Каталония сделала решительный шаг. Парламент северо-западной испанской автономии принял декларацию, которая провозглашает регион «суверенным субъектом» и требует проведения референдума по вопросу независимости. У всякого, кто пережил распад Советского Союза, эта новость вызывает совершенно определенные ассоциации.

У нас тоже все начиналось подобным образом. Сначала - красивые речи о диктате центра, который душит национальную самобытность и не дает развиваться местной экономике. Потом - цветастые, но абстрактные декларации с двусмысленными обещаниями относительно уважения демократических ценностей. А затем - распад государства, раздел собственности, притеснение национальных меньшинств, пограничные конфликты, переписывание истории, разгул шовинизма и разгром той самой национальной культуры, заботами о которой обосновывалось требование независимости: вспомним катастрофу, постигшую после 1991 года грузинское кино или просветительско-книгоиздательскую работу на украинском языке.

Отделение Каталонии от Испании явно провоцируют новый подъем баскского сепаратизма, несмотря на то, что в этой части страны впервые за несколько десятилетий воцарился полноценный мир. Вооруженная сепаратистская группировка ЭТА в военном плане разгромлена, а на политическом уровне заявила о прекращении насильственной борьбы.

Но в том-то и дело, что государства разрушаются не вооруженными повстанцами, не боевиками и террористами, а находящимися у власти на местах бюрократическими и деловыми элитами, стремящимися повысить свой статус, укрепить контроль над ресурсами и перенаправить в свою сторону финансовые потоки.

Попытки развалить Испанию происходят на фоне роста сепаратистских настроений в других частях Европы. В Шотландии, на фоне кризиса доверия к обеим основным британским партиям, большинство в местной ассамблее получила националистическая партия, мечтающая развалить Соединенное королевство. Произошло это на фоне распада Шотландской социалистической партии, которая была конкурентом националистов в борьбе за голоса протеста. Показательно, впрочем, что основные проблемы у Лондона сейчас именно с традиционно лояльной Шотландией, а не с Северной Ирландией, где еще десять лет назад приходилось вести настоящую войну со сторонниками независимости. Сейчас сепаратистская Шинн Фейн входит в парламент и правительство, и вопрос об отделении от Великобритании не форсирует, поскольку провинция зависит от дотаций центра. Если парламент в Белфасте решит отделиться, то парламент в Лондоне со спокойной совестью перераспределит бюджет, направив соответствующие средства на решение проблем приходящих в упадок промышленных городов Англии. Что же касается перспективы ирландского единства, то она становится все менее вдохновляющей по мере того, как независимая Республика Ирландия под давлением Евросоюза все больше утрачивает свой суверенитет.

Напротив, Шотландия может претендовать на нефть Северного моря. Националисты доказывают, что при сравнительно небольшом населении горная страна превратится в новый Кувейт. Звучит не вполне убедительно даже для их собственных избирателей, многие из которых в случае референдума собираются голосовать против независимости. Но зато легко догадаться, что стоит на кону: шотландская буржуазия хочет получать большую долю от нефтяных доходов.

Разумеется, Каталония и Шотландия сегодня - это не Украина или Грузия двадцатилетней давности. Но парадокс в том, что лозунги независимости в контексте современной Европы звучат еще более провокационно и демагогически, чем в Советском Союзе времен его распада. Интеллигенция советских республик, поддержавшая всевозможные декларации о суверенитете, ассоциировала власть московского центра с цензурой и бюрократическим контролем, неэффективностью экономики и нехваткой потребительских товаров. Со всеми теми проблемами, от которых страдало тогдашнее общество, связывая национальную независимость с процессом демократизации, с обретением гражданского полноправия. Именно поэтому, кстати, не только идейные либералы, но, увы, и значительная часть столичной образованной публики этим идеям сочувствовала, видя в подобном национальном пробуждении часть общих усилий по завоеванию политической свободы.

Не надо забывать, что и парламент России принял собственную декларацию о суверенитете, которая, как показали дальнейшие события, в деле распада СССР сыграла самую роковую роль - именно российский сепаратизм Бориса Ельцина нанес самый тяжелый и смертельный удар по союзу советских республик.

