... о китайских
заказанных мной ... р. за
, доставка бесплатная ... text">Китайские
на ...
... 1.0pt;"> К.
, отмечая маловероятность ... переиначивая высказывание К.
, можно сказать, что ...
К.Поппер, отмечая маловероятность свободного голосования большинства за упразднение своей собственной власти, установление диктатуры, продолжает: "Но ведь это случалось! Что делать, если это случится опять?"41
По его мнению, включение в большинство конституций требования квалифицированного большинства для голосования против конституции, а значит и против демократии, лишь доказывает, что такое изменение в принципе возможно, а тем самым отвергается принцип, по которому воля "неквалифицированного" большинства является первичным источником власти, то есть что народ имеет право управлять, выражая свою волю простым большинством голосов42.
Всех этих теоретических трудностей можно, согласно К.Попперу, избежать, если отказаться от вопроса: "Кто должен править?" и заменить его новой и чисто практической проблемой: как лучше всего можно избежать ситуаций, в которых дурной правитель причиняет слишком много вреда? "Мы можем построить всю нашу теорию на том, - пишет английский философ,- что нам известны лишь две альтернативы: либо диктатура, либо какая-то форма демократии. Мы основываем наш выбор не на добродетелях демократии, которые могут оказаться сомнительными, а единственно лишь на пороках диктатуры, которые несомненны. Не только потому, что диктатура неизбежно употребляет свою силу во зло, но и потому, что диктатор, даже если он добр и милостив, лишает других людей их доли ответственности, а следовательно, и их прав иобязанностей. Этого достаточно, чтобы сделать выбор в пользу демократии, то есть в пользу правления закона, который дает нам возможность избавляться от правительства. Никакое большинство, - подчеркивает К.Поппер,- как бы велико оно ни было, не должно быть достаточно "квалифицированным", чтобы уничтожить это правление закона.”'43. (Подчеркнуто нами. - Э.В.-П.).
И описанный К.Поппером парадокс демократии, и проблема неограниченной власти большинства, означающая диктатуру большинства, упомянутая Ф.А. фон Хайеком и К.Поппером, вплотную подводят нас к актуальности анализа большевистской концепции демократии и политической практики большевизма с целью предостережения народов и ново-старой политической элиты молодых государств, возникших после распада СССР и ставших на путь демократизации и либерализации, от пагубных ошибок в духе большевизма, которые могут привести к быстрому поражению зарождающейся в этих странах демократии. Поэтому прежде, чем мы непосредственно перейдем к изложению основных вопросов содержания монографии, необходимо коснуться еще одной темы, чрезвычайно важной для судеб демократии в Молдове, России, Армении, Румынии, на Украине, в других странах Восточной и Центральной Европы: речь идет о том, что сторонников либерально-демократических ценностей не должна смущать критика в адрес демократии.
Свой ответ критикам демократии, актуальный и для наших дней, и для наших стран (как и только что процитированное суждение К.Поппера), дал Т.Джефферсон, автор американской Декларации независимости, "апостол Павел американской демократии". В письме к Д. де Немуру он отмечал: "Мы с вами оба думаем о людях как о наших детях... Но вы любите их как малолетних детей, которых боитесь предоставить самим себе без присмотра няни, а я - как взрослых людей, которых я предоставляю свободному самоуправлению"44.
Один из основателей современной американской политологии - Ч.Мерриам - назвал процитированное высказывание Т.Джефферсона одной из лучших формул принципов демократий45.
Кроме того, сомневающимся сторонникам демократии следует помнить, что, во-первых, для переходных общественных состояний демократия не является стабильной, а тем более эффективной политической фермой. Во-вторых, демократия вообще даже в "нормальном" состоянии гражданского общества - очень "хрупкое" установление. Вне рамок определенных общественных параметров, сложной взаимосвязи системы объективных и субъективных факторов она естественно превращается или в охлократию и анархию, или (и затем) в авторитарное политическое устройство.
