Публикую вторую часть параграфа седьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.
Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
1.7.К.Маркс и Ф.Энгельс о свободе как атрибуте демократии и демократии свободы. Проблема прав человека.
Противоречивость и парадоксальность концепции
[...]Начало здесь - http://www.liveinternet.ru/users/2503040/post280553976/
Ранее мы уже отмечали, что исследование политических идей, взглядов лишь под углом зрения, материалистичны они или идеалистичны, узко, односторонне, недостаточно и не является критерием для ответа на вопрос, научны они или нет. Кроме того, важен и другой критерий: гуманистичны политические взгляды ученых или нет, плюралистичны ли они?
В данном случае речь идет о другой проблеме - диалектике политического идеала и общественного бытия, общественной реальности: каким должен быть политический идеал, каковы его особенности, чтобы иметь реальную возможность материализоваться в политической практике, и - продолжение этой проблемы - при каких условиях сама практика, общественное бытие решающим образом зависят от политического идеала, необратимо развиваются в новом направлении, а идеал становится моментом действительности.
Что это так, доказывает судьба демократического идеала, начавшего формироваться еще у античных философов, весьма далеких от материалистического понимания истории, прошедшего затем многовековую эволюцию, а сам демократический политический режим стал политической действительностью спустя более чем две тысячи лет.
Поэтому ближе к истине Н.И.Лапин, когда он пишет: "Гегель основное внимание обращает на сознание свободы; Маркс же, напротив, интересуется главным образом ее осуществлением"160.
Крайне актуальной представляется размышление основоположников марксизма по всему комплексу гражданских и политических прав. У читателя работы К.Маркса "К еврейскому вопросу" сложится мнение, что классик марксизма недооценивает завоевания французской революции - Декларацию прав человека и гражданина, резко критикует права и свобода, провозглашенные ею, неоднократно уничижительно характеризуя их как "так называемые права человека"161 .
Подводя итог рассуждениям, он обосновывает свою позицию так: "Следовательно, ни одно из так называемых прав человека не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, т.е. как индивида, замкнувшегося в себя, в свой частный интерес и частный произвол и обособившегося от общественного целого. Человек отнюдь не рассматривается в этих правах как родовое существо, - напротив, сама родовая жизнь, общество рассматриваются как внешняя для индивидов рамка, как ограничение их первоначальной самостоятельности. Единственной связью, объединившей их, являются естественная необходимость, потребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности"162.
Как видим, основной упрек К.Маркса состоит в том, что провозглашенные права и свободы сохраняют statusquoгражданского общества: частную собственность, частнособственнический интерес, раскол гражданского общества на эксплуататоров и эксплуатируемых.
Но, как уже установлено, это обстоятельство вовсе не означает, что пролетариату безразлично, будет ли он пользоваться гражданскими правами и свободами или нет. Политическая эмансипация, безусловно, необходима. Но она, кая подчеркивал К.Маркс в приведенных выше словах из сочинения "К еврейскому вопросу", недостаточна: необходима и человеческая эмансипация163.
Думается, К.Маркс не ставил перед собой специальную цель отметить все плюсы и минусы политической демократии в условиях раннекапиталистического гражданского общества. Для него главное - указать на недостаточность гражданских прав и свобод для освобождения трудящихся от эксплуатации. К.Маркс - за политическую эмансипацию, права человека, но они недостаточны, поэтому необходима и человеческая эмансипация.
Тот же подход сохраняется и в "Святом семействе": "свободная человечность ... нашла свое классическое признание в так называемых всеобщих правах человека''164.
Очевидно, что К.Маркс, преисполненный молодым критическим задором, недооценивает всеобщие права человека и гражданина. Он полагал, что в условиях капитализма первой половины XIXв. демократические права и свободы ведут к индивидуализму, эгоизму, борьбе граждан друг с другом, а не способствуют их объединению. Точнее говоря, юридически закрепляют эти явления, хотя сами их и не порождают. К.Маркс оценивает всеобщие права с позиции общества будущего, в котором ликвидирован дуализм гражданского общества и государства. Капитализм только начал утверждаться, а взор классика был устремлен вперед, в посткапиталистическое общество .Несомненно, .универсальность всеобщих прав, необходимость их и для социализма К.Марксом не отмечена, он не увидел самоценности прав человека самих по себе.
