Путь вниз всегда дается проще, чем наверх, как в прямом, так и в переносном смысле. Итара, чуть ли не насильно выпровоженная Астемием с дозорной площадки с четким напутствием отправляться спать и не травить ему душу своим привязчивым зеванием, легко сбежала по ступенькам Дозорной башни и скользнула в мглу ночи, черно-синим покрывалом укрывшей Вороний Холм. Ветерок дул, оказывается, не просто так. За какой-то час с небольшим он нагнал из-за горизонта столько мохнатых тучек, что почти полностью погасил свет звезд.

И даже Луна, казалось, укуталась в облака, как в пушистый плед, замерзнув кружить вокруг Земли в одиночестве. Теперь она, несколько сжавшись от пронизывающего насквозь холода космоса, уже не была похожа на огромный блин, готовый вот-вот свалиться с небес прямиком в руки ребятам. А жаль! Девушке понравилось таращиться на неё с верхушки Сторожевой башни в компании лучшего друга, болтая с ним о всяких пустяках. Астик вообще замечательный парень. Итара с ним с самых первых минут знакомства, когда он только еще появился в замке, привезенный одним из взрослых колдовцев на обучение, чувствовала себя легко и раскованно. Порой ей казалось, будто они с рождения росли вместе, бок о бок, дружили, делились секретами, мыслями и последним куском черствой горбушки, а потому уже до того хорошо успели изучить друг друга, что понимали малейшие нюансы настроения без лишних поясняющих слов.

Итара, как сейчас помнит тот день, когда впервые увидела удивленно-испуганного мальчишку, оставленного колдовцем сидеть в одиночестве посреди неведомого нового мира на каменной скамье у входа в цитадель, пока он ищет кого-либо из наставников. На краткий миг девчонка представила себя на его месте. И сердце Итары тут же затрепетало от жалости, тем более она сама не так уж и давно прошла через подобное, только в гораздо худшем варианте, очнувшись два года назад лежащей прямо на полу в холле Центральной башни замка: почти без памяти о прошлом, и уж точно без роду-племени. Но всё со временем устроилось наилучшим образом, и теперь она чувствует себя в Вороньем Холме, как у себя дома. Подгоняемая чувством жалости и сопереживания, Итара отложила на будущее секретный план прокрасться незамеченной на нижний оборонительный ярус крепостной стены, чтобы попытаться отыскать там тайный подземный ход, ведущий прямиком за постепенно прирастающий к замку городишко, на берег Серебрянки. В том, что подземный ход из замка есть, девчонка ничуть не сомневалась. Какая же крепость без тайных лазов?! Но отыскать его можно и позже, а прямо сейчас нашлось дело поважнее.

Итара резко свернула к входу в цитадель и на правах старожила беззастенчиво плюхнулась рядом с парнишкой на скамейку. Весело болтая ногами, она беззаботно поинтересовалась:

- Учиться на колдовца привезли? Тебя как зовут?

- Астик, - негромко ответил мальчишка, искоса с любопытством глянув на нежданную собеседницу и утвердительно кивнув головой. – Колдовец Ялан после Пробной Чаши, проведенной им в нашем посёлке, сказал родителям, что я – Отмеченный Пламенем, и он меня забирает.

- А они?

- Отец разозлился непонятно почему, но промолчал. А мамка глянула мне в глаза и, отшатнувшись, только рукой махнула, чтоб меня уводили, и желательно поскорее, - обиженно шмыгнул носом парнишка. – Испугалась, точно я не её сын, а чудище, вылезшее из подпола.

- Так ты из-за этого такой смурной? – Итара легонько ткнула Астика кулачком в бок.

Мальчик неопределенно пожал плечами, промолчав.

- Не боись и не переживай. Теперь ты не один. Я с тобой! Если хочешь, то мы можем дружить. А я друзей в обиду не даю, – уверенно сказала девчонка, слезая с немного высоковатой для неё скамьи. Встав перед Астиком, она протянула ему руку и веселым голоском предложила. – Пошли, я тебе замок покажу. Знаешь, как тут здорово! Столько интересного вокруг…

И, как ни странно, мальчишке вдруг сразу стало легче на сердце, а все переживания задвинулись на задний план, правда, полностью так и не исчезнув. Астик ухватился за её теплую ладонь, и через миг их уже и след простыл. Ялан, вернувшийся через полчаса и приведший за новым учеником не кого-нибудь, а самого архилита Галмана, так витиевато выражался отборными крепкими словечками в полный голос, что за ним стоило бы записывать, не полагаясь на память. Разве ж такие цветастые обороты речи запомнишь дословно?! И лишь после многолюдных организованных поисков потерявшегося (а кое-кто предполагал, что сбежавшего от испуга) ученика уже ближе к вечеру парочка свежеиспеченных друзей была случайно отловлена в саду позади цитадели невдалеке от старого, редко используемого входа в запутанную сеть подземелий замка. Нагоняй получили оба. Да такой, что до сих пор им есть, что вспомнить, когда взгрустнется. Но полученная взбучка того стоила!..

Итара развеселилась от внезапно нахлынувших воспоминаний, даже зевать перестала. Возле ристалища девушка на некоторое время остановилась и, решив, что у неё сегодня нет никакого желания нарываться на мелкие неприятности, объясняя кому-либо из наставников или старшеклассников, почему это она так поздно шляется по замку, резко свернула по направлению к Закатной башне цитадели. Если идти через главный вход, то путь до своей комнаты оказался бы короче вдвое. Но короче – еще не означает, что проще и быстрее. С приездом гостей сегодня в холле точно кто-нибудь на всякий случай дежурит. И ладно если этот кто-то из учителей, хотя и от них вряд ли дождешься одобрительного поглаживания по головке и леденца на палочке за полуночные шараханья. А как она, например, старшеклассникам объяснит свое поведение? Врать не хорошо. А правда и того хуже. Луной, дескать, с Астемием любовались? Ну уж нет! Им ведь не понять, что она просто с другом общалась. Именно с ДРУГОМ! Знает она, куда их мысли резво ускачут! И тогда им с Астиком как минимум до конца лета вслед пальцем тыкать будут все, кому не лень руку приподнять: жених и невеста. Особенно малышня обрадуется дармовому развлечению. А оно Итаре надо?

В Закатной башне - в ночную пору угрюмой, темной и позаброшенной, и днем-то людей на пальцах пересчитать можно. Ремонт, который там затеяли учинить, длится уже без малого третий год, а конца краю ему не видать. А что поделаешь, коль работников не хватает, чтоб завершить задуманное поскорее? Да и нужные материалы тоже не появляются из воздуха по волшебству. Вот и растянется канитель, похоже, еще на целое десятилетие. Зато для Итары сейчас лучше и не придумать. Даже если вход окажется запертым, что маловероятно, так всегда есть возможность забраться внутрь на первый ярус башни через любой оконный проем с отсутствующими рамами и снятыми решетками. И если уж не с какой-либо удобной бочки или стопки ящиков, так хоть с груды строительного мусора, наваленной как раз прямо под одним из окон. Главное внимательно под ноги смотреть, куда наступаешь, чтобы потом не жалеть о выборе пути. Но если действовать неспеша и аккуратно, то такая задача ей вполне под силу, особенно учитывая, что ночью колдовцы видят всё же получше обычных людей, благодаря своим странным глазам. Не как кошки или совы, конечно, но вполне достаточно, чтоб ноги целыми остались.

Девушка мягко шагала по утоптанной гаревой дорожке, неширокой лентой протянувшейся от ристалища к угловой башне цитадели промеж высаженных по бокам приземистых кустов барбариса. В непосредственной близи от цели дорожка делала плавный поворот, оставляя справа от себя высоченный и неохватный Дуб Баламут – гордость всех обитателей школы. По легенде его посадили еще перволюды задолго до начала Последней Войны. И, как гласит то же самое передаваемое из поколения в поколение предание, по мнению Итары скорее похожее на сказочную байку, дуб этот далеко не такой простой, как современным людям и колдовцам кажется, а волшебно-священный. Дескать, перволюды, предчувствуя неминуемый крах своей цивилизации, напитали перед посадкой желудь с помощью одной им ведомой магии экстрактом из всех своих знаний, тайн и секретов, чтобы далекие потомки могли вновь их получить, когда будут к этому готовы. И охранные чары наложили, потому-то дерево и вымахало таким здоровым – ничто ему не может повредить. И, мол, получит от Баламута всю хранящуюся в нем мудрость только самый достойный из потомков перволюдов.

