К сожалению, авторы предложенной участникам темы конференции не прояснили ее смысл и значение, а потому и предмет обсуждения не был определен в своих ясных границах. Следствием такого положения было нагромождение смыслов. Например, в сообщениях на конференции говорилось об опыте «электронного управления». Как известно «опыт» это то, что уже сделано, т.е. находится в прошлом, а не в будущем. Поэтому, для понимания того, как «опыт» связан с «перспективами развития» требуется проведение специальной работы, которая проделана не была. В то же время, указывалось на перспективные направления развития – «электронную демократию», «открытое общество» при этом базовые термины – «регион», «демократия», «управление», «общество» остались без ясного определения.
Данное положение характерно для многих общественных конференций и не является злым умыслом их организаторов. Это следствие общей терминологической проблемы и характеризует объективное положение дел для комплекса работ условно получивших название «электронное управление». Организация и проведение всеукраинской конференции в Николаеве, на мой взгляд, является безусловной заслугой ее организаторов, поскольку проявила эту проблему достаточно ясно.
Надо также отметить, что заявленная тема имеет комплексный характер. В разработке темы принимали участие люди из различных предметных областей. Например, профессиональный язык специалистов в области проектирования автоматизированных систем существенно отличается от предметного языка работников функциональных служб муниципалитета.
Решения этой проблемы «вавилонской башни» хотя и не лежат на поверхности, но давно известны и отработаны в некоторых профессиональных сообществах, где обычная практика работ связана с взаимодействием многих специалистов работающих в своих специфических сленгах и языках.Механизм решения проблем «языковых барьеров», может, например, состоять в выработке т.н. “рабочих понятий”. «Рабочие понятия» – это такие термины, которые конструируются ситуативно в “узкой” команде, решающей определенную задачу. Конечно, при этом возникает другая проблема – публичности (экспликации). Человек “не из команды” не может “врубиться” в смысл обсуждаемого, если не участвовал в работе на всем ее протяжении. Ему “рабочие понятия” недоступны. Чтобы термины стали общедоступны, требуется специальный “перевод на нормальный язык”. Понятно, что такой «перевод» носит технический характер, но и он требует специальной логической квалификации, времени и усилий. Такая работа в логике называется «экспликацией терминов», когда берется уже действующий термин и в результате логической обработки термину дается точное логическое определение в системе других терминов.
Попытаемся провести логический анализ темы конференции: «Регіональні перспективи просування технологій електронного урядування та розвитку електронної демократії на виконання плану дій з впровадження в Україні Ініціативи Партнерство Відкритий уряд»
Самый простой способ выяснить значение термина, это поставить его в соответствие с другими известными терминами. Например, возьмем термины «регион» и «область». Существует несколько трактовок определения “регион”. «Регион» далеко не всегда определяется как административно-территориальная единица государства. В рамках географической трактовки регион определяется как район, часть земной поверхности со специальными физико-географическими параметрами, географическая единица, определяемая географическими рубежами. Экономическая трактовка подразумевает под регионом часть территории, где существует система связи между хозяйственными субъектами, подсистему всего социально-экономического комплекса страны, сложный территориально-экономический комплекс со своей структурой связи с внешней и внутренней средой.
В моем понимании термин «регион» вводился для обозначения пространственных характеристик в рамках проектной действительности. Т.е., когда «регион» вырезается в соответствии с задачами проекта. Например, когда генерала Эйзенхауэра спрашивали, – «Какой регион Вашего политического влияния?» он подходил к карте мира и говорил, проводя рукой по всей карте: «Вот такой! Там где доллар и флот США заявил свои интересы!». Т.е., границы «региона» в общем случае не совпадают с границами административно-территориальных единиц, а лишь в том случае когда «город», «область» или «страна», становятся частью чьей-то проектной действительности. Понятие «регион» было сконструировано в связи с необходимостью обозначения объектов пространственного развития. Поэтому употребление этого термина логически связано с целями и задачами пространственного развития. Напротив, все понятия из сферы административно-территориального деления «область», «город», «район» и т.п. разрабатывались с целью обозначения объектов функционирования. Например «область» или другое пространственно-территориальное образование всегда регламентируется в жестких пространственных границах и в указанном смысле не является ни субъектом, ни объектом пространственного развития, т.е. «область» или «город» жестко определены нормами территориально-административного деления, которые не могут быть произвольно изменены без внесения изменений в сами эти нормы. Ведь если границы становятся неопределенно-подвижными, то будет непонятным, что собственно является объектом обсуждения. Известный исторический пример, когда на конференции стран антигитлеровской коалиции по вопросу послевоенного раздела Германии, И.В. Сталин заявил: «Мы логически не можем принять решение о разделе Германии, поскольку у этой страны еще нет границ. А всякое образование можно называть «страной», только тогда когда твердо определены его границы. И, пока мы не решим вопрос о границах Польши, мы не сможем удовлетворительно ответить на вопрос о разделе Германии…», является ясной демонстрацией для нашего общего вывода.
