Джованни Лоренцо Бернини "Похищение Прозерпины" (1621—1622)

Когда смотришь на всю скульптуру, кажется что Прозерпина совсем крошечная в руках Плутона. Чуть ли не ребенок у него на плече.
А когда присматриваешься к деталям, все очень даже соразмерно. И по современным меркам довольно крупные бедра Прозерпины
кажутся удивительно изящными под руками Плутона. Руки, к слову, совершенно невозможно прекрасные. Казалось бы - похищение, довольно агрессивная композиция, бородатый по самые брови Плутон. А держит Прозерпину очень бережно.
Бережно-то бережно, но так, чтобы не убежала : )

Джованни Лоренцо Бернини "Похищение Прозерпины" (1621—1622)

Когда смотришь на всю скульптуру, кажется что Прозерпина совсем крошечная в руках Плутона. Чуть ли не ребенок у него на плече.
А когда присматриваешься к деталям, все очень даже соразмерно. И по современным меркам довольно крупные бедра Прозерпины
кажутся удивительно изящными под руками Плутона. Руки, к слову, совершенно невозможно прекрасные. Казалось бы - похищение, довольно агрессивная композиция, бородатый по самые брови Плутон. А держит Прозерпину очень бережно.
Бережно-то бережно, но так, чтобы не убежала : )

Одна из самых хрупких скульптур, олицетворяющих, как ни странно, страсть и целомудрие.

Прекрасная легенда, которую я помню еще с детства. Если быть краткой, то среброкудрый Аполлон имел глупость задирать малыша Амура, шутливо подначивая, мол, зачем такому крохе стрелы. Сам Аполлон, если вы не знаете, стрелы мечет пуще того Леголаза. На что Амур ответил, что его стрелы так же не знают промаха. Апполлон не поверил ребенку и очень скоро получил стрелу в зад.  Пронзенный чувством, его взгляд пал на нимфу Дафну. И Аполлона понесло. И сам он стремглав ломанулся со всей своей божественной дурью дабы возлюбить прекрасную незнакомку. Дафна была мудрой нимфой и от полоумных богов привыкла спасаться бегством. Но убежать у нее не получилось. И вот когда Аполлон уже был готов настигнуть беглянку, Дафна взмолилась своей матери богине Гее и тут же превратилась в лавр. Раздосадованный Аполлон в сердцах заломал березку сплел себе из ее листьев венок, который и носит непременно. 

Очень красивая и поучительная история, кстати. Я ее немного приукрасила словцом, но суть осталась верной.

Одна из самых хрупких скульптур, олицетворяющих, как ни странно, страсть и целомудрие.

Прекрасная легенда, которую я помню еще с детства. Если быть краткой, то среброкудрый Аполлон имел глупость задирать малыша Амура, шутливо подначивая, мол, зачем такому крохе стрелы. Сам Аполлон, если вы не знаете, стрелы мечет пуще того Леголаза. На что Амур ответил, что его стрелы так же не знают промаха. Апполлон не поверил ребенку и очень скоро получил стрелу в зад.  Пронзенный чувством, его взгляд пал на нимфу Дафну. И Аполлона понесло. И сам он стремглав ломанулся со всей своей божественной дурью дабы возлюбить прекрасную незнакомку. Дафна была мудрой нимфой и от полоумных богов привыкла спасаться бегством. Но убежать у нее не получилось. И вот когда Аполлон уже был готов настигнуть беглянку, Дафна взмолилась своей матери богине Гее и тут же превратилась в лавр. Раздосадованный Аполлон в сердцах заломал березку сплел себе из ее листьев венок, который и носит непременно. 

Очень красивая и поучительная история, кстати. Я ее немного приукрасила словцом, но суть осталась верной.

Estasi di santa Teresa d'Avila

Прочитайте это вслух по итальянски. Как звучит, а? Многообещающе звучит!
Алтарная композиция изображает Святую Терезу Авильскую. Это испанская монахиня, жившая в 17 веке.
Очень интересен сюжет скульптурной композиции, в основу которого был положен интересный опыт, который сама Тереза описала в письмах следующим образом:

есть еще такая скульптура с тем же сюжетом:

"Слева подле себя я видела ангела в телесном облике...Этот ангел не велик, а скорее мал и очень красив – его лицо пылает, словно он принадлежит к высшим ангелам, которые представляются нам огненными и называются у нас херувимами...В руке у него я вижу длинное золотое копье, на острие которого, кажется, блистает огонь. Этот ангел иногда является, чтобы вонзать свое копье мне в сердце, проникая им в самые мои внутренности. Когда он затем извлекает копье, мне кажется, что он извлекает вместе с ним и внутренности и оставляет меня пылать великой любовью к Богу. Боль при этом так велика, что я не могу сдерживать стоны, однако она столь сладостна, что я не могу желать, чтобы она покинула меня. Душа моя не удовлетворяется ничем, кроме Бога, и поэтому боль моя не телесна, а духовна, хотя тело тоже участвует в ней, и в значительной мере. Эти любовные ласки души и Бога так сладостны, что я молю Бога, чтобы Он по доброте Своей дал их испытать всем, кто думает, что я лгу."