“Ага, прям щас и заполучит! Самым крупным желудем, да точно по темечку. И счастливчик моментально таким мудрым всезнайкой станет, что все остальные от зависти головами о ствол Баламута биться начнут, чтобы тоже хоть капельку мозгов прибавилось”, - мысленно усмехнулась Итара наивности своих одноклассников, не раз всерьез пытавшихся затеять спор о том, когда примерно произойдет передача знаний, и кто же окажется тем Избранным, что огребет их во всю голову. Больше всего их интересовал вопрос, мальчишке или девчонке достанутся сокровенные тайны предков?

И еще колдовке подумалось, что хоть и неизвестно, кто и когда назвал этого долгожителя Баламутом, но имя он подобрал дубу правильное. И не только потому, что он многим головы задурил одним только своим существованием. Но и других причин для прозвища хватает. Да взять хотя бы замковых почтовых ворон! Так их мышами не корми, а дай посидеть на ветвях Баламута многоклювой стаей, да суматошно покаркать вдосталь, чего, например, в Гнездовье – специально для них отведенном помещении на верхнем этаже цитадели, они себе не позволяют. Там каркуши ведут себя весьма тихо, мирно и спокойно. Или привычка дуба громко шуршать листвой и скрипеть ветвями, когда ему вздумается? А вокруг в это время может стоять такой мертвый штиль, что даже случайно оброненное пёрышко строго вертикально падает на землю, почти не кружась. Чаще всего Баламут любит развлекаться скрипом посреди тихой летней ночи, когда его скрежет разносится по территории крепости особенно далеко, проникая во все закоулки замка, залетая в раскрытые окна спален и пугая до замирания сердца падкую на страшилки малышню.

А уж какие поверья, связанные с Баламутом, успели насочинять за его длинную жизнь, так и не вспомнишь все сразу! Над одним из них Итара до сих пор мысленно, чтоб не обижать рассказывающих, хихикает, плавно скатываясь под конец к смеху до слёз. ”Вот ежели кто-то признается тебе в своих чувствах под ветвями этого дуба, то он искренне говорит чистую правду, и будет любить свою избранницу всю оставшуюся жизнь. Потому как Баламут не приемлет лжи, и не даст врать в своем присутствии. Уж он найдет способ заткнуть рот обманщику. А коли поссоришься с кем под его сенью, то знай, отныне этот человек – твой лютый враг до последнего издыхания!” Ну каково, а?! Удержаться от того, чтоб не заржать прямо в лицо рассказчику-сказочнику стоило каждый раз неимоверных усилий. То есть по этому поверью получается, что если Астик вдруг ни с того, ни с сего решит возле Баламута ляпнуть: ”Я люблю тебя, Итка! Ты самая лучшая девчонка на свете!”, а она ему в ответ по загривку съездит, чтоб не молол чепухи языком, то они станут друг другу любимыми врагами? Или враждебными супругами в конце концов? А Астик ведь запросто может нечто подобное сморозить, да собственно и говорил уже не раз. Ну так и Итара ему шутливую, но вполне чувствительную затрещину с легкостью отвесит, как и прежде бывало. И после обмена "любезностями" они всё равно не станут меньше дружить, чем прежде. Ничего же не изменится! Но, тем не менее, обитатели замка удобную скамеечку под сенью Баламута вкопали давным-давно, чтоб в комфортных условиях освящать его негласным присутствием все хоть сколь-нибудь важные для себя разговоры, попутно обретая верных спутниц жизни, заводя надежных друзей и отыскивая преданных врагов на свои сердца, головы и задницы. И она пользовалась популярностью, редко пустуя погожими вечерами.

Колдовка миновала крепостную реликвию, успев даже сделать еще один шаг к открытой площадке перед Закатной башней, но тут же замерла на миг, как вкопанная, а потом быстро-быстро попятилась назад. Из темного провала за осторожно приоткрывшейся дверью выпорхнула едва различимая в сумерках фигура, направившись в сторону Итары. Недолго думая, девушка скользнула вбок с дорожки, почти бесшумно ввинтившись в узкую щель между двумя кустами барбариса, и спряталась за стволом Баламута, плотно прижавшись к нему спиной. Дуб именно в этот момент оживленно зашуршал листвой, словно обрадовался гостье-полуночнице.

- И ты здравствуй, Баламут, - негромко, с легким укором прошептала вслух колдовка, потихоньку смещаясь так, чтоб её, укрытую тенью дерева, с дорожки нелегко разглядеть было, но зато она сама видела бы её, чуть подсвеченную тусклым лунным светом, вполне отчетливо. – Не выдавай меня. Зачем шумишь? Знаешь, мне и так сегодня далеко не самый лучший денек выпал, чтоб напоследок еще и тут нарваться на неприятности. Спрячь лучше, раз ты такой мудрый и всё понимающий, как о тебе сказки сочиняют.

Зачем она с ним говорила, будто с живым существом, Итара и сама не знала. Просто вдруг неожиданно захотелось, чтобы хоть малая часть баек о Баламуте оказалась правдой. Шуршание листвы сразу же смолкло, и колдовку накрыла плотная, почти черная тень: и с двух шагов в упор не увидишь, пока носом в девушку не уткнешься. Но вполне возможно, что ей померещилось, будто ветви дуба переместились так, чтобы через их непроницаемую завесу не пробился даже самый крошечный отблеск луны. Вернее всего просто ночное светило в очередной раз спряталось за проплывающим облаком. Вовремя, конечно, но заслуги Баламута в том нет.

Вскоре совсем рядом с Итарой, с противоположной стороны дерева, послышались негромкие шаги и приглушенное покашливание в кулак. А потом неизвестный со вздохом опустился на скамью. Этого только девушке и не хватало для полного счастья! А если его бессонница замучила, и он собирается здесь до утренней зорьки проторчать, чтоб полюбоваться красотой рассвета? Она-то такой романтики на сегодня не заказывала. Наоборот совсем скоро начнет носом клевать себя в грудь, а затем наверняка дело дойдет и до громкого храпа, до чего в обычных условиях Итара не опускалась. Но так сегодня всё с самого утра не совсем обычное. А стоя спать, будто лошадь, неудобно, всякое может приключиться. Нет, это не последний день учебы, а сущее наказание! Обидное вдвойне от того, что понятия не имеешь, в чем провинился перед судьбой.

Колдовка стояла, прижавшись к шероховатой, изрезанной глубокими морщинами коре дуба, и старалась даже дышать через раз, чтобы не выдать себя. Только сердце девушки громко и тревожно постукивало в груди, словно заранее предчувствуя неладное: мол, неприятности полусонным стоянием под деревом не ограничатся. Да еще ругалась Итара громогласно, сетуя на свою несчастную долю. Мысленно можно ведь и в полный голос, не стесняясь, высказаться. Да и не особо выбирая выражения. А если уж очень захочется, так почему бы не продублировать особо яркие и заковыристые рулады беззвучным шевеленьем губ? Да запросто! Что вскорости Итара и проделала, заметив быстро промелькнувший на дорожке силуэт еще одного припозднившегося гуляки, любителя подышать свежим ночным воздухом.