Указанное терминологическое разночтение термина «регион» требует уточнения, иначе сообщение будет понято совершенно не в том смысле, который вкладывал в него его автор. Поэтому, остается неясным, то ли под понятием «регион» в формулировке темы конференции подразумевается «область», как единица административно-территориального деления, то ли «регион», это объект из проекта развития. Надеюсь, что организаторы конференции внесут ясность в этот вопрос.
Пизанская башня «электронной демократии»
Организаторами конференции не был логически корректно определен и термин «электронная демократия». Вероятно, этот термин был разработан не в Украине, а заимствован. Мы вполне можем понимать вещи, когда делаем их сами, т.е. понимаем сделанным. Заимствование же бывает различным. Одно дело научиться говорить об «электронной демократии», а совсем другое- понимать, что такое «электронная демократия». Часто мы сталкиваемся с положением, когда люди научаются только говорить о предметах, не понимая самого предмета. Поэтому важно проанализировать термины: «технологии электронного управления» и «развитие электронной демократии», что означает термин «продвижение» относительно содержания первого и второго терминов, а также, в каком логическом отношении с ними находится «план действий». Сделать это – крайне важная задача, поскольку, не разобравшись с базовыми понятиями и не дав им ясного определения, мы создаем путаницу и неразрешимые барьеры в понимании, что приводит к расстройству и самого дела. Складывается ситуация как в известной басне И. А. Крылова «Мартышка и очки», в которой мартышка, не понимая, что такое очки и зачем их сделали люди, одевала их на лапы, подвешивала на хвост, прикладывала к животу, а когда устала от этого занятия, то решила, что предмет не нужный, а люди глупы и очки разбила. Поэтому, не разобравшись с тем, что такое «технологии электронного управления», что такое «демократия», и как «технологии электронного управления» логически связаны с «развитием демократии» мы рискуем все дело превратить в «мартышкины труды».
Типичная логическая ошибка, когда мы не определив содержание термина, формально присваиваем этому термину свойства, которые не могут ему принадлежать или же нарушаем логические правила отношений между терминами. Поэтому, всякий раз приступая к работе, мы должны договариваться о содержании термина, так как это, например, делается в логике, а далее из этих признаваемых нами положений делать выводы на основании правил логического следования. В результате подобной работы будет сформирована формальная логическая система точного терминологического описания всего пространства работ в области «электронного управления». Конечно, такая работа потребует и определенных логических знаний, и навыков логической работы, и интеллектуальных усилий, но и результаты ее будут практически значимыми, поскольку, только то, что возможно логически, возможно и эмпирически, а то, что логически невозможно не может осуществиться и эмпирически.
Мы можем принять положение, что «электронные (информационные) технологии», в предельно простом и фундаментальном смысле, – это системы специальных технических средств работы над знаками. Любой знак имеет материальную основу, знаки всегда на чем-то и чем-то изображаются, в каком-то материале сохраняются и при помощи какого-то материального носителя передаются. Бумага и чернила, холст и краски, радиоволны, экран монитора или электронные импульсы – все это материальные носители знаков. Знак материален, поскольку должен восприниматься чувственным аппаратом человека. Следовательно, мы можем условно принять, что «информационные технологии» – это машины, которые производят операции над знаками.
По определению понятия «машина»: любая машина – это система, которая состоит из механической части и человека. Определив «информационную технологию» как машину, выполняющую операции над знаками, мы можем также различить две подсистемы этой структуры – «человеческую» и «механическую» или управляющую и функционирующую. Отсюда становится понятным, что в описании механической части машины мы должны перейти на язык описания функционирования системы, а в описании управляющей части системы на язык управления. Также мы поступаем и тогда, когда например, описываем работу механической части автомобиля и действия водителя. Водитель управляет не работой механической части автомобиля, т.е. его функционированием, а траекторией движения автомобиля, и мы понимаем, что стоящим автомобилем управлять логически невозможно. Для нас ведь совершенно ясно, что работа агрегатов автомобиля происходит по правилам механики, а действия водителя – по правилам управления. Очевидно также, что цели по отношению к механизму всегда ставятся извне, из управляющей системы.
