37-й год спас страну от «пятой колонны»

Вся история человечества – это в основном войны и вооруженные конфликты. Ученые подсчитали: за пятьдесят веков пережито более 14 500 больших и малых войн.

Естественное состояние цивилизации

За все годы существования человечества только около 300 лет были абсолютно мирными. ХХ век породил мировые войны, в которых участвовали десятки стран и сотни миллионов людей. В Первую из них (1914–1918) было вовлечено 38 государств, отмобилизованы 74 миллиона человек. Во Второй (1939–1945) участвовала 61 страна с населением 1,7 миллиарда (80% населения земного шара), под ружье встали 110 миллионов. Уже после победы над фашизмом, в течение 40 лет (1945–1985) было развязано 260 войн, а за последнее десятилетие – более 150.


С течением времени количество войн не уменьшалось. И в древнем мире, и в средние века, и на нашей памяти их было предостаточно.

В фундаментальном труде Отделения военной истории и права РАЕН «Военная история России» констатируется: «Война – неотъемлемая сторона истории человечества, ибо она (война) как социально-политическое явление имеет несколько ипостасей. Она и вооруженное противоборство, и состояние общества, и способ регулирования отношений между государством и социальными силами, и способ разрешения споров, противоречий между ними».

Генерал-майор А. И. Владимиров в труде «Основы общей теории войны» утверждает: «История [цивилизации] есть почти одна непрекращающаяся война, которая как двигала прогресс человечества, так и препятствовала ему. Можно без особых натяжек констатировать, что войны во многом сформировали… современное бытие человечества».

Их причинами являлись борьба за жизнь, захват чужой собственности или отстаивание своей. Истории известны многие династические и религиозные войны. Немаловажную роль всегда играли экономика, финансы. Одним из факторов войн прошлого века стали национально-освободительные и революционные движения. Борьба за передел сфер влияния, территории и колоний явились причиной Первой и Второй мировых войн.

В современное время возникают новые поводы. Идут столкновения не стран и народов, как в былые времена, а цивилизаций. «В обозримом будущем главным источником наиболее острых социально-политических и экономических противоречий в мире станет борьба за источники сырья и выживание на планете, – утверждает президент Академии военных наук РФ генерал армии М. А. Гареев. – Все больше фактов свидетельствуют о том, что непрерывное интенсивное наращивание производства с неограниченной эксплуатацией земных ресурсов не может бесконечно продолжаться». Авторитетные международные научные организации, эксперты ООН единодушны в том, что экологический фактор станет в будущем главной причиной вооруженных конфликтов.

Реальность такова, что пока существуют государства, сохраняется много острых политических, экономических, межнациональных противоречий, которые не всегда удается урегулировать мирным путем. И поэтому от войн не избавиться.

Как указывал английский эксперт Лиддел Гарт, «нередко после окончания войны, когда устранена противостоящая сила, исчезают препятствия и для противоречий во взглядах и интересах бывших союзников. Очень часто разногласия становятся настолько острыми, что дружба, которая была необходима во время общей опасности, превращается во вражду после устранения этой опасности, так что союзники в одной войне легко становятся врагами в другой».

Таким образом, мир – не что иное, как продолжение войны другими средствами и подготовка к новым вооруженным столкновениям.

Проведенный генерал-майором Владимировым анализ особенностей войны в современных условиях позволил ему сделать следующие выводы: война – это «состояние перманентной, непрекращающейся, управляемой «смуты», навязываемой сильнейшими остальному миру и противной стороне. Сроки войны уже не определяются официальной (признанной мировым сообществом) фиксацией победы, как это случилось, например, после подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии в 1945 году. В идущей сегодня мировой войне сроки не определяются потому, что сама война имеет перманентный (постоянно идущий) характер».

Полковник русской императорской армии Е. Э. Месснер в свое время так определял специфику войны: «Надо перестать думать, что война – это когда воюют, а мир – когда не воюют. Можно быть войне, не воюя явно… Насилие (устрашение и террор) и партизанство – главные «оружия» в этой войне… Воевание партизанами, диверсантами, террористами, вредителями, саботерами, пропагандистами примет в будущем огромные размеры».

А вот мнение немецкого военного теоретика Клаузевица: «Война существует больше для обороняющегося, чем для завоевателя; ведь только нападение вызывает оборону и вместе с ней войну. Завоеватель всегда миролюбив (как и утверждал Бонапарт). Он более охотно предпочел бы мирным путем занять пределы нашего государства; чтобы он этого сделать не смог, мы должны хотеть войны и, следовательно, к ней подготовляться, то есть другими словами: именно слабые, обреченные на оборону, и должны быть всегда во всеоружии, дабы не подвергнуться внезапному нападению; таково требование военного искусства».

Как известно, войну начинают политики. «Я полагаю, что во всех странах громадное большинство населения хочет мира, но решение остается не за ним, а за возглавляющими массы партиями», – говорил на заседании рейхстага 14 мая 1890 года при обсуждении проекта усиления мирного состава германской армии генерал-фельдмаршал Хельмут Мольтке. Поэтому ни миролюбивый народ, ни пацифистское правительство не являются гарантией от развязывания войны.

Необходимо учитывать и тот факт, что она приносит огромные барыши. «Война – ужасная вещь… Но она ужасно прибыльная вещь», – писал Ленин. В Первую мировую империалисты США превратились из должника Европы в ее кредитора и нажили на крови народов 35 миллиардов долларов. За шесть лет Второй мировой прибыли американских корпораций достигли 116,8 миллиарда долларов. Не считаясь ни с чем, они усиленно рвутся к этой «прибыльной вещи» и теперь, тем более что им еще не довелось испытать на себе разрушительные последствия современной войны.

Экономика США находится в руках монополистического капитала. Для получения прибылей ему постоянно нужны энергетические ресурсы, уран, цветные металлы и другие виды сырья. По этой причине месторождения и рынки сбыта беспардонно объявляются районами «жизненных интересов» ведущих капиталистических государств, туда направляются военные силы. Нынешняя война – коммерческое предприятие. Поэтому империалисты инвестируют в нее столько, сколько считают необходимым и возможным, ожидая, что при победе вернут вложенное с процентами.

Следует также отметить и новую экспансивную геоэкономику как стратегию «наживы» транснациональных (то есть не привязанных строго к национальным или государственным территориям) корпораций. Для этого ими создаются и финансируются частные военные компании. Сегодня, по оценке экспертов, численность ЧВК и затраты на их содержание в несколько раз превосходят аналогичные совокупные показатели официальных вооруженных сил всех государств. По своей мощи ТНК могут сравниться с самыми развитыми державами, что позволяет им «делить» мир и диктовать ему свои условия, в том числе путем вооруженной борьбы.

Враг на пороге…

25 октября 1995 года на закрытом совещании Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США Билл Клинтон, бывший тогда президентом США, откровенно заявил: «В ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем: расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в Югославии; окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии, установление в оторвавшихся от России республиках режимов, нужных нам. Да, мы позволили России быть державой, но империей будет только одна страна – США».

Американский политолог Збигнев Бжезинский предлагает «децентрализовать» Россию, расчленить ее натрое – европейскую часть, Сибирскую и Дальневосточную республики. При этом идеолог гегемонии США предлагает отдать под контроль Европы территорию нашей страны до Урала, Китаю – Сибирь, Японии – Дальний Восток.

В свою очередь известный политолог и общественный деятель Александр Дугин в работе «Геополитика войны» так охарактеризовал современное положение мира и России в частности: «Человечество и война – синонимы. Люди воевали и будут воевать всегда. Одни – добровольно, потому что любят это дело, другие – принудительно, так как ничего другого не остается. Признать это – реализм. Стараться избежать этого – глупый страх. Какая война нас ждет? Одна уже идет. Это – установление Западом глобального порядка».

Возникают вопросы: кто виноват и что делать? Как России противостоять в войне с Западом?

Прежде всего необходимо отказаться от преступной практики сокращения расходов на оборону и постоянно наращивать военно-промышленный потенциал. Общеизвестно, что государство тратит на оборону столько, во сколько оценивает свой суверенитет.

Следует прекратить заведенную при «фельдмебеле» Сердюкове порочную практику закупки вооружения за рубежом. Россия в первую очередь должна озаботиться оснащением своих ВС перспективным отечественным вооружением и военной техникой. Отказаться от подражания Западу и привести организационную структуру армии в соответствие с оправдавшей себя во всех войнах дивизионно-полковой системой взамен существующей бригадной. Основной военный закон гласит: военное искусство национально. Бригадная система не отвечает этому закону. Генерал-майор Владимиров отмечает: «Восприятие армии России ее народами создало исторически самобытную военную систему и даже такую организационную структуру, как «полк», понимаемую и исторически специально развиваемую в качестве военной «полковой семьи», которая по определению должна быть основой корпоративной военной этики, школой воспитания, хранилищем военных традиций и центром жизни войск».