- Давно ждешь? – вместо приветствия поинтересовался вновь прибывший, тоже опускаясь на скамью. – Никак не мог отвязаться от Ярика, основательно перебравшего за ужином горлодёрки. Приставучий он, оказывается, когда навеселе. А послать его по извилистой тропке к лешему в гости неудобно, друг и одночашник княжича все-таки. С одних блюд едят, с одного кувшина пьют и, как говорят, что одних и тех же девок по сеновалам мнут…

- Тебе-то какое дело до праздной болтовни сплетников? Это они от зависти языками воздух молотят, потому как не им такая удобная тропинка в жизни выпала. Окажись завистники на месте Ярика, и они бы точно также пили, ели и сеновалы утрамбовывали. Говори лучше, чего тебе от меня понадобилось, старый пройдоха?

Беседовали мужчины тихо, да и расстояние на слышимости сказывалось – дуб впятером не охватишь, а скамья не впритык к нему стоит, а еще чуть дальше. Но Итара улавливала почти всё сказанное, хотя ей и пришлось немного поднапрячь слух. Лишь только отдельные слова изредка ускальзали, но они колдовкой легко восполнялись по общему смыслу. А чего ей еще оставалось делать тут, как не слушать? Хоть какое-то развлечение, раз уж влипла в ситуацию, как муха в паутину. Не уши же ей затыкать! Чтоб их глык ненасытный сожрал, этих болтунов-полуночников! А теперь вот по их милости вместо того, чтоб греть постельку теплом своего тела, стой тут, природой любуясь, и слушай всякую ересь да скучные сплетни. И главное – постарайся не чихнуть! Хотя тебе именно сейчас и приспичило.

Девушка большим и средним пальцами сильно сжала себе ноздри, а ногтем указательного больно надавила на кончик носа. Почти минуту она не дышала, отсчитывая ускоряющиеся удары сердца, но зато вроде бы избавилась от желания огласить окрестности оглушительным чихом. Вряд ли эта парочка пожелала бы ей крепкого здоровья и долгих лет жизни.

- Может и пройдоха, с этим спорить не стану. Прохиндею-отступнику ведь со стороны гораздо виднее, - после затянувшейся паузы как-то вяло огрызнулся пришедший последним. Но несмотря на вялость, в его тихом незнакомом голосе всё же слышалась плохо скрытая издёвка, особенно заметно прозвучавшая в двух последних словах, произнесенных с напевной протяжностью. – А вот относительно возраста ты глубоко заблуждаешься, мой некогда верный соратник. Не такой уж я и старый. В жилах еще по-прежнему бурлит кровь, точно у юноши. Хотя сам я, конечно, стал старше, куда денешься. Но с прожитыми годами у меня опыта прибавилось, так что жалеть об их уходе не хочу. Да и возможностей жить так, как я желаю и как этого заслуживаю, тоже стало намного больше.

- Стара песня, напев её слышал не раз и не два, - голос второго собеседника показался Итаре смутно знакомым, но как девушка ни напрягала слух, он так и остался неузнанным. Можно, конечно, подойти, поздороваться, попросить подвинуться, чтоб и ей местечко на лавочке нашлось... – Давай без лишней болтовни приступим к главному, да пойду-ка я спать. Завтра у меня хлопот намечается невпроворот. Хочется хотя бы нормально отоспаться перед встряской.

- А ты меня не торопи, прыткий какой нашелся! Нас здесь никто подслушать не может?

- Вряд ли. После заката в эту часть крепости редко кто наведывается. Ученикам здесь делать нечего, а прочим и подавно…

- Ты уверен?

- Ну, если не лень, то сам проверь, - сердце девушки камнем рухнуло вниз, к пяткам поближе, а сама она пожалела, что не родилась мотыльком. Беззвучно упорхнуть, растворившись в ночной тьме, сейчас самое милое дело. – Можешь все близлежащие кусты на корачках облазить, не возбраняется. Если наткнешься случайно на мой кисет, который я где-то потерял седмицу назад, то я тебе даже спасибо скажу за находку.

- Сколько времени утекло рекой в Неизведанные Земли, а ты ничуть не изменился, всё такой же шутник, как я погляжу. А помнишь, как мы с тобой и Деркачом в Черной Полянице четыре дня, спиной к спине…

- Хотел бы забыть, да иногда до сих пор в кошмарах снится. Деркач так и остался там неупокоенным, йедыкам на ужин… Слушай, если ты и дальше собираешься вокруг да около крутиться, виляя хвостом, так и не приступив к главному, из-за чего встречу назначил, то я лучше прямо сейчас уйду.

Из-за ствола послышалось легкое шуршание одежды, словно мужчина без промедления тут же встал для пущей убедительности, намериваясь привести слова и действия к единому знаменателю. И второй собеседник подтвердил правильность догадки девушки, с откровенной злостью прошипев сквозь зубы:

- Иди, иди… Только я не думаю, что приютившие тебя в этом замке колдовцы знают все подробности из твоей прошлой жизни, богатой и насыщенной. Наверное им будет интересно послушать о бесчисленных грехах непутевой молодости и не менее прискорбных ошибках вполне сознательной зрелости. И уж знамо дело им точно понравится, что обо всем ранее содеянном тобою, как по неведенью, так и о намеренно причиненном зле, ты из-за врожденной скромности промолчал, конечно же. И в том, что ты изредка тайно отправляешь ваших почтовых ворон в Нижгород с разными интересными писульками о небольших секретах братства, без всякого сомнения, нет ничего предосудительного. Ведь все же в Вороньем Холме знают о твоем невинном развлечении и благодушно смотрят на него сквозь пальцы? Я не ошибся в своих догадках? Так что засунь свой гонор поглубже в задницу да сядь на неё обратно, чтоб он ненароком опять не вырвался наружу.

Итаре, ошеломленной услышанным, показалось, что там, с противоположной от неё стороны дерева, на целую вечность повисла напряженная тишина, заполненная лишь угрюмым сопением двух мужчин, с неприкрытой ненавистью буравящих друг друга яростными взглядами. Еще чуть-чуть и, того гляди, кто-то кого-то точно убьет прямо голыми руками. Ну, или загрызет насмерть. И хотя колдовка ничего из этого не видела воочую, крепко, до очумелости прижавшись спиной к Баламуту, будто к единственному настоящему другу, не способному на подлое предательство, но зато она так ясно и красочно представила происходящее в мыслях, точно пристально наблюдала за мужчинами шагов с трех. И ей стало невыносимо жутко от реалистичности видения, в котором она даже их лица рассмотрела в мельчайших подробностях. И естественно узнала обоих. На скамье сидел тот крайне неприятный маг, которого она видела возле конюшни. А напротив него стоял, сжав кулаки до такой степени, что костяшки побелели, их местный алхимик Ягор с непередаваемо взбешенным выражением лица и безумным блеском в глазах. Теперь Итара поняла, почему ей один из голосов показался знакомым. Ягор оторвал взгляд от мага и с немым удивлением посмотрел на неизвестно откуда взявшуюся здесь колдовку, которой только что и в помине не было возле лавочки. А потом алхимик криво усмехнулся и …

И видение растаяло столь же внезапно, как и появилось. Никто никого не убил. Да и вечность осталась нерастраченной, разве что оскудела на одну только минутку, никак не больше. А голоса по-прежнему звучали приглушенно и незнакомо. В крайнем случае тот, который сейчас праздновал победу.

- Вот так-то лучше! Сядь, остудись и слушай внимательно. Я дважды повторять не стану. И не зыркай на меня голодным волчарой изподлобья! Я – не твой завтрак. Да и не боюсь нисколько. А вот тебе меня опасаться не помешало бы. Сделаешь всё, как требуется, тогда и дальше продолжишь счастливо жить под своей благообразной личиной. Никто не собирается тебя без причины разоблачать и подставлять под клинки колдовцев. Ты еще и в дальнейшем можешь пригодиться. Ну, а коли удумаешь рыпаться да норов показывать, вот тогда не обессудь. Головушку твою без раздумий от тела отделят да на осиновый кол насадят другим в назидание.