Поэтому, если логически не корректно сформулированы цели развития, в том числе и в виде «социального заказа» на разработку, внедрение и эксплуатацию технологических средств автоматизированной обработки информации, то механизм не будет исправно функционировать. Нас ведь интересует управляемое развитие, т.е. определенное, а не «естественное развитие». Экономист и признанный специалист в области управления В.И. Терещенко приводит такой пример неудачного внедрения: «Известная американская компания-изготовитель поставляла автоматизированные системы обработки почтовой корреспонденции в различные страны мира. В Европе ее машины работали прекрасно. Компания получила новый заказ и сделала поставку в Алжир. Прошли тестовые испытания, оборудование работало исправно. Но после сдачи системы в эксплуатацию начались сбои. Специалисты не могли понять, где происходит сбой технической системы. Лишь совершенно случайно, задержавшись в почтовом отделении, специалист понял, в чем дело. Вечером, перед самым закрытием почты, приходил босоногий абориген-почтальон и всю рассортированную машиной за день корреспонденцию сваливал одной кучей в свой мешок».
Может быть, организаторы конференции в формулировке темы хотели сказать, что система государственной власти как деятельность совокупности чиновников может быть упорядочена при помощи комплекса таких средств как «электронные технологии»?
Но тогда они должны раскрыть содержание того способа упорядочивания, которое они называют «электронной демократией», указать при каких условиях применение именно этого средства логически ведет к «развитию демократии» и затем привести доказательство этого положения.
В сервильном подходе к толкованию термина «демократичный», на первый план выходит понимание «демократичности» как свойства общедоступности в предоставлении услуг, когда для получения услуг сохранены лишь те условия, которые могут быть приняты всеми или большинством пользователей. Т.е., мы видим, что в этом случае речь идет о «демократии» как о свойстве, таком же понятии, как, например, «длина», «ширина» и т.п., которые не существуют сами по себе, но всегда выражают свойства других предметов при определенных условиях. Такие понятия в логике называют «координатными свойствами», поскольку для измерения того или иного свойства мы всегда должны сформулировать условия в которых осуществляется измерение, т.е. систему координат измерения.
В политическом же подходе к толкованию термина «демократия» на первый план выходит понимание «демократии», как особого состояния сообщества людей на всех уровнях его организации. В базовый уровень организации «демократического сообщества» положен принцип, на котором далее выстраивается вся структура «демократического сообщества» и только с признанием этого принципа логически может мыслиться и «развитие демократии». Этот принцип может быть сформулирован так: такое и только такое сообщество людей называется демократическим, если у всех членов, входящих в такое сообщество, есть принципы, и свои принципы они готовы отстаивать, в том числе и ценой собственной жизни. Древними Афинами, вообще-то, так и было заявлено всему миру: «Гражданином Афин может называться человек, который участвовал в сражении и если проиграл его, то предпочтет смерть, оставаясь свободным. Рабом же называться будет тот, кто участвовал в сражении, и, проигравши его, предпочел жизнь на подневольной службе из страха перед победителем». Для реализации этого принципа создавались различные механизмы управления демократическим сообществом: выборная система управления сообществом, конституция, своды законов и др.
Поэтому, «продвижение электронных технологий», понимаемое как простое применение технических средств для решения задач государственного администрирования, не будет оказывать на «развитие демократии» никакого определенного влияния.
Такое влияние может стать определенным и целенаправленным только при том условии, если у входящих в это сообщество людей есть принципы, которые они готовы деятельно отстаивать, и члены такого сообщества обладают способностью логически выводить связи между применением технического средства и последствиями его применения для реализации сформулированного выше принципа демократии.
При всех других обстоятельствах усилия в применении самых новейших электронных технических средств, обеспечивающих «контроль над действиями власти», «открытости действия властей», «исключения субъективности в принятии решений» будут оставаться неопределенными в своих последствиях. Результаты их применения будут подобны Пизанской башне: это строение имеет прочную конструкцию, сработанную умелыми мастерами, но стоит на слабом фундаменте.Для наглядной иллюстрации этого положения, можно привести такой исторический факт. 1964 г., в Бельгийском Конго (Заир) произошла народно-демократическая революция. Страна принимает название: народно-демократическая республика Заир. Во время революции было несколько случаев ритуального каннибализма. Один из случаев стал широко известен, так как был сварен и съеден посол ФРГ в Заире. Правительство ФРГ обратилось с официальной нотой протеста к президенту Заира. В дипломатическом протесте ФРГ говорилось о разрыве дипломатических отношений между странами. Заир в своем официальном ответе заметил, что и ФРГ и Заир – это демократические страны, поэтому они легко могут придти к паритетному соглашению для устранения конфликта. Президент Заира предложил, с его точки зрения, корректное разрешение конфликта – выдать для ритуального съедения немцам посла Заира в Германии.
Паноптикум «электронного управления»
Термин «паноптикум» ввел в широкий общественно-политический лексикон английский философ Иеремия Бентам. Он образовал этот термин из двух греческих слов: «пан» – «все» или «всеобщее», и «оптикус» – «глаз» или «видеть», взятое вместе и образует: «паноптикум» – башню всевидящего ока.
