+ развернуть текст   сохранённая копия

О ЛОЗУНГЕ «ХВАТИТ КОРМИТЬ КАВКАЗ!»

8 НОЯБРЯ 2011 г. СЕРГЕЙ ДАВИДИС

Традиционный день усиленного разжигания межнациональной розни, по странному недоразумению именуемый Днем народного единства, принес всплеск публичных деклараций о том, что «Хватит кормить Кавказ!» Причем, если предыдущий подобный всплеск, весной этого года, объединил, как сообщали, 150 человек участников митинга на Чистых прудах и примкнувшего к ним со статьей «Захребетники России» Владимира Милова, то теперь этот лозунг был объявлен основным для собравшего не менее 5 тыс. человек «Русского марша». Впрочем, важнее не это, а то, что к поддержке этого лозунга склоняется, вслед за Миловым, и часть политиков либерального фланга российской оппозиции.

Это движение националистов и либералов навстречу друг другу объяснимо. Националисты пытаются закамуфлировать свои ксенофобские вожделения, способные отпугнуть больше народу, чем привлечь, умеренным и имеющим как бы даже экономический характер лозунгом. Часть либералов берет этот лозунг на вооружение, пытаясь с его помощью выйти за пределы обычной для себя, но до сих пор не слишком успешной рациональной аргументации и обратиться к более отзывчивым эмоциональным струнам народной души.

Совершенно верные, на мой взгляд, оценки заигрыванию либералов с националистической риторикой дал Сергей Алексашенко в своем открытом обращении к Милову и Навальному.

Трудно не согласиться с тем, что корень проблем страны не на Кавказе, а в Кремле, с тем, что противопоставление наций является серьезной угрозой для нашей страны.

Но эти аргументы в то же время носят несколько общий характер, они, скорее, ставят под сомнение, чем опровергают лозунг «Хватит кормить Кавказ!»

В этой связи разумным было бы попытаться понять, какое конкретное содержание есть у этого лозунга и к чему могла бы привести его реализация.

таблицы, основанной на данных Росстата, не самые большие. Более того, эти дотации сокращаются. Лозунг же «Хватит кормить Камчатку и Магадан!» вряд ли может рассчитывать на поддержку сколько-нибудь значимого числа россиян. С другой стороны, даже если прекратить дотации Северному Кавказу, неравномерность бюджетной обеспеченности остальных регионов никуда не денется. Если кому-то сама идея перераспределения доходов от более богатых к более бедным кажется несправедливой, то именно об этом, вероятно, и стоит говорить, поскольку в существующей бюджетной системе дотационными являются 70 субъектов федерации из 83-х.

1. 2.  Объективные условия республик Северного Кавказа исключительно хороши (молодое население, изобилие ресурсов), и только федеральные дотации позволяют северокавказцам лениться, избегать экономического роста и повышения собираемости налогов. Низкие доходы местных бюджетов – результат лени и нежелания работать и развивать экономику. Волевым решением эту ситуацию можно изменить достаточно легко. «Такими благоприятными условиями – демография, природные ресурсы, география – не могут похвастаться подавляющее число регионов России. Тем не менее, эти ресурсы не используются должным образом», – пишет, например, Владимир Милов.
2. Тезис откровенно смешной. Примерно такие же отличные условия есть в большинстве стран мира (Зимбабве, Афганистан, Папуа-Новая Гвинея), субсидий им никто не платит, но ни экономического роста, ни модернизации что-то не видно. Нет никаких оснований считать, что в результате сокращения или отмены дотаций Северному Кавказу вырастет производительность труда и собираемость налогов, возникнут новые предприятия и начнут использоваться, наконец, «должным образом» имеющиеся ресурсы. Гораздо вероятнее иной и прямо противоположенный результат: еще большее ослабление институтов государственной власти, снижение экономической активности и доходов бюджетов, рост бедности и насилия.
3. 3. Неблагодарные республики Северного Кавказа вместо признательности за субсидии демонстрируют высокий уровень нетерпимости к христианству и рост поддержки ваххабизма, а также экспортируют в остальную Россию нежелательные практики: терроризм, преступность, коррупцию в сфере образования.
   С фактами спорить не приходится, да и незачем. Хотя оговорку о том, что, по любым оценкам, террористами и ваххабитами является явное меньшинство населения республик Северного Кавказа, сделать следует.

Но вопрос в том, как связаны субсидии и упомянутые негативные явления. И, что важнее, в том, какие основания ожидать изменений к лучшему в случае отмены или сокращения дотаций. Вопрос этот, впрочем, риторический.