- Значит, это к тебе мои посланцы отсюда крылья утруждали? – глухо, с тоской обреченного в голосе, поинтересовался второй мужчина. – Знать бы с самого начала, что это ты меня в оборот возьмешь шантажом о прошлом, так оставил бы тебя, истекающего кровью, рядом с мертвым Деркачем, вместо того, чтоб на своем хребте…

- Во-первых, не ко мне лично, а к нам они летали. Я лишь один из многих, кому сложившийся в Пятикняжии расклад сил, как кость в горле. Иначе всё должно быть! Ну а во-вторых, кто старое помянет, тот на его последствия неминуемо и напорется, - шантажист хрипло рассыпался настолько неприятным смешком, что у Итары даже скулы свело, словно некий урод прямо возле её уха протяжно проскрежетал ногтями по старому оцинкованному подоконнику.

- А еще лучше - своей рукой там же и добил бы! – не унимался тот, кто, оказывается, всего лишь притворялся другом колдовцев, а на самом-то деле…

- Отвел душу несбыточными мечтаниями? – с нажимом спросил злыдень у жертвы. – Повернуть время вспять или что-то изменить в прошлом ни великородные, ни колдовцы, ни шептуны и даже никто из магов не способны. А потому заткнись и наматывай на ус, что сделать должен. Не можешь изменить прошлое, так хотя бы постарайся не испоганить свое будущее.

На какое-то время повисла непроницаемым пологом тишина, а Итара уже не жалела, что оказалась невольным слушателем беседы, не предназначенной для её ушей. Наоборот, это к лучшему, что она подслушает заговорщиков. О тайных планах врагов лучше знать всё в мельчайших подробностях. А в том, что сейчас на лавочке сидят именно заговорщики и враги, девушка не сомневалась ни на капельку.

- Интарь, насколько мне известно, пожаловал в Вороний Холм не просто полюбоваться церемонией посвящения молодых колдовцев, захотев поприсутствовать на ритуале приема их в Братство Огненного Ворона, но и привез архилиту послание от князя. В письме помимо всякой прочей пустяшной болтовни приглашение прибыть на Сход Властников, который хотят созвать в конце второй седмицы огнянника. Разумеется, Галман туда отправится. Не может он проигнорировать такое крупное мероприятие, где есть возможность попутно решить и многие накопившиеся проблемы братства. И естественно, что поедет архилит не в гордом одиночестве, а как положено на таких сборищах, с внушительной свитой. Вот что хочешь делай, но ты должен оказаться в числе сопровождающих, и точка! Упрашивай, умоляй, ври с три короба, да хоть убей кого-нибудь, но войди в число сопровождающих…

- Ничего из перечисленного не потребуется. Достаточно того, что меня и без каких-либо просьб, даже если б не очень-то и хотел отправляться в поездку, всё равно настоятельно попросят составить архилиту компанию. Кое-какой авторитет в замке я успел за эти годы заслужить.

- Вот и замечательно! - оживленно обрадовался подстрекатель. – Одной проблемой меньше. Так вот, князь Гордимир собирает Сход точно уж не для того, чтоб Властники друг перед другом хвосты распушили, хвастаясь ежегодно прибывающим достатком и день ото дня улучшающейся жизнью.

- Сомневаюсь, что элита упустит возможность гордо выпятить пузо даже перед первым встречным. А уж в кругу себе подобных и подавно. Вас же можно не кормить, дай только покрасоваться, - издевки в голосе хватило б на троих. – И зачем же Гордимиру понадобилось созвать Сход на сей раз?

- Малрет - Властитель Пятикняжия, как ходят слухи, настолько постарел и одряхлел, что вряд ли переживет следующую зиму. И хотя реальная власть по большей части сосредоточена в руках у каждого из пяти князей, но, тем не менее, всё же Властитель их за ниточки дергает, а не они его плясать заставляют. И причин такому положению вещей, как ты знаешь, много: начиная от умелых интриг и заканчивая мнением простых людей, что всеми ими правит Властитель, а князья всего лишь его наместники над уделами. Но у Гордимира, который по моему мнению уже мысленно примеривает втихушку Венец Непогрешимости на свою голову, кажись есть желание изменить устоявшуюся традицию, по которой Властитель больше царствует, чем правит. И возможности у нашего Нижгородского князя выполнить задуманное, или хотя бы попытаться воплотить мечты в жизнь, кое-какие имеются…

- А я-то с какого боку к их владетельно-междоусобному пирогу припекся? – громко удивился местный заговорщик, от изумления даже забыв об осторожности.

- Не ори! Весь замок переполошишь, - строго одернул его собеседник и с ехидцей добавил, посмеиваясь. – Ты уж точно в их пирог даже на начинку, мелко-мелко нарубленную, не сгодишься. И более того: на растопку печи, в которой готовят блюдо, тоже не подойдешь. А вот твой нынешний начальник – совсем другое дело. Без него тесто пресным получится.

- Тогда зачем я тебе нужен, коль таким никчёмным оказался?

- Малой искоркой запалить дрова - сгодишься. Сперва посмотрим, как Галман отреагирует на намечающуюся заваруху. Если архилит поведет себя правильно и разумно с нашей точки зрения, тогда ты просто прокатишься до столицы княжества и обратно. Ну, и впоследствии побудешь для нас еще какое-то время лишними глазами и ушами…

- Для кого это для вас? – попробовал было уточнить изменщик, но его бесцеремонно оборвали.

- Не твоего ума дело! Если проявишь себя лучшим образом, и мы станем тебе хоть немного доверять, тогда узнаешь.

- А если не проявлю, облажаюсь?

- Тогда не узнаешь, - хмыкнул собеседник. – Да и вряд ли кто придет проведать твою могилку. Её еще придется постараться отыскать.

- Смешно, - хотя в голосе весельем и не пахло. - А если архилит выберет неверную дорогу? Не ту, которую вы ему пророчите?

- Вот тут-то ты и понадобишься. Но об этом поговорим уже в Нижгороде, если потребуется. Когда понадобишься, то я сам найду, где и когда с тобой встретиться. По собственной инициативе ко мне не лезь без веской причины. А сейчас можешь отправляться спать, как недавно собирался. И приятных тебе сновидений, - с ядовитой язвительностью пожелал на прощание мужчина.

Через мгновение его фигура смазанной тенью скользнула по гаревой дорожке, быстро растворившись в ночной тьме.

Итара выждала некоторое время, а потом осторожно крадучись, прижавшись к стволу дуба так, что едва ли не обдирала кожу на щеке о его шершавую кору, пробралась по направлению к скамейке. Она уже тоже успела опустеть. Прерывисто вздохнув, девушка облегченно привалилась к Баламуту спиной, одновременно расстроившись, что не получилось хоть краем глаза посмотреть на уходящего предателя, затесавшегося в ряды колдовцев. Вдруг узнала бы его даже со спины?! Но не судьба.

- И чего теперь мне делать, загрызи всех монстров блохи?! – неизвестно кому пожаловалась Итара, медленно сползая по стволу и в конце концов усевшись на землю. – Рассказать всё Галману? Так вряд ли он мне поверит. Кроме слов, у меня нет никаких доказательств. Да и не знаю я, кто тут у нас воду начал мутить. Подозревать – одно, но быть уверенной- совсем другое дело. С Астиком утром посоветоваться? Пусть подскажет по-дружески, что предпринять? Этот насоветует! А потом мы вместе такого натворим, что над нами не только в Вороньем Холме все поголовно ржать будут, но и в посад нос не высунешь. Там тоже засмеют. Или постараться вывести предателя на чистую воду своими силами? Только сперва нужно выяснить, кто он такой…

Баламут с самого начала и до окончания её монолога, по большей части состоявшего из одних вопросов, одобрительно шуршал листвой. Вот и пойми тут, что из сказанного этот мудрый дуб …стоеросовый посчитал правильным и посоветовал сделать.

Серия сообщений "Итара. Блеск Луны на острие меча":

Наша новая книга. После почти годичного раздумья мы с Таней решили, что главы этого произведения, как и всегда, будут выкладываться здесь по мере написания. На некоторое количество ошибок не обращайте внимания, все же это еще не окончательный вариант, а скорее уж черновой, не прошедший чистовой правки.

