"Супраментальное заражение" или эволюция Сверхразума на Земле.
Гельминтозы и их лечение народными средствами
Мультивитаминный удар
Эволюция, реинкарнация и карма.
Народные средства лечения гипертонии.
ЧТО НЕЛЬЗЯ ПОКУПАТЬ В СУПЕРМАРКЕТЕ.
22 ноября - 21 декабря СТРЕЛЕЦ
Уникальная методика для очищения печени
После этих упражнений вы забудете о болях в спине навсегда. это должен знать каждый
Жгучее лекарство - КРАПИВА
Реанимационная бригада обычно состоит из двух врачей и медсестры, которая вводит пациенту внутривенно (внутрисердечно вводит только врач) адреналин и другие стимуляторы сердечной и дыхательной деятельности.
Один из врачей в это время делает непрямой массаж сердца, второй – осуществляет искусственное дыхание зачастую с помощью портативного аппарата ИВЛ, а после того как заработает сердце, его интубируют – вставляют дыхательную трубку в гортань больного, голову которого в это время держит медсестра. После этого пациента подключают к стационарному аппарату ИВЛ.
Если завести сердце не удается, применяют дефибриллятор (электрошок). Контролируют сердечную деятельность при помощи кардиомонитора, сразу же, после его подключения.
Однако, реабилитация организма человека после такого оживления всегда длительна, восстановление организма может быть неполным. Сначала пациент должен прийти в сознание, что бывает, отнюдь, не всегда и не сразу.
Но чем дольше он находился в коме, тем хуже прогноз для его жизни и здоровья. И нет никакой гарантии, что после этого больной не станет инвалидом, по причине остаточных явлений органического поражения головного мозга, вследствие гипоксии (кислородного голодания).
В реанимационных мероприятиях, в клинических условиях, я присутствовала в качестве младшей медсестры, фактически, санитарки. Мои обязанности, в этом случае, можно охарактеризовать двумя словами: «принеси - подай!».
Но, все же, мне довелось участвовать в двух реанимациях в ведущей роли. Произошло это за пределами клиники, где я работала в то время.
В первом случае, мне удалось привести в сознание пострадавшего с черепно-мозговой травмой (ЧМТ), сразу же после ДТП, с помощью наложения рук на его голову, в присутствии врачей скорой помощи; второго – тоже, с ЧМТ – реанимировать после драки, которую спровоцировал сам пострадавший, нетрезвый гражданин, на автостанции.
После того, как у него началась агония, двое мужчин перестали его избивать и, спохватившись, начали делать ему непрямой массаж сердца. Я же, после выхода из прострации, пытались нащупать пульс на его сонной артерии.
После того, как он появился, я остановила действия «реаниматологов», а потом – кровотечение из рассеченной губы пострадавшего, зажав пальцами его рану на несколько минут; затем вылила ему на грудь около литра холодной воды и положила руки на его голову, в которых почувствовала вибрацию. При этом действовала я в состоянии автоматизма.
В этот момент, по ассоциации, я вспомнила предыдущего пострадавшего в ДТП, и то, как он приходил в сознание в схожей ситуации. Он просто открыл глаза и попытался подняться.
Этот же мужчина, буквально через несколько секунд после наложения рук, вдруг встрепенулся, начал размахивать кулаками, стремясь отомстить обидчикам. И его пришлось удерживать втроем до приезда бригады реанимации, которая появилась примерно через 20 минут после вызова. Он вел себя как механическая кукла, которой поменяли севшие батарейки, или завели пружину.
Несомненно то, что у этого человека было, как минимум, серьезное сотрясение головного мозга, или даже его ушиб с гематомой, что практически идентично геморрагическому инсульту, поскольку, удары ему наносили не только руками, но также ногами, в частности, по голове, и не один раз. Однако к машине его вели, а не несли, и это уже хороший признак.
Все мои действия во время этой, «несанкционированной» реанимации были последовательными, и являлись отражением предыдущего, ранее приобретенного опыта. И не только своего.
За время работы в отделении реанимации и интенсивной терапии, я много раз наблюдала подобные действия врачей при осуществлении реанимационных мероприятий. И, как я уже написала, принимала в них непосредственное участие.
Вполне возможно, что эти действия отложились в моем сознании и подсознании в виде потенциального опыта.
Я так подробно описываю этот процесс, чтобы провести параллель между своими и врачебными действиями, а также, их последствиями.
Кто знает, может то, что мне удалось реализовать в экстремальных условиях – это и есть опыт врачей, который я заимствовала у них бессознательно, в чистом виде, без технологической нагрузки?!
Но меня больше всего беспокоит то обстоятельство, что успешная реанимация пациента далеко не всегда свидетельствует о спасении его жизни. Довести до конца этот процесс до логического завершения в наших условиях не всегда удается.
И достаточно часто, после длительного и дорогостоящего лечения в реанимации и интенсивной терапии, пациент погибает от последствий перенесенной гипоксии, в частности, по причине отека легких или мозга.
Больной просто не «просыпается» после реанимации, то есть не выходит из комы. И отключают его от аппарата ИВЛ только после биологической смерти. Хотя его мозг умирает раньше.
У нашего здравоохранения, как и любого другого, имеется механизм восстановления таких больных. Но нет действенного контроля, как самого процесса, так и его результатов; не создана мотивация для медперсонала.
Посмотрите старые фильмы, например, про войну, где врач или медсестра прикасается к голове больного, кладет руку на его лоб. Так было во все прежние времена, в медицине. Это делалось не только с целью мгновенного определения приблизительной температуры тела больного; таким образом можно даже ее несколько снизить.
Наложением рук на голову можно способствовать предотвращению отека мозга, на грудь – можно предотвратить отек легких. Подобные действия медперсонала, в этих случаях, почти всегда являются бессознательными.
Для врачей это звучит абсурдно но, таким образом, мы активируем физическое сознание пациента, его энергетику, которая способна восстановить кровообращение (гемодинамику).
Если у врача имеется такой опыт, то восстановление пациента, в этом случае, многократно ускоряется – этот результат невозможно сравнить с привычным, который достигается с помощью лекарственной терапии.
И после того, как это получится хоть один раз, врач может запомнитьэто состояние на уровне подсознания, зацепитьсяза него, если он не будет зацикливаться на применении лекарств. То же самое касается наложения рук на брюшную полость.
Таким образом, можно заставить усиленно работать иммунную систему, благодаря чему подавляется воспаление, восстанавливается кровообращение, ускоряется заживление ран, наружных и внутренних. Так нарабатывается опыт. После чего автоматически воспроизводится.
В таком случае нет необходимости назначать ударные дозы препаратов, например, для устранения воспаления; можно обойтись профилактической лекарственной терапией.
Опыт нарабатывается нашим подсознанием, и передается посредством мозга, глаз, рук, которые являются нашими инструментами.
К сожалению, в последнее время, в интенсивной терапии утрачивается необходимость наложения рук на голову или на грудь, а также ручного измерения давления.
Это же позапрошлый век, примитивизм, варварство – скажут врачи. А зачем тогда система жизнеобеспечения, все эти мониторы, дисплеи и другая навороченная аппаратура?!
Вся эта новомодная техника, несомненно, облегчила труд реаниматологов и хирургов, способствовала оптимизации лечебного процесса. Благодаря чему сиделки и няни практически исчезли из клиник, за редким исключением. Но это изменение вряд ли можно считать позитивным.
Никакая техника не способна заменить человеческий фактор. И результат от этого вряд ли улучшился, особенно, в наших условиях. Думаю, если бы провели независимые исследования по этому поводу, с целью сравнения, то они бы подтвердили мои слова.
Но врачам проще управлять техникой - даже устаревшей, которая чаще всего достается нашей медицине - чем полагаться на людей. И, как бывший медработник, я их понимаю.
К сожалению, в нашей стране, неотложные больные практически бесправны. Немногие из родственников могут навестить своих близких, находящихся в отделении реанимации и интенсивной терапии. Вам назовут массу причин, из-за которых этого якобы нельзя сделать.
А о том, чтобы проконтролировать действия медперсонала, хотя бы в отношении ухода за своим родственником, не может быть и речи. Попытки подобного контроля медики считают неправомерными и даже возмутительными. И немедленно пресекают. Хотя в уходе неотложные больные нуждаются особенно.
Я была несказанно удивлена, когда узнала, что в Израиле, например, с посещением родственников, находящихся в реанимации и интенсивной терапии, никаких проблем нет. Причем, посещают пациентов не только поодиночке, но даже семьями. И при этом, раньше времени персонал никого не выпроваживает.
Но наши традиции и ментальность сильно отличаются от европейских, которые часто ставят в пример. И мы не хотим задумываться над тем, что любой из нас может оказаться в таком положении.
Я не сомневаюсь, что родственники, за редким исключением, во многих случаях могли бы оказать помощь больному человеку, хотя бы, своим присутствием. Но особенно уходом, в частности, гигиеническим.
+ развернуть текст 