Суммируя результаты анализа содержания воззрений К,Маркса и Ф.Энгельса на проблему прав человека, можно сделать вывод: классики марксизма в течение 1842-1848 гг. одновременно и критикуют доктрину прав человека165, и защищают полноту прав и свобод человека166.Первоначально может показаться, что противоречий во взглядах К.Маркса и Ф.Энгельса нет, так как они критикуют права человека с позиции того, что эти права не обеспечивают экономическое освобождение пролетариата, не избавляют его от эксплуатации и нищеты, а защищают права человека потому, что реализация их, политически освобождая пролетариат, создает предпосылки и для его экономического освобождения.
Однако подобное предположение опровергается простой постановкой вопроса: какая судьба уготовлена К.Марксом и Ф.Энгельсом правам человека в послереволюционном обществе будущего? А для достоверного ответа на него прежде всего надо выяснить: исходя из каких соображений К.Маркс и Ф.Энгельс столь критичны по отношению к правам человека?
Во-первых, в условиях раннекапиталистического общества установление личной свободы для всех граждан не избавляло пролетариат от экономической кабалы, жесточайшей эксплуатации и нищеты. Констатация этого обстоятельства и лежит в основе критики основоположниками "научного социализма" в "Святом семействе" взглядов Б.Бауэра и К0на проблему прав человека. Впоследствии характер критики со стороны К.Маркса и Ф.Энгельса прав человека стал иным. Но К.Маркс и Ф.Энгельс в своей критике не ограничиваются этой мыслью.
Классики марксизма полагали, что права человека всецело производны от частнособственнического гражданского общества, а в нем человек независим от других людей и связан с ними только узами частного интереса и "бессознательной естественной необходимости рабасвоего промысла и своей собственной, а равно и чужой своекорыстной потребности”167.
Это, в свою очередь, с точки зрения К.Маркса и Ф.Энгельса, естественно ведет ко всеобщей борьбе человека против человека как эгоистических существ168. Более того: "Анархия - есть закон гражданского общества, - пишут К.Маркс и Ф.Энгельс в "Святом семействе",- эмансипированного от расчленяющих общество привилегий, а анархия гражданского общества составляет основу современного публично-правового состояния, равно как публично-правовое состояние, со своей стороны, является гарантией этой анархии"169.
Здесь необходим комментарий. Классики марксизма в процессе формирования материалистического понимания истории (как известно, хронологически совпадающего с рассматриваемым нами периодом) прежде всего фиксируют ту детерминацию, которой они придавали первостепенное значение - обусловленность политической надстройки экономическим базисом. Отправляясь от этого исходного пункта, они полагали, что права человека жестко определяются гражданским обществом свободных товаропроизводителей, экономической свободой и эгоистическими интересами собственников средств производства со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
Теперь нам понятно, что материалистическое понимание истории, являясь необходимым подходом к анализу прав и свобод человека, в то же время недостаточно для полноты исследования. Существуют и другие зависимости и взаимосвязи между экономикой и политикой, политикой и духовной сферой и т.д., в том числе относительная самостоятельность политических институтов и отношений и их обратное активное воздействие на экономику, позднее отмеченное и самим Ф.Энгельсом170.
Кроме того, К.Маркс и Ф.Энгельс абсолютизируют то состояние буржуазного общества, которое они наблюдают, и, экстраполируя его на будущее, односторонне истолковывают личную свободу граждан, изображая только экономический аспект положения личности, пренебрегая нравственными, эстетическими, психологическими, социально-психологическими, религиозными и т.п. отношениями. Причем моделируется общество, представленное только собственниками, разъединенными конкуренцией, хотя реальное раннекалиталистическое общество не было "чисто" капиталистическим, состояло и из мелкой буржуазии города и крестьянства, а главное, в среде пролетариата проявлялась не только конкуренция, но и солидарность.