В 1785 году философ Джереми Бентам проектировал круглое тюремное здание, названное Паноптикум, которое представляет собой башню наблюдения в центре окружности, окружённую ячейками тюрьмы; все обитатели такой тюрьмы должны были быть под наблюдением все 24 часа в сутки, и при этом не знать, кто и когда за ними наблюдает.
Принципы паноптикума философ перенес в модель общественного устройства. Он считал, что совершенное общество должно управляться лучшими его представителями, которые могут точно рассчитать нормы отношений и нормы и порядок распределение всех благ в этом обществе. Для этого следовало лучших представителей общества: ученых, инженеров, философов и др. собрать и поместить в одном месте – «паноптикуме», башне, из которой единым взором можно проникнуть во все пространства общественной жизни. Чтобы нормы жизни общества не извращались, пространство вокруг башни следовало окружить прочной оградой, за которую выводить всех неисправимых нарушителей общественного порядка. Легко заметить, что модель «паноптикум» стала прототипом для всех создаваемых тоталитарных режимов. Управление в рамках такой модели устройства общества редуцировалось к разработке и исполнению норм.
Мы можем заметить, что паноптическая башня была поставлена на основание, созданное из гипотезы о принципиальной прозрачности общества, принципиальной открытости взору «всевидящего ока». Но что если общество принципиально не прозрачно и не может быть раскрыто из одной позиции?
Наблюдатель не видит самого себя, общественная жизнь принципиально не может быть открыта, если наблюдение собрано в одной позиции. Поэтому необходимо сохранение и формирование многих позиций, чтобы сохранялась принципиальная возможность для объективной оценки фактов общественной жизни и таким образом, было обеспечена принципиальная возможность его развития. В этом положении состоит еще одна принципиальная особенность «демократии».
Создание ситуаций взаимной ответственности – есть базовое условие организации и управления демократическим обществом. В этом смысле, средства информационных технологий, могут стать «электронным управлением», если на всех этапах от проектирования до имплементации будет удерживаться стратегическая цель управления – создание ситуаций взаимной ответственности.
Организаторы конференции не раскрыли это положение. Они указывали, что «электронное управление – это наличие обратной связи между властью и обществом, возможность влияния на принятие решений, доступность и открытость информации о действиях власти». Мы видим, что такое определение «электронного управления», через простое перечисление его свойств, логически не корректно, поскольку не может быть полным. В данном определении не установлены логические связи между всеми перечисленными свойствами. Следуя этому определению, любой потенциальный заказчик или разработчик конкретного проекта в сфере «электронного управления» оказывается в ситуации, когда отсутствуют ясные ориентиры для его усилий, поскольку в определении логически не корректно обозначен термин – «электронное управление».
Еще один важный аспект управления, который не был раскрыт на конференции, и что существенно осложнило понимание между ее участниками. Возьмем для сравнения два термина «управление» и «руководство». Руководство – это такой способ организации структуры, при котором устанавливаются, и принимаются во внимание только отношения подчинения между элементами или частями этой структуры. Т.е., когда мы имеем дело с руководством, мы сознательно игнорируем наличие и саму возможность нерегламентированных действий подчиненных. Если подчиненные это, к примеру, человеческие индивиды, а не роботы, в этом случае, деятельность подчиненных регламентируется – приказами, нормами, предписаниями и другими директивами подчиняющих. Напротив, «управление» – это такой способ организации деятельности, при котором достижение цели управляющего учитывает самостоятельное движение объекта управления. Таким образом, в случае «руководства» мы всегда имеем дело с объектами, не имеющими самостоятельного движения, «статистами», а в случае «управления» всегда с объектами, для которых мы признали особое качество – самостоятельное движение (в том числе, может быть и наличие собственных, отличных от целей управления целей). Отсюда, становится понятным, что задачи управления всегда формулируются по отношению к ситуациям и процессам развития, и управлять мы можем только развитием, а задачи руководства ставить только по отношению к ситуациям и процессам функционирования.
Поэтому, когда на конференции делаются сообщения о прикладных проектах «электронного управления», то следует определять о разработке каких собственно систем идет речь. В противном случае возникает непроходимый барьер непонимания, поскольку неясно, что проектируется система «руководства» или «управления»? Если проектирование осуществляется в рамках понятия «руководство», то должны обсуждаться организационные карты, правила подчинения информационных потоков, регламенты и порядок доступа к информации, и т.п. Если же проектирование проводится в рамках понятия «управление», то необходимо обсуждать цели управления, методы и приемы управления, а также то, как организован объект управления и траектории его самостоятельного движения. На конференции этот вопрос остался не выясненным и не был поставлен логически определенно.
Из сказанного можно сделать вывод, что управлять возможно, только процессами развития, а «управление функционированием» – логически такая же нелепость как «круглый квадрат» или «твердый воздух».
