Ветеран кинологической службы Сергей Фокин на свои деньги организовал приют для списанных со службы четвероногих "коллег". Для того чтобы построить домики для питомцев, Фокину пришлось взять два кредита. Сначала он думал, что рассчитаться ему поможет руководство, но оплачивать построенные вольеры и корма для собак пришлось в одиночку.

- Чтобы погасить кредиты, я продал квартиру, - рассказал корреспонденту Сергей Фокин. - А оставшиеся деньги стал вкладывать в развитие приюта.

Теперь мужчина живет вместе со своими питомцами. Только на корма для собак-ветеранов он тратит каждый день по пять тысяч рублей. Одной пенсии на то, чтобы прокормить животных, конечно, не хватает. В нелегком деле ему помогают волонтеры и неравнодушные люди.

Сергей не останавливается на одной идее приюта для собак. По его словам, планов у него еще много. С нового года Фокин открыл еще и дом для кошек. Здесь свое пристанище нашли более 20 пушистых питомцев и буквально каждый день появляются новые постояльцы.

- Возможно, скоро в приюте у нас поселится четырехмесячный медвежонок, самочка, -  мечтает Сергей Николаевич.

В будущем ветеран-кинолог хочет создать настоящий учебный центр для служебных собак, в котором псы- ветераны будут обучать молодняк, но пока, к сожалению, средств  Сергею Фокину хватает только на еду для его питомцев.

Для желающих помочь:

• Яндекс кошелек: 410011827051473
• счет в Сбербанке: 40817810740006153378
• номер карты Visa Сбербанка: 4276 4000 1828 4720

Источник

Публикую вторую часть  параграфа седьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.7.К.Маркс и Ф.Энгельс о свободе как атрибуте демократии и демократии свободы. Проблема прав человека.

Противоречивость и парадоксальность концепции

[...]Начало здесь - http://www.liveinternet.ru/users/2503040/post280553976/

Ранее мы уже отмечали, что исследование политических идей, взглядов лишь под углом зрения, материалистичны они или идеалистичны, узко, односторонне, недостаточно и не является критерием для ответа на вопрос, научны они или нет. Кроме того, важен и другой критерий: гуманистичны политические взгляды ученых или нет, плюралистичны ли они?

В данном случае речь идет о другой проблеме - диалектике поли­тического идеала и общественного бытия, общественной реальности: каким должен быть политический идеал, каковы его особенности, чтобы иметь реальную возможность материализоваться в политической практи­ке, и - продолжение этой проблемы - при каких условиях сама практика, общественное бытие решающим образом зависят от политического идеала, необратимо развиваются в новом направлении, а идеал становится мо­ментом действительности.

Что это так, доказывает судьба демократического идеала, начав­шего формироваться еще у античных философов, весьма далеких от материалистического понимания истории, прошедшего затем многовеко­вую эволюцию, а сам демократический политический режим стал полити­ческой действительностью спустя более чем две тысячи лет.

Поэтому ближе к истине Н.И.Лапин, когда он пишет: "Гегель ос­новное внимание обращает на сознание свободы; Маркс же, напротив, интересуется главным образом ее осуществлением"¹⁶⁰.

Крайне актуальной представляется размышление основоположников марксизма по всему комплексу гражданских и политических прав. У чи­тателя работы К.Маркса "К еврейскому вопросу" сложится мнение, что классик марксизма недооценивает завоевания французской революции - Декларацию прав человека и гражданина, резко критикует права и сво­бода, провозглашенные ею, неоднократно уничижительно характеризуя их как "так называемые права человека"¹⁶¹ .

Подводя итог рассужде­ниям, он обосновывает свою позицию так: "Следовательно, ни одно из так называемых прав человека не выходит за пределы эгоистического человека, человека как члена гражданского общества, т.е. как индиви­да, замкнувшегося в себя, в свой частный интерес и частный произвол и обособившегося от общественного целого. Человек отнюдь не рассмат­ривается в этих правах как родовое существо, - напротив, сама родо­вая жизнь, общество рассматриваются как внешняя для индивидов рамка, как ограничение их первоначальной самостоятельности. Единственной связью, объединившей их, являются естественная необходимость, пот­ребность и частный интерес, сохранение своей собственности и своей эгоистической личности"¹⁶².