Исходя из негативного отечественного опыта руководства страной и Вооруженными Силами, в частности людьми, не сведущими в военном деле, при назначении на вакантные места в административных департаментах правительства необходимо требовать в качестве обязательной квалификации определенную продолжительность военной службы. Вообще в государственные учреждения не должны допускаться те, кто не исполнил воинский долг перед государством.

Следует также учитывать, что в войнах локального и тем более большего масштаба невозможно обойтись лишь силами кадровых, профессиональных армий мирного времени. Неизбежно потребуется мобилизация всех сил и средств государства. Поэтому положение о том, что «войны ведутся народами», не теряет своего значения. В соответствии с этим сохраняется и необходимость мобилизационной подготовки населения, промышленности и всей экономики страны к решению военных задач.

В крупномасштабной войне профессиональной армии мирного времени может хватить не более чем на две-три недели. В дальнейшем значительную роль играют мобилизационные ресурсы.

…И в доме

В своих планах войны с Россией США и их союзники возлагают большую надежду на «пятую колонну». Из истории известны многие случаи подрыва изнутри боевой мощи воюющих государств. В то же время необходимо отметить, что в ходе Великой Отечественной войны, несмотря на тяжелейшие, катастрофические поражения на фронте в начальный ее период, «пятая колонна» в советском тылу так и не возникла. По этому поводу ближайший соратник Сталина В. М. Молотов в беседе с писателем Ф. И. Чуевым сказал: «1937 год был необходим… остатки врагов разных направлений существовали и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии могли объединиться. Мы обязаны тридцать седьмому году тем, что у нас во время войны не было «пятой колонны».

Новейшая история России подтвердила справедливость слов экс-главы правительства и внешнеполитического ведомства СССР. Вся страна могла наблюдать, как проводились митинги, на которых обливалась грязью наша армия, сражавшаяся в Чечне. Как публиковались лживые сообщения о зверствах военнослужащих федеральных сил. Как иные общественные и политические деятели РФ выступали на международных форумах, клеймя позором свою Родину, ведущую кровопролитную борьбу с незаконными вооруженными формированиями. Результат – поражение в первой чеченской кампании, позор хасавюртовских соглашений, нападение чеченских боевиков на Дагестан в 1999 году и развязывание ими второй чеченской войны.

Вот уже много лет «пятая колонна» пытается воздействовать на подрастающее поколение, внушая ему бессмысленность и нецелесообразность выполнения конституционного долга по защите Отечества. Разрушительную деятельность ведут купленные Западом представители российских элит.

«Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков, но поскольку 500 миллиардов долларов российской элиты лежит в наших банках, вы еще разберитесь, чья это элита. Ваша или уже наша?» – указывает З. Бжезинский.

Запад никогда не примирится с существованием государства, которое препятствует его доминированию, то и дело голосует против односторонних решений Совета Безопасности ООН.

В 2008 году Госдепартамент США торжественно объявил, что завершил подготовку к новой войне с Россией. Войне идей. Главным наступательным оружием стал компьютер, а полем боя выбран Интернет.

При ведении идеологической войны основные усилия США направлены на решение следующих задач: поддержку политической оппозиции, диссидентских структур, носителей этнических, религиозных и других противоречий; подрыв доверия к руководству страны и Вооруженных Сил, обвинение их в антинародной политике и неспособности решить национальные проблемы; разрушение духовно-нравственных устоев общества, внесение раскола в дружбу народов, возбуждение межнациональной и межрелигиозной ненависти, поощрение террористов и сепаратистов; подрыв веры в экономическую и политическую стабильность государства, внедрение в сознание населения апатии и уныния, безверия и безнадежности; развращение и растление населения, культивирование пьянства и наркомании, полового извращения и распущенности, цинизма и нигилизма; разрушение морально-психологической стойкости молодежи, стимулирование уклонения от военной службы, дезертирства, государственной измены; навязывание сомнений в боеспособности Российской армии и флота, надежности отечественной техники и вооружения, преувеличение боевых возможностей иностранных войск и оружия.

Ту же концепцию осуществляют в России политические некоммерческие организации, финансируемые из-за рубежа. Они проводят антиправительственные акции, занимаются клеветническими нападками на патриотов, извращением истории нашей страны, воспитанием ненависти у подрастающего поколения ко всему русскому, отечественному, ратуют за отмену призыва в Вооруженные Силы РФ, их роспуск. Обладая откровенной антитрадиционалистской, антироссийской направленностью, либерально-демократическая идеология по сути своей представляет не что иное, как идеологическое оружие для разрушения нашего национального и религиозного самосознания.

Философ Александр Панарин в этой связи замечал: «Все исторические традиции и сама история народа подвергаются осмеянию, оглуплению и иронической интерпретации». Для борьбы с этими явлениями, консолидации общества необходима национальная идея, которая была бы компасом в развитии страны.

Духовное оружие

Стратегия России была успешной только тогда, когда она основывалась на государственной идее, верно отражавшей национальные интересы и предназначение России, а не на рекомендациях и советах западных стран.

В этом плане показательна деятельность Петра I. «Выгода России – вот единственный критерий, руководивший первым русским Императором в его сношениях с иностранными державами, – отмечал историк А. А. Керсновский. – Союзники не раз выручались русскими в различные периоды войны… Однако лишь только Царь увидел, что они совершенно не платят взаимностью и стремятся в действительности лишь загребать жар русскими руками – он немедленно порвал с ними все отношения и в дальнейшем вел войну совершенно отдельно. Впоследствии эта мудрая петровская традиция была позабыта. Сколько несчастий удалось бы избежать России, если бы на протяжении двух столетий русская кровь лилась лишь за русские интересы».

Национальная идея, опираясь на свои базисные основания – государственность, культуру, свободу, выступает в трех ипостасях: как идеал, как отражение исторических особенностей развития России и ее перспектив, как организующая и движущая сила исторического развития.

И может быть, правы те, кто утверждает, что наш народ без общественного национального идеала может утратить свое историко-культурное своеобразие и стать просто населением, которому все равно, какому государству принадлежать.

Со времен Петра I главным девизом было «Бог, Царь и Родина», а государственный патриотизм стал выше всех ценностей и добродетелей.

Какая же идея лежит в основе существования и развития России? Известно мнение Н. А. Бердяева: «Русские люди любовь ставят выше справедливости. Русская религиозность носит соборный характер. Христиане Запада не знают такой коммюнотарности, которая свойственна русским. Русская же идея есть идея коммюнотарности и братства людей и народов... Быть сильным духом, не бояться ужасов и испытаний жизни, принимать неизбежное и очистительное страдание, бороться против зла – остается императивом истинно-христианского сознания».

Характерной чертой российского национального самосознания, русского патриотизма является стремление к коллективизму. Сейчас, когда усиленно насаждаются чуждые нашему менталитету идеи, когда уже многие с усмешкой воспринимают когда-то воспетый в песне нравственный принцип: «Раньше думай о Родине, а потом о себе», борьба за сохранение исконно русских национальных черт становится архиактуальной.

Российский коллективизм имеет многовековую историю. Отражая набеги печенегов и половцев, сражаясь с тевтонскими рыцарями, избавляя страну от нашествия татарских орд, наполеоновских полчищ и немецко-фашистских захватчиков, русский народ свято чтил новозаветную заповедь: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя».

Русская идея – абсолютная справедливость. В свое время французский президент генерал де Голль сказал удивительную фразу: «Русский человек не может быть счастлив, если где-то творится несправедливость».

Россию всегда не понимали и ненавидели на Западе за ее мощь и независимость. «Нас не любят за нашу огромность», – говорил император Александр III об отношениях России и мира. Известный американский социолог и политический деятель С. Хантингтон признает: «Лишь русская, японская и эфиопская цивилизации смогли противостоять бешеной атаке Запада и поддерживать самодостаточное независимое существование. На протяжении четырехсот лет отношения между цивилизациями заключались в подчинении других обществ западной цивилизации».

Причина ненависти к России – в ее силе. Это только у русских «не в силе Бог, а в правде», у всего мира Бог в силе. Как говорил Наполеон: «Бог помогает сильным батальонам».

В западном мире нет никаких моральных правил, законов. Есть только право силы. Кто силен, тот и прав.

Россия – единственная держава, имеющая предназначение бороться с мировым злом. Так было при татаро-монгольском нашествии, в войнах с Наполеоном и Гитлером. Сегодня Россия – единственная страна, могущая стать неприступной крепостью на пути распространения несправедливой, антигуманной, аморальной, по сути античеловеческой западной модели мира. Запад всегда боялся Россию, потому что знал: лишь она может дать отпор.

По данным НАТО, только наша страна обладает потенциалом для уничтожения США. «Для тех, кто полагает, что Россия по причине бессчетного числа проблем, ее осаждающих, может быть списана как великая держава, нужно напомнить малоприятную, но бесспорную истину: Россия остается единственной страной на земном шаре, которая способна уничтожить Америку», – утверждал экс-президент США Ричард Никсон.