В-третьих, можно предположить еще следующее: классики марксизма прогнозировали быстрое упразднение политической сферы в целом, государства в частности в результате победы пролетарской революции и в новых неполитических отношениях полагали ненужными индивидуальные права человека, так как:
I) высокосознательный и высоконравственный человек нового общества не будет нуждаться во внешней регламентации, как, например, наделение его системой прав и свобод;
2)вместо индивидуализма и "суррогата коллективности", каким является, по Марксу, эмпирически наблюдаемое им государство, человек в свободной ассоциации - коллективе - получит "средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода"171. Или, другими словами, будет создано общество, в котором свободное развитие каждого явится условием свободного развития всех. В результате этого в постреволюционном обществе, как полагали К.Маркс и Ф.Энгельс, установится демократия свободы.
Позиция классиков марксизма в отношении прав человека и его свобод, как мы убеждаемся, противоречива: и гуманистична, прогрессивна, и исторически ограниченна, основываясь частично на иллюзорных идеях, не преодоленных до конца К.Марксом и Ф. Энгельсом или выдвинутых ими самими (упрощенный, облегченный подход к совершенствованию человека; идея отмирания государства и всеобщего участия всех в управлении ит.д.).
С одной стороны, формулируется важный вывод, что ключом к достижению реальной свободы человека является освобождение от экономического гнета, социальное благополучие, с другой стороны: I) недооцениваются правовые гарантии личной свободы, фактически отвергается юридически закрепленная система гражданских и политических прав к свобод человека в обществе будущего и 2) преувеличивается значение коллективности в ущерб личному, индивидуальному.
Тезис о свободном развитии человека без гарантий личных свобод становится декларативным и, более того, иллюзорным, так как зиждется на наиболее уязвимом пункте социальной философии и социальной антропологии К.Маркса - его предположении о возможности воспитания в "массовом порядке", а по сути дела создании нового человека - всесторонне и гармонично развитого, высоконравственного и т.д.
Но даже если сделать фантастическое допущение, что воспитание такого человека осуществимо в реальности, а не только в воображения, то в обществе будущего, по проекту К.Маркса и Ф.Энгельса,личная свобода будет существенно ограничена в условиях планируемой и управляемой из одного центра экономики, превратится фактически в фикцию.
Многие критики экономического учения К.Маркса указывали на это обстоятельство. Отечественному читателю знакомы аргументы на сей счет Ф.Хайека из его сочинения "Путь к рабству" и из последней его работы "Пагубная самонадеянность"172.
Впоследствии мы специально рассмотрим парадоксы марксистской социальной философии, здесь же подчеркнем один из них: с однойстороны. К.Маркс и Ф.Энгельс ратовали за свободное развитие человека и за свободное развитие общества, являлись противниками "казарменного коммунизма", с другой стороны, именно "казарменный коммунизм" и никакой другой стал бы реальностью, в которой не нашлось быместа личной свободе человека, если бы реализовались их социально-философские и экономические идеи, что отчасти и произошло173.
В этом пункте анализа нас подстерегает опасность легковесных суждений. Дело в том, что эвристическая ценность политических и экономических идей классиков марксизма различна и возлагать на них вину в одинаковой степени за трагедию, сопутствующую материализации этих идей, неправомерно.
Кроме того, надо отделить судьбу идей от самих классиков, так как, не говоря уже об основном - множестве опосредствованний и других личностей, стоящих на пути от формулировки идеи до их практической реализации, - К.Маркс и Ф.Энгельс, столкнувшись с "сопротивлением общественного материала" (человека и общества), скорее всего пересмотрели бы свои идеи, что они и делали неоднократно.
Если центральные экономические идеи К.Маркса и Ф.Энгельса недопускали двоякого толкования (ликвидация частной собственности, встрогом соответствии с логикой К.Маркса и Ф.Энгельса, интерпретируется однозначно), то концепция демократии в связи с проблемой свободы может и должна интерпретироваться в силу амбивалентности самого содержания двояко, в зависимости от путей революций: формально-демократического или формально-недемократического.