Как видим, основной упрек К.Маркса состоит в том, что провоз­глашенные права и свободы сохраняют statusquoгражданского об­щества: частную собственность, частнособственнический интерес, рас­кол гражданского общества на эксплуататоров и эксплуатируемых.

Но, как уже установлено, это обстоятельство вовсе не означает, что пролетариату безразлично, будет ли он пользоваться гражданскими правами и свободами или нет. Политическая эмансипация, безусловно, необходима. Но она, кая подчеркивал К.Маркс в приведенных выше сло­вах из сочинения "К еврейскому вопросу", недостаточна: необходима и человеческая эмансипация¹⁶³.

Думается, К.Маркс не ставил перед собой специальную цель отме­тить все плюсы и минусы политической демократии в условиях раннекапиталистического гражданского общества. Для него главное - указать на недостаточность гражданских прав и свобод для освобождения тру­дящихся от эксплуатации. К.Маркс - за политическую эмансипацию, права человека, но они недостаточны, поэтому необходима и человеческая эмансипация.

Тот же подход сохраняется и в "Святом семействе": "свободная человечность ... нашла свое классическое признание в так называемых всеобщих правах человека''¹⁶⁴.

Очевидно, что К.Маркс, преисполненный молодым критическим за­дором, недооценивает всеобщие права человека и  гражданина. Он пола­гал, что в условиях капитализма первой половины XIXв. демократиче­ские права и свободы ведут к индивидуализму, эгоизму, борьбе граж­дан друг с другом, а не способствуют их объединению. Точнее говоря, юридически закрепляют эти явления, хотя сами их и не порождают. К.Маркс оценивает всеобщие права с позиции общества будущего, в ко­тором ликвидирован дуализм гражданского общества и государства. Ка­питализм только начал утверждаться, а взор классика был устремлен вперед, в посткапиталистическое общество .Несомненно, .универсальность всеобщих прав, необходимость их и для социализма К.Марксом не отме­чена, он не увидел самоценности прав человека самих по себе.

Суммируя результаты анализа содержания воззрений К,Маркса и Ф.Энгельса на проблему прав человека, можно сделать вывод: классики марксизма в течение 1842-1848 гг. одновременно и критикуют доктрину прав человека¹⁶⁵, и защищают полноту прав и свобод человека¹⁶⁶.Пер­воначально может показаться, что противоречий во взглядах К.Маркса и Ф.Энгельса нет, так как они критикуют права человека с позиции того, что эти права не обеспечивают экономическое освобождение пролетариата, не избавляют его от эксплуатации и нищеты, а защищают права человека потому, что реализация их, политически освобождая пролетариат, создает предпосылки и для его экономического освобожде­ния.

Однако подобное предположение опровергается простой постанов­кой вопроса: какая судьба уготовлена К.Марксом и Ф.Энгельсом пра­вам человека в послереволюционном обществе будущего? А для досто­верного ответа на него прежде всего надо выяснить: исходя из каких соображений К.Маркс и Ф.Энгельс столь критичны по отношению к пра­вам человека?

Во-первых, в условиях раннекапиталистического общества установ­ление личной свободы для всех граждан не избавляло пролетариат от экономической кабалы, жесточайшей эксплуатации и нищеты. Констатация этого обстоятельства и лежит в основе критики основоположниками "на­учного социализма" в "Святом семействе" взглядов Б.Бауэра и К⁰на проблему прав человека. Впоследствии характер критики со стороны К.Маркса и Ф.Энгельса прав человека стал иным. Но К.Маркс и Ф.Энгельс в своей критике не ограничиваются этой мыслью.