Часть 1 - Игорь Рябов, Татьяна Рябова - Блеск Луны на острие меча. Свиток 1
Часть 2 - Свиток 2
...
Часть 4 - Свиток 4
Часть 5 - Свиток 5
Часть 6 - Свиток 6
Часть 7 - Свиток 7
Часть 8 - Свиток 8
Часть 9 - Свиток 9

Путь вниз всегда дается проще, чем наверх, как в прямом, так и в переносном смысле. Итара, чуть ли не насильно выпровоженная Астемием с дозорной площадки с четким напутствием отправляться спать и не травить ему душу своим привязчивым зеванием, легко сбежала по ступенькам Дозорной башни и скользнула в сумеречную мглу ночи, черно-синим покрывалом укрывшей Вороний Холм. Ветерок дул, оказывается, не просто так. За какой-то час с небольшим он нагнал из-за горизонта столько мохнатых тучек, что почти полностью погасил свет звезд.

И даже Луна, казалось, укуталась в облака, как в пушистый плед, замерзнув кружить вокруг Земли в одиночестве. Теперь она, несколько сжавшись от пронизывающего насквозь холода космоса, уже не была похожа на огромный блин, готовый вот-вот свалиться с небес прямиком в руки ребятам. А жаль! Девушке понравилось таращиться на неё с верхушки Сторожевой башни в компании лучшего друга, болтая с ним о всяких пустяках. Астик вообще замечательный парень. Итара с ним с самых первых минут знакомства, когда он только еще появился в замке, привезенный одним из взрослых колдовцев на обучение, чувствовала себя легко и раскованно. Порой ей казалось, будто они с рождения росли вместе, бок о бок, дружили, делились секретами, мыслями и последним куском черствой горбушки, а потому уже до того хорошо успели изучить друг друга, что понимали малейшие нюансы настроения без лишних поясняющих слов.

Итара, как сейчас помнит тот день, когда впервые увидела удивленно-испуганного мальчишку, оставленного колдовцем сидеть в одиночестве посреди неведомого нового мира на каменной скамье у входа в цитадель, пока он ищет кого-либо из наставников. На краткий миг девчонка представила себя на его месте. И сердце Итары тут же затрепетало от жалости, тем более она сама не так уж и давно прошла через подобное, только в гораздо худшем варианте, очнувшись два года назад лежащей прямо на полу в холле Центральной башни замка: почти без памяти о прошлом, и уж точно без роду-племени. Но всё со временем устроилось наилучшим образом, и теперь она чувствует себя в Вороньем Холме, как у себя дома. Подгоняемая чувством жалости и сопереживания, Итара отложила на будущее секретный план прокрасться незамеченной на нижний оборонительный ярус крепостной стены, чтобы попытаться отыскать там тайный подземный ход, ведущий прямиком за постепенно прирастающий к замку городишко, на берег Серебрянки. В том, что подземный ход из замка есть, девчонка ничуть не сомневалась. Какая же крепость без тайных лазов?! Но отыскать его можно и позже, а прямо сейчас нашлось дело поважнее.

Итара резко свернула к входу в цитадель и на правах старожила беззастенчиво плюхнулась рядом с парнишкой на скамейку. Весело болтая ногами, она беззаботно поинтересовалась:

- Учиться на колдовца привезли? Тебя как зовут?

- Астик, - негромко ответил мальчишка, искоса с любопытством глянув на нежданную собеседницу и утвердительно кивнув головой. – Колдовец Ялан после Пробной Чаши, проведенной им в нашем посёлке, сказал родителям, что я – Отмеченный Пламенем, и он меня забирает.

- А они?

- Отец разозлился непонятно почему, но промолчал. А мамка глянула мне в глаза и, отшатнувшись, только рукой махнула, чтоб меня уводили, и желательно поскорее, - обиженно шмыгнул носом парнишка. – Испугалась, точно я не её сын, а чудище, вылезшее из подпола.

- Так ты из-за этого такой смурной? – Итара легонько ткнула Астика кулачком в бок.

Мальчик неопределенно пожал плечами, промолчав.

- Не боись и не переживай. Теперь ты не один. Я с тобой! Если хочешь, то мы можем дружить. А я друзей в обиду не даю, – уверенно сказала девчонка, слезая с немного высоковатой для неё скамьи. Встав перед Астиком, она протянула ему руку и веселым голоском предложила. – Пошли, я тебе замок покажу. Знаешь, как тут здорово! Столько интересного вокруг…

И, как ни странно, мальчишке вдруг сразу стало легче на сердце, а все переживания задвинулись на задний план, правда, полностью так и не исчезнув. Астик ухватился за её теплую ладонь, и через миг их уже и след простыл. Ялан, вернувшийся через полчаса и приведший за новым учеником не кого-нибудь, а самого архилита Галмана, так витиевато выражался отборными крепкими словечками в полный голос, что за ним стоило бы записывать, не полагаясь на память. Разве ж такие цветастые обороты речи запомнишь дословно?! И лишь после многолюдных организованных поисков потерявшегося (а кое-кто предполагал, что сбежавшего от испуга) ученика уже ближе к вечеру парочка свежеиспеченных друзей была случайно отловлена в саду позади цитадели невдалеке от старого, редко используемого входа в запутанную сеть подземелий замка. Нагоняй получили оба. Да такой, что до сих пор им есть, что вспомнить, когда взгрустнется. Но полученная взбучка того стоила!..

Итара развеселилась от внезапно нахлынувших воспоминаний, даже зевать перестала. Возле ристалища девушка на некоторое время остановилась и, решив, что у неё сегодня нет никакого желания нарываться на мелкие неприятности, объясняя кому-либо из наставников или старшеклассников, почему это она так поздно шляется по замку, резко свернула по направлению к Закатной башне цитадели. Если идти через главный вход, то путь до своей комнаты оказался бы короче вдвое. Но короче – еще не означает, что проще и быстрее. С приездом гостей сегодня в холле точно кто-нибудь на всякий случай дежурит. И ладно если этот кто-то из учителей, хотя и от них вряд ли дождешься одобрительного поглаживания по головке и леденца на палочке за полуночные шараханья. А как она, например, старшеклассникам объяснит свое поведение? Врать не хорошо. А правда и того хуже. Луной, дескать, с Астемием любовались? Ну уж нет! Им ведь не понять, что она просто с другом общалась. Именно с ДРУГОМ! Знает она, куда их мысли резво ускачут! И тогда им с Астиком как минимум до конца лета вслед пальцем тыкать будут все, кому не лень руку приподнять: жених и невеста. Особенно малышня обрадуется дармовому развлечению. А оно Итаре надо?

В Закатной башне - в ночную пору угрюмой, темной и позаброшенной, и днем-то людей на пальцах пересчитать можно. Ремонт, который там затеяли учинить, длится уже без малого третий год, а конца краю ему не видать. А что поделаешь, коль работников не хватает, чтоб завершить задуманное поскорее? Да и нужные материалы тоже не появляются из воздуха по волшебству. Вот и растянется канитель, похоже, еще на целое десятилетие. Зато для Итары сейчас лучше и не придумать. Даже если вход окажется запертым, что маловероятно, так всегда есть возможность забраться внутрь на первый ярус башни через любой оконный проем с отсутствующими рамами и снятыми решетками. И если уж не с какой-либо удобной бочки или стопки ящиков, так хоть с груды строительного мусора, наваленной как раз прямо под одним из окон. Главное внимательно под ноги смотреть, куда наступаешь, чтобы потом не жалеть о выборе пути. Но если действовать неспеша и аккуратно, то такая задача ей вполне под силу, особенно учитывая, что ночью колдовцы видят всё же получше обычных людей, благодаря своим странным глазам. Не как кошки или совы, конечно, но вполне достаточно, чтоб ноги целыми остались.

