Интервью с Марией Марковой

КАК ВЫРАСТИ ДУХОВНО

-  Маша, мне интересно ваше отношение к Кадую.

- В Кадуе я жила больше двадцати лет и он мне нравится.

-  А почему тогда Вологда предпочтительнее?

- Во-первых, в Вологде у меня друзей больше. Во-вторых, я хотела, чтобы у ребёнка новые возможности появились: музеи, театры, каток.

- А ребёнок ваш, дочка ваша с вас пример ещё не берёт, стихов не пишет?

- Пишет: «О мой кузнечик,/ как ты похож на Эркюля Пуаро».

- Неплохие стихи. Интересно, что вы из окон своей вологодской квартиры видите каждый день?

- Я живу (смеётся) на окраине города и вижу в окно маленький двор со страшными деревьями, выгуливаемыми собаками и автомобильными покрышками, врытыми в землю. У вас какие-то несерьёзные вопросы.

- Да, несерьёзные. А какие деревья вы страшными называете?

- Я не знаю что это за деревья, но они измождённые, чахлые, вилкообразные, зеленстроем настолько обработанные, что их деревьями не назвать даже.

- Я читал Вашу официальную биографию на сайте президента и в «Википедии». В ней нет Кадуя.

- Не я же составляла биографии.

- В истории русской литературы вы останетесь, а Кадуй нет. Вернее, он будет присутствовать в ней как  «маленький посёлок с районной библиотекой, «где даже не было Артюра Рембо». Я цитирую предисловие московского поэта М. Айзенберга к вашей публикации в журнале «Знамя»

- Возможно, он и есть, но тогда не оказалось. Многих книг, которые я искала, не было в кадуйской библиотеке. Это во-первых, а во-вторых, сомневаюсь, что и я останусь в истории литературы.

- Я же не сомневаюсь. Но ведь, оказывается, до сих пор книг этого французского поэта в нашу библиотеку не завезли.

- До сих пор нет Рембо? Мне, конечно же, было удивительно. Я увлекалась им, мне так нравились его стихи, что я была возмущена (смеётся).

- Есть ли такие современные русские поэты, стихи которых Вы читаете в обязательном порядке? Будете читать всегда. Любую его публикацию обязательно откроете.

- Гандлевский.

- А каково, на ваш взгляд, состояние современной русской поэзии в целом. Одни считают, что она сегодня в упадке, другие, наоборот, что находится в расцвете.

- Сейчас расцвет, хотя может казаться, что всё спокойно. А происходящее в эти годы вызовет ещё больший подъём поэзии. Не знаю, с чем это связано, просто предчувствие.

- А Вы сами себя каким поэтом ощущаете? Молодым, профессиональным, состоявшимся?

- Не успевшим состояться и состарившимся. Уже тридцать лет мне будет зимой.

- Тридцать лет это не много.

- Для поэта -  много. Это ведь странно, когда только-только к тридцати расписываться начинаешь. Разве нет?

- Есть поэты, чьи стихи последних лет жизни...

- Тарковский? Он и в молодости прекрасно писал.

- Допустим, Георгий Иванов, его стихи 50-х годов, когда он, по-моему, во Франции жил, лучшие в его поэтическом творчестве.

- Это мастерство. Мастерство приходит, из стихов уходит совершенно другое. Энергия уходит.

- А поздний Пастернак?

- Мне, например, ранний нравится. Мне всегда ранний будет нравиться. Именно за энергию, которой в поздних его стихах нет. В поздних - рассудок. Спокойствие, рассудок, голова. Ни тебе порывов, ни тебе сердца.

- В таком случае как о вовремя состоявшихся можно говорить не о многих поэтах. О Лермонтове, например, о Пушкине, может быть.

- Я Лермонтова не люблю. У меня сейчас педагогическая практика, я должна провести несколько уроков по "Мцыри". Это для меня наказание. Ведь Пушкин писал раньше Лермонтова, но Лермонтов в сравнении с ним кажется глубоко устаревшим. Дети, например, восьмиклассники, не понимают о чём написано. А у Пушкина ведь совсем другой язык.

- Теперь об одном из главных событий 2011 года, о президентской премии. Замучили, наверное, вопросами о ней?

- Да задолбали уже...

- Она, премия, Вами пережита, она уже в прошлом или же ещё нет?

- Она сразу в прошлом оказалась. Я сделала всё, чтобы от неё избавиться. Максимально сбросить с себя этот груз. И ответственность, и значение, и внимание чужое. Расправилась с этим так быстро, как могла.

- А внимание чужое разве ушло, оно разве не навсегда? Или то, что вами интересуются, на вас пристально смотрят, уже стало нормой?

- Я прячусь. Поэтому я не знаю, есть ли внимание (смеётся).

- Кроме улицы, есть ещё Интернет.

- В Интернете от анонимов у меня почти всё закрыто. Если объявляется кто-то, я очень вежливо разговариваю с человеком. И стараюсь разговаривать так, чтобы все контакты свести на «нет».

- А жизнь изменилась после премии?

- Нет. Вначале было очень тяжело, потом всё нормализовалось. А как жизнь должна измениться?

- Как не знаю, но измениться должна.

- Я вообще против изменений, связанных с такими вещами как премия и тому подобное. Все-таки у человека должна меняться жизнь по другим причинам: замужество, рождение детей.

- Но ведь это почти одно и то же.

- Сравнили тоже премию с рождением ребёнка. Нет, это не одно и то же. Даже переезд с места на место значительнее какой-то премии.

- Но в Вашем случае премия не какая-то. По телевизору же показали.

- Это так важно, чтобы по телевизору показали?

- Для многих важно. И вот со стороны тех, для кого важно, что показывает телевизор, отношение к Вам изменилось?

- Да... К сожалению.

- В какую сторону?

- Для меня, конечно, в плохую. Потому что перестают воспринимать как человека. Потому что относятся с предубеждением, предвзято. Не важно уже, что ты скажешь, что сделаешь. Сразу начинают полагать, что всё уже знают обо мне. Наверное, ещё и потому, что смеют судить. Всё таки нехорошо судить других, особенно если ты их не знаешь.

- Не хорошо, но это в природе человека.

- А мне всё равно - в природе или нет. Я считаю, что нельзя. Не все ведь судят.

- Те, кто не судит, в себе эту страсть уже перебороли.

- Так каждый должен перебороть. У человека одна-единственная жизнь. Как-то позорно её прожить и ничего не сделать с самим собой. Не вырасти духовно разве не позорно? Вы так не считаете?

- А вырасти духовно, это как вырасти?

- Преодолеть многое такое, что именно человеческое. Хотя бы та же уверенность, что вправе решать что-то за других и судить других. И определять что-то для них. Нет? Мы же обижаем других, судя их. Оскорбляем их. Мы же этим мешаем.

Вопросы задавал А. Дудкин

15 декабря 2011 г.