Позднее, очень скоро, обнаружилось, что если связь между национально-сепаратистскими и демократическими тенденциями и существует, то, скорее, обратная. Лозунг независимости повсеместно становился инструментом для консолидации консервативных сил, стремившихся закрепить или расширить свои привилегии. Он оказывался великолепным оправданием для антидемократической практики и неминуемо становился идеологическим обоснованием для борьбы с критически мыслящими представителями национальной культуры, в результате чего сама эта культура начинала стремительно вырождаться. Замкнутая в узкие «национальные» рамки, она стимулировала провинциализм, создавала условия для формирования узких групп, не столько предлагающих разные творческие проекты, сколько борющихся между собой за резко сократившийся бюджет и оберегающих свои позиции от посягательств тех, кто к дележке первоначально не был допущен. Так, например, антирусская дискриминация в странах Балтии спровоцирована прагматичным страхом конкуренции со стороны русскоязычной интеллигенции, которая может опираться на гораздо более мощный культурный «тыл».

В сегодняшней Каталонии мы видим те же тенденции - с той лишь разницей, что нет оснований для иллюзий, подобных тем, которыми тешила себя советская интеллигенция начала 1990-х. Воспоминания о притеснениях, которыми подвергались каталанские язык и культура во времена Франко, при последних Габсбургах или в эпоху правления ранних Бурбонов, выглядят сегодня пошлой демагогией. Уже в последние годы франкизма ситуация начала меняться, а с конца 1970-х годов испанское государство в полном объеме поддержало политику «позитивной дискриминации» каталанского языка и культуры. Кстати, за деньги, выделяемые тем же Мадридом, произведения каталаноязычных писателей переводятся на другие европейские языки, включая русский.

Достаточно посмотреть программу работы Института Сервантеса, чтобы обнаружить, какое значение придает испанский «центр» пропаганде культурных достижений своих автономий. Статусу национального языка в Каталонии ничего не угрожает.

Вряд ли, став отдельным государством, Каталония добьется большего в плане образования, искусств или науки. Ведь успешное развитие Барселоны в качестве делового и культурного центра связано, не в последнюю очередь, с теми возможностями, которые открывались для ее буржуазии через доступ к ресурсам других регионов Испании. А с кем будет играть знаменитая «Барса» на национальном чемпионате? С дворовыми командами из Льорет-дель-Мар и Сиджеса?

Нет причин говорить ни об отсутствии в Испании демократии, ни о недостатке прав автономии. В этом отношении испанские провинции уже три десятилетия назад взяли, выражаясь словами Бориса Ельцина, столько прав, сколько могут переварить. Весьма сомнительно выглядит и экономическая пропаганда сторонников независимости, жалующихся, что деньги, заработанные в Барселоне, мадридские чиновники перераспределяют в пользу бедных провинций южной Испании. Не говоря уже о том, что нежелание помогать ближнему вряд ли следует почитать добродетелью. Простая арифметика показывает, что в случае выхода Каталонии из состава испанского королевства она должна будет резко увеличить отчисления в Евросоюз - тогда как Испания, показатели которой резко ухудшатся, напротив, может оказаться в числе получателей помощи. В итоге, каталонцы, возможно, отдавать станут даже больше, только средства из их бюджетов пойдут не в Испанию, а на поддержку пострадавших от коррупции территорий Румынии или Болгарии.

Впрочем, все это лишь в том случае, если новое государство останется частью единой Европы, а сам Евросоюз переживет кризис в своем нынешнем виде.

В то время, как Шотландия и Каталония грозят отделиться от Англии и Испании, в Лондоне правительство консерваторов поднимает вопрос о референдуме по вопросу о членстве в ЕС.

Разумеется, пока это только слова. В отличие от ситуации в Каталонии и даже в Шотландии, где вопрос о референдуме поставлен конкретно, в данном случае речь идет, скорее, об общих словах. Датой называется лишь 2014 год, да и то при условии, что консерваторы до того победят на парламентских выборах. Хитрость понятная: правительство тори в Британии непопулярно, и может в любой момент рухнуть из-за распада коалиции с либералами, либо просто из-за потери парламентского большинства в ходе дополнительных выборов. Единственное, в чем этот кабинет пользуется одобрением большинства британцев, это в нежелании идти на поводу у Брюсселя. Премьер Дэвид Кэмерон предлагает жителям Соединенного королевства своего рода сделку: вы будете терпеть нас до 2014 года, а мы за это дадим вам шанс проголосовать против ненавистного вам Евросоюза.

Было бы не вполне верно видеть в росте сепаратизма и протесте против Евросоюза две стороны одного и того же явления. Вернее, будучи взаимосвязанными, эти тенденции откровенно друг другу противостоят. Евросоюз всеми силами старается подорвать суверенитет и демократическую легитимность традиционных национальных государств, покончив тем самым с контролем рядовых граждан над бюрократическими системами. Этот контроль и без того слабеет с каждым днем, но политика перераспределения полномочий в пользу регионов ведет к тому, что общество просто утрачивает дееспособность в качестве субъекта политики. Реальные права либо уходят к бюрократам в Брюсселе, которые слишком далеко и не контролируются с помощью выборов, либо, наоборот, распыляются на низовом уровне так, чтобы нигде не допустить общественного контроля над достаточно значительным объемом ресурсов.

