Евгения Тимошенко сообщила, что виделась с матерью два дня назад. "Ей действительно очень плохо, мама постоянно лежит. Не может много двигаться, кроме того, мама ослаблена голодовкой", - рассказала Евгения. Она выразила надежду, что украинские власти все-таки разрешат ее матери выехать на лечение в Германию. Украинских врачей Юлия Тимошенко к себе, как неоднократно сообщалось, не подпускает.

Сейчас Украина находится на грани превращения в тоталитарное государство, напугала европейцев дочь Тимошенко. Действия украинских властей по отношению к своей матери она объявила "актом цинизма и жестокости".

Тем временем муж Юлии Тимошенко, минувшей зимой получивший убежище в Чехии, обратился к супруге с просьбой прекратить голодовку, сообщает Newsru.com.



"Жизнь дается человеку один раз. Всю нашу жизнь мы посвятили стремлению сделать наше государство лучше и жизнь украинцев счастливее. На этом пути было много препятствий, но мы их преодолевали вместе и побеждали. Мы верили в будущее", - написал Александр Тимошенко в обращении на официальном сайте жены.



"Юлия Тимошенко голодает уже более десяти дней. Жизнь, которая всегда излучала радость и надежду, может оборваться в любой момент", - отметил он. Александр Тимошенко считает, что смерть его супруги будет выгодна "только одному человеку - нынешнему президенту Януковичу, который хочет ее физического уничтожения, продолжает применять пытки и издевательства".



"Я не хочу, чтобы ослабление и возможные трагические последствия были на радость этой власти. Они будут плясать на костях, радоваться любой смерти, ставить венки, которые затем будут им падать на голову, а они будут думать - это манна небесная. Тупости и глупости может противодействовать физическая сила, а не голодание и страдания женщины в тюрьме", - заявил муж Тимошенко.



"Я обращаюсь к моей Жене и Матери нашей дочери Евгении с просьбой прекратить голодовку. Эта власть скоро исчезнет, как туман, который окутал глаза тех людей, которые проголосовали за дважды судимого рецидивиста Януковича, который дает команды бить женщин в тюрьмах", - добавил Алекасандр Тимошенко.

 

На прошлой неделе, напомним, экс-премьер Украины, отбывающая наказание в Харьковской колонии, заявила, что при перевозке в больницу ее избили. По собственным словам, от сильной боли Тимошенко тогда даже потеряла сознание. Прокуратура Харьковской области, однако не нашла оснований для возбуждения уголовного дела, и по-своему объяснила, где заключенная получила синяки и кровоподтеки.

Житьё-битьё

Ежегодно около 2 миллионов российских детей подвергаются избиениям в семьях. И лишь некоторые из них, как нижегородская школьница Лена Антипова , подают в суд на собственных родителей



«Мой отец всегда считал ремень лучшим средством воспитания, — говорит Елена. — Сколько я себя помню, он всегда меня наказывал». Владимир Васильевич хотел, чтобы дочь выросла умной и послушной—в четыре года он научил ее читать, лично контролировал ее успеваемость в школе, проверял домашние задания. За четверки отчитывал, за тройки бил: «Получишь двойку — вообще домой не приходи!» Лена старалась угодить отцу изо всех сил, училась хорошо, но все равно почему-то всегда была виноватой. «Бездарь! — кричал отец. —Тупица! Лентяйка!»



Вряд ли кто-то поверил бы, что этот уважаемый человек, спортсмен-байдарочник и «инструктор по выживанию» не дает жизни собственному ребенку. После пятого класса он стал бить Лену «по-взрослому», без ремня. Мама пыталась вмешиваться, но ей тоже доставалось. «Она слишком мягкая, она его боится,— пытается найти оправдание дочь.— Сейчас я понимаю, что в нашей семье всем заправлял агрессивный, деспотичный тип. Но тогда я пыталась найти причину его злости в своем поведении». Однажды Владимир Васильевич так жестоко избил домочадцев, что соседи даже вызвали милицию. Тогда мать сказала: «Буду заводить дело». Жильцы дома ее поддержали и согласились выступить свидетелями в суде: «Мы тоже устали от этих постоянных криков».



«А ВАМ НЕ ПОКАЗАЛОСЬ?»



Многие граждане догадываются, что в их доме бьют детей, но немногие на это реагируют. Москвичка Марина Переладова, к примеру, почти еженедельно слышала шум из квартиры сверху, но всегда пыталась найти этому какое-то разумное объяснение: это ребенок, наверное, балуется или взрослые ссорятся, а малыш просто орет от страха: «Папочка, не надо!». Она знала этих соседей—приличная семья, всегда здороваются, улыбаются. Не может быть, чтобы они так истязали собственное чадо. Но в конце концов ей пришлось признаться самой себе: бьют именно ребенка. И всегда били.