Но не только военное могущество России наводит страх на Запад. Он боится ее идеологического, культурного, научного, экономического влияния, боится России как нового мирового лидера. Наша страна в силу своего стремления к помощи другим народам самой судьбой предназначена к тому, чтобы стать мировой империей. В этом ее кардинальное отличие от западной цивилизации, стремящейся лишь эксплуатировать других. «Запад несет зло, Россия – добро. Запад хочет поработить мир. Россия призвана быть освободительницей народов. Эта миссия заложена в ее особенном духе. И справедливость мировых задач России предопределена уже духовными силами истории».

В Сербии существует пословица: «Нас, русских, 200 миллионов». Люди в мире стали гордиться своей этнической близостью к русским, и на Западе смертельно боятся, что настанет время, когда кто-то произнесет: «Нас, русских, пять миллиардов».

Василий Микрюков, доктор педагогических наук, член-корреспондент Академии военных наук Российской Федерации

ertata

За какой цивилизационный проект идет сегодня борьба в Новороссии

После того как армия Новороссии перешла в широкомасштабное наступление и начала стремительно расширять сферу своего контроля, даже самым скептически настроенным наблюдателям стало понятно, что окончательная военная победа ополчения над Киевом — вопрос времени, а не принципа. Но военная победа Новороссии на Украине автоматически приводит к очередной (и на этот раз окончательной) геополитической победе России в противостоянии с коллективным Западом (США и проамериканское лобби в ЕС).


Неспособность США защитить режим Михаила Саакашвили в 2008 году лишь породила некоторые сомнения среди их союзников, но в целом была воспринята как досадная неудача (с кем не бывает). Ставки были удвоены, но провал США в Сирии, где Россия смогла удержать у власти Башара Асада, подорвал доверие к Вашингтону на Ближнем Востоке и лишил смысла «арабскую весну». Тем не менее ЕС оставался надежным союзником США, а победа на Украине, после очередного удвоения ставок, должна была привести к возвращению всех утраченных позиций и навсегда вычеркнуть Россию из концерта великих держав. Но большая победа возможна только как результат крайне рискованной операции, которая в случае поражения оборачивается катастрофой.

США каждый раз проигрывали столько, сколько они хотели у России выиграть. Нынешнее поражение ведет к резкому ослаблению роли Вашингтона, а с ним и коллективного Запада, в глобальной политике. США, НАТО, ЕС превращаются в крупные и важные, но региональные структуры, способные оказывать влияние на судьбы мира только в рамках согласования позиций, нахождения компромисса с аналогичными структурами (Китаем, Россией, БРИКС).

И вот здесь Россия сталкивается с проблемой. Дело в том, что ее партнеры и конкуренты на мировой арене — не государства, но цивилизации. Китай и США/ЕС предлагают миру не только свою версию глобального политического и экономического порядка, но и свою философию мироустройства. Это важный фактор глобального доминирования — более важный, чем темпы экономического роста и технологическое превосходство. Чтобы понять его важность, обратимся к российскому и, шире, постсоветскому обществу. В эпоху поздней перестройки первых лет после распада СССР в большинстве постсоветских республик (в России в первую очередь) доминировала концепция, описывающая постсоветское общество и постсоветскую государственность как неправильный (отсталый, варварский) вариант Запада, который необходимо подтянуть к стандарту.

Такой подход изначально отводил России позицию младшего партнера, вечного ученика, цивилизуемой колонии. Сколь угодно высокие темпы роста экономики и уровня жизни ничего не меняли. При условии сохранения моральной зависимости от Запада сохранялась и зависимость политическая — ученик не может не подчиняться учителю. Более того, это приводило к коллаборационизму элиты. Сохранившиеся до сегодняшнего дня в политике и все еще господствующие в информационной и экспертной среде представители либерального западничества, формально призывая к строительству Запада в России, тем не менее сами предпочитают при первой возможности эмигрировать на Запад и не скрывают своей уверенности в том, что в любом споре с Западом (политическом, экономическом, культурном, идеологическом) Россия изначально не права — она всегда должна подчиняться моральному авторитету Запада. И если Запад говорит, что белое — это черное, не верь глазам своим.

У Китая — единственной в мире цивилизации, непрерывной от рождения пять тысяч лет назад и до настоящего времени, есть подобная цивилизаторская идеология. Мы с ней практически не сталкивались, поскольку последние четыреста лет Китай то закрывался от мира, то был слишком слаб в военно-политическом плане. Даже в лучшие времена (при династии Тан) Китай не продвигался на Запад дальше Ферганской долины. Однако народы Азиатско-Тихоокеанского региона и акватории Индийского океана (от Вьетнама и Непала до Занзибара и Индонезии) хорошо знакомы с китайскими цивилизаторами и их тезисом: «Варвар, ведущий себя, как ханец, — ханец; ханец, ведущий себя, как варвар, — варвар». В отличие от Запада Китай переваривает окрестные народы медленно, но неотвратимо. Пять тысяч лет назад хань были одним из множества племен, населявших междуречье Янцзы и Хуанхэ. Сейчас хань — самая многочисленная народность планеты, составляющая 92% населения Китая. При этом ханьцы Маньчжурии похожи на ханьцев Гонконга не больше чем узбеки на прибалтов, но все они ханьцы, связанные одним языком и одной культурой.

И Китай, и Запад предлагают миру универсалистскую имперскую идеологию. В Китае это традиционная культура хань, на Западе — американский «плавильный котел», делающий из немцев, ирландцев, англичан, итальянцев, латиноамериканцев, негров и бывших русских стопроцентных американцев. Разница в том, что культура Китая более статична, а культура Запада более пластична. В США уже практически произошла замена традиционной англосаксонской протестантской культуры на некий негритянско-латиноамериканский язычески-мусульманско-христианский симбиоз, агрессивно распространяющийся и на территории Старого Света (коренной Европы). Но от этой замены культура и идеология Запада не утратили ни своего универсалистского характера, ни агрессивного мессианства.

Таким образом, играть на равных на мировой арене Россия может только в том случае, если предложит адекватную универсалистскую идеологию, опирающуюся на соответствующий культурный базис. И такая идеология есть. Это идеология Русского мира.

Историческое сотворчество

Одни оппоненты Русского мира утверждают, что его не существует в виде оформленной системы взглядов. Другие рассматривают его как идеологию агрессивного русского национализма, пытающегося восстановить империю в границах СССР, обеспечив стабильность насильственной русификацией окраин.

И те и другие не понимают, о чем они говорят.

Во-первых, имперская универсалистская идеология не может быть националистической. Принцип крови для империи не действует, для империи действует принцип гражданства, юридического равенства.

Во-вторых, культурное единство в империи достигается не подавлением альтернативных культур, но культурной конвергенцией — сближением, взаимопроникновением и взаимодополнением культур. Империя всегда поликультурна. Даже формально мононациональный Китай впитал в себя культуру всех ассимилированных и растворенных в ханьском море народов. Тибетские, монгольские, маньчжурские, уйгурские заимствования, культура племен мяо и яо сегодня настолько определяют облик ханьской культуры, что убери их — и мы не узнаем Китай.

В-третьих, нельзя воевать за абстракцию. А в Новороссии идет война за Русский мир.

Давайте попробуем разобраться, на чем же основана культурно-идеологическая система Русского мира, что она может предложить человечеству такого привлекательного, чтобы падение американской гегемонии, сопровождаемое неизбежными экономическими и военно-политическими издержками (а в отдельных случаях, как, например, на Украине, катастрофами), не воспринималось как апокалипсис?

Русский мир не только не вмещается в границы национального государства русских, но отрицает саму возможность создания такого государства. Сегодня за Русский мир в Новороссии воюют не только русские, но и сербы, и французы, и осетины, и чеченцы, и представители других народов, многие из которых ничего общего не имеют ни с русскостью, ни со славянством, ни с православием, ни даже с христианством. Все эти люди не просто представляют Русский мир, они за него умирают. И нас не должно удивлять, что, при всех своих различиях, они комфортно себя чувствуют в Русском мире. Ведь он изначально складывался как полиэтническая и поликонфессиональная общность.

Вспомним первые русские государственные образования в IX веке. Все они включали в себя минимум три этнических субстрата: славянский (восточнославянские племена), германский (викинги), угро-финский (чудь, меря и проч.). На границах происходило также довольно активное смешение с балтскими (пруссо-ятвяжскими и летто-литовскими), а также с тюрко-монгольскими племенами. И позднее русское государство росло и развивалось как свободное объединение народов, признающих над собой власть русского православного царя из соображений военно-политических (защита), торгово-экономических (доступ к торговым путям и далеким рынкам) и культурных (доступ к более передовым технологиям). Россия объективно не могла в XVI–XVII веках силой удерживать огромные, труднодоступные просторы Сибири и заселенные многочисленными воинственными племенами степи Зауралья — для этого у государства просто не хватало человеческих ресурсов. К тому же Россия была вынуждена концентрировать свои военные силы на европейском театре военных действий для отражения постоянных вторжений (шведских, германских, польских, литовских, турецких).

