С утра пораньше Mountaineer занялся переупаковкой двух рюкзаков в самолётный вариант. Каждый раз это задачка типа "Тетриса", только с кучей дополнительных условий.
- А что это у вас за прямоугольный такой металлический предмет? - спросит позже бдительный кыргыз-секьюрити на просветке багажа в "Манасе".
Так я впервые увидел картинку на мониторе оператора: горелка в пенале, помещённая в кастрюльку из нержавейки, создаёт в рентгеновских "глазах" единое пятно, маркируемое красным.

Но мы собирались в парк.

Постсоветская волна переименований, кажется, повсюду не щадила ни объекты, ни историческую память. Да, какие-то персонажи выходили из политической моды. Удивительней другое. Улиц, названных в честь деятелей культуры, искусства и науки, в Бишкеке гораздо больше, чем в честь политических деятелей. Улица Льва Толстого, которую никто и не думает называть как-то по-другому; улица Горького, Чехова, даже есть Минина и - отдельно - Пожарского. А ещё - Островского и Некрасова. Некрасова, кстати, переименовали в Усенгазы Асаналиева, и пару таких табличек даже можно найти на домах (это частный сектор). Хороший, наверняка ведь, человек был, заслуженный, уважаемый, профессор, доктор наук, академик. И местный. А вот поди ж ты, киргизам, которые меня подвозили, удобнее оказалось называть её по-старинке: "На Некрасова если высадим, удобно будет?"

Парк Дружбы (а ещё раньше - дендропарк Ботанического сада АН Киргизской ССР и ПКиО имени 50-летия СССР) испытал турецкое влияние, став парком Ататюрка.

Да, это добавило ему статую самого Мустафы Кемаля, а ещё ремонт центральной аллеи с новой плиткой, красивыми фонариками и каскадом фонтанов.

Фонарики навевают мысли о дизайне постсоветских подъездов (плафоны, лампы, пустой патрон):

Если держать в голове, что вся эта красотища - мощные сосны, в тени которых реально прохладно в жаркий день - в паре шагов от трёх крупных университетов, то вряд ли их студентам хуже, чем расположившимся на проспекте Чуй КНУ, КРСУ, юридической и финансово-экономической академиям.

Здешние белки - не ленивые любопытные существа, выпрашивающие корм у посетителей. Они заняты исключительно своими делами: промышляют,

гоняются друг за другом на бешеных скоростях, сотрясая сосновые ветки и роняя шишки.

Если развернуться спиной к горам, то пространственно-временной диссонанс наваливается с новой силой. Такие до боли знакомые картины... это же как Екатерингофский парк в Питере!.. И ещё как Центральный, имени Ленина - в Славянске!

И так - почти во всех эпизодах в этом городе, за исключением непривычного пока кыргызского языка.

Северная Киргизия повергает в культурный шок. Дублирующим ударом становится осознание того, что эта культура - твоя собственная.

Мы сидели на лавочке, растирали между пальцев мягкие, едва распустившиеся сосновые побеги. Поток московских новостей с перемыванием косточек закончился, поэтому мы просто болтали. Совершенно не думалось о том, что уже вечером я должен быть в Оше и вливаться в новосибирскую команду.
- Вот тут, на этой аллейке я всегда обожала с конспектами или с книжкой сидеть. С улицы шум не долетает, свежим воздухом дышишь...
- Ага, а ещё там, - я сделал жест рукой. - Там горы...
- О, а ты ещё в Ботаническом саду не был? Там осенью вообще потрясающе, когда деревья желтеют...
- Так, это ты сейчас специально сказала, когда мне уже улетать, а я в этом году, видимо, сюда не вернусь?! У меня периодически возникают дурацкие мысли приехать сюда пожить какое-то время, а ты неосторожными фразами их раззадориваешь!
- А чего, полгода здесь, полгода там. По меркам России доступно даже может выйти.
- Это бессовестно! И это ты ещё про горы не начинала!

