итог не имел отношения к жизненной практике, где важно было чтить Папу Римского, платить десятину и покупать индульгенции. Лишь это было жестко обязательно, а религиозный догмат было можно трактовать и извращать, опираясь, по желанию, на блаженного Августина, Фому Аквинского или Николая Кузанского.
Не тот ли самый религиозный «постмодернизм», отступавший в XVIII–XIX веках под напором свободной мысли, выступает сегодня как революционное, новаторское течение? Тем временем аналитический подход, напротив, становится признаком традиционализма и чуть ли не ортодоксии.
Почему так происходит?
Это «новаторское» течение имеет «манки-приманки», привлекательные для любого исследователя.
Во-первых, они создают иллюзию индивидуального творчества: ты можешь вводить в конструкцию любые созданные тобою монады.
Во-вторых, можно создавать теоретические посылы, не соотнося их с тем, что происходит на самом деле; не нужно вписывать содержание в имеющийся контекст, в практику, оправдывать свою идейную конструкцию реальностью. Ведь именно это представляет сложность для исследователя, особенно — для оперирующего абстрактными категориями. Современные исследователи разделились на практиков и теоретиков, редко кто совмещает эти две роли. А «постмодернизм» не просто позволяет жить в сфере языка, почти не обращая внимания на то, что творится на улице, но даже полностью разделить эти две сферы, не соотнося их между собой.
В-третьих (по порядку, но не по значению!), «постмодернизм» создает иллюзию всеядности и всеобъемлемости: ты всё можешь включать в эту релятивистскую структуру, где всё едино и равноценно — что творения Рембрандта, что собаки, — не изучив толком ни жизнедеятельность собак, ни творчество Рембрандта.
Почему этим соблазном прельстились многие левые идеологи?
Дело в том, что релятивизм заложен в основе любых левых теорий, неважно, марксистских или немарксистских. Ведь они выросли из идеи равенства любых подходов, любых ценностей и категорий.
Постмодернистский релятивизм равенства всех категорий создает спекуляцию: «эти категории не надо изучать, поскольку ты сам изначально признаешь, что они одинаковы, равноценны». И этот выстраиваемый мир можно сделать всеобъемлющим, включив любые отрасли знания и отказавшись от специальных дисциплин и категорий.
Это создает потрясающие методологические возможности, другое дело, что они не приводят ни к каким выводам.
Такой «наукой» можно заниматься всю жизнь. Она похожа на разгадывание кроссвордов. Когда разгадываешь кроссворды, ты не получаешь никакого общезначимого вывода, — разве что повышаешь свою общую эрудицию. Можно угадывать без конца, ведь таких кроссвордов тысячи. А если ты сам их создаешь, это занятие может стать вечным.
Получается интересная «постмодернистская диалектика». Главный вопрос тут — можно ли считать, что современный марксистский «постмодернизм» — это контрапункт? Я в это не верю.
Сколько из корифеев постмодернизма, относили себя (даже формально) к марксистскому лагерю? Очень многие. Можно вспомнить Францию как mainstream в левом движении этого направления. Французская философская школа во второй половине XXвека считалась доминирующей. Почему? Именно во второй половине XX века возникли «проклятые вопросы» для марксистской идеологии: марксистские прогнозы не оправдывались, идейные выкладки не находили подтверждения. Нужны были какие-то запасные пути — и таковыми стал «постмодернизм». По этим «рельсам», применяя эту методологию, многие идеологи марксизма уходили в тыл, спасая свои идеи.
И тенденция «подстроиться под реальность» — не обоснование, а «отмазка». «Все вокруг так говорят» — и нужно оправдываться, подстраиваясь под реальность.
Почему-то раньше, в XIX веке, марксисты умели противостоять разным идейным школам, а сейчас это у них не получается. Их что, в тюрьму посадят, если они не будут говорить языком «постмодернизма»? Я в это не верю. Сталинисты, например, так не делают — их, правда, никто не любит…
Остается вопрос: а есть ли эта линия фронта между марксизмом и «постмодернизмом», линия их противопоставления? Где она? Я ее не вижу…
http://www.novayagazeta.ru/society/56293.html
kolobok1973