От начала своего существования до наших дней Россия как государство — результат творческих усилий далеко не одного лишь русского народа. Конечно, его государствообразующую роль невозможно ни отрицать, ни преуменьшить, но без добровольного, творческого содействия иных народов и племен русский народ ничего бы не создал. Прежде всего, не был бы создан сам русский народ, который, как уже было сказано, имеет далеко не одни лишь восточнославянские корни, и окажись русские такими же национально и религиозно замкнутыми, как, например, евреи, сейчас ареал их проживания (если бы они еще сохранились) территориально не намного превосходил бы Израиль.

В общем, когда мы говорим о Русском мире, то для нас вполне естественно осознавать Рамзана Кадырова представителем (а сегодня в Новороссии и защитником) Русского мира, а Мовлади Удугова — врагом Русского мира; аналогично Розенбаум и Кобзон — Русский мир, а Макаревич и Немцов — нет. Сергей Кужугетович Шойгу — Русский мир, а Ксения Анатольевна Собчак — нет. Русский мир тем и отличается, что в нем русскими могут быть люди без капли русский крови, при этом к нему могут не принадлежать матерые русские, у которых во всех поколениях никого, кроме русских, не было. Русский мир — культурный, идеологический, политический выбор, в него не попадают по гражданству или праву рождения.

И православие в русском мире занимает ту же позицию, что и русский народ: почетную, но не господствующую. Даже в те века, когда православие было государственной религией Российской империи, иноверные подданные (не только мусульмане, протестанты, католики или иудеи, но и шаманисты) не были ущемлены в праве верить по-своему. Переход в православие облегчал государственную карьеру, но государство в целом спокойно относилось не только к иным религиям, но даже к ересям внутри собственно государственной церкви. В конце концов, гонения на старообрядцев никогда не достигали такого размаха и жестокости, как преследования ересей в Европе, а со второй половины XVIII века старообрядцы и вовсе оказываются в привилегированном положении. В армию их не берут, чтобы служить, необходимо быть православным подданным. В дела их общин государство не вмешивается: единственное требование — исправно платить налоги. Не случайно подавляющее большинство крупных купеческих родов России — выходцы из старообрядцев. Православие спокойно сосуществует с иными религиями, выполняя миссию распространения учения Христа не огнем и мечом, но примером и увещеванием.

В общем, Русский мир является русским и православным лишь постольку, поскольку включенные в его орбиту народы признают ведущую роль русского православного народа и русской культуры в формировании такого комфортного общежития, в котором и самые малые этносы, и самые первобытные культуры имеют шанс уцелеть и развиться, обогащаясь достижениями соседей и делясь с соседями своими достижениями.

Именно поэтому мы констатируем временный распад Русского мира в условиях коммунистического плавления. Вроде бы существовало сильное государство, вроде бы не подвергалась сомнению роль русского народа в его создании, а Русского мира не было. Это естественно, ведь Русский мир был заменен коммунистической идеологией, которая долгое время достаточно успешно выполняла роль цементирующей государство силы. Надобности в Русском мире при наличии КПСС не существовало. Коммунизм был той самой имперской универсалистской идеологией, которую СССР мог предложить миру как альтернативу евроатлантическому капитализму и долгое время успешно предлагал. Да, и сейчас существуют КПРФ и компартии других стран. Да, коммунистическая идеология остается привлекательной для миллионов. Но сегодня даже Россию она объединить не может, следовательно, не может быть использована в качестве имперской универсалистской идеологии, которая обосновывала бы право России на участие в определении судеб человечества, которая привлекала бы страны и народы в российскую орбиту.

Идеологическая надгосударственная структура

По сути, Русский мир — та же старая идея объединения наций, культур и религий для игры по единым, понятным и приемлемым для всех правилам. Она отличается от американского «плавильного котла» и от китайского «небесного мандата» тем, что Русский мир не ассимилирует окружающие культуры, превращая всех в ханьцев (пусть и заимствуя многие достижения ассимилируемых народов). И Русский мир не навязывает «единый демократический стандарт» по американскому образцу. Русский мир создает условия для сопроцветания. Девиз Русского мира — невмешательство. Свобода совести, свобода мысли, свобода слова — все эти свободы действуют в полной мере, но лишь до той поры, пока не сталкиваются со свободой другого. Например, естественное желание русского чувствовать себя в привычной, комфортной обстановке на всей территории России ограничивается национальными особенностями регионов: в Чечне сильнее, чем в Татарстане, а в Бурятии сильнее, чем в Осетии. Но при всем своем разнообразии этот мир сплочен общими интересами (безопасность, экономика, культура) и общим пониманием решающей, цементирующей роли, которую играет русский православный народ в обеспечении самого существования не только Русского мира, но и входящих в него народов.

В таком виде Русский мир является действительно универсальной идеологией, подходящей и русскому, и якуту, и французу, и японцу, поскольку не покушается на их культурные особенности, декларируя не конкуренцию, но конвергенцию культур.

Именно в таких рамках Русский мир только и может существовать, поскольку уже сегодня он намного шире одного русского государства. Как уже было сказано, за Русский мир борется Новороссия, а пока не ясно, будет ли она частью России или сохранит (возможно, временно) государственную самостоятельность. В Русском мире видит себя Сербия, аналогичные настроения нарастают в Болгарии. Но не все, кто видит себя в Русском мире, видит себя в русском государстве. Не стоит видеть в этом слабость. В этом сила Русского мира как идеологии, способной преодолевать границы. Напомню, что США были не там, где проходили их границы, и даже не там, где стояли их военные базы, но США были везде, где был «Макдоналдс». Так вот, Русский мир объединяет людей на более надежной, более возвышенной и более приемлемой для всех народов основе, чем банальное американское стремление к потреблению. Русский мир обеспечивает уважение к традициям и проведение необходимых изменений в максимально консервативном режиме, позволяющем избежать революционных потрясений, разрывающих связь поколений.

Русский мир никогда не будет создавать русскую Россию. Это смерть и для Русского мира, и для России, и для русских. Концепция русской России ничем не отличается от концепции украинской Украины и приведет, в случае ее реализации, к тем же катастрофическим необратимым последствиям. Русский мир не государство нации, но государства (во множественном числе) идеи — своего рода конфедерация справедливости, обеспечивающая равенство прав и возможностей всем входящим в него народам. Это идеологическая надгосударственная структура, обеспечивающая принятие всеми участниками единых моральных и этических норм. А вопрос политической интеграции — дело будущего и осознанной необходимости, если таковая возникнет в ходе опыта сосуществования.

Ростислав Ищенко - Президент Центра системного анализа и прогнозирования.

ertata

То, что в Венгрии сжигают флаг ЕС уже не новость. Новость в том, что там
посматривают на восток.

Спасать Европу опять придется России — депутат в Европарламент от Венгрии Бела Ковач.

Парламентарий считает, что если Евросоюз не пересмотрит свою восточную политику, то ему осталось недолго жить.

Галина САПОЖНИКОВА — Должна рассказать вам, уважаемый господин депутат, какие эмоции я вывезла из недавней командировки в Венгрию. Мы, россияне, за эти последние 25 лет уже привыкли к тому, что нас всюду не любят. И вдруг в Венгрии я обнаруживаю полное отсутствие русофобии и большое количество людей, которые разговаривают на русском. В школе учили, говорят. А те, кто не учил, — пошли учить заново. Что произошло — спрашиваю? А мне в ответ: «Евросоюз несет нас в бездну, будущее за Евразийским союзом и Москвой». Не веря своим ушам, пытаюсь напомнить о венгерских событиях 1956-го, а люди мне отвечают: давайте жить не прошлым, а будущим! Скажите, пожалуйста, это потепление когда началось? И с чем связано?

- Тот день, когда последний советский солдат выехал с территории Венгрии, был для всех праздником. Люди думали, что пришло светлое будущее и теперь все будут жить по-другому. Они в тот момент не знали, что на территории Венгрии уже находилась американская армия и представители НАТО. В 2004-м Венгрия вступила в ЕС. Все поверили в то, что могут теперь свободно поехать в Вену и открыть там свои пекарни. Сегодня и правда больше чем 600 тысяч молодых венгров из страны уехали, поскольку в Венгрии работы нет.


- А почему ее не стало? Помнится, в былые времена, мы с удовольствием поглощали ваш зеленый горошек и лечо!