Марина вызвала милицию. «Избивают? — долго удивлялся дежурный. — А вы уверены? А вам не показалось? Что именно вы слышите? Может, у них просто ремонт?» Милиция явно не хотела вмешиваться, но Марина не отступила, не бросила трубку. Через сорок минут наконец приехал наряд. Стражи порядка не скрывали ехидных улыбок и всем своим поведением демонстрировали недовольство: звонят, мол, тут всякие из-за ерунды, делать им нечего. Но в квартиру все же поднялись, спросили: «Что у вас за шум? Соседи жалуются». Получив ответ: «Да ребенок просто капризничает», не стали ничего больше выяснять и отбыли восвояси, еще раз многозначительно взглянув на Марину. Ох, не любят милиционеры такую неудобную гражданскую активность.



Когда на одном из интернет-форумов кто-то задал вопрос: «Соседи бьют ребенка. Как быть?», Марина стала одной из тех, кто поделился своим негативным опытом. Многие были с ней согласны — милиция в такой ситуации ничем не поможет. «Лучше не вмешиваться, — говорили люди. — А то вдруг этот сосед еще и вам потом отомстит». Другие корили девушку за излишнюю подозрительность: «Вы хотите, чтобы по первому анонимному звонку в квартиру врывалась бригада ОМОНа, мочила родителей дубинками, а ребенка отвозила бы в детдом?» В общем, коллективный разум пришел к выводу: чужие методы воспитания нас не касаются, пусть за этим органы опеки следят.



Нашлись, впрочем, и такие же неравнодушные, как Марина, граждане. Но и их истории были без счастливого финала. Петербурженка Мария Грачева рассказала «Огоньку» историю о мужчине, который избивал всю семью: тещу, жену и дочь. Девочка не просто рыдала, а выла на весь дом. Вызвали участкового, но он просто потоптался у двери пару раз и резюмировал: «Не открывают. Но даже если откроют — что толку-то? Жаловаться они не хотят, а сам я ничего сделать не могу».



Мать Елены Антиповой, такая решительная поначалу, тоже в итоге передумала жаловаться. У нее было сотрясение мозга, жуткие кровоподтеки по всему телу, но в милиции ей посоветовали мужа простить, и она послушалась. Удивительно, что дело удалось замять, хотя до этого в травмпункте были «снятые побои» не только с нее, но и с дочери. Как врачи смогли закрыть глаза на жестокое обращение с ребенком, теперь уже невозможно выяснить. А соседям женщина объяснила: «Это дело семейное. Сами разберемся». Жильцы вздохнули, но согласились: «Да, дело семейное».



«ПОТЕРПИ НЕМНОГО»



— Наше общество считает семью закрытой территорией, — говорит Юлия Сотникова, педагог-психолог центра для детей, подвергшихся жестокому обращению и насилию, «Озон». — А в самой семье существует негласное правило на молчание. Факт насилия не обсуждается открыто. Детям дают понять, что не следует обсуждать семейную ситуацию в школе или с друзьями. Вот почему жертвы так редко жалуются. Детям особенно трудно попросить о помощи других взрослых. Они запуганы и не верят, что кто-то им может помочь.



Лена Антипова решила обратиться за помощью, только когда ей исполнилось 16 лет. «Я хочу лишить отца родительских прав», — заявила она инспектору по делам несовершеннолетних Сормовского района Нижнего Новгорода. К тому времени девочка уже не жила дома, ночевала у подруг, спасаясь от родителя-деспота. Ей посоветовали собирать документы — справки из школы, свидетельские показания, характеристики. Ребенку негде было жить, а чиновники упорно требовали каких-то бумажек.



«Это было очень трудное время, — говорит Елена. — Утром я шла в школу, днем собирала справки, а вечером подрабатывала официанткой — мне ведь приходилось обеспечивать себя самостоятельно». Елена наивно надеялась, что в случае успеха государство выделит ей какие-то средства «на существование». Но когда почти все документы были собраны, инспектор сказала: «Не получится ничего, Леночка. Никто его родительских прав не лишит. Да и ты уже большая, через два года станешь совершеннолетней. Потерпи еще немного, ведь столько лет терпела». Заступиться за Лену больше было некому.



— У ребенка обязательно должен быть какой-то представитель, — объясняет Юлия Сотникова. — Кто-то, кто защищал бы его интересы: опекун или второй родитель. Мы в «Озоне» работаем только по такой схеме.