Пока у Mountaineera нет квартиры в Бишкеке и коттеджа на Иссык-Куле, остаётся копить прочие поводы для броска на 4000 км. Не только в качестве транзитного пункта. Про Ботанический сад услышал. С 2013-го, кажется, про круг на колесе обозрения в парке Панфилова. А полазать на скалодроме К2? И ведь уверен, что после выполнения этих пунктов, потом обязательно всплывёт что-нибудь ещё. Как обычно, под отъезд.

Мы вновь шли по центру Бишкека. Розовеющее солнце неспешно катилось на запад. Алина выдавала огромный поток свежих новостей из Москвы, а Mountaineer только успевал иногда вставлять междометия: "Ого! Ну и ну! А ты?.. А они?.. Ничего себе! И как всё обернулось?" Бэкграундом крутилась мысль, вызывавшая лёгкий когнитивный диссонанс: "Шайтан! Ведь если бы мы встретились в Москве, эта беседа была б точно такой же, и о том же, и с тем же эмоциональным накалом! Но... ведь это в 4000 км, а я уже погрузился в азиатскую ментальность..."

У Петербурга исторического и Питера "спально-типового" есть логичные границы по естественным преградам, например, набережным рек. В Бишкеке такой переход наступает внезапно, просто с пересечением очередной поперечной улицы. Хотя проспект Чуй, вроде бы, продолжается.
- А вот здесь была наша любимая забегаловка, когда не хотелось идти на первую пару! Уже закрыли и снесли. Жалко, там были очень вкусные пирожки... а пойдём, я тебе ещё корпус нашего факультета покажу!

Примерно так, когда улицы становились всё более пустынными, а сумерки сгущались всё темнее, продолжалась наша петля по Бишкеку.


- А как у вас вообще с социально-криминогенной обстановкой? Или что хотя бы скажет твоя мама, узнав о таких похождениях? - сросил Mountaineer, поглядывая по сторонам.
- О... нормально, спокойно, я уже неоднократно так делала. Происходят, конечно, неприятные вещи, но они локализованы в таких местах как Маевка, Военно-Антоновка и Дордой. Это далеко отсюда.

Вдоль широкой алма-атинской трассы мы брели в сторону гор. Тротуара тут уже не было, поэтому шагали прямо по газону, меж рядов тополей. Там, как и положено по азиатской технологии, были прорыты арыки, и именно в эти вечерние часы они наполнялись водой. И, как положено при переполнении земляной траншеи, заболачивали этот самый газон. Дальше было перелезание через газопровод и железнодорожный путь (внутрикыргызская стальная магистраль Бишкек-Балыкчы выглядит именно как полузаброшенный подъездной путь к какому-нибудь предприятию) и выход к длиннющему забору завода "Дастан".
Это там в 1992-1993-м должна была начаться сборка лёгких самолётов ОКБ Туполева для обновления парка сельхозавиации Киргизии. А вообще, вот и даже ещё вот, для информации. Так что кыргызская электрошашлычница ЭШВ-1,0/220-01 является родственницей мирного советского трактора

Затем был пустырь, пересечение одной из ветвей Большого Чуйского канала и, наконец, взору предстал ещё один типаж бишкекской застройки - микрорайоны или "микраши". Несмотря на щербатый, в выбоинах асфальт и кривые поребрики, этот городской уголок не выглядит запущенным. В уличных палатках в поздний час идёт торговля арбузами, дынями и щедрыми фруктовыми дарами жаркого солнечного края. Ящики под матерчатым навесом подсвечиваются 60-ваттной лампочкой накаливания.

На горизонте вновь показались горы. Неширокой полосой в их сторону тянулся сосновый массив, а чуть левее направили вверх свои острия башни минаретов турецкой мечети. Пора было поворачивать на запад, постепенно направляясь по домам. Мы постояли немного на мостике через Аламедин, потом, через четыре квартала, - через Ала-Арчу. На автобусной остановке нашли огромную схему города и пальцем чертили пройденный путь. Через дорогу, за оградой, красивыми фонарями светился парк Ататюрка.
- А вот там тоже классно! Сосны и фонтаны... и горы, кстати, видно! Но после десяти вечера закрыт уже.
- Алина, как тебе не стыдно??!! Я же теперь хочу побывать ещё и там, а мне завтра улетать!
- А во сколько у тебя самолёт? Мы можем в первой половине дня...