-…А еще автобусы «Икарус» и венгерские вина. Что случилось? Венгерское сельское хозяйство почти уничтожено. В ЕС платят деньги за то, чтобы фермеры вырубали фруктовые деревья и уничтожали виноград. А если основная отрасль - сельское хозяйство - убито, то незачем существовать и консервным заводам.

- Российско-венгерские торговые отношения умерли вместе с СССР?

- Я много лет отдал на то, чтобы их восстановить. Но, к сожалению, в отношении венгерских товаров применяются те же таможенные пошлины, что и ко всем остальным странам - членам ЕС. Запчасти к «Икарусам», кстати, в Венгрии больше не выпускаются, потому что по решению Еврокомиссии эти товары решено отныне не производить.

- Помните, сколько собак в свое время навесили на несчастный СССР с его «кремлевским диктатом»? А я вот смотрю, какие ваш любимый Брюссель выпускает законы - то с кривыми огурцами борется, то с жирностью молока, - и понимаю, что на фоне этого СССР отдыхает…

- Я не сказал бы, что «любимый». Я-то как раз отношусь к евроскептикам. В сентябре соберется новый парламент, и наша главная задача будет состоять именно в том, чтобы изменить этот нынешний диктат: экономический, политический, монетарный.

Депутат в Европарламент от Венгрии Бела Ковач.

«К вам будут возить европейский мусор!»

- Скажите, пожалуйста, а зачем ЕС с обреченностью умалишенных тянут в свой клуб новых членов?

- Меня это тоже удивляет. Как надурили народ! Я встречаюсь с представителями этих стран на различных мероприятиях и задаю вопрос: куда вы? На тонущий корабль? Вы им нужны, но они вам - нет. К вам будут возить европейский мусор! Сегодня у Брюсселя довольно серьезные проблемы с финансированием. Причина только одна: ЕС нужны новые рынки. В 2004-м году в Евросоюз вступили бывшие соцстраны, и за 10 лет эти новые рынки уже износились. Поэтому в игру вступают следующие: Молдова с Украиной.

- Последняя, конечно, особенно способствует общеевропейской стабильности… Мне показалось, кстати, что в Венгрии украинский вопрос мало кого волнует. Может, пятая тема по цитируемости в СМИ, а может, шестая. Меня это удивило, честно сказать: вы же с Украиной граничите - как и с остатками бывшей Югославии, потому не можете не помнить ужасы 90-х!

- Еще как волнует! Не забывайте, что в Закарпатье проживают 180 тысяч этнических венгров, которые в последние два года получили венгерское гражданство. Но в нашей прессе о войне информации действительно немного. Появились первые жертвы среди тех, кто в принудительном порядке был отправлен в украинскую армию. Местное население, особенно мужики, бегут через границу и просят помощи. Мне часто по этому поводу звонят, поскольку у меня в закарпатском городе Берегово было бюро.

- Общественная приемная, которую разгромили националисты?

- Причем неоднократно. «Правый сектор» со всякими, как я их называю, «тягнибоксами». Они вставали в пикеты и кричали: «Вон отсюда! Это Украина. Ковач - провокатор!», примерно раз в квартал все последние четыре года. Дело дошло до того, что я получил предупреждение в устной форме: если еще раз появлюсь на территории Закарпатья, меня убьют. И тогда я сел и подумал: а что мне лучше? Быть героем, но в гробу или продолжать свою работу? Я выбрал последнее. Офис пришлось закрыть.

- После слов вашего премьер-министра Виктора Орбана, который весьма недвусмысленно заявил о венгерской территориальной автономии, на Украине все взбудоражились. В Закарпатье мне чуть ли не каждый первый рассказывал про Трианонский договор 1920 года, в результате чего Венгрия потеряла две трети территории и населения и про настроения реваншизма, которые будто бы свойственны Венгрии. Эти настроения с тем же успехом можно отнести и к Румынии, и Словакии и Польше - всем тем странам, в состав которых входили кусочки нынешней Украины.

- Во-первых, венгры не требуют никаких территорий обратно. Мы уважаем те границы, которые существуют на сегодняшний день. Единственное, что мы хотим: чтобы мирно жили вместе, как это было уже с шестнадцатого века, русины с венграми. Нет на Западной Украине никаких этнических проблем. Проблемы обнаруживаются тогда, когда на этой территории появляются люди Тягнибока.

«Следующих выборов в Европарламент не будет»

- Скажите, пожалуйста, Бела, а почему политика вмешивается в экономику? И почему Европарламент стал гнездом русофобии - за исключением нескольких человек, вас в том числе.

- Европа боится Россию. Я в Европарламенте слышу только одно: от русских надо держаться подальше, хватит того, что пустили сюда «Северный поток». Если пустим еще и «Южный» и позволим обновить на Украине трубы газопровода, то полностью будем зависеть от России в энергетической сфере. То есть русские хотят через свои энергоресурсы влиять не только на экономику, но и на политику. Этот подход коренным образом надо менять. Иначе европейцам в этом году будет холодно.

- На фоне этого евроскептицизма ваша партия «За лучшую Венгрию» («Йоббик») на последних выборах в Европарламент пришла к финишу второй. Ожидаете ли вы, что разочарование в ЕС в народе будет только расти и на следующих выборах вы будете лидировать?

- Я думаю. что следующих выборов уже не будет. Это у нас последний срок.

Не будет ни Евросоюза, ни Европарламента. Это только вопрос времени. Диктат из Брюсселя, падение уровня жизни и доходов и проблемы национальной экономики - все эти показатели говорят о том, что Евросоюзу осталось недолго жить.

В 2004 году всем нам дали надежду, что в европейской Венгрии будет так же хорошо, как в Австрии. А что получилось? Австрию опустили на уровень Венгрии. Как немцы жили, пока не вступили в Евросоюз? Очередь была за «Мерседесами»! Сейчас тоже очередь, но по другой причине: из Москвы столько заказов, что среди первых ста нет ни одного немца… Люди осознали, что их опять обманули. Я очень много езжу по стране. И что я слышу? Простые венгры из глубинки мне говорят: Бела, верни нам российский рынок. Это написано и в программе нашей партии: единственный выход из ситуации - повернуть на восток.

Евросоюз задыхается, и если мы своевременно не повернем на восток, то дальше идти некуда. Так что, матушка-Россия, опять вы будете спасать Европу. Уже не в первый раз.

Бела КОВАЧ, депутат Европарламента от Венгрии, сопредседатель межпарламентской рабочей группы по энергетике комиссии Россия - ЕС. Окончил факультет международной экономики МГИМО.

«Комсомольская правда»
Беседовала Галина САПОЖНИКОВА

ertata

Лондонский психиатр Артур Робертс, автор книги «Тайный шифр сердца», произвел своей недавно опубликованной работой такой же фурор, как и реаниматолог из США Раймонд Моуди, написавший много лет назад свой бестселлер о жизни после смерти. В 2007 году Робертс закончил обследование … Читать далее →

Украинский кризис резко актуализировал роль России в мировой политике. В этой рискованной игре президент Путин демонстрирует, что у него есть концептуальное понимание, как создавать новый мировой порядок взамен тирании американской исключительности

От этого текста не следует ожидать фундаментальности. Это лишь заметки, касающиеся некоторых аспектов мировой политики — военно-стратегического, геополитического и идеологического. Здесь нет каких-то окончательных утверждений. Эти заметки лишь призваны побудить задуматься о чрезвычайной сложности протекающих процессов. На фоне этой сложности многие утверждения и комментарии в СМИ представляются крайне легковесными. Значительным выглядит разрыв между частью российской интеллигенции, в представлении которой Россия едва ли не катится в пропасть, и абсолютным большинством народа, как мне кажется, интуитивно чувствующим историческую важность момента, переживаемого страной и миром.


Стратегия

Разберем сначала военно-стратегическую сторону украинского кризиса с точки зрения России. Строго говоря, следует использовать термин «стратегия» без прилагательного «военная», поскольку стратегия — это и есть искусство ведения военных действий, искусство полководца. Однако за последние десятилетия это слово стало употребляться по отношению ко многим другим видам деятельности, так что приходится вносить уточнение.

Представляется очевидным тезис, что любой правитель обязан в первую очередь заботиться о безопасности своей страны. Наша «прогрессивная общественность» любит повторять: на нас никто не собирается нападать, нас окружают миролюбивые государства, особенно в Европе, а наши внешнеполитические проблемы вызваны нашим собственным поведением, трактуемым как агрессивное. Действительно, в данный момент никто не готовит свои войска, чтобы назавтра пересечь наши границы и начать наземную операцию в духе Второй мировой войны. Но означает ли это, что у России нет потенциальных противников в стратегическом смысле, то есть как могли бы развиваться военные действия, если бы война началась? Здесь ответ очевиден. Россия окружена несчетным количеством американских военных баз. В Европе наблюдается последовательное расширение НАТО на восток, в недавние годы — уже в Прибалтику, Болгарию и Румынию; в отколотом от Сербии Косове американцы немедленно построили одну из крупнейших баз в мире. А что с ядерным оружием США, его боеготовностью и целями? Оно, несомненно, находится в высшей степени боеготовности, а его основные цели — это объекты на территории России. (Как, впрочем, и для России — соответствующие объекты на территории США.) Системы противоракетной обороны методично приближаются к нашим границам. И хотя сегодня системы ПРО не могут поразить сколько-нибудь значительную часть наших ядерных ракет, в будущем это вполне возможно, теоретически никаких препятствий к этому нет. Наконец, не секрет, что в оперативном планировании НАТО Россия по-прежнему рассматривается как противник.

