Улыбка и честь корабля

В один из августовских дней военного 1942-го по трапу теплохода «Двина», что ходил по Северному морскому в США, поднялась молодая женщина. «Врачиху чуть не забыли», – засмеялись матросы. «Штурман Орликова», – не обращая внимания на смешки, представилась капитану Ивану Пийру новоприбывшая.

Удивление моряков естественно. Приметы о женщинах на корабле, которые-де приносят несчастье, бытуют веками. Тем более «Двине» предстояла отнюдь не прогулка, а тяжелейший рейс. Теплоход должен был доставить союзникам груз марганцевой руды, а обратно вернуться со столь необходимыми советским бойцам медикаментами, вооружением, оборудованием. Путь же через Баренцево и Норвежское моря, Атлантический океан под немецким бомбами и торпедами недаром называли «холодным коридором ада». Как хрупкая маленькая женщина проведет судно через смертельный коридор?


Но 27-летняя Валентина Орликова имела для этого достаточно знаний, опыта, а главное – характера. За плечами – Владивостокский техникум путей сообщения и работа еще в ранней юности на «Дальзаводе»: по совсем не девчоночьей специальности помощника судосборщика. Потом – Ленинградский институт инженеров водного транспорта: судоводительский факультет.

Началась Великая Отечественная. В августе 1941 года Валентина Орликова участвовала в операции по эвакуации из Таллина 6 тысяч раненых.

В той же операции принимала участие Анна Щетинина, еще до войны ставшая первой в истории женщиной – капитаном дальнего плавания. Так что Валентине было на кого равняться.

Показательно, что именно молодое Советское государство открыло для женщин ранее казавшиеся невозможными пути. Спустя годы Валентина Яковлевна Орликова станет первой в мире женщиной – капитаном китобойного судна, а затем – большого морозильного траулера. Но до этого будет еще четыре года войны, восемь рейсов на «Двине» Владивосток–США–Канада…

Родилась Валентина Орликова 19 февраля 1915-го, в сухопутном забайкальском городке Сретенске. Отец – нотариус, мама – машинистка. Вроде бы ничего не предвещало морскую судьбу. Но в 1918-м бури революции занесли семью во Владивосток, где у подросшей Вали и проснулась тяга к морю. Только одной романтической мечты мало без настоящего упорства. У Валентины упорство было, недаром школьницей записала в дневнике: «Достигает в жизни заветной цели только тот, кто умеет взять верный курс».

Юная Валентина ушла от первого мужа, который воспротивился ее учебе в институте. Со вторым мужем, однокурсником Борисом Соченовым, любовь к морю была общая. Но трудно сохранить близкие отношения, когда супруги месяцами ходят на разных судах. А вот родившийся в 1940 году сын Саша, хотя в детстве времени больше проводил с бабушкой, чем с родителями, стезю себе тоже выбрал морскую: поступил в Мурманское высшее мореходное училище.

В годы войны штурман Орликова была буквально нарасхват в США. Еще бы – женщина-моряк с голливудской внешностью (ее и в Голливуд возили, где снимали документальный фильм о советских моряках), прекрасно знающая английский. Вопросы на съемках и разного рода встречах задавали разные, часто не без подвоха. «Мне легче было устоять на мечущейся палубе, чем на неподвижной сцене огромного зала», – вспоминала позже Валентина Яковлевна. Но держала удар блестяще и слова находила нужные и доходчивые.

Однако море оставалось важнее всего.

Пять лет капитанствовала на китобойном судне «Штром» на Курилах. В 1950 году награждена орденом Трудового Красного Знамени. Большой морозильный траулер «Николай Островский» под ее командованием брал рекордные 25 тонн рыбы в сутки.

Работавший с ней старший механик Константин Трубин писал, что капитан хорошо знала не только штурманское дело, но и машину траулера. Умела строить отношения в коллективе. Очевидно, потому и первая.

В 1960 году Орликовой присвоили звание Героя Социалистического Труда. На одной из встреч с молодежью ее спросили: за что присвоена высокая награда. Валентина Яковлевна начала перечислять: за освоение новых районов промысла, за внедрение нового метода выгрузки рыбы по принципу «трюм–вагон», за переход на снабжение топливом в море, за составление карт-планов полярных районов, за организацию медицинской службы в море… Слушатели загибали пальцы на руках, но их не хватило.

Валентина Яковлевна Орликова ушла из жизни в 1986 году, похоронена на столичном Ваганьковском кладбище. С верного курса, взятого в юности, она не свернула.


Изящная отвага

Советский разведчик Александр ФЕКЛИСОВ о встречах на дальних берегах. К 100-летию со дня рождения уникального капитана советского флота Валентины Орликовой

Очень успешно выступала и давала интервью американским журналистам штурман парохода «Двина» Валентина Орликова, миниатюрная, стройная женщина, всегда одетая в чистую, хорошо отглаженную форму. У нее были темно-русые волосы и выразительные глаза, речь ее отличалась искренностью и какой-то задушевностью, что сразу подкупало собеседника. От всего ее внешнего облика и манер веяло изяществом и женственностью, хотя она постоянно вращалась среди мужчин, занимавшихся тяжелым физическим трудом. Какие бы каверзные вопросы ни задавали ей корреспонденты, она всегда спокойным тоном давала обстоятельные, четкие ответы. При этом не изображала из себя всезнайку и, если чего не ведала, откровенно признавалась.

