Пока сидела без интернета вапщевапще, взялась за библиотечку подъезда. Перечитала "Отцов и детей", листнула евангелистскую и православную литературку. Смотрю - Вильмонт. Ну, ничего особого после Зюзюки я у неё не ожидала, но я даже не знала, что она может ещё хуже.
Первая книжечка называлась "Цыц!". Сюжет таков. Некая дамочка, работница книгоиздательства, разводится, видит своего бывшего с блондинкой 20 лет, потом в её квартиру случайно вбегает преследуемый бандитами мужчина-бизнесмен. Дамочка ему помогает, скрывает, перевязывает рану, у них закручивается роман, дамочка меняет причёску, роман-роман, у него оказывается дочка, доверие которой трудно завоевать, тем временем всплывает первая любовь дамочки, красивый татарин-каскадёр. Казалось бы, всё это должно обещать миленькую дамскую псевдопсихологическую прозу ниачом с любовным треугольником и завоеванием доверия ребёнка.
Авотхуй.
Дамочка забивает на бизнесмена, автор благополучно сливает его линию, роман с каскадёром без тени психологизма или там прикдючений, одно только дивчачье "а он посмотрит вот так, скажет так, подарит то и это, мичтамичта". Всё, роман заканчивается га оптимистической ноте секса в траве ночью у шоссе. Да, бывший обзавидовался.
Отдельного упоминания стоит язык. Картонно-фантиковый, откровенно бедный и невыразительный, уровня максимум двуснитчевого фанфика. Кроме того, точками заканчивается не более трети предложений, поскольку и автор, и персонажи изъясняются вопросами и воплями. При этом не забывая высмеять за убогость русского языка всех окружающих.
А сзади на всём этом великолепии на обложке написано, что автор, мол, великолепно и тонко пишет об отношениях мужчиныи женщины. Ага.
Вторая вильмонтовская же книжка называется "Три полуграции", и я её не осилила, но начало сюжета с удовольствием перескажу. Итак, некая дамочка работает в книгоиздательстве. Её муж ушёл к молодой блондинке, в связи с чем дамочка поменяла причёску.
Мне это одной что-то напоминает?

Запись сделана с помощью m.livejournal.com.

А.Н. Энгельгардт — ученый, писатель и общественный деятель 60-70-х годов XIX века. За сочувствие к студентам во время студенческих волнений (1870) выслан в свое имение Батищево на Смоленщине, где организовал рациональное хозяйство — образцовое хозяйство со школой для подготовки "интеллигентных землевладельцев". Автор очерков, "Писем из деревни", публиковавшихся М.Е.Салтыковым-Щедриным в "

[content]

Представим, что вас зовут Люси. Без подробностей, чёрт с ними, с подробностями — просто Люси. У вас есть сын, ему двенадцать лет. Он пьёт пиво и дешёвый ликёр в те часы, когда ему положено сидеть на уроках, курит и ворует в магазинах и школе. Все вокруг говорят, что он — злющий мальчишка, и вы знаете, что так оно и есть.

Однажды ночью он убегает из дома. Той самой ночью, когда убита ваша соседка, и два её золотых кольца обнаруживаются затем в коробке с мёртвым аллигатором. Аллигатором, которого накануне похоронил ваш сын. Который пропал той самой ночью, когда пропала годовалая дочь вашей соседки.

Вы готовы принять, что ваш сын, может быть, убил вашу соседку? Вы готовы жить с тем, что он, может быть, сделал или сделает с украденным ребёнком?

Вы готовы столкнуться с тем, что для того, чтобы его сердце проснулось наконец, понадобилась чья-то смерть?

Вы рады, что вас зовут не Люси?

А теперь, собственно, впечатления.

Книга очень атмосферная. Душная. Изматывающая. Расслабленная до напряжения неимоверного. Очень жизнеподобная - несмотря на мистику. Очень жизненная, потому что за детективным, любовным и психологическим сюжетами стоят проблемы, очень и очень актуальные для нашего мира.

Даже тема привидения, из-за которого один из трёх главных героев ходит весь виноватый, меня не покоробила. Это годное, правильное привидение, ангел Бобби. Ангел Бобби сидит под лавандовым деревом. Ангел Бобби влюбляется в девушку и, когда она целует кору дерева, подставляет свои губы, как будто это он её целует - ничего удивительного, Бобби только девятнадцать лет. Он сидит и сидит, но он привязан вовсе не ненавистью к двоюродному брату, из-за которого умер. Он привязан чувством вины брата. Он сидит и ждёт, когда брат придёт к нему, чтобы сказать: "Я тебя простил, парень, всё ок" и оставить этот мир в покое.

А у Кейта деревянное сердце. Задубелое. У него нет никаких отношений с матерью. У него нет никаких отношений с этим миром - не считать же за таковые мимолётные конфликты. Он сам себе - лавандовое дерево с соком красным, как кровь. Никто на свете не может представить, что самый дурной, самый злющий, самый деревянный мальчишка города Верити, услышав, как убивают мать маленькой девочки, схватит младенца и побежит. Куда угодно, где этого младенца не убьют. Отдаст рубашку, чтобы совсем ненужная ему девочка не схватила удар, а сам покроется ожогами. Отдаст последний сэндвич, а сам будет смотреть, как она его ест. Отдаст ей своё сердце, просто потому, что она держится за его ногу, чтобы он далеко не ушёл и не бросил её одну. Убийца теперь ищет и Кейта, как свидетеля, но самый злющий мальчишка Верити ни за что не избавится от своего маленького, но тяжёлого груза.

У Джулиана страшное лицо и страшное чувство вины. А у Люси с лицом всё в порядке, но чувство вины ещё страшнее, потому что это вина перед ещё живым человеком - ох, как она надеется, что всё ещё живым. У Джулиана омерзительный характер, но именно он всегда находит пропавших детей и спасает детей похищенных. А Люси пишет некрологи. Некрологи никогда не кончаются, и она их пишет год за годом. А что ей ещё писать? Некрологи, по крайней мере, не требуют особого таланта.

Им всем очень душно. Душно, ужасно душно. Не вздохнуть.

Хорошая книга.

Некоторое время назад ко мне обратилась знакомая, Анна, с вопросом, знаю ли я про увеличение срока выплаты ежемесячного пособия по уходу за ребёнком — с нынешних полутора до трёх лет. Честно признаться, пока восстанавливала «ЯрМалыша», совершенно не было времени следить за новостями. И я была не в курсе. Пришлось изучить вопрос. Эту инициативу в начале [...]