Как ни странно, но этим «вторым родителем», официальным защитником, чаще становятся мужчины. Недавно в центр обратился такой отец, попросил психологов реабилитировать 11-летнего сына. Оказывается, мать жестоко избивала мальчика. Никому и в голову не могло прийти, что эта успешная бизнесвумен, обаятельная и милая женщина, издевалась над собственным ребенком — регулярно, без свидетелей. Она просто сбрасывала на него всю накопившуюся агрессию. Мальчик рискнул пожаловаться папе тоже только через несколько лет, когда подрос. Но родственники до сих пор не верят в произошедшее, им кажется, что сын оклеветал мать, а супруг просто нашел повод для развода.



«Не верю, не может быть» — наиболее частая реакция окружающих на факты домашнего насилия, особенно если оно происходит в благополучной с виду семье. Но в «Озоне» знают, что детей бьют и алкоголики, и кандидаты наук. Просто последних трудно заподозрить в жестоком обращении с собственными детьми. А дети молчат. Даже на вопросы учителей: «Откуда у тебя синяк?» либо не отвечают ничего, либо испуганно оправдываются: «Упал».



— Многие несовершеннолетние, которых регулярно избивают, в конце концов начинают воспринимать эту ситуацию как норму, — говорит Юлия Сотникова. — Как показывают исследования, чем жестче наказывается ребенок, тем менее он склонен говорить об этом. Подрастая, он только закрепляет низкую самооценку и всю жизнь потом либо воспринимает себя как жертву, либо становится агрессором по отношению к другим. Образец насильственного поведения он переносит в социум — в школу, армию, собственную семью.



Защищать себя, руководствуясь российскими законами, дети если и начинают, то, как правило, уже в подростковом возрасте. Центр активно в этом им помогает — оказывает не только психологическую, но и правовую поддержку. В этом году две 14-летние жительницы Москвы подали в суд на своих родителей за систематические побои. Специалисты центра присутствовали на допросах детей, выступали на заседаниях суда. Одна из девочек тоже требовала, чтобы ее мать лишили родительских прав. Добиться этого не удалось, но к уголовной ответственности женщина все же была привлечена.



Лена Антипова добилась такого же наказания для своего отца, но в одиночку.



«БОЮСЬ ИДТИ ДОМОЙ»



Несовершеннолетние обычно либо боятся, либо не хотят обращаться за помощью в социальные органы, призванные обеспечивать защиту их прав. Гораздо охотнее ребенок пожалуется собственному другу. Или «невидимому взрослому другу» — именно так позиционируют своих консультантов, сотрудников «Детского телефона доверия», в Национальном фонде защиты детей от жестокого обращения.



— Для некоторых детей становится откровением, что существуют взрослые, которые считают насилие ненормальным, — говорит Марина Бетретдинова, координатор программы «Детский телефон доверия». — Мы разговариваем с таким ребенком, подбадриваем его, советуем обращаться за помощью к учителю — обычно педагоги владеют всей информацией о том, как дальше действовать в случае выявления фактов физического насилия.



Иногда приходится помогать малышам максимально деликатно. Однажды в фонд позвонил девятилетний мальчик, который получил тройку и боялся идти домой — отец избивал его за плохие отметки. Консультанту пришлось звонить учительнице этого ребенка и просить о пересдаче — в итоге тройка была исправлена на пятерку и повод для физического наказания исчез.



Впрочем, многим родителям, как и Владимиру Антипову, поводы не нужны. Они бьют, потому что усвоили агрессию как форму социального поведения. Бьют, потому что не могут расслабиться дома, пребывая в напряжении от трудной работы. Бьют от бессилия — часто по телефону доверия звонят отцы и матери, которые чувствуют свою вину за физические наказания, но не знают, как иначе воздействовать на отпрыска, чтобы «до него дошло».



— Очень много звонков от типичных представителей среднего класса, — говорит Марина Бетретдинова. — Это внешне абсолютно нормальные люди, образованные, с достатком, с хорошей грамотной речью. Но бьют своих детей они так же, как и безработные деревенские алкоголики. Отцы наказывают детей чаще, но тут надо учитывать, что во многих семьях матери сами провоцируют насилие, науськивают мужей: «Ты же отец, ты должен наказать этого оболтуса! Отлупи его!»



Звонят и соседи: «Я слышу, что за стеной бьют ребенка. Что мне делать?» Консультанты обычно советуют обращаться к местному участковому ОВД, в подразделение по делам несовершеннолетних или в органы опеки и попечительства. На этом обычно инициатива соседей и заканчивается: «Мне что, придется свою фамилию называть? Нет, я так не хочу». Многие предпочитают сохранять анонимность, ведь определение «стукач» все еще считается в нашей культуре более неприличным, чем «садист». К тому же особой веры в систему защиты прав ребенка ни у кого нет.



Елена Антипова, не добившись лишения родительских прав, в итоге подала в Нижегородский суд на собственного отца. Оказалось, что в этом случае достаточно одного ее иска — не потребовались даже свидетели. На Владимира Васильевича завели уголовное дело по ст. 116 УК РФ (побои) и ст. 156 УК РФ (неисполнение обязанностей по воспитанию ребенка). Суд приговорил его к десяти месяцам исправительных работ.



«Сейчас он работает дорожником, — говорит Елена. — Отдает десять процентов зарплаты государству, и мне еще четверть. Но я вернулась домой, вынуждена жить с ним на одной территории — разменять неприватизированную квартиру нет никакой возможности. А от приватизации он отказывается. Это его последний способ держать меня и мать под контролем». Но теперь, по крайней мере, отец не распускает руки. Боится.



Можно сказать, что Лена одержала победу. Она смогла защитить себя, хотя для этого и понадобилось в итоге почти 17 лет. Но такие случаи, когда несовершеннолетние восстают против произвола родителей, в России единичны. Насилие продолжается. И становится понятно, что качество жизни россиян не зависит от квартиры в хорошем районе, комфортного автомобиля или отдыха в Египте. Качество нашей жизни зависит от детских криков, которые раздаются то в квартире сверху, то за стеной, то за дорогой металлической дверью соседа. И это уже давно наше дело.



ОФИЦИАЛЬНО - Уязвимая категория



ВЛАДИМИР ЛУКИН, уполномоченный по правам человека в России



К нам редко обращаются дети и представители детей, ставших жертвами физического насилия в семьях. Это особенность российского менталитета — не выносить сор из избы. У нас не настолько юридически оформленное общество, чтобы люди превращали такие тонкие и деликатные вещи в достояние гласности и в повод для судебного разбирательства. А между тем, по данным Генпрокуратуры, ежегодно около 2 миллионов российских детей подвергаются избиениям со стороны собственных родителей. Эти безобразия происходят не только в неблагополучных семьях, но и в самых различных семьях. Страшно представить — около 2 тысяч детей ежегодно погибают от рук собственных родителей, 2,7 тысячи совершают самоубийство.



Дети и подростки в России не получают такой же защиты, как и взрослые, хотя являются наиболее уязвимой категорией граждан. Мало того, что у них понижена степень самозащиты, так еще и законы по защите их прав довольно приблизительные. У нас, например, нет даже такого понятия, как «жестокое обращение с детьми», «насилие в отношении ребенка». Существует только статья 156 УК РФ «Неисполнение обязанностей по воспитанию детей», но это очень зыбкая и общая статья — санкции по ней часто оказываются мягкими, не соответствующими тяжести содеянного. У нас есть громоздкие органы опеки и попечительства. Но они крайне редко приходят в семьи, больше занимаются интернатами, школами. Необходимо разработать ясные и понятные механизмы для защиты прав несовершеннолетних граждан нашей страны.



Автор - Наталья РАДУЛОВА

«Юлия Тимошенко потребовала одного — сделать это законно, в присутствии ее адвоката, и сделать это в понедельник, в рабочий день, а не ночью. Что делается всегда ночью? Недобрые дела, я думаю. И ночью вывозить человека в больницу можно только тогда, когда есть экстренная необходимость, согласитесь», — сказала Карпачева.



По ее словам, Юлию Тимошенко пытались отвезти в больницу, «унижая человеческое достоинство и применяя насилие, что привело к причинению ей не только телесные повреждений, но и моральных страданий».

«Женщину закрутили в простыню. Хорошо, что она на пять сантиметров не доходила до горла. Тимошенко удалось лишь высунуть левую руку и пытаться каким-то образом обороняться, когда ее начали силой стаскивать с постели в 10 часов вечера, в пятницу. Перед выходными днями! Даже не конвой это делал, а во главе с заместителем начальника Качановской колонии Коваленко два его подчиненных», — отметила Карпачева.

 

Карпачева рассказала, что на следующий день вылетела самолетом в Качановскую колонию, встретилась с Тимошенко, и та  показала ей синяки и рассказала, как все происходило.

По словам бывшего омбудсмена, такое обращение с заключенной может быть приравнено к применению пыток и фактически является нарушением статьи 3 Европейской конвенции по правам человека.

Напомним, к  Юлии Тимошенко применили физическую силу при переводе из колонии в больницу «Укрзализныци». В знак протеста Тимошенко объявила голодовку.

24 апреля Верховная Рада Украины избрала на пост уполномоченного Верховной Рады по правам человека Валерию Лутковскую.