На проспекте Мира завершалась пешая часть той прогулки. Хронометраж был сравнимым с подходом от альплагеря до хижины Рацека. Переполненная маршрутка неслась по редко освещённым улицам, подпрыгивая на колдобинах.
- Ты там поглядывай хоть одним глазом, когда мне вылезать? А то спиной в ветровое стекло плоховато видно!

Возвращался в хозяйский двор я на цыпочках. Собаки встретили меня без лая. Гул в ногах был не так заметен, как в скуловых мышцах - от постоянной, непроходящей улыбки. Запаковываясь в спальник, размышлял, как этой стране удаётся вот так просто и буднично, без особой экзотики покорить беспокойную душу путника-солиста.

Дяденьки-инструкторы, обучавшие Mountaineera в альплагерях и на сборах, неустанно повторяли старую мудрость: не ищи экстрима там, где без него можно обойтись. Когда окончились все съестные припасы, взятые с собой в эту прогулку, - прямо вот совсем, вплоть до последнего пакетика сахара, захваченного из бортпитания "Эйр Бишкек", - пора было подумать о визите в цивилизацию.
Секрет ловли сигнала кыргызского "Би лайна" в окрестностях поляны Рацека в этот раз остался нераскрытым. Вышка ретранслятора стояла в долине Ала-Арчи рядом с альплагерем. С морены Аксайского ледника я смог найти несколько точек, из которых даже просматривалась крыша гостиницы. В стандартной конфигурации антенна оказалась бессильна. Как потом признался смотритель хижины, эти области приёма непостоянны, отправка смс-ок требует плясок и подбрасываний телефона вверх. А уж звонок...
В общем, устойчивая связь появляется только после выхода из-за поворота склона пика Комсомолец, у двух характерных валунов. До асфальта остаётся менее получаса ходьбы. И вот этот выход в цивилизацию из походного режима порой страшит и эмоционально стопорит больше, чем "шаг отрыва" от привычной обстановки городского комфорта.

В августовский воскресный полдень ущелье Ала-Арча пребывало в полусонном состоянии. Вопрос преодоления ещё сорока километров до города оставался открытым. В местной развитой туристической инфраструктуре ещё предстояло потыкаться, чтобы хоть что-то выяснить. Кыргызские девушки, оставленные на хозяйстве в кафешке или магазинчике, предпочитают притвориться, что не слышат, не видят и не понимают половину вопросов. Даже если помощь или подсказка в решении вопроса может принести дополнительный доход заведению. В воскресенье охота отдыхать всем, в том числе и тем, кому сам бог велел косить купюры с отдыхающих. Я не о лесниках и контролёрах.

Ботинки были сменены на кроссовки. Mountaineer жевал кекс с изюмом, запивая ала-арчинской родниковой водой. На шоссе было пустынно. За пеленой дум об НЛО, пришельцах, воронках времени, порталах в иное измерение и снежном человеке - сверху вниз промелькнула маршрутка. Настоящая, с номером и маршрутной табличкой на боку. Памятуя, что их может быть за день то ли одна, то ли две, то ли три - и не по постоянному расписанию, - Mountaineer, так и не прожевав, накинул на плечо рюкзак и выскочил на трассу. Было поздно. Матово-красный "Мерседес" скрылся за связкой скоростных поворотов. Оставалось равномерно брести уже знакомые двенадцать километров до шлагбаума пешком, считая километровые столбы и сверяясь с секундомером ради развлечения. Полный аналог майской Карелии, когда из Куликова кровь из носу надо было оказаться к вечеру в Питере.
Вниз проехала одна попутка, через час - другая. Ноги всё так же монотонно брели. И когда я уже полностью разочаровался в кыргызском автостопе, рядом со мной остановился "Ниссан-Х-Трейл".
- Садишься, да?
- До города или до шлагбаума можете?
- А, до города!