Именно поэтому никак нельзя согласиться с теми современными критиками марксизма первоначально в СССР, а теперь и в странах СНГ, которые игнорируют последний момент. В противном случае Ю.Буртин, как наиболее известный и характерный из авторов подобной критики, не стал бы отождествлять позиции классиков марксизма и В.И.Ленина в отношении объема и характера "изъятия из свобод, которые Маркс и Ленин считали естественными и необходимыми в условиях диктатуры пролетариата"174.
Делать так значит, во-первых, упрощать и искажать политические взгляды К.Маркса и Ф.Энгельса, игнорировать их амбивалентность, а во-вторых, верить на слово В.И.Ленину в том, что именно он и является верным интерпретатором логических взглядов классиков марксизма.
Если же названные аргументы покажутся недостаточными, то добавим еще один, возникающий после сравнения политических дел (интерпретируемых как однозначно превентивные к классовому врагу) вождя большевизма, основывающихся на его же однозначно трактуемых политических идеях, и неоднозначных слов классиков: В.И.Ленин осуществлял изъятия из свобод и прав социальных меньшинств не только в силу логики классовой борьбы, что согласно марксизму, оправдано, но и изначально, как превентивная мера, по макиавеллистски понятой логике политической целесообразности - изъятия из свобод печати на второй день после Октябрьского переворота или разгон демократически избранного Учредительного собрания, в выборах которого участвовали и большевики (подтверждая тем самым законность и легитимность избирательной кампании), тем более и сам Октябрьский переворот был осуществлен большевиками под лозунгом и для скорейшего созыва Учредительного собрания. Подобная превентивная политическая практика осуществлялась в силу идеи-фикс В.К.Ленина, которую можно назвать "презумпцией несвободы для эксплуататоров" .
Взгляды К.Маркса и Ф.Энгельса не дают основания однозначно приписывать им "презумпцию несвободы для эксплуататоров". Это сделать невозможно прежде всего потому, что классики марксизма вообще уделяли мало внимания в позитивном плане проблемам формирования, организации и функционирования политической власти, ее правовому полю в постреволюционном обществе. Главная же причина состоит в том, что если, согласно К.Марксу и Ф.Энгельсу, завоевание власти осуществляется по относительно мирному и формально-демократическому пути, то после этого по логике вещей свобода и права человека, по крайней мере до вооруженного выступления, сопротивления представителей отстраненного от власти класса, будут распространяться на всех без изъятий. Что же касается нарушителей закона, то к ним и только к ним и должноприменяться уголовное законодательство на общем основании, а не к классу в целом.
Таким образом, различия во взглядах между К.Марксом и В.И.Лениным по указанному вопросу не вымысел,он проглядывают достаточно зримо.
Хотя и здесь найдется возражение: государственную власть большевики взяли не демократическим, мирным, а незаконным, вооруженным, насильственным способом, и поэтому гипотетические намерения классиков распространить свобода и права человека на всех без изъятий граждан к данной ситуации не подходят.
Но приведенное возражение некорректно. Дело в том, что характер изъятия власти большевиками, как это ни парадоксально звучит,не может быть оценен однозначно как недемократический, незаконный, до5января 1918 г.
Действительно, Сoвeты существовали де-факто 8 месяцев как представительный орган власти наряду с Временным правительством. (Даже содержание лозунга “Вся власть Советам!”означало, что частью власти Советы уже обладали). Именно поэтому в условиях двоевластия Советы были фактически легитимизированы. Это косвенно подтверждается тем фактом, что руководители меньшевиков и эсеров в предоктябрьские месяцы и занимали ключевые позиции во Временном правительстве (а в третьем коалиционном составляли даже большинство) , и возглавляли ВЦИК первого созыва.