Если же рассматривать требование перестать «кормить Кавказ» и попытки его либерального обоснования в целом, следует отметить несколько моментов.

Во-первых, республики Северного Кавказа выдаются за неких единых субъектов, которых чему-то можно научить, которые способны делать какие-то выводы и принимать решения. Например, развить, наконец, экономику в свете перспективы скорого сокращения дотаций.

Представляется, однако, что элиты республик Северного Кавказа не сильно озабочены народным благом, а народы не имеют никакого влияния на принятие решений, становясь субъектом политики в той степени, в какой готовы к вооруженной борьбе. Тогда кто является объектом воздействия?

Кроме того, такая конструкция предполагает, с одной стороны, отстраненность от Северного Кавказа, отношение к нему как к чему-то внешнему. Как к черному ящику, у которого есть вход и выход. И если изменение сигнала на входе не дает ожидаемого изменения сигнала на выходе, то тем хуже для ящика. «Это ваши проблемы, решайте их сами, и нам все равно, как вы будете их решать», — говорят такие «либералы». С другой стороны, такой подход фактически предполагает коллективную ответственность населения Северного Кавказа. Северный Кавказ и составляющие его республики рассматриваются для простоты как неразделимые целостности. Такой подход нормален по отношению к чужой стране, но невозможен применительно к гражданам своей, за которых государство несет ответственность.

Во-вторых, авторы идеи прекращения «кормления Кавказа» рассматривают субсидии как некий дар федерального центра Северному Кавказу. Между тем, хотя бы минимальное выравнивание качества жизни в разных регионах — обязанность государства. Если на Северном Кавказе живут равноправные граждане России, то они имеют право на доступ к образованию, здравоохранению, на безопасность и обеспечение государственными услугами. Очевидно, что сейчас, несмотря на наличие субсидий, уровень доступа к этим благам и качество этих благ совершенно неудовлетворительны. Но трудно представить, что ситуация изменится к лучшему, если еще и сократить субсидии. Требуется (и не только на Северном Кавказе) радикальная демократизация системы государственного и местного самоуправления, восстановление каналов обратной связи от общества к государству, прозрачность деятельности государственных органов, но они никак не могут заменить недостающих денег. В случае реализации упомянутых изменений, возможно, действительно федеральную помощь региону можно будет сократить, но именно после их реализации. Оснований рассчитывать на противоположную последовательность действий нет (впрочем, при существующем режиме и оснований для надежд на демонтаж порочной вертикали власти нет).

В-третьих, идеологи сокращения дотаций Кавказу смешивают причины и следствия. Да, на Северном Кавказе тяжелая экономическая ситуация, низкий уровень собственных доходов бюджета. В Чечне, Дагестане, Ингушетии, а теперь, похоже, и в Кабардино-Балкарии – вялотекущая гражданская война. Поток мигрантов с Северного Кавказа течет в Россию, увеличивая этим уровень межэтнической напряженности. Коррупция и произвол во властных структурах выше, чем в России. Но все это имеет место в силу сложного комплекса исторических, экономических, политических и культурных причин, а не в силу наличия крупных федеральных дотаций. Авторы предложений о снижении или отмене дотаций, перечисляя беды Северного Кавказа, не пишут о главном: что случится благодаря этому. Ослабнут или наоборот усилятся негативные тенденции и проявления?

 Можно полагать, что сейчас существенная часть дотаций разворовывается властными элитами северокавказских республик, а населению достается сравнительно немного. Но при сокращении дотаций бедность, а значит и религиозный фанатизм, и вооруженное подполье только усилятся. Усилится и поток мигрантов из этого региона. Вряд ли это тот результат, которого хотят апологеты отмены дотаций. Но для политиков, тем более либеральных политиков такой примитивно популистский подход вряд ли допустим. Наиболее незрелая часть общества предъявляет запрос на противопоставление хороших «нас» и плохих «их». Но пытаться ответить на этот запрос фактическим опусканием себя на уровень этой, самой темной части общества, отказываясь от анализа последствий реализации предлагаемых идей — подход, невозможный для содержательной политической позиции.

Если же жители Северного Кавказа воспринимаются кем-то как граждане второго сорта, то следует прямо обозначить предложение отделить эти республики, а не камуфлировать его эвфемизмами типа «Хватит кормить Кавказ».