Классики марксизма полагали, что права человека всецело производны от частнособственнического гражданского общества, а в нем че­ловек независим от других людей и связан с ними только узами част­ного интереса и "бессознательной естественной необходимости рабасвоего промысла и своей собственной, а равно и чужой своекорыстной потребности”¹⁶⁷.

Это, в свою очередь, с точки зрения К.Маркса и Ф.Энгельса, естественно ведет ко всеобщей борьбе человека против человека как эгоистических существ¹⁶⁸. Более того: "Анархия - есть закон гражданского общества, - пишут К.Маркс и Ф.Энгельс в "Святом семействе",- эмансипированного от расчленяющих общество привилегий, а анархия гражданского общества составляет основу современного публично-правового состояния, равно как публично-правовое состояние, со своей стороны, является гарантией этой анархии"¹⁶⁹.

Здесь необходим комментарий. Классики марксизма в процессе фор­мирования материалистического понимания истории (как известно, хро­нологически совпадающего с рассматриваемым нами периодом) прежде всего фиксируют ту детерминацию, которой они придавали первостепен­ное значение - обусловленность политической надстройки экономичес­ким базисом. Отправляясь от этого исходного пункта, они полагали, что права человека жестко определяются гражданским обществом сво­бодных товаропроизводителей, экономической свободой и эгоистически­ми интересами собственников средств производства со всеми вытекающи­ми отсюда негативными последствиями.

Теперь нам понятно, что материалистическое понимание истории, являясь необходимым подходом к анализу прав и свобод человека, в то же время недостаточно для полноты исследования. Существуют и другие зависимости и взаимосвязи между экономикой и политикой, политикой и духовной сферой и т.д., в том числе относительная самостоятельность политических институтов и отношений и их обратное активное воздействие на экономику, позднее отмеченное и самим Ф.Энгельсом¹⁷⁰.

Кро­ме того, К.Маркс и Ф.Энгельс абсолютизируют то состояние буржуазно­го общества, которое они наблюдают, и, экстраполируя его на будущее, односторонне истолковывают личную свободу граждан, изображая только экономический аспект положения личности, пренебрегая нравственными, эстетическими, психологическими, социально-психологическими, религи­озными и т.п. отношениями. Причем моделируется общество, представлен­ное только собственниками, разъединенными конкуренцией, хотя реаль­ное раннекалиталистическое общество не было "чисто" капиталистичес­ким, состояло и из мелкой буржуазии города и крестьянства, а глав­ное, в среде пролетариата проявлялась не только конкуренция, но и солидарность.

В-третьих, можно предположить еще следующее: классики марксиз­ма прогнозировали быстрое упразднение политической сферы в целом, государства в частности в результате победы пролетарской революции и в новых неполитических отношениях полагали ненужными индивидуаль­ные права человека, так как:

I) высокосознательный и высоконравст­венный человек нового общества не будет нуждаться во внешней регла­ментации, как, например, наделение его системой прав и свобод;

2)вме­сто индивидуализма и "суррогата коллективности", каким является, по Марксу, эмпирически наблюдаемое им государство, человек в свободной ассоциации - коллективе - получит "средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода"¹⁷¹. Или, другими словами, будет создано общество, в котором свободное развитие каждого явится усло­вием свободного развития всех. В результате этого в постреволюционном обществе, как полагали К.Маркс и Ф.Энгельс, установится демокра­тия свободы.

Позиция классиков марксизма в отношении прав человека и его свобод, как мы убеждаемся, противоречива: и гуманистична, прогрес­сивна, и исторически ограниченна, основываясь частично на иллюзор­ных идеях, не преодоленных до конца К.Марксом и Ф. Энгельсом или вы­двинутых ими самими (упрощенный, облегченный подход к совершенство­ванию человека; идея отмирания государства и всеобщего участия всех в управлении ит.д.).

С одной стороны, формулируется важный вывод, что ключом к дос­тижению реальной свободы человека является освобождение от экономи­ческого гнета, социальное благополучие, с другой стороны: I) недо­оцениваются правовые гарантии личной свободы, фактически отвергает­ся юридически закрепленная система гражданских и политических прав к свобод человека в обществе будущего и 2) преувеличивается значе­ние коллективности в ущерб личному, индивидуальному.

Тезис о свободном развитии человека без гарантий личных свобод становится декларативным и, более того, иллюзорным, так как зиждет­ся на наиболее уязвимом пункте социальной философии и социальной антропологии К.Маркса - его предположении о возможности воспитания в "массовом порядке", а по сути дела создании нового человека - всесторонне и гармонично развитого, высоконравственного и т.д.

Но даже если сделать фантастическое допущение, что воспитание такого человека осуществимо в реальности, а не только в воображе­ния, то в обществе будущего, по проекту К.Маркса и Ф.Энгельса,лич­ная свобода будет существенно ограничена в условиях планируемой и управляемой из одного центра экономики, превратится фактически в фикцию.

Многие критики экономического учения К.Маркса указывали на это обстоятельство. Отечественному читателю знакомы аргументы на сей счет Ф.Хайека из его сочинения "Путь к рабству" и из последней его работы "Пагубная самонадеянность"¹⁷².

Впоследствии мы специально рассмотрим парадоксы марксистской социальной философии, здесь же подчеркнем один из них: с однойстороны. К.Маркс и Ф.Энгельс ратовали за свободное развитие чело­века и за свободное развитие общества, являлись противниками "казар­менного коммунизма", с другой стороны, именно "казарменный комму­низм" и никакой другой стал бы реальностью, в которой не нашлось быместа личной свободе человека, если бы реализовались их социально-философские и экономические идеи, что отчасти и произошло¹⁷³.

В этом пункте анализа нас подстерегает опасность легковесных суждений. Дело в том, что эвристическая ценность политических и эко­номических идей классиков марксизма различна и возлагать на них ви­ну в одинаковой степени за трагедию, сопутствующую материализации этих идей, неправомерно.

Кроме того, надо отделить судьбу идей от самих классиков, так как, не говоря уже об основном - множестве опосредствованний и других личностей, стоящих на пути от формулиров­ки идеи до их практической реализации, - К.Маркс и Ф.Энгельс, столк­нувшись с "сопротивлением общественного материала" (человека и об­щества), скорее всего пересмотрели бы свои идеи, что они и делали неоднократно.

Если центральные экономические идеи К.Маркса и Ф.Энгельса недопускали двоякого толкования (ликвидация частной собственности, встрогом соответствии с логикой К.Маркса и Ф.Энгельса, интерпретиру­ется однозначно), то концепция демократии в связи с проблемой сво­боды может и должна интерпретироваться в силу амбивалентности самого содержания двояко, в зависимости от путей революций: формально-демократического или формально-недемократического.

Именно поэтому никак нельзя согласиться с теми современными кри­тиками марксизма первоначально в СССР, а теперь и в странах СНГ, ко­торые игнорируют последний момент. В противном случае Ю.Буртин, как наиболее известный и характерный из авторов подобной критики, не стал бы отождествлять позиции классиков марксизма и В.И.Ленина в отноше­нии объема и характера "изъятия из свобод, которые Маркс и Ленин считали естественными и необходимыми в условиях диктатуры пролета­риата"¹⁷⁴.

          Делать так значит, во-первых, упрощать и искажать поли­тические взгляды К.Маркса и Ф.Энгельса, игнорировать их амбивалент­ность, а во-вторых, верить на слово В.И.Ленину в том, что именно он и является верным интерпретатором логических взглядов класси­ков марксизма.