Девушка мягко шагала по утоптанной гаревой дорожке, неширокой лентой протянувшейся от ристалища к угловой башне цитадели промеж высаженных по бокам приземистых кустов барбариса. В непосредственной близи от цели дорожка делала плавный поворот, оставляя справа от себя высоченный и неохватный Дуб Баламут – гордость всех обитателей школы. По легенде его посадили еще перволюды задолго до начала Последней Войны. И, как гласит то же самое передаваемое из поколения в поколение предание, по мнению Итары скорее похожее на сказочную байку, дуб этот далеко не такой простой, как современным людям и колдовцам кажется, а волшебно-священный. Дескать, перволюды, предчувствуя неминуемый крах своей цивилизации, напитали перед посадкой желудь с помощью одной им ведомой магии экстрактом из всех своих знаний, тайн и секретов, чтобы далекие потомки могли вновь их получить, когда будут к этому готовы. И охранные чары наложили, потому-то дерево и вымахало таким здоровым – ничто ему не может повредить. И, мол, получит от Баламута всю хранящуюся в нем мудрость только самый достойный из потомков перволюдов.

“Ага, прям щас и заполучит! Самым крупным желудем, да точно по темечку. И счастливчик моментально таким мудрым всезнайкой станет, что все остальные от зависти головами о ствол Баламута биться начнут, чтобы тоже хоть капельку мозгов прибавилось”, - мысленно усмехнулась Итара наивности своих одноклассников, не раз всерьез пытавшихся затеять спор о том, когда примерно произойдет передача знаний, и кто же окажется тем Избранным, что огребет их во всю голову. Больше всего их интересовал вопрос, мальчишке или девчонке достанутся сокровенные тайны предков?

И еще колдовке подумалось, что хоть и неизвестно, кто и когда назвал этого долгожителя Баламутом, но имя он подобрал дубу правильное. И не только потому, что он многим головы задурил одним только своим существованием. Но и других причин для прозвища хватает. Да взять хотя бы замковых почтовых ворон! Так их мышами не корми, а дай посидеть на ветвях Баламута многоклювой стаей, да суматошно покаркать вдосталь, чего, например, в Гнездовье – специально для них отведенном помещении на верхнем этаже цитадели, они себе не позволяют. Там каркуши ведут себя весьма тихо, мирно и спокойно. Или привычка дуба громко шуршать листвой и скрипеть ветвями, когда ему вздумается? А вокруг в это время может стоять такой мертвый штиль, что даже случайно оброненное пёрышко строго вертикально падает на землю, почти не кружась. Чаще всего Баламут любит развлекаться скрипом посреди тихой летней ночи, когда его скрежет разносится по территории крепости особенно далеко, проникая во все закоулки замка, залетая в раскрытые окна спален и пугая до замирания сердца падкую на страшилки малышню.

А уж какие поверья, связанные с Баламутом, успели насочинять за его длинную жизнь, так и не вспомнишь все сразу! Над одним из них Итара до сих пор мысленно, чтоб не обижать рассказывающих, хихикает, плавно скатываясь под конец к смеху до слёз. ”Вот ежели кто-то признается тебе в своих чувствах под ветвями этого дуба, то он искренне говорит чистую правду, и будет любить свою избранницу всю оставшуюся жизнь. Потому как Баламут не приемлет лжи, и не даст врать в своем присутствии. Уж он найдет способ заткнуть рот обманщику. А коли поссоришься с кем под его сенью, то знай, отныне этот человек – твой лютый враг до последнего издыхания!” Ну каково, а?! Удержаться от того, чтоб не заржать прямо в лицо рассказчику-сказочнику стоило каждый раз неимоверных усилий. То есть по этому поверью получается, что если Астик вдруг ни с того, ни с сего решит возле Баламута ляпнуть: ”Я люблю тебя, Итка! Ты самая лучшая девчонка на свете!”, а она ему в ответ по загривку съездит, чтоб не молол чепухи языком, то они станут друг другу любимыми врагами? Или враждебными супругами в конце концов? А Астик ведь запросто может нечто подобное сморозить, да собственно и говорил уже не раз. Ну так и Итара ему шутливую, но вполне чувствительную затрещину с легкостью отвесит, как и прежде бывало. И после обмена "любезностями" они всё равно не станут меньше дружить, чем прежде. Ничего же не изменится! Но, тем не менее, обитатели замка удобную скамеечку под сенью Баламута вкопали давным-давно, чтоб в комфортных условиях освящать его негласным присутствием все хоть сколь-нибудь важные для себя разговоры, попутно обретая верных спутниц жизни, заводя надежных друзей и отыскивая преданных врагов на свои сердца, головы и задницы. И она пользовалась популярностью, редко пустуя погожими вечерами.

Колдовка миновала крепостную реликвию, успев даже сделать еще один шаг к открытой площадке перед Закатной башней, но тут же замерла на миг, как вкопанная, а потом быстро-быстро попятилась назад. Из темного провала за осторожно приоткрывшейся дверью выпорхнула едва различимая в сумерках фигура, направившись в сторону Итары. Недолго думая, девушка скользнула вбок с дорожки, почти бесшумно ввинтившись в узкую щель между двумя кустами барбариса, и спряталась за стволом Баламута, плотно прижавшись к нему спиной. Дуб именно в этот момент оживленно зашуршал листвой, словно обрадовался гостье-полуночнице.

- И ты здравствуй, Баламут, - негромко, с легким укором прошептала вслух колдовка, потихоньку смещаясь так, чтоб её, укрытую тенью дерева, с дорожки нелегко разглядеть было, но зато она сама видела бы её, чуть подсвеченную тусклым лунным светом, вполне отчетливо. – Не выдавай меня. Зачем шумишь? Знаешь, мне и так сегодня далеко не самый лучший денек выпал, чтоб напоследок еще и тут нарваться на неприятности. Спрячь лучше, раз ты такой мудрый и всё понимающий, как о тебе сказки сочиняют.

Зачем она с ним говорила, будто с живым существом, Итара и сама не знала. Просто вдруг неожиданно захотелось, чтобы хоть малая часть баек о Баламуте оказалась правдой. Шуршание листвы сразу же смолкло, и колдовку накрыла плотная, почти черная тень: и с двух шагов в упор не увидишь, пока носом в девушку не уткнешься. Но вполне возможно, что ей померещилось, будто ветви дуба переместились так, чтобы через их непроницаемую завесу не пробился даже самый крошечный отблеск луны. Вернее всего просто ночное светило в очередной раз спряталось за проплывающим облаком. Вовремя, конечно, но заслуги Баламута в том нет.

Вскоре совсем рядом с Итарой, с противоположной стороны дерева, послышались негромкие шаги и приглушенное покашливание в кулак. А потом неизвестный со вздохом опустился на скамью. Этого только девушке и не хватало для полного счастья! А если его бессонница замучила, и он собирается здесь до утренней зорьки проторчать, чтоб полюбоваться красотой рассвета? Она-то такой романтики на сегодня не заказывала. Наоборот совсем скоро начнет носом клевать себя в грудь, а затем наверняка дело дойдет и до громкого храпа, до чего в обычных условиях Итара не опускалась. Но так сегодня всё с самого утра не совсем обычное. А стоя спать, будто лошадь, неудобно, всякое может приключиться. Нет, это не последний день учебы, а сущее наказание! Обидное вдвойне от того, что понятия не имеешь, в чем провинился перед судьбой.

Колдовка стояла, прижавшись к шероховатой, изрезанной глубокими морщинами коре дуба, и старалась даже дышать через раз, чтобы не выдать себя. Только сердце девушки громко и тревожно постукивало в груди, словно заранее предчувствуя неладное: мол, неприятности полусонным стоянием под деревом не ограничатся. Да еще ругалась Итара громогласно, сетуя на свою несчастную долю. Мысленно можно ведь и в полный голос, не стесняясь, высказаться. Да и не особо выбирая выражения. А если уж очень захочется, так почему бы не продублировать особо яркие и заковыристые рулады беззвучным шевеленьем губ? Да запросто! Что вскорости Итара и проделала, заметив быстро промелькнувший на дорожке силуэт еще одного припозднившегося гуляки, любителя подышать свежим ночным воздухом.