Сегодня нет более рьяных сторонников евроинтеграции, чем новые сепаратисты.

Доказывая обывателю, что в случае разгрома национального государства ничего страшного не случится, они неизменно апеллируют именно к тому что, покинув Великобританию или Испанию, они непременно сохранят членство в Единой Европе. Соответственно, продолжат они и ту социально-экономическую политику, которая привела к кризису не только экономику, но и демократические институты соответствующих стран.

В начале девяностых годов мы тоже слышали слова националистических политиков из братских республик - или их единомышленников из российского парламента, обещавших, что после того, как они разделят СССР, для рядовых граждан ничего к худшему не изменится, не будет ни виз, ни таможен, ни пограничных конфликтов. Но, увы, все это было ложью. Зачем создавать собственное отдельное государство, если оно изначально не будет иметь ни таможен, ни контроля над границами? И как вы сможете доказать эффективность этого контроля, кроме как ограничив перемещение людей и грузов? А что будет со статусом граждан новых государств? Как будут защищены культурные права тех же испанцев в новой независимой Каталонии? Об этом, думаю, некоторые прогнозы могут сделать русскоязычные жители Риги и Таллина.

За лозунгом независимости стоит простой эгоизм элит. То, что этот призыв всерьез прозвучал именно сейчас, в высшей степени показательно.

Древние обиды и старые счеты вспомнили именно тогда, когда встал вопрос о том, кто будет отвечать за последствия кризиса.

Консервативные элиты на местах прекрасно понимают, что сепаратизм - лучший способ овладеть энергией социального протеста и направить ее в выгодную для себя сторону. Иначе недовольство, спровоцированное кризисом, может обернуться против них самих. Вопрос лишь в том, дадут ли граждане Каталонии обмануть себя так же, как это случилось с жителями бывшего СССР.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений. 

На днях тема нелегальной миграции вновь оказалась в фокусе внимания российских СМИ. Причиной этого стали два события. 10 декабря руководитель кадрового портала Superjob.ru Алексей Захаров опубликовал открытое письмо президенту России, в котором пишет об угрозах, создаваемых массовой миграцией из Средней Азии экономической, политической и культурной безопасности России. Спустя два дня В. Путин в послании Федеральному собранию заявил о необходимости существенного ужесточения миграционной политики в ближайшие годы.

Открытое письмо Алексея Захарова без преувеличения можно назвать криком души. Его основная мысль – неконтролируемая миграция на территорию России из государств Центральной Азии и Южного Кавказа представляет собой главную угрозу национальной безопасности, с которой РФ может столкнуться в ближайшие годы. Причем значение этой угрозы в средне- и долгосрочной перспективе при сохранении существующей ситуации будет только возрастать. Неконтролируемый приток дешевой рабочей силы из южных стран СНГ может привести к тому, что задача создания к 2020 г. 25 млн. высокооплачиваемых рабочих мест, которую президент поставил в своей предвыборной программе, может оказаться невыполнимой. Вместо них вдобавок к уже существующим 10-15 млн. рабочим местам для низкоквалифицированных мигрантов будет создано еще 25 млн. таких рабочих мест. В результате такой политики трудовые мигранты составят более половины экономически активного населения России.

Курс на инновационное развитие России в таких условиях просто не имеет смысла, поскольку вместо внедрения передовых методов управления производством, снижения издержек и других мер повышения эффективности гораздо проще привлечь дешевую и малоквалифицированную рабочую силу, не обладающую к тому же никакими правами. Такой способ извлечения прибыли делает неконкурентоспособными на рынке труда десятки миллионов граждан России, которые не способны конкурировать с приезжими из Средней Азии, поскольку «не готовы и не должны… жить в скотских условиях по 20 человек в комнате, получая за свою работу мизерную зарплату». По данным исследований Superjob.ru реальную конкуренцию на рынке руда мигрантами из Средней Азии уже сегодня ощущают 18% граждан России.

Причем среди низкоквалифицированной молодежи и людей старшего возраста о наличии конкуренции с гастарбайтерами заявляют уже почти 25%. Цифры, отражающие сложившуюся на рынке труда ситуацию, А. Захаров называет страшными.