Октябрьскому перевороту предшествовала большевизация рабочих и солдатских Советов. Большевики на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов имели больше половины голосов (к открытию съезда 390 делегатов из 649). Съезд оставался правомочным и после ухода делегатов ряда фракций (осталось 625 делегатов из 670).А решение о передаче власти Советам было принято большинством в 505 голосов из 670 делегатов. II же Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов в конечном счете одобрил решение 2-го съезда рабочих и солдатских депутатов. И, наконец, самое главное: большевиками была взята власть через Советы временно, с целью и до созыва Учредительного собрания175.
Таким образом, политический переворот в столице (что важно подчеркнуть), осуществленный большевиками до 5 января 1918 г. (разгонУчредительного собрания) был отчасти легитимен и отчасти формально-демократичен.
Большевики пока могли голословно утверждать, что за ними большинство трудящихся масс. Вместе с тем именно поэтому в описываемой политической ситуации большевики шли вразрез с идеями классиков марксизма, лишая свободы печати оппозиционные партии [27 октября (9 ноября) 1917 г.] или объявляя [28 ноября (II декабря) 1917 г.] "врагами народа" кадетов и арестовывая их лидеров.
После же разгона Учредительного собрания (6января 1918 г.), где большевики имели только четвертую часть депутатов, большевистская власть потеряла частичную легитимность и частичную демократичность. Государственная власть тем самым была окончательно и полностью узурпирована большевиками (временно в коалиции с левыми эсерами, мало что меняющей). А это означало, что вожди большевизма окончательно лишились оснований апеллировать к марксистской политической и социальной доктрине, так как пролетариат составлял меньшинство в составе населения, а крестьянство поддерживало в большинстве своем (в русских по национальному составу губерниях) правых эсеров. Узурпировав власть, большевики развязали гражданскую войну.
После приведенной аргументации читатель, думается, убедился в том, что неправомерно отождествлять политические взгляды классиков марксизма и В.И.Ленина по вопросу об изъятии из свобод в условиях диктатуры пролетариата. Хотя, конечно, К.Маркс и Ф.Энгельс писалиобизъятиях из свобод, но в связи с другими проблемами и в другом отношении.
Так, К.Маркс в "Критике Готской программы" в 1875 г., рассматривая в социально-философском плане проблемы свободы гражданского общества в его связи с государством, утверждал, что до тех пор, пока государство стоит над гражданским обществом, свободы в собственном смысле слова быть не может. "Свобода состоит в том, - отмечал он, - чтобы превратить государство из органа стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный"176.
Какую свободу подразумевает здесь К.Маркс? Явно не ту, которую имеют в виду либеральные демократы - ведь согласно их концепции,демократическая республика в полноте либерально-демократических принципов и является органом, в преобладающей степени подчиненнымобществу.
Симптоматично, что и К.Маркс в "Критике...”, и Ф.Энгельс в Письме к А.Бебелю от 18-28 марта 1875 г. ополчаются против используемого в Готской программе выражения "свободное государство". Авторы программы, конечно же, "свободным" называют государство, в котором существуют система политических и гражданских прав и свобод граждан, иадивидуальная свобода граждан, правовыми рамками ограничиваются власть государства, ее вмешательство в гражданское общество.
Однако основоположники марксизма, как будто преднамеренно игнорируют этот смысл и буквально придираются к указанному термину: свободное государство, по их мнению, означает государство,свободное "по отношению к своим гражданам, т.е. государство с деспотическим правительством”177.
К.Маркс и Ф.Энгельс, таким образом,придают термину "свободное государство" противоположный смысл. Это вовсе не случайно. Исходные пункты у авторов программы и классиков различны. Данное обстоятельство особенно наглядно выявляется в упомянутом письме Ф.Энгельса к А.Бебелю: "Говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать"178.
В.И.Ленин был в восторге от процитированного пассажа Ф.Энгельса, называя его одним "из самых замечательных, если не самым замечательным рассуждением в сочинениях Маркса и Энгельса по вопросу о государстве..."179. Когда летом 1917 г. В.И.Ленин писал приведенные слова, он явно "болел" революционный нетерпением, "манией насилия" и "политическим дальтонизмом", поэтому видел в теоретическом наследии лишь то, что мог видеть.