По образному выражению патриарха французской политологии М.Дюверже,демократия "требует внимательной, постоянной, кропотливой заботы, как самолет, находящийся в полете. "Естественным" образом политические режимы тяготеют к авторитаризму и насилию, по социологическому закону аналогичному физическому закону свободного падения тел. Демократия может избежать этого падения только развивая противостоящую этому силу, постоянно поддерживаемую, контролируемую , приводимую в норму, как давление в реакторе"46. Проблема стабильности демократии- одна из животрепещущих в политической практике и актуальнейшая и труднейшая в политической науке.
Стабильность демократии наряду cдругими факторами в значительной степени определяется мерой социальной и этнической гомогенности (гетерогенности) сообщества и соответственно мерой согласия (конфликтности) различных сегментов и групп, демократическим, "гражданским" (Г.Алмонд и С.Верба)47 типом политической культуры, степенью и интенсивностью реального участия членов сообщества в принятии решений (рационально-активистская модель политического поведения).
Кстати, одним из парадоксов демократии, выявляемым как раз при решении проблемы стабильности, является то, что “от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в то же время пассивным, включенным в процесс, однако не слишком сильно, влиятельным и при этом почтительным к власти”48.
Для стабильного функционирования демократии гражданское общество должно быть свободно, в огромной степени горизонтально (и вертикально) структурированным, с подвижными, взаимно пересекающимися разделительными гранями внутри себя между слоями, группами, слоями, организациями, общинами и т.д.
Что же касается в значительной степени социально гетерогенных, многосоставных обществ, то для стабильного функционирования демократии в них A. Лейпхарт предлагает политическим лидерам многосоставных обществ (в частности, к таким, по нашему мнению, относится Молдова) сконструировать особый вид со-общественной (консоциальной) демократии, для которой характерны четыре атрибутивные черты: I) осуществление власти "большой коалицией”политических лидеров всех значительных сегментов многосоставного общества; 2)взаимное вето, или правило "совпадающего большинства", выступающее как дополнительная гарантия соблюдения жизненно важных интересов меньшинства; 3) пропорциональностькак главный принцип политического представительства, назначений на посты в государственной службе и распределения общественных фондов; 4) высокая степень автономностикаждого сегмента в осуществлении своих внутренних дел49.
В-третьих, становление стабильной и эффективно функционирующей демократии - очень длительный процесс и требует адекватных технологических, экономических, социальных, духовных изменений50, а главное - соответствующих граждан, ибо, переиначивая высказывание К.Поппера, можно сказать, что несправедливо винить толькодемократию заполитические недостатки демократического государства. В значительной мере правильнее обвинять в этом граждан демократических государств.
В связи с изложенными соображениями весьма поучительно проанализировать, как вслед за наступлением тех или иных, драматических или трагических эпохальных событий XXв. (таких как первая и вторая мировые войны, "социалистические" и "народно-демократические" революции, установление фашистских, нацистских и "коммунистических" режимов, свержение демократических и возвращение авторитарных форм правления ) не только менялись оценка сильных и слабых, сторон политической демократии, акценты в дискуссиях о ее неустранимых недостатках, противоречиях, парадоксах, но и каждый раз вновь и вновь поднимался вопрос о глубоком кризисе и даже крахе ее как политического режима.
Переоценка политических ценностей демократии в нашем столетии началась еще в преддверии первой мировой войны. "Кризис современного государства" (Бенуа), "кризис современного правосознания" (Новгородцев), "недоверие к парламентским учреждениям" (Еллинек), "партийная машина" (Лоу), "сумерки легализма" (Котляровский) - таковы были оценки известных отечественных и зарубежных ученых того времени, образовавшие своего рода communisopinio, резюмируемое как кризис парламентарной демократии51.
После Первой мировой войны и революций в России, Венгрии, Баварии и других странах критическая оценка демократических режимов, естественно, усилилась. Так, к примеру, Д.Брайс в своем капитальном двухтомнике "Современные демократии",вышедшем в Лондоне в I921 г., отмечал, что имеющиеся виды демократии фатально тяготеют к превращению в олигархию и при этом становятся все менее стабильными.