Культурные последствия наплыва гастарбайтеров из Средней Азии не менее значительны. Неконтролируемая миграция размывает российскую культуру, создавая проблемы не только в традиционно русских, но и «мусульманских» регионах России. В Москве уже есть классы, где дети плохо говорят по-русски или вообще не владеют государственным языком. Через непродолжительное время это приведет к формированию замкнутых этнических анклавов, «где будет сложно услышать русскую речь». Падение уровня образования и культуры, в результате которого «среднестатистический человек, проживающий на территории России, через двадцать лет будет с трудом читать и говорить по-русски», сделает невозможными никакие прорывы в экономике. При всем этом министерство труда в ближайшие годы планирует потратить «сотни миллиардов рублей на привлечение и адаптацию мигрантов», которые лишают бизнес всяких стимулов к модернизации производства и инновациям.

Единственным возможным выходом из этой ситуации А. Захаров считает полное закрытие российского рынка труда для неквалифицированной миграции из-за рубежа, включая запрет любых миграционных квот. Такие меры заставят бизнес вкладываться в инновации, повышать зарплаты и создавать «хорошие» рабочие места. В противном случае, Россию ждет системная деградация, которая сделает ненужными все геополитические усилия последних лет, включая экономическую и военную интеграцию. Через 20-30 лет все эти усилия попросту окажутся никому не нужны.

Письмо, ставшее выражением чаяний большей части коренного населения России, получило огромный общественный резонанс.

По словам А. Захарова, к нему на почту поступили тысячи писем, в интернете появились десятки публикаций, о нем сообщили большинство радиостанций, телеканалов и большое количество печатных изданий. Острота и характер общественной реакции показывают, что за последние годы миграция в России стала одной из ключевых общественно-политических проблем.

Тот факт, что эта тема оказалась затронутой в очередном послании президента Федеральному собранию, озвученном 12 декабря, выглядит закономерным. Неожиданными, однако, оказались выдвинутые им предложения по совершенствованию миграционной политики. Таких предложений оказалось два: ввести ускоренный порядок предоставления российского гражданства «соотечественникам, носителям русского языка и русской культуры, прямым потомкам тех, кто родился и в Российской империи, и в Советском Союзе», которые захотят переехать на постоянное жительство в Россию и отказаться от прежнего гражданства, а также отменить с 2015 г. возможность въезда на территорию России по внутренним паспортам для граждан всех иностранных государств, включая страны СНГ. До сих пор к любым предложениям об ограничении въезда на территорию РФ для жителей СНГ российские власти относились крайне настороженно, предпочитая сохранять прежний льготный миграционный режим.

Миграционной тематике в послании президента вообще было уделено довольно много внимания. Заявив, что «мы не допустим появления в России замкнутых этнических анклавов со своей неформальной юрисдикцией, живущих вне единого правового и культурного поля страны, с вызовом игнорирующих общепринятые нормы, законы и правила», президент фактически признал, что такая угроза существует.

Более того, проблемы, годами копившиеся в этой сфере, достигли критической черты.

Говоря о необходимости запретить с 2015 г. въезд в Россию по внутренним паспортам, В. Путин подчеркнул, что «прошло уже достаточно много времени для того, чтобы все государства СНГ сформировались как таковые. Ведь в таких условиях, когда въезжают граждане других стран по внутренним паспортам, обеспечить эффективный миграционный контроль практически невозможно». При этом в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства будут действовать прежние максимально упрощённые правила пересечения границы и пребывания на их территории, что должно повысить привлекательность этих объединений для потенциальных участников.

Ужесточение миграционного режима Россией способно породить крупные социальные, экономические и политические проблемы в большинстве стран СНГ. Причем если для Таджикистана и Киргизии, которые без трудовой миграции в Россию существовать вообще не могут, встанет вопрос о том, как быстрее войти в состав Таможенного союза, то Узбекистану и Украине еще предстоит определиться с принципами своего участия в интеграционных проектах на территории СНГ.

О степени зависимости стран Центральной Азии от денежных переводов трудовых мигрантов говорят последние данные Всемирного банка, опубликованные в ноябре. Первое место в мире по этому показателю занимает Таджикистан, 47% ВВП которого формируется за счет гастарбайтеров. В абсолютном выражении таджикские трудовые мигранты в 2011 году перевели на родину более 3 млрд. долл. Причем с течением времени этот показатель растет. Так, в 2008 г. объем денежных переводов из России в Таджикистан составлял 2,5 млрд. долл., а его удельный вес в ВВП - 45%. Одна из самых бедных республик бывшего СССР может существовать только в миграционном симбиозе с Российской Федерацией. Полное или частичное прекращение поступления денежных переводов из РФ в этой перенаселенной стране, неспособной прокормить свое население, приведет к экономическому краху и политическим потрясениям.