Затронем в связи с Украиной и Крымом лишь один аспект стратегии — географический. Четверть века назад наша передняя линия обороны на западе проходила через Восточную Германию, Чехословакию, Югославию (с оговорками, связанными с особым статусом этой страны), Болгарию (см. карту). Расстояние от этой линии до советской границы составляло 500–800 км. Ослабление Советского Союза привело к потере влияния в Восточной Европе, краху Варшавского договора, ползучему распространению НАТО и, соответственно, к серьезной потере глубины театра военных действий. Теперь мы имеем прерывистую линию обороны: Калининградская область — западная граница Белоруссии (нашего надежного союзника) — Приднестровье (хотя и весьма условно, но там все же остаются российские войска) — Севастополь. Переход Украины под американский патронаж почти наверняка рано или поздно означал бы появление войск НАТО в этой стране и, конечно же, ликвидацию российской военной базы в Севастополе. Приднестровье при этом оказалось бы в глубоком натовском тылу и стало бы практически недоступным. Владимир Путин по этому поводу сказал: «Мы… не могли допустить, чтобы был существенно ограничен наш доступ к акватории Черного моря, чтобы на крымскую землю, в Севастополь… пришли бы войска НАТО и был кардинально изменен баланс сил в Причерноморье». Потеря Севастополя привела бы к новому радикальному сокращению глубины театра военных действий. От северной границы Украины до Москвы по прямой менее 500 км. Также менее 500 км, например, от восточной границы Украины до большой дивизии ракет шахтного базирования в Саратовской области. Подлетное время ракет среднего радиуса действия на таких расстояниях составляет лишь несколько минут. Что означает невозможность принятия ответных мер.

В этом контексте присоединение Крыма к России следует рассматривать как важнейшую стратегическую победу. Независимо от того, как будут дальше развиваться события на Украине, насколько агрессивно будут вести себя наши западные «партнеры», и даже, как ни тяжело это написать, независимо от исхода восстания в Донбассе, ключевое стратегическое решение уже осуществлено: Крым остается важным элементом российской системы обороны. И хотя окончательное взятие Украины под американский контроль все еще возможно — а значит, и размещение там военных систем, — сохранение Севастополя, и тем более всего Крыма, позволяет удерживать стратегическое равновесие.

Эдвард Люттвак: «…Только у двух культур в мире есть настоящий стратегический талант: у британцев и у русских. Именно поэтому Россия — самая большая страна на планете, русские не только всегда в своей истории были успешны стратегически, но и смогли не растерять этот свой талант и воспроизводить его с каждым поколением»

Известный американский специалист по стратегии и геополитике Эдвард Люттвак (на русский переведены три его книги) недавно так резюмировал крымскую операцию: «Крым стоит рассматривать именно с такой точки зрения. Не как факт простого отъема территории, а как часть стратегии…» Здесь уместно привести еще одну любопытную цитату из того же интервью Люттвака: «…только у двух культур в мире есть настоящий стратегический талант: у британцев и у русских. Именно поэтому Россия — самая большая страна на планете, русские не только всегда в своей истории были успешны стратегически, но и смогли не растерять этот свой талант и воспроизводить его с каждым поколением».

Вообще, в современной аналитической публицистике стратегическим аспектам уделяется незаслуженно мало внимания. Показательный пример — события в Югославии в 90-е годы прошлого века. В многочисленных материалах, анализирующих гражданскую войну в этой стране и ее распад, практически никто не вспомнил, что Югославия считалась стратегическими планировщиками ключевой страной на европейском театре военных действий. Распад Югославии, конечно, в военном отношении был выгоден Западу. Вместо сильной самостоятельной страны, имеющей приличные вооруженные силы, на этом географическом пространстве возникло шесть слабых государств. Когда была окончательно добита Сербия, Балканы перестали быть для Запада проблемой, теперь это как чистое поле. Символом стратегического успеха стала уже упомянутая американская военная база в Косове.

Нужно ли вводить войска на восток Украины?

После референдумов в Донецкой и Луганской областях, на которых граждане вполне определенно отвернулись от новой киевской власти, и быстрого развертывания трагических событий на востоке Украины лихая часть российской общественности требовала развить успех — ввести войска в соседнюю страну и занять всю Новороссию. А это, напомним, весь юго-восток Украины вплоть до Молдавии. На фоне тогда еще вялой реакции Запада многим казалось естественным такое энергичное развитие «наступления». Однако с точки зрения стратегии подобные действия представляются рискованными.

У Карла фон Клаузевица, военного писателя, до сих пор остающегося непревзойденным, одно из любимых понятий — так называемый кульминационный пункт наступления. Разъясним коротко, что это такое. Любое успешное наступление возможно только при превосходстве материальных и моральных сил. При этом наступающий расходует свои силы, а обороняющийся, если он окончательно не разбит и у него сохраняется воля, силы накапливает, привлекает дополнительные ресурсы, концентрируется. Наконец наступает момент, когда сила реакции обороняющегося может превысить силу предшествующих ударов. Это и есть кульминационный пункт. На нем наступление следует остановить. Но как его определить, как не поддаться эмоциям, когда противник отступает? Ответ Клаузевица, к сожалению, не слишком практичен: «Часто все висит на шелковой нити воображения… Все сводится к тому, чтобы чутьем, при помощи обостренной интуиции, уловить кульминационный момент наступления». Приведем еще одну цитату: «…большинство полководцев охотнее останавливается задолго до предела, чем подходит к нему вплотную; и, наоборот, блестящая отвага и выдающаяся предприимчивость часто дают перелет и, таким образом, совершают непоправимый промах. Лишь тот, кто с малыми средствами совершает великое, действительно метко попадает в поставленную цель».

Карл фон Клаузевиц: «Часто все висит на шелковой нити воображения… Все сводится к тому, чтобы чутьем, при помощи обостренной интуиции, уловить кульминационный момент наступления»

Предполагаю, что присоединение Крыма стало тем кульминационным пунктом, на котором следовало притормозить. Ввод наших войск в Донбасс мог бы перерасти в войну. А война слишком непредсказуемое занятие, чтобы легко в него ввязываться. Даже сейчас мы наблюдаем определенную консолидацию Запада, чего не было после присоединения Крыма. Решающим фактором здесь стала катастрофа малайзийского пассажирского самолета, но кто мог предвидеть эту трагедию (провокацию)? Присутствие российских войск на востоке Украины неминуемо поставило бы вопрос о военной помощи Киеву со стороны НАТО, а возможно, и о вводе войск НАТО на Украину. А отсюда уже недалеко и до прямых боевых столкновений. В отношении санкций при таком повороте событий Запад мог бы пойти на существенные потери для себя, а значит, реальные потери понесла бы и Россия. Можно фантазировать дальше и накручивать сценарии один страшнее другого — степень неопределенности такова, что сделать это несложно. Однако ясно, что риск сильной ответной реакции возрастал бы многократно.

Это вовсе не означает, что надо сдать Донбасс. Следует продолжать борьбу иными средствами — политическими, экономическими, информационными, гуманитарными. Более того, ситуация может измениться так, что военный ресурс снова станет актуальным, его нельзя списывать, о нем должны помнить «партнеры».

Геополитический расклад

Последнее время все чаще в американских и европейских СМИ, как, впрочем, и в части российских, высказывается тезис, будто президент Путин отворачивается от Запада, отвергает европейские ценности, даже готов сократить масштабы экономического сотрудничества с Европой, отгородиться от нее. Российский вектор якобы разворачивается в сторону Китая в ущерб Европе. Такая интерпретация российской внешней политики представляется несколько ходульной.

Если оставаться непредвзятым, можно понять, что Владимир Путин никогда за все пятнадцать лет управления страной не давал повода для упреков в каких-то антиевропейских настроениях. Знаменитая речь Путина, произнесенная на немецком языке в бундестаге в 2001 году, стала ярким символом открытости России для сотрудничества с Европой по всем направлениям. За «путинские» годы торговля с Европой выросла с 80 млрд долларов до 417 млрд в прошлом году.