Под колёсами весело проносилась асфальтовая лента, в машине работал кондиционер и были опущены стёкла. Завязалась неторопливая беседа.
- В горы ходил? Высоко поднимался?
- Да так... на поляну Рацека, и там пожил три дня. От парковки это часа четыре ходьбы.
- О-о, вот как люди отдыхают, не то, что мы! Мы вот... приехали, шашлыка покушали, и вниз. А красиво там, наверху? А уже бывал у нас в Кыргызстане?

Когда у народа в крови, в исторической памяти кочевой образ жизни, на путешественника не смотрят как на странного человека.
Подобрала меня семья, вернее, мужская её часть - глава, разменявший четвёртый десяток, - кыргыз-южанин родом из Баткенской области, его тесть - казахстанский кореец, - и племянник - уроженец Бишкека. Языком интернационального общения без проблем стал русский.
- А вот тесть ко мне в гости приехал, я ему обещал показать нашу Ала-Арчу и местной рыбой жареной угостить, форелью. Ты, кстати, в город не торопишься? А то давай с нами?
Памятуя азиатские традиции, строить из себя пунктуального, следующего чётко намеченному заранее плану европейца, однозначно было лишним.

На стол под соснами подали местный кымыз (кумыс), светлое пиво "Арпа" и солёный творог курт в качестве закуски. Рыба ожидала своей участи в садках, пока хозяева юрты-кафешки раскочегаривали мангал.
- Кымыз пробовал уже? Знаешь, как его правильно пить? Сначала выдохнуть, потом на одном дыхании - всю пиалу до дна. Ну, за встречу и за удачу!
...не то, чтобы у Mountaineera перехватило дыхание или этот кисломолочный продукт сразил наповал. Но в один присест, не отрывая пиалу от губ, как тренированные местные, это сделать не удалось. Кумыс был ледяным, сводящим зубы.
- А, недостаточно акклиматизации на 3400!

Культурный обмен шёл своим чередом. По шоссе просвистело несколько маршруток на Бишкек. На дымок из мангала приковыляла пара худых облезлых собак со взглядами тибетских пилигримов, ищущих ответы на вопросы о сути мироздания.

Ещё со времён Киплинга повелось, что "Запад есть Запад, Восток есть Восток", подразумевая духовно-ментальные различия. Не погружаясь в витиеватые рассуждения, ментальная разница между западными и восточными людьми примерно такая же, как между теми, кто бухает водку и кто курит анашу. Продолжая этот ассоциативный ряд, уместно будет сравнить систему западных ценностей по варианту "мэйд ин юнайтед стейтс спэшл фор развивающиеся страны" с недоброкачественной сивухой. Да, Штаты имеют здесь свои интересы и пытаются отвоевать свой кусочек культурного пространства. Вот только народ в Кыргызстане по большей части разборчивый, вне зависимости от этнической принадлежности. Попытка международных западных брендов создать моду на себя создаёт хохмы.
В северной части страны развивается сеть бензозаправок ВР. Это крупные красивые АЗС в бело-жёлто-зелёной гамме. Только с аббревиатурой Bishkek Petroleum.
А вот в чём истинный смысл KFC:

Разве что в плане уличного фаст-фуда, даже вот такого (присутствует ещё шаурма и самсы), Киргизия заткнёт за пояс европейские города. Дело в том, что делать такую еду здесь выгоднее и проще из натуральных местных продуктов. Соя как-то не культивируется.

В Киргизии есть завод "Кока-Колы". А оцените рекламные ролики местного производителя напитков "Шоро":

Больше и интереснее - здесь

Делают и в стиле Ван Дама, выполняющего шпагат между двумя фурами, и в стиле раскрученных западных рекламных сюжетов. Но с национальным колоритом и тонким стёбом. Можно считать это ответом на тезис, что русская культура вырождается. А вот ни фига!

...и вот спускается Mountaineer с гор, заходит с рюкзаком в хозяйский двор. С багажом непереваренных впечатлений и обрывками мыслей, что ещё надо что-то сделать перед вылетом в Ош.
- Гриша, на Иссык-Куль не хочешь поехать? На выбор: поезд отходит через четыре минуты, и ещё есть маршрутка через полчаса.
- ?!?!?!?!?!

Доброе утро, Теке-тор!