Киргизии денежные переводы трудовых мигрантов обеспечивают не половину, а немногим менее трети (29%) ВВП. В отличие от Таджикистана она не пережила кровопролитной гражданской войны, повального бегства европейского населения, разрушения экономики и социальной инфраструктуры. Хотя сокращение денежных переводов гастарбайтеров, несомненно, также будет иметь для Киргизии крайне неприятные последствия. На последнем месте в этом списке находится Узбекистан, который в десятке лидеров по соотношению объема денежных переводов и ВВП вообще отсутствует. По сравнению с Киргизией и Таджикистаном Узбекистан располагает гораздо более значительной территорией, населением, природными ресурсами, включая нефть и газ, а также сравнительно развитой экономикой. В докризисный период доля денежных переводов трудовых мигрантов обеспечивала около 1/5 его ВВП.

При этом по абсолютной численности работающих в России гастарбайтеров Узбекистан уверенно занимает в Центральной Азии первое место, что также ставит его в экономическую зависимость от России и государств Таможенного союза.

На заработки в Россию коренное население Центральной Азии едет не от хорошей жизни. В условиях аграрного перенаселения и дефицита земельно-водных ресурсов прокормить свое население государства Центральной Азии просто не в состоянии. Такая ситуация сложилась еще в советский период, а с распадом СССР она лишь усугубилась. В последние годы дефицит земельно-водных и продовольственных ресурсов усугубляется прогрессирующим ростом цен. По информации «Ферганы.ру», в июле-сентябре этого года средний рост розничных цен на муку в сельской местности Киргизии составил 47%,а в городах – 36%. Обеспечить себя зерном республика в этом году смогла только на 40%. Но если в прошлом году его закупали в Казахстане по 150 дол. за тонну, то в этом году – по 340 дол. При этом мука – основной продукт питания малообеспеченных семей, которые и составляют большую часть населения Киргизии. В отдаленных регионах, таких как Нарынская область, люди нередко живут в нищете, не имея нормальной работы, а в связи с климатическими особенностями – и возможностей обеспечить семью продуктами за счет личного подсобного хозяйства.

Условия рынка труда в России гораздо более привлекательны для трудовых мигрантов, чем на родине.

Средняя зарплата в Киргизии составляет около 140 долл., тогда как в РФ неквалифицированные рабочие-киргизы могут зарабатывать 300-400 долл., а квалифицированные – до 1 тыс. долл. в месяц.

Внутренние социально-экономические проблемы Киргизии, создающие высокую напряженность на рынке труда, во многом решаются путем экспорта рабочей силы в РФ, причем условий для изменения этой ситуации пока не видно. Схожая ситуация складывается в Таджикистане. Ежегодный прирост рабочей силы в республике составляет около 100 тыс. чел. На заработках за рубежом находятся около миллиона граждан республики, причем 97% из них работают в Российской Федерации. По данным Международной организации труда, 3/4 таджикских мигрантов работают в строительстве, более 100 тысяч - в промышленности и сельском хозяйстве, около 70 тысяч - в сфере торговли и почти столько же в жилищно-коммунальном хозяйстве. Около половины всех мигрантов не имеют никакой специальности. Попытки диверсифицировать этот миграционный поток до сих пор успеха не имели.

Для самой России тесные миграционные связи с Центральной Азией имеют целый ряд негативных последствий. Уже сегодня трудовая миграция контролируется российскими властями с большим трудом. Массовый же наплыв иноэтничного, инокультурного и иноконфессионального населения является главной причиной обострения межэтнических отношений, а также роста националистических настроений среди коренного населения России. Ситуация может еще более обостриться в случае дестабилизации военно- или внутриполитической обстановки в одной или нескольких странах региона. Отсутствие миграционных барьеров на границе с азиатскими республиками СНГ приведет к массовому наплыву беженцев. Причем это будет не славянское и другое «русскоязычное» население, массово покидавшее республики бывшего СССР в 1990-е гг., а представители коренных этносов, кардинально отличающиеся от основной массы населения России по расово-этническом характеристикам, этнокультурному и конфессиональному облику.

Главный вопрос заключается в том, насколько жестко и последовательно будут реализованы поручения президента.

Ограниченное ужесточение миграционного законодательства, включая введение обязательного знания русского языка для мигрантов, занятых в сфере розничной торговли, ЖКХ и бытового обслуживания населения, проблему нелегальной миграции не решит.

В этом отношении для России более предпочтительным является «малый» вариант Таможенного союза без участия Узбекистана, на территории которого проживает более половины (более 30 млн.) всего населения Центральной Азии.

Основными поставщиками мигрантов в этом случае будут Киргизия и Таджикистан, располагающие гораздо менее значительным населением.