Путин энергично шел навстречу Европе, Западу. Развернулось сотрудничество с НАТО, в какой-то момент даже слышались разговоры о возможном вступлении России в эту организацию. В энергетической сфере, главной области нашего сотрудничества, Путин предлагал Европе делать масштабные инвестиции; так и происходило, доля иностранного владения энергетическими активами в России достигла 25%. Путин предлагал обмен активами, и кое-что даже было сделано в этом направлении. Фактически речь уже могла идти о создании в будущем совместного российско-европейского энергетического комплекса.

Но вот когда российская сторона начинала говорить о технологиях в обмен на доступ к российским природным ресурсам, сразу чувствовалось напряжение, технологиями с нами делиться не хотят, даже на очевидно экономически выгодных условиях.

Похожая дискуссия развернулась вокруг проблемы размещения в Европе элементов американской системы противоракетной обороны. Никакие наши увещевания, призывы остановить этот процесс, предложения совместной работы в этой области, например использование российской РЛС в Азербайджане, не нашли отклика.

Несколько иная интерпретация этой схемы: не Россия поворачивается в сторону Китая, а Запад сам, своими действиями, невольно подталкивает Россию на восток. Санкции, ограничивающие российско-европейские экономические отношения, невольно заставят Россию расширять отношения с Китаем. Товарооборот с КНР приближается к 100 млрд долларов в год, и, хотя с Европой он вчетверо больше, динамика явно в пользу Китая. Уместно вспомнить недавно заключенную огромную российско-китайскую сделке по строительству газотранспортной системы «Сила Сибири», инвестиции в эту стройку оцениваются в 60–70 млрд долларов. Сегодня российско-китайские отношения ровны, как никогда. Как знать, не наступит ли в них пора военного сотрудничества, и тогда переориентация на восток станет неизбежной. Примерно такова логика рассуждений о новом китайском векторе политики Москвы, не важно, с положительным или с отрицательным знаком.

Китай, чья экономическая мощь возрастает столь стремительно, что его первая позиция в списке экономик мира — вопрос недолгого времени, почти несомненно будет увеличивать свою внешнеполитическую активность. Проблема в том, что развитие новой мощной державы, как всегда было в истории, сопровождается ростом ее агрессивности. Первые признаки наблюдаются уже сейчас. Например, Пекин фактически провозгласил свой суверенитет над всем пространством Южно-Китайского моря и уже демонстрирует его в конфликте с Филиппинами за отмель Скарборо. Непросты и отношения с Вьетнамом — спорят из-за Парасельских островов. В мае этого года спор вылился в китайские погромы во Вьетнаме: погибли четыре китайца, несколько тысяч человек были срочно эвакуированы.

Военные расходы Китая составили в прошлом году, по разным оценкам, от 145 до 190 млрд долларов (для сравнения: Япония тратит на оборону 50 млрд долларов в год).

Считается, что рано или поздно Китай столкнется с США в схватке за лидерство. В этом контексте западные аналитики любят задаваться вопросом: с кем тогда будет Россия? Ее позиция, по мнению многих, ключевая. Китай не сможет стать «сверхдержавой» без России: экономическая мощь не конвертируется в политическую. А политическая сила устроена сложнее. Относительно слабая в экономическом отношении Россия сегодня политически сильнее Китая. Если Россия с Китаем, то его мощь принципиально возрастает; если Россия с Западом, то доминирование Китая невозможно. Если эта логика верна, то, казалось бы, Запад должен стараться привлечь Россию на свою сторону исходя из чистой прагматики. Однако мы видим нечто прямо противоположное: давление на Россию возрастает. Можно предположить, что в Вашингтоне принято другое решение: Россия должна быть ослаблена до такой степени, что если она и попадет в китайские объятия, то качественного усиления мощи Китая не произойдет. Вместо предполагавшейся аналитиками битвы за Россию начинается битва против России.

Новая мировая система. Моральные основания

Итак, китайский фактор — важный аргумент для выстраивания Вашингтоном антироссийской политики. Он завязан на прагматичные интересы ведущих участников мировых процессов — борьбу за рынки, ресурсы, финансы, за политическое и военное влияние в своих ареалах. Однако помимо интересов, неизменно присутствующих в мировой политике, есть фактор гораздо более глубинного действия. Это моральные основания, на которые опираются игроки, действующие на мировой арене. Или, если не нравится использование термина «мораль» как несущего положительную коннотацию, можно сказать о мировоззрении, о тех или иных картинах мира, определяющих тот или иной образ действия. Международные отношения, дипломатия всегда имели моральные основания. Гипотеза заключается в том, что старые, но еще актуальные моральные основания уже не могут обеспечить устойчивость мировой системы, что старая картина мира уже не соответствует новым вызовам, что перестроить мировую систему исходя из ви́дения прошлого века невозможно. Еще одна, более смелая, гипотеза заключается в том, что именно Россия может предложить новую концепцию мировой системы, новые принципы взаимодействия государств. Наша страна всегда имела несколько отличную, а во времена СССР и значительно отличную от западной картину мира. Возможно, в этом и кроется глубинная причина нежелания Запада идти на широкое сотрудничество с Россией. Риск для Запада в том, что российское понимание, как устроить мировой порядок, может оказаться привлекательным слишком для многих, для большинства человечества. И в этом случае моральное лидерство Запад потеряет.

Совершим короткий исторический экскурс в дипломатию последних веков.

В европейской дипломатии в XVIII–XIX веках доминировала концепция равновесия сил. Она отражала идеи ведущих мыслителей эпохи Просвещения: рационализм, веру, часто научно обоснованную, в то, что самые разные системы, от природных до общественных, могут находить баланс, несмотря на конфликты, противоречия и даже на борьбу элементов, составляющих систему. Например, в «Богатстве народов» Адам Смит доказывал, что эгоистические хозяйственные интересы индивидов ведут к общему благу. А несколько позднее Чарлз Дарвин в «Происхождении видов» описал процесс их эволюции в ходе естественного отбора. В политической теории были популярны идеи, что борьба друг с другом различных партий или фракций, преследующих эгоистические интересы, тоже, как в экономике Смита, приводит к гармонии и общему благу. В России вспоминается писатель Николай Чернышевский, который в несколько комичной форме представил теорию разумного эгоизма в книге «Что делать?».

В духе этих идей в Европе в XVIII веке сложилась система равновесия сил. Она, конечно, не остановила войны, но по крайней мере позволила избегать тех боен, что наблюдались в Европе ранее, растягивались на десятилетия и приводили в состояние хаоса целые страны. Система равновесия сил, прерванная Великой французской революцией и Наполеоновскими войнами и восстановленная на Венском конгрессе в 1815 году, просуществовала до 1914 года. Эту систему, казалось бы столь рациональную и устойчивую, похоронила мировая война с ее невиданной доселе жестокостью.

И тут на сцену вышла Америка.

Вудро Вильсон: «Мы создали эту нацию, чтобы сделать людей свободными, и мы… не ограничиваемся Америкой, и теперь мы сделаем всех людей свободными. А если мы этого не сделаем, то слава Америки улетучится и ее мощь испарится»

Опасное мессианство

Внешняя политика США имеет простое и ясное моральное основание — исключительность американской нации. Незнакомому с вопросом российскому читателю этот тезис может показаться каким-то передергиванием, или пропагандистским, или, по крайней мере, упрощающим дело. Уверяю вас, нет! Американской нацией собственная исключительность уже лет сто пятьдесят не подвергается сомнению. Более того, сомнения являются непростительным политическим грехом.

Еще с позапрошлого века американцы полагают, что они построили самое совершенное общество на Земле, общество свободы и возможностей, где каждый может найти свой путь. Демократическая государственная система управления лучшая за всю историю человечества. Америка является образцом, а ее ценности должны восторжествовать во всем мире. Здесь встает вопрос: как добиться торжества американских ценностей, американской модели государства и общества? Следует ли только надеяться на силу собственного примера, оставаться в роли «маяка» для всего человечества или внешняя политика должна активно содействовать распространению американских институтов?

До Первой мировой войны США предпочитали не вмешиваться в международные дела далеко за пределами американского континента. Страна придерживалась заветов отцов-основателей, а заветы эти были скорее изоляционистского толка. Хотя в своей зоне Америка особо не стеснялась. Только в первые годы XX века она вмешивалась в дела (иногда оккупируя) таких стран, как Гаити, Панама, Куба, Доминиканская Республика. Переломным моментом стала Первая мировая война, а создателем новой внешней политики США стал президент Вудро Вильсон.

Вильсон совершил интеллектуальный, политический почти невероятный кульбит. Отталкиваясь от идеи исключительности американской нации, будто бы не отвергая необходимость игнорирования европейских дрязг и войн, он радикально изменил внешнюю политику США: из локальной сделал ее поистине глобальной. Логика Вильсона была такова (излагаю по книге Генри Киссинджера «Дипломатия»). Цели, стоящие перед Америкой, выдвинуты непосредственно Провидением (трудно выдумать моральное основание большей силы). Безопасность Америки неотделима от безопасности всего остального человечества. Из этого вытекало, что отныне долг Америки заключается в том, чтобы противостоять агрессии где бы то ни было. Исключительный характер страны требует утверждать свободу собственным примером и одновременно распространять ее. Провиденциальные моральные основания Америки позволяют ничем не ограничивать себя в исполнении своей миссии за рубежом, эта страна заведомо права. Следует организовать глобальный крестовый поход по насаждению американских ценностей. Более того, силы Соединенных Штатов атрофируются, если Америка не распространит свободу на весь мир.