- Давно ждешь? – вместо приветствия поинтересовался вновь прибывший, тоже опускаясь на скамью. – Никак не мог отвязаться от Ярика, основательно перебравшего за ужином горлодёрки. Приставучий он, оказывается, когда навеселе. А послать его по извилистой тропке к лешему в гости неудобно, друг и одночашник княжича все-таки. С одних блюд едят, с одного кувшина пьют и, как говорят, что одних и тех же девок по сеновалам мнут…

- Тебе-то какое дело до праздной болтовни сплетников? Это они от зависти языками воздух молотят, потому как не им такая удобная тропинка в жизни выпала. Окажись завистники на месте Ярика, и они бы точно также пили, ели и сеновалы утрамбовывали. Говори лучше, чего тебе от меня понадобилось, старый пройдоха?

Беседовали мужчины тихо, да и расстояние на слышимости сказывалось – дуб впятером не охватишь, а скамья не впритык к нему стоит, а еще чуть дальше. Но Итара улавливала почти всё сказанное, хотя ей и пришлось немного поднапрячь слух. Лишь только отдельные слова изредка ускальзали, но они колдовкой легко восполнялись по общему смыслу. А чего ей еще оставалось делать тут, как не слушать? Хоть какое-то развлечение, раз уж влипла в ситуацию, как муха в паутину. Не уши же ей затыкать! Чтоб их глык ненасытный сожрал, этих болтунов-полуночников! А теперь вот по их милости вместо того, чтоб греть постельку теплом своего тела, стой тут, природой любуясь, и слушай всякую ересь да скучные сплетни. И главное – постарайся не чихнуть! Хотя тебе именно сейчас и приспичило.

Девушка большим и средним пальцами сильно сжала себе ноздри, а ногтем указательного больно надавила на кончик носа. Почти минуту она не дышала, отсчитывая ускоряющиеся удары сердца, но зато вроде бы избавилась от желания огласить окрестности оглушительным чихом. Вряд ли эта парочка пожелала бы ей крепкого здоровья и долгих лет жизни.

- Может и пройдоха, с этим спорить не стану. Прохиндею-отступнику ведь со стороны гораздо виднее, - после затянувшейся паузы как-то вяло огрызнулся пришедший последним. Но несмотря на вялость, в его тихом незнакомом голосе всё же слышалась плохо скрытая издёвка, особенно заметно прозвучавшая в двух последних словах, произнесенных с напевной протяжностью. – А вот относительно возраста ты глубоко заблуждаешься, мой некогда верный соратник. Не такой уж я и старый. В жилах еще по-прежнему бурлит кровь, точно у юноши. Хотя сам я, конечно, стал старше, куда денешься. Но с прожитыми годами у меня опыта прибавилось, так что жалеть об их уходе не хочу. Да и возможностей жить так, как я желаю и как этого заслуживаю, тоже стало намного больше.

- Стара песня, напев её слышал не раз и не два, - голос второго собеседника показался Итаре смутно знакомым, но как девушка ни напрягала слух, он так и остался неузнанным. Можно, конечно, подойти, поздороваться, попросить подвинуться, чтоб и ей местечко на лавочке нашлось... – Давай без лишней болтовни приступим к главному, да пойду-ка я спать. Завтра у меня хлопот намечается невпроворот. Хочется хотя бы нормально отоспаться перед встряской.

- А ты меня не торопи, прыткий какой нашелся! Нас здесь никто подслушать не может?

- Вряд ли. После заката в эту часть крепости редко кто наведывается. Ученикам здесь делать нечего, а прочим и подавно…

- Ты уверен?

- Ну, если не лень, то сам проверь, - сердце девушки камнем рухнуло вниз, к пяткам поближе, а сама она пожалела, что не родилась мотыльком. Беззвучно упорхнуть, растворившись в ночной тьме, сейчас самое милое дело. – Можешь все близлежащие кусты на корачках облазить, не возбраняется. Если наткнешься случайно на мой кисет, который я где-то потерял седмицу назад, то я тебе даже спасибо скажу за находку.

- Сколько времени утекло рекой в Неизведанные Земли, а ты ничуть не изменился, всё такой же шутник, как я погляжу. А помнишь, как мы с тобой и Деркачом в Черной Полянице четыре дня, спиной к спине…

- Хотел бы забыть, да иногда до сих пор в кошмарах снится. Деркач так и остался там неупокоенным, йедыкам на ужин… Слушай, если ты и дальше собираешься вокруг да около крутиться, виляя хвостом, так и не приступив к главному, из-за чего встречу назначил, то я лучше прямо сейчас уйду.

Из-за ствола послышалось легкое шуршание одежды, словно мужчина без промедления тут же встал для пущей убедительности, намериваясь привести слова и действия к единому знаменателю. И второй собеседник подтвердил правильность догадки девушки, с откровенной злостью прошипев сквозь зубы:

- Иди, иди… Только я не думаю, что приютившие тебя в этом замке колдовцы знают все подробности из твоей прошлой жизни, богатой и насыщенной. Наверное им будет интересно послушать о бесчисленных грехах непутевой молодости и не менее прискорбных ошибках вполне сознательной зрелости. И уж знамо дело им точно понравится, что обо всем ранее содеянном тобою, как по неведенью, так и о намеренно причиненном зле, ты из-за врожденной скромности промолчал, конечно же. И в том, что ты изредка тайно отправляешь ваших почтовых ворон в Нижгород с разными интересными писульками о небольших секретах братства, без всякого сомнения, нет ничего предосудительного. Ведь все же в Вороньем Холме знают о твоем невинном развлечении и благодушно смотрят на него сквозь пальцы? Я не ошибся в своих догадках? Так что засунь свой гонор поглубже в задницу да сядь на неё обратно, чтоб он ненароком опять не вырвался наружу.

Итаре, ошеломленной услышанным, показалось, что там, с противоположной от неё стороны дерева, на целую вечность повисла напряженная тишина, заполненная лишь угрюмым сопением двух мужчин, с неприкрытой ненавистью буравящих друг друга яростными взглядами. Еще чуть-чуть и, того гляди, кто-то кого-то точно убьет прямо голыми руками. Ну, или загрызет насмерть. И хотя колдовка ничего из этого не видела воочую, крепко, до очумелости прижавшись спиной к Баламуту, будто к единственному настоящему другу, не способному на подлое предательство, но зато она так ясно и красочно представила происходящее в мыслях, точно пристально наблюдала за мужчинами шагов с трех. И ей стало невыносимо жутко от реалистичности видения, в котором она даже их лица рассмотрела в мельчайших подробностях. И естественно узнала обоих. На скамье сидел тот крайне неприятный маг, которого она видела возле конюшни. А напротив него стоял, сжав кулаки до такой степени, что костяшки побелели, их местный алхимик Ягор с непередаваемо взбешенным выражением лица и безумным блеском в глазах. Теперь Итара поняла, почему ей один из голосов показался знакомым. Ягор оторвал взгляд от мага и с немым удивлением посмотрел на неизвестно откуда взявшуюся здесь колдовку, которой только что и в помине не было возле лавочки. А потом алхимик криво усмехнулся и …

И видение растаяло столь же внезапно, как и появилось. Никто никого не убил. Да и вечность осталась нерастраченной, разве что оскудела на одну только минутку, никак не больше. А голоса по-прежнему звучали приглушенно и незнакомо. В крайнем случае тот, который сейчас праздновал победу.

- Вот так-то лучше! Сядь, остудись и слушай внимательно. Я дважды повторять не стану. И не зыркай на меня голодным волчарой изподлобья! Я – не твой завтрак. Да и не боюсь нисколько. А вот тебе меня опасаться не помешало бы. Сделаешь всё, как требуется, тогда и дальше продолжишь счастливо жить под своей благообразной личиной. Никто не собирается тебя без причины разоблачать и подставлять под клинки колдовцев. Ты еще и в дальнейшем можешь пригодиться. Ну, а коли удумаешь рыпаться да норов показывать, вот тогда не обессудь. Головушку твою без раздумий от тела отделят да на осиновый кол насадят другим в назидание.