Оценивая мажоритарный принцип принятия решений, лежащий в фундаменте любого вида демократии, он писал: «Выражение "народная воля" вдвойне неточно: воля "большинства" приравнивается к воле всех, и воля немногих активных считается за волю пассивно воспринявшей ее массы, образующей "большинство"»52.Главным врагом демократии, Д.Брайс, следуя древней традиции, полагал "власть денег - плутос". В конце концов он соглашается с Руссо, что, "раз брать термин в строгом смысле, то никогда не было и не будет истинной демократии"53. Исходя из изложенного, Д.Брайс задавался вопросом о том, не могут ли современные ему демократии затмиться так же, как затмились античные республики. "Это случилось, - подытоживал он, - это может случиться вновь"54.
Критика Д.Брайса, как и большинства интеллектуалов Запада, имела целью дальнейшее улучшение реально существующих форм либеральной демократии начала XX в., устранение негативных сторон, поиск новых институтов, основывающихся на тех же самих фундаментальных теоретических принципах.
К такого же рода критикам реальных форм либеральной демократии можно отнести известного чешского политика и интеллектуала Э.Бенеша, издавшего уже в годы Второй мировой войны, в 1942 г., книгу "Демократия сегодня и завтра", в которой он критически подытожил сорокалетий опыт функционирования демократий в XXв., и, в частности, межвоенный опыт Чехословакии, и предложил ряд рецептов по ее "лечению"55.
Однако имелась на Западе группа теоретиков, которые писали о необходимости установления нового политического строя, базирующегося на ином понимании природы демократии в сравнении с формальной демократией прошлого.
К примеру, широко известная в конце XIX-первой трети XX в. чета англичан С. и Б. Вебб - идеологов тред-юнионизма и фабианского социализма - предлагала в начале 20-х гг. объединить в одно политическое целое "демократию производителей", "демократию потребителей" и традиционную "политическую демократию"56.
Немецкий деятель В.Ратенау, не делая универсальных выводов, полагал, что для послевоенной Германии будет адекватна не обычная демократическая республика, а такая новая форма государственного бытия, которая бы сочетала институты "Республики Парламента" и "Республики Советов" (понимаемых им в отличие от Советов в России, где они строились по классово-производственному принципу, как система свободно создаваемых ведомственных мини-государств) .
Существовала еще одна группа критиков, которые, отвергая любые практические модели либеральной демократии начала столетияпредлагали взять за образец тот качественно новый тип ‘'демократии" - "пролетарской", "советской", который устанавливался в СССР.
В связи с этим следует заметить, что и сторонники либеральной демократии также присматривались к политическому эксперименту на одной шестой части суши, выделяя заслуживающий внимания позитивный опыт.
В частности, упомянутый уже Д.Брайс, оценивая в целом установившийся в России советский строй как "извращенный тип демократии" и указывая,что в ней руководит революцией не большинство рабочих, а лишь олигархическая группа вождей, малая по числу и облеченная неограниченной властью58, в то же время отзывался о системе Советов самой по себе, по тем потенциальным возможностям, которые в ней заложены вне зависимости от политики ’’русского коммунизма”, как о чрезвычайно демократичной, остроумной и интересной системе управления,сочетающей территориальное и профессиональное начала и согласованной с русским пространством.
"Эта схема управления, - отмечал Д.Брайс, - посредством местных органов, первичных собраний, одновременно управляющих и избирающих, посылающих делегатов в высшие органы и т.д., грандиозна и интересна как новая конституционная форма"59. Жаль только, что она, по мнению английского ученого, действует в революционных условиях в значительной части на бумаге и не везде одинаково, что выборы прев- ращены в фарс. И вообще, полагал он, система Советов не связана необходимо с коммунизмом.
Примером критической позиции, фактически отвергающей ценности либеральной демократии, может служить фундаментальный труд все тех ж С. и Б.Вебб "Советский коммунизм - новая цивилизация?", завершенный ими в сентябре 1935 г. На основе личных наблюдений в ходе двух поездок в СССР и четырехлетней исследовательской работы авторы приходят к такой оценке политического режима Советского Союза, которая вызовет сильное удивление у значительной части современного постперестроечного читателя на территории бывшего СССР, свыкшегося, и вполне справедливо, с мыслью, что в бывшем большом Отечестве к середине 30-х гг. был установлен авторитарный, партолигархический, тоталитарный с псевдодемократическим фасадом режим.
"Это почти всеобщее личное участие через поражающее разнообразие каналов, - описывает чета С. и Б.Вебб увиденное в СССР, - больше, чем что-либо другое, оправдывает определение этого строя как многообразной демократии"60.Но еще большее удивление вызовут последующе оценки британских исследователей. Проанализировав советскую конституцию, они делают вывод: "Таким образом, поскольку дело касается легально конституированных властей, - законодательных, судебных или исполнительных, на любой ступени иерархии и во всех областях управления, - мы полагаем, что для всякого добросовестного исследователя было бы затруднительно утверждать, что СССР в любой своей части управляется по воле одного лица, т.е. диктатора"61. Затем чета С. и Б.Вебб дает одинаково отрицательные ответы на ряд последовательно поставленных вопросов: "Является ли партия диктатором?", "Является ли Сталин диктатором?", "Является ли СССР автократией?"62
Но не следует думать, что С. и Б.Вебб не разглядели антидемократическую и антинародную сущность режима в СССР по наивности своей или же, установив диктаторский характер власти, написали заведомую неправду. Все намного сложнее.
Во-первых,и это главное, политический строй в СССР в начале ЗО-х гг., как и в течение всего периода своего более чем семидесятилетнего бытия, отличался (в большей или меньшей мере) двойственностью, сосуществованием конституционных, законных политическихинститутов, норм и отношений и неконституционных, незаконных (но не менее, а чаще всего и существенно более эффективно действующих), что явилось результатом воплощения своеобразного доктринального, организационного макиавеллизма большевизма, сознательно заложенного еще его основателем (двойной стандарт в партстроительстве).Вместе с тем отмеченная особенность явилась также следствием предварительно не предусмотренной имманентной противоречивости различных и в разное время сформулированных частей большевистской доктрины (например, противоречие между тезисом о всевластии Советов и положением об авангардной роли партии "нового типа" в условиях пролетарской однопартийной "демократии").
Конечно, для С. и Б.Вебб обнаружить сам факт этой институциональной, нормативной и реляционной политической двойственности не составляло труда. Они прямо указывают, что ВКП(б) "стоит вне конституции"63, что "в отличие от Муссолини, Гитлера и других современных диктаторов Сталин по закону не облечен никакой властью ни над своими согражданами, ни даже над членами партии, к которой он принадлежит" (напомним, что процитированный пассаж написан в IS35 г.)64. И далее продолжают, ясно выявляя амбивалентность властных структур первого в мире государства рабочих и крестьян: "...хотя по конституции Сталин ни в коей мере не является диктатором и не имеет власти приказывать ... можно считать, что он стал несменяемым на этом посту верховным вождем партии и, следовательно, правительства"65. Таким же образом, отмечая недиктаторский характер правления в СССР, упомянутые авторы специально, оговаривают, что дело "касается легально конституированных властей"66.
И все же С. и Б.Вебб не воссоздают достоверную картину двойственности властных структур в СССР. Их основная ошибка состоит в том, что они неправильно оценивают роль и статус конституционных и неконституционных институтов, норм и отношений в политической системе Советского Союза, а главное - характер их взаимосвязи.
Прежде всего С. и Б. Вебб явно преувеличивают интеллектуальное, идейное влияние партии на непартийную массу (в связи с этим для обозначения режима они вводят даже новый термин - "кредократия")67 и умаляют меру ее - в лице партийных органов и чиновников - административного, командного воздействия как на государственные органы, так и непосредственно на трудящиеся массы. Точно так же они преувеличивают меру коллегиальности и коллективности при принятии решений в партийных, государственных, профсоюзных, комсомольских и иных органах и организациях. Вместе с тем чета Вебб фактически как бы не замечает огромную роль репрессивной системы для стабильного функционирования,”советской” политической системы, переоценивает фактор согласия и сознательного, свободного участия широких масс в управлении и осуществлении власти, степень их реальной самодеятельности.
Во-вторых,положительная в целом оценка С. и Б.Вебб политического режима в СССР в значительной степени обусловлена тем, что, критически относясь к реально существующей на Западе либеральной демократии, они увидели в СССР чуть ли не реализацию нового типа демократии, во многом напоминающей их собственный идеал сложной, многосоставной демократии (производителей, потребителей и политической), о которой мы писали выше.
Это наглядно видно из сопоставления оценок режима в СССР С. и Б.Вебб и известного французского писателя А. Жида, разделявшего ценности либеральной демократии (точнее, гуманистическо-либеральной демократии). В 1936 г. он посетил Советский Союз и изложил свои впечатления обэтой поездке в книге "Возвращение из СССР" (1936 г.).
Чета англичан с воодушевлением и восторгом пишет об установлении в СССР "многоформенной демократии", в которой "советы и профсоюзы, кооперативные общества и добровольные организации обеспечивают личное участие в общественных делах всего взрослого населения в размерах, не имеющих прецедента"68, о тем, что в Советском Союзе "есть управление, осуществляемое всем взрослым населением, организованным в различного порядка коллективы, имеющие свои различные функции"69. По их мнению, в отличие от всех других стран, в которых правительства и народы противостоят друг другу, в СССР они объединены.
Противоположной позиции придерживается А.Жид. В упомянутой книге (точнее, в дополнении к ней, названном «Поправки к моему "Возвращению из СССР"» - 1937 г.) он приводит разделяемое им всецело мнение У.Ситрайна: "СССР, так же как и другие страны под диктаторским режимом, управляется небольшой группой людей и... народные массы не принимают никакого участия в управлении страной, или, во всяком случае, это участие очень незначительно"70. По мнениюА.Жида, вместо диктатуры пролетариата в Советском Союзе утверждается диктатура бюрократии над пролетариатом. "Потому, - разъясняет он, - что пролетариат уже не имеет возможности выбирать своего представителя, который защищал бы его ущемленные интересы. Народные выборы - открытым или тайным голосованием - только видимость, профанация: все решается наверху. Народ имеет право выбирать лишь тех кандидатов, которые утверждены заранее. С кляпом во рту, угнетенный со всех сторон, народ почти лишен возможности к сопротивлению"71. В примечании же к процитированному фрагменту А.Жид приводит в качестве аргумента суждение Б.Суварина, солидаризируясь с ним: "В сущности, профсоюзы, так же как и Советы, прекратили существование в 1924 г."72.
По прочтении текстов обоих авторов естественно напрашивается вопрос: кто ближе к истине в своей оценке политического строя в СССР в середине 30-х гг.?
Здесь мы как раз и сталкиваемся еще с одной атрибутивной особенностью большевистского режима, характерной не только для З0-х, но и для 20-хх гг. (наряду с амбивалентностью властных и управленческих структур), которую фактически игнорирует А.Жид (как и многие другие критики - "тогда и теперь" - режима в СССР) и масштабы, а главное характер которой явно переоценивает чета Вебб (хотя по существу она правильно констатирует сам факт и многие черты отмеченного феномена): массовая социальная база большевизма, подлинный энтузиазм широких масс трудящихся, в основном горожан, и прежде всего молодежи - рабочей и учащейся (энтузиазм в СССР признавали абсолютно все "гости Сталина" - виднейшие западные писатели, посетившие Советский .Союз в 30-е гг. Г.Уэллс, Б.Шоу, Э.Людвиг, А.Барбюс Р.Роллан, А.Жид, Л.Фейхтвангер),естественно-добровольное, заинтересованное, с долей спонтанности и в то же время организованное участие в обсуждении и одобрении принимаемых, а чаще принятых решений со стороны широких народных масс, идентификация себя с "родной" властью "своего" государства, "своей" партии, "своего" вождя.
И не только в силу пропагандистского воздействия большевистской идеи о рабоче-крестьянском характере власти, но и вследствие того, что содержание и процедура принимаемых решений были созвучны мировоззрению, уровню понимания, типу политической культуры, отвечали субъективно воспринимаемым интересам широких слоев трудящихся, и не столько потомственным пролетариям, сколько новым группам рабочего класса, служащих и интеллигенции, новым жителям городов, "рекрутированных" из сельской местности, не говоря уже о рабочей, учащейся и частично крестьянской (в основном бедняцкой, а затем колхозной) молодежи. Многие из перечисленных групп по социальной сути своей были маргиналами и люмпенами, что и определяло их безусловную поддержку большевистского режима. Из этого следует, что А.Жид в значительной степени упрощает и искажает картину политического процесса в СССР, описывает его не всвгда в адекватных терминах и понятиях.
ПРИМЕЧАНИЯ
Предисловие
41П о п п е р К. Демократия и народоправие. С.42.
42Там же.
43Там же.
44Томас Джефферсон о демократии / Сост.: Сол. К. Падовер. СПб.: Лениздат, 1992. С.67.
Реально функционирующая политическая демократия подвергалась справедливой критике в течение всего XX века и подвергается ей до сих пор.
Особо острой эта критика была до середины 80-х гг. нашего века. Достаточно взглянуть на название некоторых работ того времени: "Самоубийство демократии" К.Жюльена, "Как заканчиваются демократии" Ж.Ревеля, "Эпоха тираний” и "Кара демократии” Д.Халеви, "Закат демократии" П.Барсельоны и др. (См. JulienG.Suicide of the Democracies. L.: Calder and Boyars, 1975. - 272 p.; Л о б epВ.Л.Демократия: от зарождения идеи до современности. М.: Знание, 1991. С.3-4). В дальнейшем под влиянием эпохальных перемен по международной арене с середины 80-х гг.,реальной способности демократии не только к выживанию, но и к адаптации к новым историческим условиям и к совершенствованию, а также к распространению ее там и туда, где ее никогда не было или где она была уничтожена, многие западные ученые отказались от негативной оценки эволюции демократии в исторической перспективе и высказываются теперь, как правило,со значительной долей оптимизма об ее будущем.Продекларировав,что демократия является динамичны процессом, аналитики занялись исследованием путей и условий перехода к демократии, вектора ее развития,факторов,способствующих повышению ее стабильности и эффективности. Вместе с тем изменились и представления о ней. По справедливому замечанию отечественного ученого В.Лобера,современные представления о демократии отличаются от прошлых взглядов так же, как "Декларация прав человека и гражданина,принятая 26 августа 1789 г. Учредительным собранием революционной Франции, отличается от Всеобщей декларации прав человека,одобренной Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., а последняя - от постановки проблемы прав человека в наши дни" (Там же. С.5). И тем не менее критика в адрес демократии продолжается и будет продолжаться, что является вполне естественным феноменом, учитывая как разрыв между демократической практикой и демократическим идеалом и, следовательно, необходимостью дальнейшего совершенствования самой демократии, так и постоянное изменение параметров общественного бытия, в рамках которых она функционирует, и соответственно необходимость все новой и новой ее адаптации к ним.
45Томас Джефферсон о демократии. С.15.
46См.: СытинА. Г. Политическая социология Мориса Дюверже // СПН. 1990. № 12.С.86-87.
47См.:Алмонд Г., ВербаС. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. 1992. № 4. С.122-134.
48Там же.С.124. Отмеченный парадокс (выражающий стабильное состояние демократии) является модификацией основного парадокса демократии (характеризующего ее нестабильное состояние; см. первую часть нашего примечания № 40) и отражает собой одновременно две противоположные точки зрения. Согласно первой (позиция сторонников партиципаторной концепции демократии), нормативная модель либеральной демократии может быть более или менее наполнена реальным содержанием только при условии активного участия масс в политической жизни; согласно второй (взгляд приверженцев элитарной концепции демократки), именно от активного участия масс в политике и исходит основная угроза демократии [см.: Дай Т., ЗиглерX.Демократия для элиты (Введение в американскую политику). М.: Юридическая литература, 1984, С.47-50].
49См.: ЛейпхартА. С о-общественная демократия.С.86.
50См. подробнее: АхметшинН. Ж.Модели политических реформ (По материалам и законодательным документам СССР и КНР - конец 80-х и начало 90-х годов) // ГП. 1993. №I. С.80-91; Власть при переходе от тоталитаризма к демократии (Материалы конференции)// СМ. 1993. № 8. С. 54-64; ГлуховаА. В.Формирование демократического консенсуса в переходном обществе: Опыт и проблемы // СПЖ. 1993. №1-2. С. 14-23; ДарендорфР. Дорога к свободе: демократизация и ее проблемы в Восточной Европе // ВФ. 1990. № 9. С.69-75; Демократия и тоталитаризм (Материалы дискуссии)//СМ.1991. № 15. С.30-42; КрасинЮ. А.Долгий путь к демократии и гражданскому обществу // Полис. 1992. № 5-6. С.97-105; ПерепелкинЛ. С., Ш к а р а т а н 0. И. Переход к демократии в полиэтническом обществе // Полис. 1991. № 6. С.55-68; Стрижевская Ю.Переходы от авторитарных режимов // ОНС. 1992. № 5. С. 145-154; ФадеевД. А.Опыт политики переходного периода. (Испания после Франко) // Полис. 1991.№5.С.121—127;Он же. От авторитаризма к демократии: закономерности переходного периода// Полис. 1992. №1-2. С.117-123; ХенкинС. М.От авторитаризма к демократии: что происходит с общественным сознанием (Из опыта Испании) // РКСМ. 1990.№3.С.128-142; ШкаратанО.И.,Гуренко Е. Н.От этакратизма к становлению гражданского общества // РКСМ. 1990. № 3. С.153-162;и др. См. также: Ch i еs a G.Transition to democracy in the USSR: Ending the monopoly of power a. the evolution of new polit.forces.Wash.: Woodrow Wilson Center: Kennan inst for advanced Husa. studies, 1990. - II, 29 p.; Lamentowicz W., Ostrowski K., Perczynsкi U.Eastern Europe and democracy: The case of Poland. N.Y.: Inst. for East-West security studies,1990.- IX, 45 p.;L ew i s P. Democratization in Eastern Europe//Co-existence. Glasgow, 1990. Vol.27. N 4. P.24-5-267; MarcallaG.The Latin American military, low intensity conflict, and democracy//J.of interamer, studies a.world affairs.- Coral Gables (Fla),1990.Vol.32. N 1. P.45-82.
51См.: Из западной литературы о демократии и социализме// СП. 1922. № 2. С.119.
52B r y c eJ. Modern Democracies. V. II. London, 1921.P.601.
53Ibid. P.600. Примечание.
54Ibid. P.659.
55См.: БенешЭ. Демократия сегодня и завтра//ВИ. 1993.№ 1. С.88-108; № 3. С.129-156.
56См.: Из западной литературы о демократии и социализме. С.127.
57См.: Там же. C.I28.
58См.: Там же. С.122. См. также: Советская демократия. Сб.ст. под ред. и с предисловием Ю.М.Стеклова. М.: Советское строительство, 1929. С.312.
59См.: Там же.
60В е б б С. и Б. Советский коммунизм - новая цивилизация? Пер. с англ. В 2-х томах. T.I. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1937. с.423.
61Там же. С.424-425.
62См.: Там же. С.425-443.
63Там же. С.425.
64Там же. 0.426.
65Там же. С.433.
66Там же. С.425.
67Там же. 0.444,
68Там же.
69Там же.
70Два взгляда из-за рубежа» Андре Жид.Возвращение из СССР. Лион Фейхтвангер.Москва 1937. М.: Политиздат. 1990. С.130.
71Там же. С.126-127.
72Там же. С.126.
... на воде исчезла.
хорошо слышно издалека ...
... :00 — Пингвины мистера
(англ Mr. Popper ...
... :00 — Пингвины мистера
(англ Mr. Popper ...