Я далек от того, чтобы отстаивать имперскую позицию «единой и неделимой» России. Более того, я согласен с идеями, например, Дмитрия Фурмана о том, что путь России к демократии практически неизбежно связан с созданием русского национального государства, несмотря на гигантские материальные, моральные и другие издержки, неизбежные при этом. Но путь насильственного отделения Северного Кавказа и теоретически и практически немыслим, он мыслим только как признание свободного выбора народов национальных республик, выбора, возможного в условиях свободной, демократической России. Ставить вопрос иначе, как это делает, например, Алексей Широпаев, означает запрягать лошадь позади телеги.

 Впрочем, эта тема требует отдельного обсуждения. Здесь я закончил бы большой цитатой из одной из последних статей покойного Дмитрия Фурмана:

«Нужно также преодолеть архаическую национально-государственную жадность, инстинктивное нежелание отдавать «свое», ибо исходя из презумпции «единства и неделимости» России решить будущие проблемы невозможно. Естественно, что никого не надо выталкивать из федерации. Построение новых независимых государств — дело очень трудное, и вполне вероятно, что, если нерусским народам будет действительно гарантирована автономия с сопутствующей реальной возможностью выйти из России, они ею не воспользуются. Но при этом надо понимать: удержание Чечни и других республик не только не стоит того, чтобы вновь надевать на себя смирительную рубашку властной вертикали, но, более того, их независимость стала бы для русского народа не утратой, а приобретением. Разумеется, новое «сжатие», «уменьшение» России все равно будет переживаться болезненно. Оно объективно не может не быть очень трудным, в ряде аспектов даже более трудным, чем распад СССР. И компенсацией этой боли может быть только осознание того, что потеря миниимперии есть обретение «нормального» национального русского демократического государства».

Резюмируя, можно утверждать, что сокращение или отмена дотаций могут быть предметом осмысленной дискуссии только в связи с радикальной демократизацией республик Северного Кавказа, а такая демократизация, очевидно, невозможна без смены режима, установившегося в стране в целом. Попытки вырвать вопрос о «кормлении Кавказа» из общедемократического контекста по сути являются не только заведомо бессодержательным, но и вредным популизмом.

Все вышесказанное ни в коей мере не значит, что либералы должны уходить от обсуждения межнациональных проблем и проблем федерализма. Наоборот, как и по любым реально волнующим общество вопросам, либералы обязаны предлагать свои варианты ответов. Но эти ответы должны быть конкретными и продуманными, а не лозунгово-демагогическими.

Тэги: кавказ, либерал, национализм

Украинский национализм как путь в тупик

   2011-11-07 06:14:31
... украинский национализм формировался как национализм ... внегосударственного национализма свойственна ...
+ развернуть текст   сохранённая копия

"ОДНАКО" Украина

Благодаря национализму в своё время очень многие народы решали стоящие перед ними цивилизационные задачи. Будь-то: обретение независимости - как у ирландцев, индусов или евреев; модернизация страны - как у турок или китайцев; создание единого централизованного государства - как у итальянцев.

Национализм -это очень тонкая и специфическая материя, которая в умелых и умных руках может принести много пользы для народа. Но, не имея под собой прочного морального обоснования и глубоких теоретических разработок, тот же национализм может выродиться в нечто ужасное и разрушительное, что мы видели на примере германского Третьего Рейха.

К большому сожалению, украинский национализм не смог стать чем-то важным и, главное, нужным для своего же народа, выступая в украинской истории как элемент регресса и деградации. Почему же так происходит? 

Более двадцати лет назад Украина обрела полную и безоговорочную независимость. То есть, была осуществлена главная цель украинских националистов, которую они поставили перед собой еще в начале 20-го века. Но самое смешное состоит в том, что украинская независимость стала реальностью не столько стараниями украинских националистов, сколько благодаря стечению определённых обстоятельств.  С одной стороны, ставшая столь неожиданной независимость должна была привести набиравшее к первому декабря 1991 года силу движение, коим являлся украинский национализм, к некоему переосмыслению своего места в новой политической реальности, к перенастройке основных принципов и назначению новых целей. Но, видимо, из-за малого идейного багажа и не очень высокого качества человеческого материала, входившего в состав украинского националистического движения, никаких серьёзных изменений ни в тактике, ни в идеологии украинского национализма не произошло.

 Националисты все еще живут представлениями, выработанными в 20-е-30-е годы прошлого века, и боятся изменить их хоть на йоту. Поскольку украинский национализм формировался как национализм «бездержавный» (безгосударственный), перед его адептами в 1991 году возник выбор - или каким-то образом не заметить «независимости» и жить по старым лекалам, или придумывать что-то новое. Украинские националисты выбрали первое. Что же это означает в ментальном плане? А то, что они все равно ощущают себя в оккупации. А при оккупации не может быть никакого конструктивного диалога ни с обществом, ни с государством. Тому и другому украинские националисты, сознательно или нет, но приносят только вред.

Несмотря на то, что с момента провозглашения независимости в идеологической сфере были приняты все идейные установки украинского национализма, сам образ националиста рисовался в весьма благожелательном свете, сами националисты не смогли найти в себе силы взять ответственность за происходящее в стране на себя. Вот классический пример – Виктор Ющенко, который являлся типичным украинским националистом. Чем все пять лет своего президентства занимался Виктор Андреевич? Пытался принести пользу украинской державе и её народу? Нет. Он за время своего президентства стремился только к одному - нанести максимальный урон России. Которую  он продолжал воспринимать как единственного и абсолютного врага. Украина же его совсем не интересовала, поскольку в его «вселенной» никакой независимой Украины просто не существовало. Она все еще была под «оккупацией». Причем, не важно под какой именно: языковой, религиозной, ментальной и так далее. А для безгосударственного националиста война с врагом важнее всего. Те же баскские националисты, заняты борьбой с Испанией, а не наведением порядка в банковской сфере или на рынке земли. Эти вопросы у них отложены на период после обретения независимости. Но баски-то под реальной оккупацией, у них реальные враги. У украинских же националистов реальных врагов на Украине нет, поэтому и создаются враги виртуальные, с коими и ведётся смертельный бой. В результате чего государство только проигрывает.

Ведь любой здравомыслящий человек увидит пагубность образовательной украинизации в сугубо русскоязычных регионах Украины. Из-за этого падает образовательный уровень населения, государство недополучает тысячи квалифицированных специалистов, поскольку в русскоязычных регионах фактически невозможно нормально преподавать в вузах точные и технические дисциплины. Но проблемы государства националистов не волнуют. Именно это ощущение «безгосударственности» толкает украинских националистов: в архаику, в бесконечное педалирование темы «мовы», в столь невероятную агрессию к представителям других наций и народностей.

Что и понятно. Ведь в чем разница между национализмом государственной нации и негосударственной нации? Националисты, представляющие народ, имеющий свое государство, всю свою энергию направляют на развитие этого самого государства, в тот момент как безгосударственный национализм занят вопросами самосохранения народа в неблагоприятных для него геополитических реалиях. И, в первую очередь, сохранения тех признаков, которые и формируют из общности людей нацию, как то: язык, религию, историю, традиционную культуру.

В результате, мы видим это дикое сползание в архаичность. Триполье, Сорочинские ярмарки, ряженные казаки, боевой гопак и прочая дребедень. Сюда же можно отнести и «шароварщину». Для нормального, в европейском понимании этого слова, националиста важна модернизация его страны, частью которой является и то, что жители сел по уровню мировосприятия и образования, в том числе и внешнего вида, должны походить на жителей города. На Украине же все с точностью до наоборот, у нас жители городов в одежде, поведении, языке пытаются копировать жителей села.

Подобная история и с «мовой». Ведь никто из националистов не замечает, что уже два десятка лет украинский язык - это практически язык гегемон в государственной и образовательной сфере. Его позиции очень крепки в информационном и культурном пространстве. И бороться за «мову» методом запрета наружной рекламы на русском языке или штрафованием учеников, позволивших себе в стенах того или иного вуза заговорить не на том языке - это идиотизм. 

Также для внегосударственного национализма свойственна чрезмерная агрессия по отношению к другим народам, что в какой-то мере объяснимо в рамках национально-освободительной борьбы. Но эта агрессия в рамках уже существующего государства, когда за спиной у националистов вся сила административной машины, грозит превратиться в фашизм со всеми вытекающими из этого проблемами.

Самое же главное, в чем проявляется бесперспективность украинского национализма, это то, что был упущен момент. Тот самый, который даётся только раз в истории государства -недолгий промежуток времени сразу же по обретению независимости, когда еще не иссякла пассионарная энергия и эйфория, которую можно направить на развитие культуры, создание экономической и военной мощи государства, на воссоздание действенных государственных институций. Но в девяностые годы украинский национализм так и не смог выдвинуть из себя ничего стоящего. Не смогли тогда, уже не смогут никогда. Сейчас же оторванный от жизненных реалий украинский национализм превратился в агрессивное, закостеневшее в своей деструктивности явление, направленное на примитивизацию и фашизацию внутренней жизни Украины. Эволюция данного политического явления просто невозможна. Украинский национализма оказался тупиковой ветвью политического бытия, не совместимого с современной Украиной.

Алексей Иванов