Приезд Врангеля: умиротворение провинции расстрелами Как известно, в Симбирск «По делу о пожарах» в течение шести лет, ровно столько шло следствие, было направлено несколько сановников, они были по характеру прямолинейны, строги и честолюбивы, имели достаточный вес в глазах царя и понимали всю важность их предприятия. Учитывая обострившуюся политическую обстановку того времени, эти генералы прекрасно осознавали острую необходимость скорейшего открытия виновных в случившемся. И всем им была не чужда мысль, что в девятидневном пожаре имели место поджоги, что на них указывали такие якобы улики как остатки фосфора на обуглившихся зданиях и подметные письма с угрозами, которые, опять же якобы, получили большинство симбирян, лишившихся крова, а то и всех средств существования.
Барону Врангелю выпала сомнительная честь быть первым в веренице следователей прибывших в город для раскрытия причин огненного бедствия и отыскания виновных. А. Зиссерман называет два пункта миссии приезда Врангеля в Симбирске: «а) возстановить доверие к власти открытием и наказанием виновных в поджогах; б) исполнением личнаго повеления Государя, высказанного в следующих словах: «Требую, чтобы ты снял с моих войск наложенное на них пятно оклеветанием в поджогах и, надеюсь, что сумеешь исполнить это...». [16J Уже немолодой барон приехал в Симбирск 28 августа, когда ещё едва развеялся дым, и волжский город пахнул не рыбой и хлебом, а гарью и золой, а масштабы бедствия поражали воображение, но приезд генерала сразу восстановил порядок в городе, и от него последовали чёткие и вменяемые приказы.
Первым делом Врангель распустил следственную комиссию губернии и создал новую под руководством генерал-майора Галлера, а далее, назвал главным виновником в случившегося губернатора Анисимова, который, по его мнению, не принял вовремя мер для предотвращения пожара, «дурно обращался с народом»[6] и, в общем, действовал слабо. Можно согласиться с мнением Врангеля, что меры для предотвращения огня приняты были не в полной мере, но результат борьбы с огнём можно было бы предсказать заранее, если знать об удручающем состоянии симбирской пожарной команды того времени. Несмотря на то, что содержание пожарного обоза обходилось достаточно дорого, город в решительный момент столкнулся с нехваткой средств и пожарных инструментов, как в дальнейшем и отрапортует Анисимов в докладной записке к императору.
Пожарная команда была создана в Симбирске только в 1818 году, она «состояла из 88-100 служащих, начальника пожарной команды - брандмейстера и четырёх его помощников. Этот штат сохранялся в течение многих десятилетий почти неизменным. Согласно указу «Обустройстве полиции в губернских городах и в особенности пожарной части» в городе было определено три части, в каждой из которой были созданы пожарные команды, построены здания пожарных депо с каланчой. На них велось круглосуточное дежурство. При первых замеченных признаках пожара караульный поднимал шары из парусины, покрашенные чёрной масляной краской - это пожарный сигнал днём. По количеству шаров определялось место пожара. Ночью пожарными сигналами были фонари из белого и цветного стекла...» [17] В 1857 году в Петербурге для тушения пожаров уже появилась первая паровая машина, а пожарные в Симбирске боролись с огнём по старинке: вёдрами, топорами, ломами, баграми, зачастую эта техника была в неисправном состоянии, конечно, симбиряне знали о новинках, но часто не имели средств для их покупки, потому власти и пожарная охрана были бессильны перед мощнейшим потоком огня, ввиду своей неподготовленности с технической точки зрения. Учитывая, что главным средством для тушения пожара была вода, мы можем назвать ещё одну причину опустошительного пожара - отсутствие водопровода. Д. Ознобишин отметил это даже с некоторой долей ироничности в повествовании: «Причиною этого был недостаток в воде, в которой Симбирск, расположенный в среде двух рек, Волги и Свияги, сильно нуждается, более двадцати лет вздыхая об устройстве водопроводов, которые, как клад, ему не даются в руки. Да и до водопроводов ли было Симбирску? Благодетельныя преобразования, начиная с эмансипации и оканчивая земством, поглощали всю деятельность администрации. Жалкая действительность повседневного быта от нея ускользала. При скудном пособии едва движущихся водовозов на тощих лошадёнках, в гору за пять вёрст привозящих воду из реки Свияги, пожар, начавшийся в полдень, был погашен к вечеру, и то с содейтвием солдат, призванных на помощь...»[7]
На наш взгляд, Анисимов не заслуживал уголовного суда, коего требовали от государя и Врангель и, впоследствии, Ден. Необходимо учитывать тот факт, что губернатор самолично участвовал в тушении пожаров, приложил много усилий к восстановлению техники, и максимально организовал людей, обеспечил погорельцев самым необходимым в первые дни после пожара, не дав торговцам взвинтить цены на хлеб, пригрозив спекулянтам острогом. Оставим без оценки события 19 августа, когда губернатор в числе других жителей бежал из города, спасая свою семью, но в этот день случилась катастрофа, пред которой не устоял никто.