Процитируем Вильсона: «Мы создали эту нацию, чтобы сделать людей свободными, и мы… не ограничиваемся Америкой, и теперь мы сделаем всех людей свободными. А если мы этого не сделаем, то слава Америки улетучится и ее мощь испарится». Вудро Вильсон добился от Конгресса вступления в мировую войну, фактически превратив экономически мощную, но политически провинциальную державу в мирового лидера.

Эта интеллектуальная концепция, сочетающая исключительность Америки как носителя свободы и возможность вмешиваться в дела любой страны мира, если это будет признано необходимым в Вашингтоне, является моральной базой внешней политики США уже почти сто лет. Именно поэтому прошлогодняя статья Владимира Путина в «Нью-Йорк таймс» вызвала в Америке истерическую реакцию. Процитируем Путина: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными». Путин «посмел» критиковать самую сокровенную американскую ценность — исключительность этой нации. Он дал понять, что не разделяет такого «мессианского» подхода к устройству мировой системы государств, что могут быть и другие ценностные основания и он может их предъявить.


Владимир Путин: «Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Господа благословить нас, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными»

Даже если принять ценности вильсонианства или хотя бы отнестись к ним с пониманием (в конце концов, Америка — великая страна, самая богатая в мире, принявшая десятки миллионов мигрантов, давшая миру ученых, университеты, технику, наш союзник во Второй мировой войне и т. д. и т. п.), следует критически оценивать сегодняшнюю практику применения концепции Вильсона. И не покажет ли критический анализ, что от мессианских идеалов столетней давности почти ничего не осталось, что свет «маяка свободы» не привлекает человечество, а скорее пугает и отторгает? Что некогда идеалистическая политика, а для многих она действительно была такой, вырождается в самую циничную Realpolitik? Грубое вмешательство во внутренние дела других стран, приводящее к разрушению структур государства, к огромным жертвам — Ирак, Сирия, Ливия… Бесцеремонное обращение с ближайшими союзниками: прослушка глав государств, давление на французские банки, отказ отдать Германии ее золото и т. п. Использование радикальных исламских сил для достижения вовсе не идеалистических, а абсолютно прагматических, шкурных целей. Небывалый ранее контроль средств массовой информации — мы сейчас ясно видим это на примере антироссийской кампании, раздутой в связи с украинским кризисом.

Заканчивается недлинная эпоха гегемонии США, а вместе с гегемонией уйдет и вильсонианская дипломатия.

Экономическая и политическая структура мира быстро меняется. «Никогда прежде новый мировой порядок не создавался на базе столь многообразных представлений, в столь глобальном масштабе», — писал Киссинджер. Теперь уже нет сомнений, что России суждено сыграть важную роль в создании этого нового порядка.

Изоляция — миф

Во многих СМИ рассказывают, что поведение России в украинском кризисе изолировало страну, превратило ее в изгоя, а весь цивилизованный мир от нас брезгливо отвернулся. Так ли это?

Напомню результаты голосования на Генеральной Ассамблее ООН по антироссийской резолюции сразу после присоединения Крыма. Тогда американцам удалось продавить эту резолюцию, «за» проголосовало сто стран, «против» было немного — всего одиннадцать. Однако стран, не поддержавших резолюцию, оказалось 93 — кто-то из представителей забыл нажать на кнопку, кто-то засиделся в буфете, а кто-то и вовсе не приехал на обсуждение. В этих 93 странах живет две трети населения Земли, представители этих двух третей человечества не выступили против России, не поддержали США.

Другой эпизод — недавний саммит стран БРИКС в Бразилии. И если встречи руководителей этих стран уже привычны, на то, что произошло после саммита, следует обратить внимание. В Бразилию съехались руководители всех государств Южной и Латинской Америки, стран, большинство которых принято считать чуть ли не вассалами США. Они захотели быть причастными к новой международной организации, в перспективы которой верят, к организации, моральным лидером которой является Владимир Путин.

Владимир Маяковский: «Одни к Ивану бегут с простертыми руками, другие — к Вильсону стремглав»

Даже Европа сейчас, в острой фазе украинского кризиса, не демонстрирует единства в части санкций против России. Полагаю, что тезис об «изоляции России от всего мира» не более чем пропагандистский прием.

Почему к России тянутся? Года два назад мне довелось беседовать с несколькими выдающимися европейскими учеными, они участвовали в работе Ярославского политического форума. Я спросил, можно ли создать в России дискуссионную площадку мирового уровня. Ответ удивил: все они сказали, что только в России и можно создать площадку, альтернативную западным, таким как Давос; только в Россию не задумываясь поедут представители любой страны; Россия — лучшая страна для выработки иной, не западной, повестки дня.

К новой повестке

Какие сигналы дает президент Путин относительно новой повестки, принципов и подходов к модификации мировой системы? Здесь я даю свою трактовку, основанную на публичных текстах Владимира Путина.

Во-первых, совершенно определенно просматривается, против чего выступает Путин, какие действия он считает контрпродуктивными, вредными.

Против навязывания политического режима «демократии». Такое навязывание, кажется, еще ни разу не приводило к успеху. У стран разная предыстория, культура, каждая живет в своем историческом ритме, грубое конструирование всегда сопряжено с рисками. Несистемное «внедрение» таких прав, как свобода слова, обычно ведет к потере других фундаментальных прав, таких как право на жизнь или право на труд. Здесь на нашей стороне такие страны, как Китай, руководимый Коммунистической партией, или Иран с режимом исламского толка.

Против вмешательства во внутренние дела без очевидной необходимости. Примеры последних лет показывают, что вмешательство часто разрушает имеющиеся структуры жизни страны и ведет к бедствиям.

Против нового империализма, разрушающего суверенитет государств, в результате чего ослабленные страны не могут отстаивать свои интересы в глобальном мире, порядок функционирования которого задают ведущие игроки. Как и при «старом» империализме, их развитие оказывается медленным и зависимым, «профит» в конечном счете оседает у сильных. Здесь союзниками могут быть небогатые страны, а также многие интеллектуалы левого толка, в том числе из западных стран.

Против социал-расизма. Попробуйте узнать, сколько людей погибло в ходе иракской войны. Вы легко найдете данные о погибших и раненых в армиях США и их союзников. А что касается иракцев, есть только оценки, различающиеся почти в десять раз: от 150 тыс. погибших до более чем миллиона. Никто мертвых иракцев не считал и считать не собирается. Как Запад относился к «аборигенам» в эпоху колониализма, примерно так же он относится ко многим народам и сейчас, хотя и лакирует такое свое отношение толерантностью. А эти народы не аборигены, Ирак — это Междуречье; Иран, на который жестко давили до недавнего времени, — Персия с многотысячелетней историей. Китаю, который, правда, учить уже побаиваются, — несколько тысяч лет.

Во-вторых, Путин — сторонник выстраивания сложных сетей взаимодействия государств, многосторонней дипломатии. Такие сети, с одной стороны, позволяют учитывать разные интересы, искать сложные компромиссы, с другой — снижают риски конфронтации. Американское мессианство, не позволяющее никого признавать равным себе, здесь неуместно. Так, кстати, создавался Европейский союз. Эту конструкцию можно критиковать с разных сторон, но нельзя спорить с тем, что риски войны на территории ЕС низки, как никогда в истории.

В-третьих, кажется, что Путин полагает, будто следует строить конструкцию, которая позволяла бы искать баланс интересов, а не баланс сил в духе XIX века. Эта конструкция должна быть попросту более справедливой по отношению к большинству государств.

В-четвертых, нужно создавать новые международные институты вроде банка БРИКС, которые, работая на новых принципах, заменяли бы старые институты, созданные Западом для управления мировым хозяйством по большому счету в свою пользу.

В Бразилию на саммит БРИКС съехались руководители всех стран Южной и Латинской Америки — стран, большинство которых принято считать чуть ли не вассалами США

Подведем итог. Заканчивается эпоха доминирования концепции американской исключительности. И хотя по-прежнему, как писал Александр Зиновьев, «теоретики, политики и СМИ Запада абсолютно уверены, что их система — самая лучшая», появились новые сильные игроки, с иным видением, и игнорировать их в условиях глобального единого мира невозможно. Та миссия в мировой политике, которую взял на себя Владимир Путин, указывает, что России предстоит участвовать в создании новой мировой архитектуры на первых ролях.

Валерий Фадеев

ertata