Если же названные аргументы покажутся недостаточными, то доба­вим еще один, возникающий после сравнения политических дел (интер­претируемых как однозначно превентивные к классовому врагу) вождя большевизма, основывающихся на его же однозначно трактуемых полити­ческих идеях, и неоднозначных слов классиков: В.И.Ленин осуществлял изъятия из свобод и прав социальных меньшинств не только в силу ло­гики классовой борьбы, что согласно марксизму, оправдано, но и из­начально, как превентивная мера, по макиавеллистски понятой логике политической целесообразности - изъятия из свобод печати на второй день после Октябрьского переворота или разгон демократически избран­ного Учредительного собрания, в выборах которого участвовали и боль­шевики (подтверждая тем самым законность и легитимность избирательной кампании), тем более и сам Октябрьский переворот был осуществлен большевиками под лозунгом и для скорейшего созыва Учредительного собрания. Подобная превентивная политическая практика осуществлялась в силу идеи-фикс В.К.Ленина, которую можно назвать "презумпцией несвободы для экс­плуататоров" .

Взгляды К.Маркса и Ф.Энгельса не дают основания однозначно при­писывать им "презумпцию несвободы для эксплуататоров". Это сделать невозможно прежде всего потому, что классики марксизма вообще уде­ляли мало внимания в позитивном плане проблемам формирования, орга­низации и функционирования политической власти, ее правовому полю в постреволюционном обществе. Главная же причина состоит в том, что если, согласно К.Марксу и Ф.Энгельсу, завоевание власти осуществля­ется по относительно мирному и формально-демократическому пути, то после этого по логике вещей свобода и права человека, по крайней ме­ре до вооруженного выступления, сопротивления представителей отстра­ненного от власти класса, будут распространяться на всех без изъя­тий. Что же касается нарушителей закона, то к ним и только к ним и должноприменяться уголовное законодательство на общем основании, а не к классу в целом.

Таким образом, различия во взглядах между К.Марксом и В.И.Лениным по указанному вопросу не вымысел,он  проглядывают достаточно зримо.

Хотя и здесь найдется возражение: государственную власть боль­шевики взяли не демократическим, мирным, а незаконным, вооруженным, насильственным способом, и поэтому гипотетические намерения класси­ков распространить свобода и права человека на всех без изъятий граждан к данной ситуации не подходят.

Но приведенное возражение некорректно. Дело в том, что харак­тер изъятия власти большевиками, как это ни парадоксально звучит,не может быть оценен однозначно как недемократический, незаконный, до5января 1918 г.

Действительно, Сoвeты существовали де-факто 8 ме­сяцев как представительный орган власти наряду с Временным прави­тельством. (Даже содержание лозунга “Вся власть Советам!”означало, что частью власти Советы уже обладали). Именно поэтому в условиях двоевластия Советы были фактически легитимизированы. Это косвенно подтверждается тем фактом, что руководители меньшевиков и эсеров в пре­доктябрьские месяцы и занимали ключевые позиции во Временном прави­тельстве (а в третьем коалиционном составляли даже большинство) , и возглавляли ВЦИК первого созыва.

Октябрьскому перевороту предшествовала большевизация рабочих и солдатских Советов. Большевики на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов имели больше половины голосов (к от­крытию съезда 390 делегатов из 649). Съезд оставался правомочным и после ухода делегатов ряда фракций (осталось 625 делегатов из 670).А решение о передаче власти Советам было принято большинством в 505 голосов из 670 делегатов. II же Всероссийский съезд Советов кресть­янских депутатов в конечном счете одобрил решение 2-го съезда рабо­чих и солдатских депутатов. И, наконец, самое главное: большевиками была взята власть через Советы временно, с целью и до созыва Учреди­тельного собрания¹⁷⁵.

Таким образом, политический переворот в столице (что важно под­черкнуть), осуществленный большевиками до 5 января 1918 г. (разгонУчредительного собрания) был отчасти легитимен и отчасти формально-демократичен.

Большевики пока могли голословно утверждать, что за ними большинство трудящихся масс. Вместе с тем именно поэтому в опи­сываемой политической ситуации большевики шли вразрез с идеями классиков марксизма, лишая свободы печати оппозиционные партии [27 октября (9 ноября) 1917 г.] или объявляя [28 ноября (II де­кабря) 1917 г.] "врагами народа" кадетов и арестовывая их лидеров.

После же разгона Учредительного собрания (6января 1918 г.), где большевики имели только четвертую часть депутатов, большевист­ская власть потеряла частичную легитимность и частичную демократичность. Государственная власть тем самым была окончательно и полнос­тью узурпирована большевиками (временно в коалиции с левыми эсерами, мало что меняющей). А это означало, что вожди большевизма оконча­тельно лишились оснований апеллировать к марксистской политической и социальной доктрине, так как пролетариат составлял меньшинство в составе населения, а крестьянство поддерживало в большинстве своем (в русских по национальному составу губерниях) правых эсеров. Узур­пировав власть, большевики развязали гражданскую войну.

После приведенной аргументации читатель, думается, убедился в том, что неправомерно отождествлять политические взгляды классиков марксизма и В.И.Ленина по вопросу об изъятии из свобод в условиях диктатуры пролетариата. Хотя, конечно, К.Маркс и Ф.Энгельс писалиобизъятиях из свобод, но в связи с другими проблемами и в другом отношении.

Так, К.Маркс в "Критике Готской программы" в 1875 г., рассмат­ривая в социально-философском плане проблемы свободы гражданского общества в его связи с государством, утверждал, что до тех пор, пока государство стоит над гражданским обществом, свободы в собст­венном смысле слова быть не может. "Свобода состоит в том, - отме­чал он, - чтобы превратить государство из органа стоящего над обще­ством, в орган, этому обществу всецело подчиненный"¹⁷⁶.

Какую свободу подразумевает здесь К.Маркс? Явно не ту, которую имеют в виду либеральные демократы - ведь согласно их концепции,де­мократическая республика в полноте либерально-демократических прин­ципов и является органом, в преобладающей степени подчиненнымобще­ству.

Симптоматично, что и К.Маркс в "Критике...”, и Ф.Энгельс в Пись­ме к А.Бебелю от 18-28 марта 1875 г. ополчаются против используемо­го в Готской программе выражения "свободное государство". Авторы программы, конечно же, "свободным" называют государство, в котором существуют система политических и гражданских прав и свобод граждан, иадивидуальная свобода граждан, правовыми рамками ограничиваются власть государства, ее вмешательство в гражданское общество.

Однако основоположники марксизма, как будто преднамеренно иг­норируют этот смысл и буквально придираются к указанному термину: свободное государство, по их мнению, означает государство,свободное "по отношению к своим гражданам, т.е. государство с деспотическим правительством”¹⁷⁷.

К.Маркс и Ф.Энгельс, таким образом,придают тер­мину "свободное государство" противоположный смысл. Это вовсе не случайно. Исходные пункты у авторов программы и классиков различны. Данное обстоятельство особенно наглядно выявляется в упомянутом пись­ме Ф.Энгельса к А.Бебелю: "Говорить о свободном народном государст­ве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в госу­дарстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать"¹⁷⁸.

В.И.Ленин был в восторге от процитированного пассажа Ф.Энгель­са, называя его одним "из самых замечательных, если не самым заме­чательным рассуждением в сочинениях Маркса и Энгельса по вопросу о государстве..."¹⁷⁹. Когда летом 1917 г. В.И.Ленин писал приве­денные слова, он явно "болел" революционный нетерпением, "манией насилия" и "политическим дальтонизмом", поэтому видел в теоретичес­ком наследии лишь то, что мог видеть.

Конечно, справедливости ради надо сказать, что отмеченный под­ход К.Маркса и Ф.Энгельса, согласно которому любое государство (в том числе демократическая республика), будучи политическим институ­том классового насилия, подавления, является антиподом свобода, за­нимает значительное место в политической доктрине марксизма.Но ведь его основоположники, хотя и не столь часто и явно,одновременно пи­сали о государстве и как о политическом институте "общих дел" для всех классов, как о комитете по осуществлению социального управле­ния обществом в целом¹⁸⁰.

Здесь мы в очередной раз сталкиваемся с противоречивостью и ам­бивалентностью политической доктрины К.Маркса и Ф.Энгельса. Кроме того, оба текста - "Критика..." и "Письмо" - полемические сочине­ния, поэтому мысль в них выражена в категорических суждениях.

И все же основная мысль, высказанная К.Марксом, имеет эвристи­ческую ценность: с одной стороны, осуществление контроля со стороны гражданского общества над государством, а с другой стороны, уста­новление оптимальной меры воздействия государства на жизнь общества.

Резюме.Генеральное направление в развитии общества от проле­тарской демократии большинства к неполитической "демократии" свобо­ды всех, спрогнозированное классиками марксизма в теории и сформу­лированное в программе, на практике подтверждается как идеальная тенденция развития лишь отчасти, по отношению к цели - политичес­кой, экономической и социальной демократии свободы всех и осуществля­ется более медленными темпами и самое главное - не так, как предпо­лагали К.Маркс, Ф.Энгельс и многие из их последователей до недавне­го времени: не через отмирание политической сферы и государства, не через деятельность класса-мессии - пролетариата - и не через клас­совую борьбу и общественную революцию как магистральный путь Чело­вечества на протяжении всей его истории, хотя вплоть до конца XIX в. на поверхности общественного бытия именно он был главенствушцим,пре­обладающим. На поверхности, ибо в глубине протекали незримые про­цессы, и определяющие в действительности ход истории.

ПРИМЕЧАНИЕ

¹⁶⁰ЛапинН. И. Указ.соч. С.113.

¹⁶¹См.; Маркс К., Энгельс Ф. Соч. T.I. С.399-401.

 ¹⁶²Там же. С.401-402.

            ¹⁶³Там же. С.392.

             ¹⁶⁴Там же. Т.2. C.I24-I25.

           ¹⁶⁵См.: Там же. T.I. С.399-406; Т.2. C.I25-I26.

           ¹⁶⁶См.: Там же. T.I. С.55, 633-635.

            ¹⁶⁷Там же. С.125.

            ¹⁶⁸Там же. С.128. См. также: Т.З. C.I87.

            ¹⁶⁹Там же. Т.2. C.I29.

              ¹⁷⁰См.:Там же. Т.37. C.394-395; Т.39. С.82. См.также: Фран­цузские марксисты о диалектике: Пер. с франц. М.: Прогресс, 1982. С.228-290; Момджян К. X. Умер ли марксизм? (Материалы дис­куссии)// ВФ. 1990. № 10. С.49-50.

             ¹⁷¹Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.З. С.61.

               ¹⁷²Х а й е к Ф. Дорога к рабству// ВФ. 1990. № I0.C.99-151;№ 11. С.123-165; I 12. С.103-149; Он же. Пагубная самонаде­янность. Сшибки социализма: Пер. с англ. М.: Новости, catallaxy,1990.- 304 с.

              ¹⁷³"Отчасти",потому, что хотя в СССР установился "казарменный социализм”, но парадокс состоит в ток, что лишь отчасти он был детерминирован идеологическим фактором, объективацией ряда идей клас­сиков, причем вразрез с рядом других идей социальной философии клас­сического марксизма. В остальном "казарменный социализм" был обус­ловлен воздействием совсем других объективных и субъективных факто­ров.

¹⁷⁴Буртин Ю. Указ.соч. С.5.

¹⁷⁵См.: Второй Всероссийский съезд Советов. М.; Л.; Гос.изд-во, 1928. С.XХХVШ,53; Великая Октябрьская социалистическая революция: Энциклопедия/ Под ред. П.А.Голуба и др. 3-е изд., доп. М.: Совет­ская энциклопедия, 1987. С.100, 107-108.

¹⁷⁶Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.19. С.26.

¹⁷⁷Там же. С.5.

           ¹⁷⁸Там же .

           ¹⁷⁹Л е н и н В. И. ПСС. Т.33. С.35.

¹⁸⁰Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.23. С.342; Т.25. Ч.1. С.422; Т.26. Ч.1. С.293.