Конечно, справедливости ради надо сказать, что отмеченный подход К.Маркса и Ф.Энгельса, согласно которому любое государство (в том числе демократическая республика), будучи политическим институтом классового насилия, подавления, является антиподом свобода, занимает значительное место в политической доктрине марксизма.Но ведь его основоположники, хотя и не столь часто и явно,одновременно писали о государстве и как о политическом институте "общих дел" для всех классов, как о комитете по осуществлению социального управления обществом в целом180.
Здесь мы в очередной раз сталкиваемся с противоречивостью и амбивалентностью политической доктрины К.Маркса и Ф.Энгельса. Кроме того, оба текста - "Критика..." и "Письмо" - полемические сочинения, поэтому мысль в них выражена в категорических суждениях.
И все же основная мысль, высказанная К.Марксом, имеет эвристическую ценность: с одной стороны, осуществление контроля со стороны гражданского общества над государством, а с другой стороны, установление оптимальной меры воздействия государства на жизнь общества.
Резюме.Генеральное направление в развитии общества от пролетарской демократии большинства к неполитической "демократии" свободы всех, спрогнозированное классиками марксизма в теории и сформулированное в программе, на практике подтверждается как идеальная тенденция развития лишь отчасти, по отношению к цели - политической, экономической и социальной демократии свободы всех и осуществляется более медленными темпами и самое главное - не так, как предполагали К.Маркс, Ф.Энгельс и многие из их последователей до недавнего времени: не через отмирание политической сферы и государства, не через деятельность класса-мессии - пролетариата - и не через классовую борьбу и общественную революцию как магистральный путь Человечества на протяжении всей его истории, хотя вплоть до конца XIX в. на поверхности общественного бытия именно он был главенствушцим,преобладающим. На поверхности, ибо в глубине протекали незримые процессы, и определяющие в действительности ход истории.
ПРИМЕЧАНИЕ
160ЛапинН. И. Указ.соч. С.113.
161См.; Маркс К., Энгельс Ф. Соч. T.I. С.399-401.
162Там же. С.401-402.
163Там же. С.392.
164Там же. Т.2. C.I24-I25.
165См.: Там же. T.I. С.399-406; Т.2. C.I25-I26.
166См.: Там же. T.I. С.55, 633-635.
167Там же. С.125.
168Там же. С.128. См. также: Т.З. C.I87.
169Там же. Т.2. C.I29.
170См.:Там же. Т.37. C.394-395; Т.39. С.82. См.также: Французские марксисты о диалектике: Пер. с франц. М.: Прогресс, 1982. С.228-290; Момджян К. X. Умер ли марксизм? (Материалы дискуссии)// ВФ. 1990. № 10. С.49-50.
171Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.З. С.61.
172Х а й е к Ф. Дорога к рабству// ВФ. 1990. № I0.C.99-151;№ 11. С.123-165; I 12. С.103-149; Он же. Пагубная самонадеянность. Сшибки социализма: Пер. с англ. М.: Новости, catallaxy,1990.- 304 с.
173"Отчасти",потому, что хотя в СССР установился "казарменный социализм”, но парадокс состоит в ток, что лишь отчасти он был детерминирован идеологическим фактором, объективацией ряда идей классиков, причем вразрез с рядом других идей социальной философии классического марксизма. В остальном "казарменный социализм" был обусловлен воздействием совсем других объективных и субъективных факторов.
174Буртин Ю. Указ.соч. С.5.
175См.: Второй Всероссийский съезд Советов. М.; Л.; Гос.изд-во, 1928. С.XХХVШ,53; Великая Октябрьская социалистическая революция: Энциклопедия/ Под ред. П.А.Голуба и др. 3-е изд., доп. М.: Советская энциклопедия, 1987. С.100, 107-108.
176Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.19. С.26.
177Там же. С.5.
178Там же .
179Л е н и н В. И. ПСС. Т.33. С.35.
180Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.23. С.342; Т.25. Ч.1. С.422; Т.26. Ч.1. С.293.