Нельзя забывать и ещё о двух немаловажных факторах, обусловивших наступление огня - это метеоусловия и особенности архитектуры Симбирска. Стояла неимоверная жара, а Симбирск почти целиком состоял из деревянных построек, и достаточно было искринки, чтобы порохом вспыхнуло и забушевало пламя.
Не успел закончиться пожар, как явились первые подозреваемые, без всяких усилий со стороны властей. Уже 19 августа 1864 года мещанин Коробейников привёл в полицейский участок показавшегося ему подозрительным горниста Самарского пехотного полка Михаила Фёдорова, который качал воду у сараев дома Шлихтензейна, и на вопросы о поджогах отвечал только «да» и «виноват», при этом, не конкретизируя в чём его вина. В ходе допросов, когда по-видимому, до него дошла суть обвинений, Фёдоров «показал, что был арестован на улице пьяным мужичком, ни в чём никому не сознавался и ни в чём не виноват...»[6], но это не помешало барону Врангелю, который по приезду видимо сразу же ухватился за него как за возможность утихомирить жажду мщения тех симбирян, кои считали виновными в поджогах чужаков, и приговорил несчастного к расстрелу.
Фёдорова казнили 21 сентября 1964 года, недалеко от Киндяковки, симбиряне еще долгое время по ночам над его могилой видели светлячков, это было признаком того, что казнён невиновный, говорили они... Отставной солдат Григорьев так же был расстрелян по голословному обвинению в поджогах: солдат по неосторожности, возвращаясь домой после 25 - летней службы в Витебскую губернию, на базаре «публично объявил, что участвовал в сговоре с поляками» [6], громко говорил, что Симбирск «был сожжён поляками в отместку за поражение в восстании и «за вашу поганую веру». [8]
Поляк-ключевая фигура в расследовании дела о пожарах, ещё Валуев сделал в своём дневнике пометку от 22 августа 1864 года: «...Симбирск окончательно выжжен. Подозревают поляков в войсках. Народ убил одного офицера Самарского полка. Отправляю туда сегодня ген. Галлера и двух других чиновников от министерства...». [18] Врангель, как утверждает А.Зиссерман, в силу своей прямолинейности неверно истолковал приказ царя о восстановлении чести царских войск и рьяно взялся за дело, посчитав, что государь попросту просит его любыми путями снять клеймо виновника в поджогах с доблестной армии. Только этим можно объяснить, почему Врангель категорически отказывался, чтобы дознания проводились непосредственно и в Самарском пехотном полку, и в местном батальоне внутренней стражи, что могло бы привести «к существенным открытиям».[16]
Когда Врангель «стал тяготиться пребыванием в Симбирске» [там же], ввиду того, что не может полностью выполнить возложенную на него задачу, он, даже не взирая на неудовольствие государя, с которым тот отказал ему «в разрешении возвратиться в Петербург, настойчиво повторил просьбу о своём отозвании, которое и состоялось. В длинном письме к шефу жандармов, князю В.А.Долгорукову, барон подробно изложил результат своих действий в Симбирске. Между прочим он указывал, что «особые труды войск по охранению безопасности и имущества населения и по обыскам мест, где укрывались бродяги, заставили всех по-прежнему видеть в войсках охранителей спокойствия и безопасности мирных жителей. Дружелюбие и приязнь к войскам возвратились столь же быстро, как и были поколеблены», [там же]. Видимо, барон тем самым хотел сообщить, что и второй пункт его миссии выполнен.
Как бы то ни было, самодовольный барон отбыл из Симбирска «с серебряным подносом, на котором были высечены слова благодарности от всех сословий города Симбирска за помощь, оказанную в пожарах 1864 года».[19]
Между тем версия, что поляки были поджигателями Симбирска, не исчезла, и её придерживались многие. Упоминая многих, мы имеем в виду разные слои населения: простой народ, интеллигенция, - все искали причины в иноверных католиках. А.Зиссерман напоминает, что Н.С. Милошевич в одном из номеров «Русского вестника» писал, что в Симбирске «... слухи о пожарах зародились за 9 месяцев до начала пожаров. Польское нашествие заполонило Симбирский край со всех сторон; в полиции, администрации, в суде и в войсках, в городах и сёлах поляки везде имели соотечественников - пособников...»[16], об этом свидетельствовала и надпись, найденная на стенах сгоревшего собора в Симбирске после пожара 19 августа на польском языке «безнравственного содержания». [6] Город жаждал мести, народ, словно обезумел от навалившегося горя: нередки были и случаи самосуда, так в первые дни пожара был убит «смертельным ударом в голову» [там же] прапорщик Самарского полка М., командира местного гарнизонного батальона, Бендерского, тот был по происхождению поляк, «чуть не бросили в огонь».[20] Один из очевидцев трагедии вспоминает: «поляк» стал чем-то вроде египетской казни... Чернь точила на «поляка» свои зубы... Если где либо возникло подозрение, то оно неизбежно связывалось с именем «поляка», и, понятно, часто дело не обходилось без ошибок и даже курьёзов, порою очень печальных.Так, например, однажды, близ полночи, чрез овраг, прорезывающий Симбирск, пробиралась какая-то фигура, одетая во что-то белое.. Так как охрана была усилена обывателями - волонтерами, то немудрено, что фигура и в овраге наткнулась на сторожевого.
- Кто идёт?
Фигура, булькнув в доказательство своей благонадёжности: «здешний», побрела было дальше, но сторожевой, видимо, был большой скептик и, не удовлетворившись этою отповедью, крикнул: «Стой!., много вас здешних-то... сказывай, что за человек?
Но фигура не вняла оклику и ускорила шаги. Сторожевому мгновенно закрадывается в душу подозрение, и он, без дальних размышлений, во всё горло кричит: «Эй, сюда-а!...поляк!...». Как эхо, в разных концах оврага раздалось: «сюда, сюда», и через какия нибудь пять минут сторожевые, в числе пяти человек, гнались по пятам мелькавшей в ночной темноте белым пятном фигуре. Какого рода объяснение между ними произошло - неизвестно, но только ещё через минуту местность огласилась отрывочными, хаотически сплетающимися восклицаниями: «Катай его, робя!... знамо, поляк!...» - «Что вы, дьяволы, дерётесь?» - говорят вам, - здешний я... князь У-ский...» - «Князь?!. Морочь больше... станет князь ночью по оврагам шататься ...Волоки его в участок...».
- Извините, ваше сиятельство, - говорил в части полицейский чиновник: - народ-то уж очень озлоблен...
И князь У-ский, коренной сибирский аристократ, удалился с помятыми боками...». [10]
В.В. Черников, бывший в то время в должности судебного следователя, ярко помнит, как капитана жандармов Чалеева «стащили с лошади и вероятно, убили бы, если б на выручку не подоспели солдаты... Много безвинных людей поплатились жизнью или страшными побоями не только за любопытство «поглазеть» на пожар вблизи, но, даже, за отыскание своего имущества на пожарище в неурочное время».[20] Поэтому приезд Врангеля в Симбирск в качестве генерала - губернатора, восстановил порядок в городе, а казнь горниста - это плата за спокойствие... А что говорить о поляке, когда отчаявшийся народ даже, как говорится, в соседе видел поджигателя, десятки дел хранятся в архиве: крестьянина Ефима Иванова, помогавшего выносить товар из чьей-то лавки, арестовали под горою солдаты и доставили в часть, при этом отобрав паспорт; беднягу Потапова «застали», когда он заснул, утомившись, охраняя мешки купца Колпакова «...какие-то люди схватили его... отвели в полицию»[6]). Публичную девку Александру Чурванову доставили в полицейскую часть за самоволку, Чурванова отсутствовала «на работе» 19 августа всю ночь, но смотрительница публичного дома пояснила, что девка не поджигала город, а провела всю ночь с каким-то офицером. И все они были честно допрошены, на них были заведены дела, истрачено время, которое можно было бы направить на истинные поиски виновников.
А сколько всякого хлама было принесено в полицейский участок, в каждом предмете, у которого не было хозяина, всякий видел, даже в пустой банке из-под сардин, то бомбу, то флакон с зажигательной смесью. Например, в деле горниста Фёдорова фигурируют некие флаконы, пропавшие во время пожара в полиции, которые источали, как показалось всем тем, кто присутствовал при аресте солдата, запах горючего вещества, но никакого самовозгорания не последовало. Один из смельчаков попробовал жидкости на вкус и установил, что «одна из них масло, а другая - водка...».[6]
Странное следствие. Смерть сенатора Жданова Начальник следственной комиссии по расследованию причин Симбирского пожара сенатор С.Г.Жданов прибыл в город 10 октября 1864 года с обширными полномочиями: государем на него было возложено «особое наблюдение в приволжских губерниях за действиями злонамеренных людей и за возбуждением противоправительственного волнения в умах. Для более энергического преследования поджигателей ему было поручено учредить особые губернские комиссии, под председательством вице - губернаторов и с участием жандармских штаб - офицеров для надзора за скорейшим и правильным производством исследований о пожарах».[21] Валуев так же упомянул Жданова как человека «по части пожаров после безуспешной поездки Врангеля...» [18], таким образом, мы можем сделать вывод, что от Жданова ждали плодотворных результатов, и это повлияло на ход его расследований: «Он привёз с собою полную канцелярию крупных и мелких чиновников и сыщиков, занял под своё помещение весь обширный дом Симбирской Удельной Конторы, а впоследствии переселился на дачу в Киндякову рощу. Началось деятельное следствие; очень многие из Симбирских жителей были привлечены в качестве обвиняемых; в тюрьмах не хватало места для арестованных за время его пребывания в Симбирске...»[20]
Следствие дало-таки результаты: в донесении к Валуеву от 29.05. 1865 г. Жданов писал: «Моя комиссия подобрала улики против виновных. Последние запираются, и их запирательство осознанно говорит, что они не более как наёмщики за деньги» [22], а в черновиках донесения к Александру II Жданов пишет, что комиссия «не достигла полного обнаружения причин пожаров в Симбирске» [6], хочу обратить внимание читателя на слово «полное», то есть какие-то зацепки всё же у сенатора имелись, но он по какой-то причине не спешил оглашать их. На это указывает, на наш взгляд, и скоропостижная смерть сенатора в Нижнем Новгороде при возвращении в Петербург, куда ехал Жданов с докладом о проведённой работе, точнее не сам факт смерти, а толки, возникшие вокруг сего обстоятельства, так писатель В. Ф.