Прежде всего обратим внимание на отсутствие однозначных трактовок украинских событий мировой политической общественностью. Относительно Украины позиции партий и движений во всем мире разделились отнюдь не на основе идеологических разночтений. Так, и среди правых, и среди левых можно встретить как горячих сторонников Майдана и (косвенно) утвердившейся в Киеве власти, так и не менее активных ее противников, которые поддерживают и возвращение Крыма России, и «русскую весну» Донбасса и Луганщины.
Поскольку ударной силой Майдана стали украинские националисты радикального толка из «Правого сектора» — конгломерата националистических и национал-социалистических организаций вроде «Тризуба Степана Бандеры», — свержение режима Януковича и утверждение нового киевского режима, в котором украинские правые занимают очень весомые позиции, встретило одобрение значительной части европейских правых. Традиционный для европейских правых антисоветизм (а Россия во многом ассоциируется с Советским Союзом даже спустя более двух десятилетий после распада последнего) в современной ситуации легко трансформировался в русофобию, прикрываемую лозунгами «защиты национальной идентичности».

Для целого ряда европейских национал-радикальных организаций понятие «единый фронт идентичностей» против неолиберализма и мультикультурализма — новый тренд. Суть его сводится к тому, что империи в современном мире не должны существовать, каждая нация имеет свою уникальность и, соответственно, следует стремиться к дружественному взаимодействию национальных общностей в борьбе против общего врага — неолиберального мирового порядка с одной стороны и «империалистических» замыслов государств вроде России — с другой стороны. Такой точки зрения, в частности, придерживается итальянская организация Casa Pound, названная так в честь знаменитого писателя Эзры Паунда. Идеология Casa Pound — вариация «третьего пути» европейских «новых правых», с определенной долей «левизны», но также и без явных симпатий к расизму и нацизму. «Правый сектор», если можно говорить о нем как об едином политическом феномене, как раз придерживается подобной идеологии. Это сочетание националистических и социалистических идей с очевидной тенденцией к «антиимпериализму», который на практике легко трансформируется в обычную русофобию.

С разговорами о борьбе идентичностей против мирового порядка или современных империй эта часть европейских правых, однако, оказалась инструментом в руках тех же самых американских политиков. Последние давно уяснили, что дестабилизировать ситуацию в других государствах следует не путём использования собственных граждан в качестве «пушечного мяса» (Вьетнам стал хорошим уроком!), а посредством опоры на радикалов всех мастей. В Сирии и Египте ими оказались местные исламские фундаменталисты. На Украине же роль «антиавторитарной оппозиции» прекрасно играет «Правый сектор» — последователи Бандеры и Шухевича.

Кстати, о «фронте идентичностей». Идентичность жителей Крыма или Донбасса почему-то не заботит прокиевски настроенных европейских или российских правых. Таким образом, «единый фронт идентичностей» в действительности оказывается типичным американским двойным стандартом. В Крыму и Донбассе — «сепаратисты» и «террористы», против которых стоит поддерживать Киев. В Косово или Сирии — «герои» и «революционеры». Почему же косовары имеют право на самоопределение, а крымчане — нет? Ответить на этот вопрос сторонники «фронта идентичностей» не в состоянии. Они могут лишь разглагольствовать о происках российского империализма и ссылаться на то, что весь протест в Донецке или Луганске инспирирован извне российской властью.

С другой стороны, среди вменяемой части европейских правых, напротив, нарастают симпатии к российской позиции по Украине. В частности, лидер Национального фронта Франции Марин Ле Пен выступила в поддержку федерализации Украины, категорически раскритиковала введение санкций против России. А ведь Национальный фронт — самая влиятельная во Франции правоконсервативная политическая сила. Со схожих позиций выступают и греческие националисты из «Золотой зари» («Хриси авги») — крупнейшей в стране праворадикальной организации. Что касается венгерской праворадикальной партии «Йоббик», то ее лидер Габор Вона не только раскритиковал киевский режим, но и солидаризовался с народно-освободительной борьбой Юго-востока, поддержав референдумы в Донецке и Луганске. Конечно, в поддержке «Йоббиком» самоопределения Юго-востока играет роль и венгерский фактор на Западной Украине: в Закарпатской области проживает до 200 тысяч этнических венгров, которые также рассчитывают на получение широкой автономии.

Таким образом, мы видим, что среди европейских правых нет единства мнений по событиям на Украине. И радует то, что более респектабельные и действительно признанные в политике своих стран силы вроде Национального фронта или «Йоббика» солидаризуются с позицией Юго-востока.
Что касается левого спектра, то здесь также не все ясно. Европейские социалисты и социал-демократы давно превратились в обычные буржуазные партии, отличающиеся от либеральных лишь названиями и некоторыми нюансами идеологии и практики. Вспомним, что большинство европейских социал-демократов с самого начала поддерживали и агрессию НАТО в Югославии, и кампанию по свержению Муаммара Каддафи, и антиасадовский мятеж в Сирии. Вполне естественно, что эта часть европейских левых, являющаяся одним из проводников нового мирового порядка и полностью разделяющая идеи мультикультурализма, легализации однополых браков, выступающая за развитие миграции, поддерживает свои правительства в антироссийской политике и на Украине.

Особую специфику имеет логика крайне левых — троцкистов и анархистов, которые выступают в поддержку Майдана, невзирая на то, что ключевую «скрипку» там играют их исторические противники — ультраправые. Давно известно, что многие левацкие группировки Европы, да и России, по сути являются лишь авангардной частью неолиберального мирового порядка. Наглядной демонстрацией этого стал недавний прием американскими конгрессменами «Пусси Райт». «Бешеные писи» вроде как панки и леваки, тогда зачем же им ездить на поклон к американскому истеблишменту, к той самой буржуазии, которую они должны ненавидеть и отрицать?

Впрочем, не все леваки приняли сторону «мирового зла» в украинских событиях. Так, в ополчении Юго-востока, по сведениям автора, принимают участие активисты РКАС — Революционной конфедерации анархо-синдикалистов. Это крупнейшая на территории Восточной Украины анархо-синдикалистская организация, которая отличается от прочих анархистов тем, что делает упор не на субкультурную молодежь, а на рабочих, прежде всего на донецких шахтеров и работников промышленных предприятий. Конечно, численность левых, участвующих в антибандеровском сопротивлении на Украине, не столь велика, но те, кто принимает участие, заслуживают уважения. Это и Алексей Албу, депутат Одесского областного совета, и погибший в Доме профсоюзов активист «Боротьбы» Андрей Бражевский. Из леворадикальных фигур мирового значения борьбу народа Юго-востока поддержал всемирно известный боец Джефф Монсон — тот самый, который не только спортсмен, но еще и философ-анархист.

В любом случае, мы видим, что позиции политических сил по событиям в Украине разделились полярно, и не всегда точка зрения конкретных политических активистов или организаций совпадает с общей линией, которой придерживаются сторонники той или иной политической идеологии. Основное разделение проходит по реальному, а не декларативному отношению к американской модели «нового мирового порядка» и навязываемой странам и народам мира системе ценностей.

Илья Полонский