Об эпопее с дровами я уже писал в ФБ: когда прошлым летом нам привезли самосвал чурбаков самого разного размера, до 40 см в диаметре и столько же в длину. Тогда жена меня и сфоткала. Короткие мы с женой закатили в подвал, а длинные и неподъемные я сложил в конце участка, полагая, что займусь ими не раньше, чем года через три.
Что с ними делать, я не очень понимал, ибо такие не расколоть, разве что придется поначалу распилить поперек. В общем, головная боль, хотя пилить и колоть я научился еще в армии.
А тут решил попробовать: а что если?
«Если» заключается в том, что огромные чурки следует бить топором по краю, откалывая по см. 5, по кругу, по годовым кольцам. Если ударить в середину – дохлый номер, а так… Попробовал – получилось!
Однако одного неточного удара было достаточно, чтобы топор наглухо застрял в мокром бревне, и, пытаясь освободить его, я сломал топорище.
Это был знак свыше: ага! нужно топорище подлиннее – замах больше, удар сильнее...
Топорище я сделал на скорую руку из подходящей доски и…
И дело пошло. Да как!
К вечеру я уже не знал, куда складывать поленья.
Этот замах с оттягом, волной, начиная от пяток, чтобы вложиться в удар всем телом, напоминал мне подачу в любимом теннисе, в который теперь играю редко.
А тут вроде как поиграл…

Вот то-то и оно, что бесполезен труд,
Что истина горька, как в детстве скарлатина...
И в рай не попадешь, и черти не возьмут.
Вон старый твой Пегас - садись, да и лети на...
5 сентября 2016

По вечерам вихляющей походкой танцора он появляется из темноты в круге света на столе, поднимается на клавиатуру и перебирает своими тонкими, как у пришельца из «Войны миров», ногами, словно пытается настучать мне какой-то текст. У Дали есть картина «Вечерний паук-сенокосец сулит надежду». В моей юности перевод было иной: не «сулит», а «приносит». Но теперь уже все равно.
Да и какой он паук – всего два глаза, паутину не плетет. Ногу оторвешь – отрастит новую. А оторванная, она еще долго будет косить пустое пространство… Косиножка… Но это в том жестоком детстве… Вроде, он даже ядовит, но с такими крошечными хелицерами нам не страшен.
На экране от него никакого послания, так что, извини, приятель, - мне работать надо.
От легкого щелчка он улетает в потемки, а оттуда отзывается толстая муха - да, большая и басовитая, как вертолет. Она знает, что я ее не терплю, и потому огибает свет по краю, не садясь в поле видимости и доступности. У меня для нее заготовлены длинные спортивные трусы фирмы Адидас. Ткань плотная, удар - и нет мухи. Она это знает и будет издали действовать мне на нервы, пока я не захлопну за собой дверь, перейдя в студию, где рассчитываю ночевать до холодов, когда придется спуститься на первый этаж к стабильному теплу.
А ночью время от времени в крышу надо мной постукивает сосна - роняет шишки.
- Что, заснул? Спишь? Я вот совсем не сплю. Или никогда не просыпаюсь. Жизнь – есть сон? Слышал?
- Читать – читал. Видеть – видел. А чтобы слышать…
- Все впереди…

***
О, сколько сделано ошибок,
и сколько раз я был неправ...
Но не забыть мне тех улыбок...
Yes, dance me to the end of love...

***
Что прошло, то получилось,
Светел дух, не алчет плоть.
Из того, что не случилось,
Дров осталось наколоть,
Развести огонь в камине
С помощью черновиков...
Вон какое солнце ныне
На параде облаков.
2 сентября 2016

СТАРИК
Открыто до пяти,
Зато без перерыва.
То ли сейчас пойти
Купить бутылку пива,
То ли сходить потом
За этим... светлым Невским...
И помолчать о том,
Что незачем и не с кем...
4 сентября 2016

***
Казалось бы, лето прошло,
Но только картина все та же...
И смотрится осень в стекло,
Как женщина без макияжа...
4 сентября 2016

ИЗ ВИЙОНА
Смысл раньше крылся где-то там,
за краем туч, за кромкой леса -
теперь он ходит по пятам,
не понимая ни бельмеса.
И если что ему не так,
то норовит схватить за горло
и к носу моему - кулак...
Да, видно, дурика приперло...
А смысла нет - давно пора
усвоить главную из истин
и - ноги в руки - с двора,
что не на шутку настопи#дел.
4 сентября 2016

Уйдя в 1984 году с должности главного редактора киностудии «Леннаучфильм», я решил, как давно уже мечтал, больше нигде не служить и зарабатывать на жизнь исключительно литературным трудом, благо был уже членом двух творческих союзов – журналистов и писателей. Про жизнь в СССР не могу сказать ничего хорошего (к тому же меня дважды изгоняли из органов печати за «идеологические просчеты», и до 1987 года я был невыездным) – одно было хорошо: за печатное слово адекватно платили. Ну, а если хотелось правды, то для нее был эзопов язык.
Заработки были разные, в том числе всякие, там, рецензии, редактуры, литературные обработки. В самый разгар «перестройки», когда Горбачев допустил «плюрализм мнений», мне позвонил мой давний приятель и коллега Володя Лепетюхин, заведовавший тогда реакцией в Лениздате, из которого меня и турнули в свое время, и предложил сделать литературную обработку одной рукописи на ставшую трендом «лагерную тему». Я прочел, ахнул и согласился. Материал был уникальный, а обработка была не лишней – но отнюдь не смысловая, а исключительно стилистическая: иногда, скажем, достаточно просто переставить местами слова, чтобы предложение заиграло. Я взялся за дело. Тем временем Лепетюхин ушел из Лениздата, организовав свое собственное издательство «Час пик», а я вернулся в ту же самую свою редакцию, поскольку выдохся на литературной поденщине.
Лагерная тема продержалась в издательском тренде года два, не больше, и когда книга Бруно Мейснера «Я не шпион» была уже набрана, сверстана и художественно оформлена, ее выбросили из плана. А может, она просто рассердила кого-нибудь там, наверху, хотя, вроде бы, цензуры в 1991 уже не было…
Уходя из Лениздата, я взял оригинал-макет книги с собой… Когда появился Интернет, я все мечтал, что оцифрую книгу и выложу ее на каком-нибудь достойном сайте, типа «Мемориала». Но получилось проще – мой любимый журнал «Звезда» прочел, тоже ахнул и сказал – публикуем, ты и будешь публикатором.
Все, теперь я могу выдохнуть. Все эти годы я чувствовал себя в долгу перед автором.

http://zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=2798