Во время первого интервью ей задали такой вопрос:

– Как вам, маленькой женщине, удается командовать мужчинами?

Она очень толково объяснила, в чем состояли ее обязанности. Привела пример, как пришлось маневрировать во время первой в ее жизни атаки фашистской подводной лодки, как она смотрела на приближающуюся торпеду, как увела судно от нее.

– Страха не чувствовала, – говорила Валентина, – было огромное напряжение. Зажмурилась. Считала до пятнадцати. Пронесло.

А слушают ее подчиненные потому, что понимают: от того, как четко выполнят распоряжения, зависит судьба парохода и всех людей на нем.

В конце полуторачасового интервью, во время которого Валентина блестяще ответила на все вопросы, один из корреспондентов пробасил:

– Теперь до меня дошло, почему моряки исполняют все ваши команды.

За время войны ее пароход трижды приходил в США, и каждый раз корреспонденты стремились побеседовать с отважной женщиной.


Сильнее айсберга.

Ранним утром у диспетчерской тралового флота всегда было многолюдно. Мы, группа матросов, стоим в ожидании катера, поскольку наше судно на рейде. Вскоре появился наш капитан, и, окружив его, мы вместе зашагали к катеру, стоявшему у борта траулера.

Полный отлив, спускаться по крутому трапу с причала нелегко и небезопасно. Бережно поддерживая капитана, осторожно опускаем его на палубу РТ, невольно привлекая любопытные взгляды бойких молодых грузчиц в робах, собравшихся у открытого трюма.

Такое необычное внимание экипажа объяснялось весьма просто – нашим капитаном была Валентина Яковлевна Орликова. «Стиляга!» – громко высказалась одна из грузчиц, показывая на форменные аккуратные брюки Орликовой. В те годы ношение женщинами брюк не поощрялось и было большой редкостью.

«Но ведь и ты в брюках», – улыбнулась Валентина Яковлевна, показывая на ее широкие, прорезиненные штаны – буксы на лямках. Наш БМРТ с выкрашенными бортами, белоснежной рубкой, надстройками стоял на рейде. Он был отчетливо виден, и молодые труженицы порта, разглядывая траулер, даже не подозревали, что «стиляга» является его капитаном-директором.

Поскольку основные деловые контакты матроса ограничены командирами среднего звена, то фамилия, личность капитана, идущего в рейс, до отхода для новичка была часто неизвестна, да и далеко не всех она интересовала. Вручив направление отдела кадров и документы штурману, я сразу заступил вахтенным у трапа и, как обычно, одновременно по просьбе боцмана выполнял работу здесь же, на рабочей палубе.

Вскоре с причала по трапу поднялась на борт невысокая женщина и, проходя мимо меня, вежливо поздоровалась. Занятый разборкой снабжения, я рассеянно кивнул, уверенный, что это спешит на работу кто-то из обслуживающего персонала. Через полчаса подошли буксиры для перестановки на рейд, и только при отходе от причала, у открытого окна рулевой рубки я с изумлением увидел ту же невысокую женскую фигуру, что проходила мимо, но уже в форменной тужурке с четырьмя нашивками на рукавах.

Боцман объяснил мне, что это наш капитан Валентина Яковлевна Орликова. О женщине-капитане, сравнительно недавно появившейся в траловом флоте, уже ходили слухи. В моем представлении это должна была быть, как говорили Ильф и Петров, «широкоплечая гражданка», высокого роста, мужиковатая, отдающая зычным голосом команды, пересыпанные отборным матом.

Валентина Яковлевна была ниже среднего роста, хрупкой, изящной, миловидной женщиной с мелкими, очень правильными чертами лица, большими выразительными глазами, короткой стрижкой. Интеллигентна, умна, иронична. Во взаимоотношениях с экипажем внимательна, проста, доброжелательна, спокойна, никогда не повышала голоса и не употребляла крепких выражений, но при необходимости проявляла необыкновенную твердость характера в поступках и независимых решениях.

Ее миниатюрная внешность больше подходила для хозяйки аристократического салона прошедшей эпохи или, наконец, искусствоведа в чинной тиши музейных залов, но отнюдь не для управления океанским траулером в штормовой Атлантике с экипажем в девяносто человек.

В суровые годы войны В.Я. Орликова ходила в конвоях на транспортах, после войны командовала китобойцами на Дальнем Востоке, затем работала в Москве, в Минрыбхозе, и с приходом из новостроя БМРТ в Мурманск опять вернулась на капитанский мостик. Она сравнительно быстро освоила промысловую работу, рейсовые задания перевыполнялись ежерейсно, отсюда стабильность заработка и постоянство экипажа.

Работали у берегов Канады, в районе Ньюфаундленда. Очень неблагоприятный район, шторма сменяют туманы, осложняют работу льды, выносимые от берегов Гренландии. Большая скученность судов, отсюда опасность столкновения, вынуждая капитана сутками не покидать мостика. Рано утром к нам подошел небольшой исландский траулер «Айсберг». С его борта просили оказать помощь.

«Какая помощь вам нужна?» – на английском спросила Орликова. «Мне нужен господин капитан», – последовал ответ. «Я слушаю вас», – отвечала Валентина Яковлевна. Капитан «Айсберга» и вся его команда с изумлением рассматривали маленькую женщину в черной шубе и шапке – капитана огромного океанского траулера.

Выяснилось, что у них получил тяжелую травму матрос, требовалась срочная операция. Погода была свежая, спуск катера очень рискован. Орликова рискнула. Моторный катер с судовым врачом С.А. Китаевым и несколькими матросами был спущен. Все с волнением ожидали исхода операции.

К счастью, она прошла успешно, моряки благополучно вернулись на судно. Радиограмма от капитана «Айсберга»: «Благодарю господина капитана, врача, вашу команду за помощь нашему моряку. Счастливого плавания, господин капитан».

В этот период траловый флот пополнился транспортным рефрижератором «Иркутск», и БМРТ стали производить передачу рыбопродукции непосредственно в районе промысла на его борт. Это были первые швартовки БМРТ к борту транспортного рефрижератора. Опыт набирался по крупицам. В открытом море, где всегда присутствует волнение и мертвая зыбь, два крупнотоннажных судна на малом ходу сходятся бортами.

Плавбаза оборудует свой рабочий борт пневматическими кранцами. Их касание швартующего судна часто сопровождается стремительным навалом бортов навстречу друг другу, грохотом и треском лопнувших отдельных кранцев, звоном и обрывом цепей их соединяющих, нередки повреждения наружной обшивки. Картина не для слабонервных.

Вскоре подошла наша очередь на выгрузку, следуем к борту «Иркутска», сближаемся. На мостике «Иркутска» целый синклит. Кроме капитана, здесь руководитель промысла, капитан-наставник, представитель Инспекции безопасности мореплавания. Швартовка – визитная карточка капитана, к нам особый интерес, разумеется.

Орликова на правом крыле мостика, внешне совершенно спокойна, команды четкие, выполняются мгновенно. Подошли на расстояние бросательного конца, быстро выбрали швартовый, мягко легли правым бортом на кранцы рефрижератора. После выгрузки и двухчасового перехода по просьбе старшего механика легли в дрейф: потребовалось произвести остановку и разборку главного двигателя – погода этому благоприятствовала.

Главный двигатель был разобран, окончание работ предполагалось утром. Около трех часов ночи мы проснулись от страшного грохота. Глянув в иллюминатор, я обомлел: у борта возвышалась ледяная гора, на которую судно переодически наваливало левым бортом. Навал сопровождался треском и грохотом. Было заметно, как при этом «дышала» обшивка.

Наше счастье было в том, что имелась только небольшая зыбь при слабом ветре. Однако айсберг продолжал держать и колотить нас. Для смягчения ударов были собраны все судовые кранцы. Механики срочно приступили к сборке главного двигателя. Вскоре удары прекратились, пройдя вдоль борта, айсберг стал постепенно удаляться. Интересно то, что в визуальной видимости вокруг нас этот «ледяной бродяга»
находился в единственном экземпляре.

Затраты времени на промысловую работу с переходами ранее составляли полтора месяца. Теперь с передачей груза на рефрижератор рейсооборот значительно увеличился, к чему экипаж еще не адаптировался, и время на набор второго груза стало тянуться значительно медленней. Все внимательно следили за остатком емкости в трюмах и с нетерпением ждали окончания промысла.

Наконец наступил долгожданный последний день промысловых работ. У всех приподнятое настроение, и, как гром среди ясного неба мгновенно пронесся слух, что предстоит еще задержаться и сдать часть груза. Команда забурлила, весь рядовой состав был категорически против продления рейса, посыпались угрозы невыхода на работу, обстановка накалялась.

Вскоре весь экипаж был приглашен в столовую команды. Пришла Валентина Яковлевна и очень спокойно, кратко, доходчиво обрисовала промысловую обстановку, положение с планом, затем выложила сделанные ею расчеты заработка до сдачи груза и после. Разница получалась существенная. Экономику капитан знала прекрасно, расчет заработка экипажа она всегда производила сама и никогда не ошибалась.

Желающим быть в порту несколько раньше Валентина Яковлевна предложила после выгрузки перейти на «Иркутск». Таковых не оказалось, и через час мы пошли под выгрузку, после чего продолжили промысловую работу.

По возвращении Баренцево море встретило нас низкой температурой, парением Кольского залива, нулевой видимостью. Работают оба локатора, слышны сплошные гудки встречных судов, напряжение на мостике не ослабевает до окончания швартовки у причала порта.

Приход В.Я. Орликовой в порт всегда сопровождали журналисты, что она не очень любила, отправляя их к помполиту, но искренне радовалась, когда ее встречал самый близкий и родной человек – ее мама, внешне очень похожая на дочь...

Герман АНУФРИЕВ

ertata