Будет лукавством сказать, что из Бишкека на поляну Рацека так вот с лёгкостью забегается за полдня. Всё имеет свою цену. Когда после первого взлёта в Аксайской долине час-другой идёшь практически без набора высоты, походное сознание подсказывает, что где-то халява должна закончиться. Она и вправду заканчивается после живописного такого водопада, что остаётся слева по ходу движения. Тенистая еловая рощица сменяется криволесьем, а когда из-за растительности открывается широкий обзор на долину, вдруг понимаешь, что шум горной реки остался ниже, в другом высотно-климатическом поясе. За соседними валами из булыжников - уже ледник.

"Соло" дарит яркие эмоции и острые ощущения в основном тогда, когда ты свеж и полон сил. На исходе шестого часа мысль начинает метаться в поисках сиюминутно-актуальной мотивации, поскольку первоначальная могла замылиться и поблекнуть. В этом смысле, даже в двойке гораздо легче: эмоционально греет, что ты ведёшь команду и незамысловатым, в общем-то, способом являешься мотиватором переставления не одной пары ног сразу; и наоборот, когда напарник сильнее, можно отсидеться у него на хвосте.

Изюминкой подъёма на Рацека является заключительный участок. После криволесья - моренный взлёт, затем бараньи лбы с вбитыми скобами, отрезок по крупнообломочной осыпи и символичная табличка "Конец толкания". Тут мне повезло упасть на хвост сменщику-смотрителю ак-сайской хижины "Light house". Их полянка самая верхняя, где можно встретить зелёную траву.

Там где-то незаметная рыжая точка - моя палатка

На небольшом пятачке вырос нейлоновый домик на дюралевом каркасе. В кастрюльке над горелкой закипела вода. Ноги укутались в белые, с серыми полосками, шерстяные носочки. Из компрессионного мешка на волю был выпущен пуховый спальник. Вечер неумолимо вступал в свои права.
Очнулся Mountaineer только утром, когда стихло бряцание ложек по мискам в палатках соседних команд, взвизгивания застёжек-молний, какие-то нечленораздельные восклицания, шорох, бряцание железяк и гулкие шаги тяжёлых ботинок по тропе.

Хорошей тренировке способствует здешний утренний моцион: для него надо бегать за морену, то есть каждый раз набирать и сбрасывать метров сорок высоты. В кавказской альпинистской терминологии это принято называть "посмотреть на шхельду". Хотя сама приэльбрусская Шхельда очень красива. В Ала-Арче во время процесса можно полюбоваться на пик Бокс

, гребень Байчечекея, два "треугольника" пика Рацека. А всё самое красивое и легендарное - Корону, Изыскатель, Семёнова-Тянь-Шанского, Теке-тор, Ак-тоо, Свободную Корею - только фрагментами.

Вылазки за морену в хорошую погоду, при свете дня, когда ничего не болит, а желудок насыщен, - открывают глаза шире. Поляна Рацека - это бассейн-лягушатник в огромном "аквапарке". Надо бы набрать ещё полкилометра высоты.

Пиком Рацека стал ранее безымянный отрог, разделяющий ледники Учитель и Ак-сай:

Работа природы всегда грандиозна, без оглядок на эстетические представления о красоте и гармонии. Именно так выглядит слияние двух ледников. Только вид трещин не даёт забыть, что ты именно на льду.

Чем выше поднимаемся, тем дальше скрывает пик Бокс свою истинную вершину - снежный купол:

Наглядно об опасности камнепадов в цвете скал. Где светлые пятна и как бы запылённые участки - это свежие обвалы и "обстрелы".

Байчечекей словно ощетинился:

А вот и Теке-тор, с которым мы здоровались утром в качестве заглавной фотографии этого поста:

За ним - Ак-тоо и северная стена Свободной Кореи:

Да, вот за тем отрогом эта красавица:

"Не ходи в одиночку по ледникам", - говорили они. И вообще, в одиночку. И вообще, не ходи.

Взгляд на часы (далеко за полдень) и взгляд на небо. Ага, намёк понят!

Высотная планка задрана, и со спуском увеличение кислорода начинает слегка пьянить. Где-то на в подворотне сознания затаилась мысль, что завтра возвращаться в город, вновь резко менять обстановку, к которой только-только адаптировался. Но эта смена произойдёт только по достижении асфальта, до которого ещё, как в песне, "горы да леса".

Откладывать эту встречу дальше становилось просто неприлично, некультурно, бесстыдно, гадко и вульгарно. Также некрасиво, как, будучи в Париже, не посетить Эйфелеву башню

. А тут для реализации каприза "хочу в Ала-Арчу" уже было сделано слишком много.

От южной окраины Бишкека дорога плавно уходит в гору. Сначала через сады, созданные на месте бесплодной степи, через искусственные лесополосы. Как по мановению волшебной палочки за очередным поворотом они сменяются на яркие салатовые луга и изумрудные вековые тянь-шанские ели.
Однако, шлагбаум. Таксист, приветливо улыбаясь, распахивает багажник. Утренняя маршрутка из города высадила пассажиров и развернулась ещё ниже, в селении Кашка-суу. Вокруг звенящая тишина и прохлада.

- Пешком? - поинтересовался полусонный кассир национального парка.
- Угу, - кивнул Mountaineer, ещё раз оглядев окрестности. Казалось, в радиусе пары километров в эти часы тут были только две живых души - тот кассир и сам Mountaineer. До альплагеря "Ала-Арча" оставалось двенадцать километров шоссе, а до хижины Рацека, у которой очень хотелось оказаться до вечера и возможного моросящего дождика с туманом, ещё дополнительный километр с лишним. Но уже по вертикали.

Не лежала ранее и не лежит сейчас душа к автостопу как к методу перемещения в пространстве. Как феномен культуры, как возможность на коротком отрезке повстречаться с интересными людьми, погрузиться в другой мир - да. Но аналогичное погружение происходит и после второго километрового столба, покуда ноги бредут. И как-то параллельно, прошелестела ли мимо тебя попутная машина, не притормозила ли, оценивая: подобрать - не подобрать.
Собственно, всего машин на 12-километровом пути я насчитал аж восемь.

Какие есть примеры резких переходов между мирами? Выход из поезда на перрон после долгого пути, выход со стадиона после эмоционально насыщенного матча... вроде только что ты и окружающие жили каким-то одним состоянием, раз - и его уже и нет, и возврата к нему тоже нет. Примерно такое же переключение и при переходе с асфальта на горную тропу. Разница не только в ощущении под подошвами, не только в удобстве использования треккинговых палок - разница в мышлении. Хотя ноги продолжают переставляться так же, как и прежде.

Шоссе из города в альплагерь - тупиковая дорога, "оживающая" только в определённые промежутки времени. Тропа от альплагеря до хижины Рацека, а точнее, из долины Ала-Арчи в верховья Ак-сая - оживлённая магистраль и "дорога жизни" с постоянным трафиком в обе стороны. Ну, хорошо, за исключением ночи и бушующей непогоды. На этой тропе встречаются люди в основном следующих категорий: знакомые и полузнакомые. Если среди них всё-таки окажутся совсем незнакомые, будьте уверены: у них с вами так или иначе есть общие знакомые. К слову о магии места.

На карте памяти у меня осталось 37 снимков из четырёхдневной прогулки в Ала-Арчу. Ни на одном из них в кадр не попали люди. Между тем, в районе в начале августа было очень многолюдно. Отсутствие мобильной связи и Интернета не доносили сводки из горячих точек, зато сами вершины становились такими горячими точками. Три дня - два случая спасательных работ, все пострадавшие от камнепадов.

Побило семью на пике Рацека,

, побило спортивную группу из Питера на Короне.

Это их забрали вертолётом с Коронской хижины. Перед этим спускали с маршрута всю ночь. Тот случай подставы, когда я в горы ничего из снаряги не брал, кроме ботинок. Ни каски, ни системы. И, соответственно, ни шанса поработать, когда надо.

Акклиматизироваться, гулять и облизываться на местные снежно-ледовые и комбинированные "вкусняшки", отслеживать закономерности тянь-шанской погоды - план "3 ночи на 3400" не предусматривал отступлений.