- Значит, это к тебе мои посланцы отсюда крылья утруждали? – глухо, с тоской обреченного в голосе, поинтересовался второй мужчина. – Знать бы с самого начала, что это ты меня в оборот возьмешь шантажом о прошлом, так оставил бы тебя, истекающего кровью, рядом с мертвым Деркачем, вместо того, чтоб на своем хребте…

- Во-первых, не ко мне лично, а к нам они летали. Я лишь один из многих, кому сложившийся в Пятикняжии расклад сил, как кость в горле. Иначе всё должно быть! Ну а во-вторых, кто старое помянет, тот на его последствия неминуемо и напорется, - шантажист хрипло рассыпался настолько неприятным смешком, что у Итары даже скулы свело, словно некий урод прямо возле её уха протяжно проскрежетал ногтями по старому оцинкованному подоконнику.

- А еще лучше - своей рукой там же и добил бы! – не унимался тот, кто, оказывается, всего лишь притворялся другом колдовцев, а на самом-то деле…

- Отвел душу несбыточными мечтаниями? – с нажимом спросил злыдень у жертвы. – Повернуть время вспять или что-то изменить в прошлом ни великородные, ни колдовцы, ни шептуны и даже никто из магов не способны. А потому заткнись и наматывай на ус, что сделать должен. Не можешь изменить прошлое, так хотя бы постарайся не испоганить свое будущее.

На какое-то время повисла непроницаемым пологом тишина, а Итара уже не жалела, что оказалась невольным слушателем беседы, не предназначенной для её ушей. Наоборот, это к лучшему, что она подслушает заговорщиков. О тайных планах врагов лучше знать всё в мельчайших подробностях. А в том, что сейчас на лавочке сидят именно заговорщики и враги, девушка не сомневалась ни на капельку.

- Интарь, насколько мне известно, пожаловал в Вороний Холм не просто полюбоваться церемонией посвящения молодых колдовцев, захотев поприсутствовать на ритуале приема их в Братство Огненного Ворона, но и привез архилиту послание от князя. В письме помимо всякой прочей пустяшной болтовни приглашение прибыть на Сход Властников, который хотят созвать в конце второй седмицы огнянника. Разумеется, Галман туда отправится. Не может он проигнорировать такое крупное мероприятие, где есть возможность попутно решить и многие накопившиеся проблемы братства. И естественно, что поедет архилит не в гордом одиночестве, а как положено на таких сборищах, с внушительной свитой. Вот что хочешь делай, но ты должен оказаться в числе сопровождающих, и точка! Упрашивай, умоляй, ври с три короба, да хоть убей кого-нибудь, но войди в число сопровождающих…

- Ничего из перечисленного не потребуется. Достаточно того, что меня и без каких-либо просьб, даже если б не очень-то и хотел отправляться в поездку, всё равно настоятельно попросят составить архилиту компанию. Кое-какой авторитет в замке я успел за эти годы заслужить.

- Вот и замечательно! - оживленно обрадовался подстрекатель. – Одной проблемой меньше. Так вот, князь Гордимир собирает Сход точно уж не для того, чтоб Властники друг перед другом хвосты распушили, хвастаясь ежегодно прибывающим достатком и день ото дня улучшающейся жизнью.

- Сомневаюсь, что элита упустит возможность гордо выпятить пузо даже перед первым встречным. А уж в кругу себе подобных и подавно. Вас же можно не кормить, дай только покрасоваться, - издевки в голосе хватило б на троих. – И зачем же Гордимиру понадобилось созвать Сход на сей раз?

- Малрет - Властитель Пятикняжия, как ходят слухи, настолько постарел и одряхлел, что вряд ли переживет следующую зиму. И хотя реальная власть по большей части сосредоточена в руках у каждого из пяти князей, но, тем не менее, всё же Властитель их за ниточки дергает, а не они его плясать заставляют. И причин такому положению вещей, как ты знаешь, много: начиная от умелых интриг и заканчивая мнением простых людей, что всеми ими правит Властитель, а князья всего лишь его наместники над уделами. Но у Гордимира, который по моему мнению уже мысленно примеривает втихушку Венец Непогрешимости на свою голову, кажись есть желание изменить устоявшуюся традицию, по которой Властитель больше царствует, чем правит. И возможности у нашего Нижгородского князя выполнить задуманное, или хотя бы попытаться воплотить мечты в жизнь, кое-какие имеются…

- А я-то с какого боку к их владетельно-междоусобному пирогу припекся? – громко удивился местный заговорщик, от изумления даже забыв об осторожности.

- Не ори! Весь замок переполошишь, - строго одернул его собеседник и с ехидцей добавил, посмеиваясь. – Ты уж точно в их пирог даже на начинку, мелко-мелко нарубленную, не сгодишься. И более того: на растопку печи, в которой готовят блюдо, тоже не подойдешь. А вот твой нынешний начальник – совсем другое дело. Без него тесто пресным получится.

- Тогда зачем я тебе нужен, коль таким никчёмным оказался?

- Малой искоркой запалить дрова - сгодишься. Сперва посмотрим, как Галман отреагирует на намечающуюся заваруху. Если архилит поведет себя правильно и разумно с нашей точки зрения, тогда ты просто прокатишься до столицы княжества и обратно. Ну, и впоследствии побудешь для нас еще какое-то время лишними глазами и ушами…

- Для кого это для вас? – попробовал было уточнить изменщик, но его бесцеремонно оборвали.

- Не твоего ума дело! Если проявишь себя лучшим образом, и мы станем тебе хоть немного доверять, тогда узнаешь.

- А если не проявлю, облажаюсь?

- Тогда не узнаешь, - хмыкнул собеседник. – Да и вряд ли кто придет проведать твою могилку. Её еще придется постараться отыскать.

- Смешно, - хотя в голосе весельем и не пахло. - А если архилит выберет неверную дорогу? Не ту, которую вы ему пророчите?

- Вот тут-то ты и понадобишься. Но об этом поговорим уже в Нижгороде, если потребуется. Когда понадобишься, то я сам найду, где и когда с тобой встретиться. По собственной инициативе ко мне не лезь без веской причины. А сейчас можешь отправляться спать, как недавно собирался. И приятных тебе сновидений, - с ядовитой язвительностью пожелал на прощание мужчина.

Через мгновение его фигура смазанной тенью скользнула по гаревой дорожке, быстро растворившись в ночной тьме.

Итара выждала некоторое время, а потом осторожно крадучись, прижавшись к стволу дуба так, что едва ли не обдирала кожу на щеке о его шершавую кору, пробралась по направлению к скамейке. Она уже тоже успела опустеть. Прерывисто вздохнув, девушка облегченно привалилась к Баламуту спиной, одновременно расстроившись, что не получилось хоть краем глаза посмотреть на уходящего предателя, затесавшегося в ряды колдовцев. Вдруг узнала бы его даже со спины?! Но не судьба.

- И чего теперь мне делать, загрызи всех монстров блохи?! – неизвестно кому пожаловалась Итара, медленно сползая по стволу и в конце концов усевшись на землю. – Рассказать всё Галману? Так вряд ли он мне поверит. Кроме слов, у меня нет никаких доказательств. Да и не знаю я, кто тут у нас воду начал мутить. Подозревать – одно, но быть уверенной- совсем другое дело. С Астиком утром посоветоваться? Пусть подскажет по-дружески, что предпринять? Этот насоветует! А потом мы вместе такого натворим, что над нами не только в Вороньем Холме все поголовно ржать будут, но и в посад нос не высунешь. Там тоже засмеют. Или постараться вывести предателя на чистую воду своими силами? Только сперва нужно выяснить, кто он такой…

Баламут с самого начала и до окончания её монолога, по большей части состоявшего из одних вопросов, одобрительно шуршал листвой. