«Моя позиция — я люблю Россию и Путина. Я люблю все, что он делает, я преклоняюсь, что бы мне ни говорили, я считаю, что он должен быть тираном и диктатором, иначе Россия развалится, а я ее так люблю! Я за него однозначно, и пойду за ним куда угодно».
Актриса Ирина Алферова 8 сентября в интервью порталу Super.ru.
***
«Приехала моя подруга, которая 18 лет живет в Нью-Йорке, общается с американцами по бизнесу. Она много лет работает на Манхеттене. Она говорит, что американцы настроены против Обамы. Они его ненавидят. Они говорят, что Путин гений. Я испытывала чувство гордости, потому что правда Путин гений».
Певица Лолита Милявская 5 июля в эфире радиостанции «Говорит Москва».
***
«Нашего президента я могу считать отцом нашего семейства. Или просто папой. Мне нравится Владимир Владимирович. И как мужчина, и как политик. Но в первую очередь он для меня президент. А главное качество президента — быть мужественным, а это значит уметь брать на себя ответственность. Любое государство — это семья. Семью нужно беречь; я считаю, что он хороший хозяин».
Соведущая телепередачи «Давай поженимся» на Первом канале Роза Сябитова 9 августа в интервью газете «Собеседник».
***
Локас давно заметил, что женщинам нравятся люди знаменитые и богатые, особенно если притом еще и президенты. Но он никак не ожидал, что вышеупомянутый господин нравится и его жене, то есть жене самого Локаса. И не только нравится — она его просто обожает. И в тот миг, когда это открылось, Локас наконец осознал и другое - почему он сам нынче фактически прозябает. Да, именно потому, что президент ему не нравится. Ну, не нравится, и все тут. И с этим Локас ничего поделать не может. Но теперь у Локаса подспудный молчаливый вопрос, типа когнитивного диссонанса: если его жена так обожает президента, то почему у нее пенсия всего 6000 рублей, и Локасу приходится пахать за двоих.

К хору призывающих запретить в России прокат «Левиафана» с каждым днем присоединяются новые голоса. До боли, еще по совку, знакомая кампания: так шельмовали Пастернака, Солженицына… А ведь и «Доктор Живаго», и «Архипелаг ГУЛАГ» стоят сегодня на книжной полке каждого вменяемого гражданина России.
«Я один, все тонет в фарисействе…» — говорил пастернаковский Гамлет.

Что же случилось с кинокартиной Звягинцева? Режиссер поднес зеркало к носу сегодняшних фарисеев и временщиков. Им, творящим произвол в тесных скрепах с судом, силовиками и церковью, это, конечно, не понравилось. Фильм-притча попал в болевые точки сегодняшней России, где Зло — в победителях. Причем, Зло побеждает цинично, нагло, под духоподъемную проповедь высокопоставленного клирика. Всё, как в нашей сегодняшней реальности, — достаточно выглянуть в окно или включить программу Дмитрия Киселева…

В девяностые годы самой расхожей у нас была фраза: «Ведет ли эта дорога к храму?» Спустя четверть века можно с уверенностью сказать: «Эта дорога к храму не ведет».

Возможно, в России фильм не вызывал бы ажиотажа, если бы не раздражители — в виде премии в Каннах, «Золотого глобуса», а теперь еще и номинации на «Оскара». Как это перенести тем, кто пуще развала страны озабочен нашей «самостью», нашим ни на что в мире не похожим особым кодом, но прежде всего — собственной кормушкой?

Такое ощущение, что от того, как в ближайшие недели выстроится отношение официальной власти к фильму «Левиафан», будет зависеть, как скоро мы выберемся из экономического тупика (про духовный пока даже не заикаюсь). Но если власть не допустит выход фильма на широкий экран, если и дальше погонит волну ксенофобии со всякими там гневными письмами деятелей культуры, казаками, хоругвеносцами и Уралвагонзаводом, то тогда и наши беды — надолго. Ибо выход из них — это возвращение к реальности, к здравому смыслу, который, похоже, временно утерян.

(Я на Эхе Москвы). 17 января, 2015

В вагоне метро молодой человек, оторвавшись от смартфона, увидел седого стоящего Локаса и вскочил:
- Садитесь, пожалуйста...
- Спасибо, я постою.
- Это я постою, а вы садитесь...
- Я не хочу
- Я же вам уступил.
- Спасибо, но я не просил. Лучше постою.
- Но я уже не могу сесть. Мне придется стоять.
- Стойте. Ваше право...
- У... козел.
- От козла слышу.
- Пошел ты нах...
- Ты уже там...

На работу Локас отправляется к трем часам дня – раньше там просто нет свободного рабочего места. Экономия… И вот стоит Локас в вагоне метро у дверей (сидеть не любит, на службе еще насидится), и в двери на остановке бодрой походкой входит мужчина. Лет сорока, южного типа, лысоватый, с палочкой. Входя, попутно бросая мужской взгляд на двух девушек у двери, но затем… Затем преображается: скукоживается, опирается на палочку, плечи опущены, ступни внутрь, и жалким гнусавым голосом заводит: «Извините, что я к вам обращаюсь… поможите, кто может…»
Инвалид, блин…
Поздно вечером, по пути со службы, тоже стоя, Локас оглядывает вагон с пассажирами, и что-то тут не так…. То есть совсем другой вид, нежели до Нового года. Куда делись эти привычные глазу скопления киргизов-таджиков-узбеков, когда почему-то становилось не по себе? Нету. Почти никого нету. Ага, уехали на Новый Год. Уехали и вряд ли торопятся обратно. Кому нужен деревянный рубль? Сами за него работайте, блин…

По пути на службу в вагоне метро Локас обратил внимание на какую-то рекламу, где был использован знаменитый Медный всадник. «Какой, однако, у лошади длинный хвост…» - подумал Локас, хотя про хвост знал всегда, еще с тех пор, как сам водил экскурсии по Питеру. Ну, это понятно: если ты скульптор и ставишь коня на дыбы, то ищи третью точку опоры. Хвост получился такой длинный, что с ним конь или лошадь ( Локас ни разу не проверял) мел бы хвостом землю за собой. Но вот ведь - это совсем неважно. Памятник офигенный, один из самых, а, может, самый-самый в мире...



А вот, скажем, памятник Николаю Первому неподалеку – он совсем замороженный (как какой-нибудь кондотьер Венецианской республики), хотя и уникальный – всего две точки опоры, для чего в задние ноги лошади насыпали несколько пудов свинцовой дроби.
Но при всей своей стильности памятник – никакой. Недаром Герцен отзывался об императоре – «взлызистая медуза с усами». Да, на тридцать лет эта медуза подморозила нам Россию…
К чему это Локас? А к тому, что в искусстве правда и правдоподобие – это совершенно разные вещи. Правде иногда может понадобиться ну очень длинный хвост.