Одоевский пометил в своём дневнике от 11.11.1865: «... Разнёсся слух, что сенатор Жданов, посланный для следствия о симбирском пожаре и открывший зажигателя в поляке - полковом командире, уличённом солдатами, умер отравленный...»[23] (здесь видимо, под поляком - полковым командиром Одоевский подразумевает полковника Дубинского, которого Жданов в ходе расследования «отрешил» от командования Самарским полком, ввиду подозрения в виновности в поджогах, но впоследствии полковник был реабилитирован), член ЦК «Земли и Воли» И.И. Утинин так же предположил: «Если бы не таинственная смерть Жданова, то виновникам не сдобровать. Улики, бывшие у Жданова, исчезли после его смерти».[24]
Во многих работах упомянуто, что портфель с бумагами Жданова был утерян, но настораживает тот факт, что в материале дела о поджогах в Симбирске, имеется телеграмма о смерти Жданова от 9 ноября 1865 года в тексте которой достаточно интересна фраза: «...Сообщите Чиновнику: бумаги
запечатаны в Чемоданах гостиницы» [6], понятно, что под бумагами имеется в виду секретный доклад Жданова, это, собственно говоря, и наводит на мысль о том, что пропажа портфеля - это официальная версия, по какой-то причине удобная власти.
Если рассматривать этот пожар как террористический акт, которым бы он явился в современной России, то можно и смело предположить, что Жданова попросту убрали с дороги, пытаясь тем самым скрыть какие-либо факты. Отсюда, пожалуй, и столь пристальное внимание В.Н. Дена, который, после смерти последнего, начал рьяно искать доказательства в фальсификации дел о поджогах, обвинил Жданова в их сфабриковывании, хотя в тот период уже состоял в комиссии сенатора и мог гораздо ранее выдвинуть свои обвинения... В.Н. Ден был уверен, что С.Р. Жданов « не обнаружив преступников, решил создать их путём наговоров...»[25], особо пристально его привлекло дело Никануровны, которая по приказу частного пристав Розова, должна была «уговорить уже арестованных солдат Иванова, Емельянова и Пузырёва признаться в поджоге города. С этой целью Никануровна получила свободный доступ в камеру заключённых солдат, куда доставляла водку и закуску, купленные на деньги Розова. Солдаты должны были сделать признание в том, что всё было совершено по прямому приказу полковника Дубинекого... В итоге сам Розов стал объектом следственного разбирательства, а сфабрикованное «дело» лопнуло. [8]
Впоследствии «Дело о пожарах» было передано в введение генерала-адъютанта Ланского, который в свою очередь направил для расследования в Симбирск генерала -майора Огарёва. В результате дело о симбирских пожарах 1864 года было закрыто 30 сентября 1870 года: «специальная резолюция сената, констатировав «неоткрытие» виновных в произведённых поджогах, закрыла дело».[там же]
Мнение специалиста Мы обратились с комментариями к начальнику сектора Судебных экспертиз ГУ «СЭУ ФПС "ИПЛ" по Ульяновской области» Дмитрию Абулееву, который, изучив материалы событий 1864 года, дал своё компетентное заключение:
«Как писал Ознобишин, лето было знойное, погода безветренная и сухая при тридцати шести градусах выше нуля. В таких условиях, безусловно, достаточно малейшею источника зажигания, малейшей искры, чтобы возникло горение. Вероятно, первое загорание 13 августа действительно произошло по причине неосторожною обращения с огнем некой старообрядки Зеленчухи.
Следует отметить отсутствие 13 августа какого-либо вегра, так как, учитывая описание событий, данный факт вряд ли ускользнул от автора. Поэтому, маловероятно, что второе загорание произошло по причине разлёта искр от первого пожара. Во-первых, прошло достаточно времени (с вечера до полуночи), чтобы была исключена возможность переноса искр. Во-вторых, на пожарище были оставлены двое солдат для охраны, и если бы второе загорание произошло именно по этой причине (перенос искр ветром), они бы это видели, и причина пожара, несомненно, сохранилась бы в истории.
Второй пожар в холодном (нежилом) строении купцов Репьева и Кирпичникова, произошедший в полночь, скорее всего, действительно случился по причине поджога. И поводом могло послужить желание различного рода жуликов поживиться чужим добром при тушении пожара, в ходе чего обязательно присутствуют суета, и отсутствует контроль участников тушения.
Это относится и к пожарам, произошедшим 15 и 16 августа на Лосевой улице, в результате которых. в числе прочих, пострадал и базар (естественно с товарами), и дом купца Завьялова на Большой улице. Вес-таки, горожане, даже будучи беспечными, после первых двух пожаров, уничтоживших большое число строений, вряд ли бы не стали осторожнее. Лишним доказательством поджога может явиться замечание Ознобишина о большом количестве карманников и бродяг, появившихся в Симбирске на второй день пожаров.
17 августа опять загорелся купеческий дом (купца Беляева на Покровской улице). И наличие обнаруженных фосфорных спичек в конюшенных мётлах прямо показывает на причину - поджог. Дом был нежилым и недостроенным, поэтому наличие спичек не могло быть случайным.
18 августа снова произошли пожары и снова в довольно благополучном и зажиточном районе. Свидетельством тому служат записи Ознобишина о гибели архиерейского дома, домов Ивашевых и Языковых и др. Наличие нескольких очагов пожара одновременно является одним из основных признаков поджога. Поэтому здесь можно категорично утверждать, что причиной пожаров 18 августа послужил поджог. Сильный ветер при недостаточном количестве воды для тушения способствовали быстрому распространению огня по строениям.
Я считаю, что хаос, который царил в Симбирске к исходу 18 августа, некоторые злоумышленники стали использовать в своих целях. В условиях паники достаточно легко поджечь строение и остаться незамеченным. Примером тому может служить пожар в доме, где квартировался каретник Голубков. Сначала прошёл слух об угрозах в его адрес, затем дом все-таки загорелся. Случайностью это никак объяснить нельзя. Просто сложившуюся ситуацию стали использовать в своих целях - для отмщения или из зависти и т.п.
Такая ситуация была и 20 - 21 августа, когда сгорели телеграфная станция, почта и прочие административные здания.
Ещё одним подтверждением поджога, как причины произошедших в последние дни пожаров, может служить то, что все пожары произошли в благополучных районах. Ознобишин отметил, что сохранилась худшая часть Симбирска, то есть бедняцкие районы. А ведь в них с плотностью застройки дела однозначно обстояли намного хуже, чем на Венце, где стояли отдельные особняки...
В записях Ознобишина отмечено, что видели людей, мазавших дома какой-то загорающейся на солнце жидкостью. Кроме того, был задержан горнист, обмазывавший стену фосфорным составом. Скорее всего, поджигатели действительно использовали водный раствор фосфора или другой самовоспламеняющийся состав.
Веществ, склонных к самовоспламенению, существует множесгво...
Отдельно следует сказать о белом фосфоре (его ещё называют жёлтым).
Кусок белого фосфора, вынутый из воды и осушенный фильтровальной бумагой, воспламеняется при комнатой температуре. При смачивании горючих веществ (например, древесины) раствором фосфора в сероуглероде, происходит испарение сероуглерода; остающийся на поверхности тонкий слой фосфора быстро окисляется и самовозгорается. В зависимости от концентрации раствора, смоченные им вещества, самовозгораются через разные промежутки времени. В специальной литературе описан поджог дома, когда фосфорный порошок в воде был разлит на крыльце под прямыми солнечными лучами. После испарения воды, через какое-то время фосфор воспламенился. Сам по себе белый фосфор очень ядовит. Хранят и режут его под водой, так как на воздухе он может воспламениться от теплоты трения.
Другой пример - негашёная известь (окись кальция). Она реагирует с небольшим количеством воды, разогревается до свечения и может поджечь соприкасающиеся с нею горючие материалы.
В 19-ом веке, как известно, спички изготовляли из фосфора, поэтому недостатка в том материале, я считаю, не было. И при определённых знаниях в химии можно было легко изготовить самовоспламеняющуюся смесь. А уж о негашёной извести я и не говорю.
Так что, очень даже вероятно, что при пожарах в Симбирске в 1864 году злоумышленниками при поджогах использовался фосфор или скипидар».
Вместо заключения Около шести лет велось следствие по пожарам в Симбирске, которое, к сожалению, так и не дало чёткого ответа на вопрос «кто виноват», да и можно ли было в стране, которая в те годы кишела недовольными, определить ответственных за огненную катастрофу, уничтожившую почти полностью губернский город?!
Жаль, конечно, что мы не имеем в своём распоряжении машину времени, чтобы иметь возможность на минуту отступить в прошлое на 149 лет и узнать хоть толику того, что навсегда остаётся для нас тайной, приоткрыть которую дано лишь поэзии:
...И не один Симбирск горел в то время:
Горели петербургские дворы.
Но ветер окаянства и безверья
Лишь только начал раздувать костры
Братоубийства и безбожной розни,
Посевов зла, из коих встала смерть.
И, может быть, понять ещё не поздно,
Когда Россия начала гореть.
Николай Полотнянко. Пожар 1864 года. 
1. В.И.Ленин. Сочинения. - М.: ОГИЗ, 1952. - т. 5.
2. И.Г.Чернышевский. Полное собрание сочинений. - М.: 1939. -т.1.
3. А. И. Герцен. Былое и думы. - М.: ОГИЗ,1947.
4. Стяжатель духа. М.: НИОЛА-ПРЕСС, 2006.
5. Наука и жизнь, №9. 1987.
6. ГАУО. Ф.213, ОП.1, ЕД. ХР. 28.
7 Д.П.Ознобишин. Симбирский пожар 1864.//Отчёт Ученой арх. комиссии за 1904г.
8. А.И. Стеценко. Дело о пожарах, бывших в Симбирске в 1864 году.//А.И. Стеценко//Материалы первой научной конференции, посвящённой учёному и краеведу С.А. Сытину. - 2004.
9. В.Дублицкий. Рассказ очевидца о пожарах в Симбирске в 1864 г.//Исторический вестник. - 1901, №1.
10. С.И С-ков. Симбирские пожары 1864 года. Исторический вестник. -1886, №9.
11. Сабанин. Заметки очевидца о Симбирском пожаре 1864.//Отчёт о деятельности Симбирской губернской учёной архивной комиссии за 1909 г.
12. СТВ. 1893, №55.
13. СГВ, 1893, №78.
14. СГВ, 1893, №77.
15. Северная почта, №20, 8(20) октября 1864 г.
16. Л.3иссерман. К делу о Симбирских пожарах.//Русский архив. 1891. №9.
17. Ульяновская-Симбирская энциклопедия. Том 2.//Редактор и составитель В.Н Егоров. Ульяновск: Издательство «Симбирская книга», 2004.
18. П.А. Валуев. Дневник, т.2 * М. 1961.
19. И. Курасова. Время пожаров в Симбирской губернии. //Молодёжная газета. 2000. -14 января.
20. СГВ,1893, №83.
21. ЦГИАМ. Ф. 109. ОП.85, Д.30.
22. Отчёт о деятельности Симбирской губернской учёной архивной комиссии за 1890 год. - Симбирск, 1901.
23. В.Ф.Одоевский. Дневник 1859-1869.
24. Н.И Утин. Пропаганда и организация. Литературное наследство, т.87., М.. 1977.
25. В.И. Ден. Записки. //Русская Старина. -1890. -т.67. Автор:
Аверина Мария Николаевна родилась в 1980 году в Ульяновске. Окончила Ульяновский государственный педагогический университет.
Ежеквартальный журнал писателей «Литературный Ульяновск» №1 2010 г. 
Сказ о великом Симбирском пожаре. (Начало)
ertata
