Читаю дневники Шапориной. Несчастная страна, и уже так долго, 100 лет, характерные повадки власти узнаются до сих пор.

До этого читал «Хронику моей жизни» Стравинского, которая по странному сближению оказалась переведена с французского Шапориной. Книга беглая, назидательная (в этом смысле Стравинский разочаровал, местами напоминал, прости господи, домашние мемуары моего отца) и, в общем, одной мысли: музыка – вещь в себе, вне зависимости от того, что она внушает склонным видеть в ней горе, радость, образы природы и прочие «возбуждающие средства»; она – звуковой объект, устанавливающий известный порядок, порядок требует некоторого построения; как только построение завершено, и порядок достигнут – всё кончается, истина выражена.

В связи с Шапориной почему-то вспомнился эпизод, когда мы году в 85-м перед выборами на несколько дней освобождались от своей инженерской работы в «почтовом ящике» и ходили по многоквартирным домам, переписывали проживающих. Кто был, открывали все, голосовать идти обещали, да и тогда еще ходили. Не открывших, говоривших через дверь оказалось два-три. Тон был характерный, злой, и вызывал снисхождение: либо алкаш, либо больной.

Сейчас не ходящих на выборы большинство. Впрочем, и откроют, еще и на улице остановят, и, держа за пуговицу, всё расскажут, а не пойдут. Как и я, собственно.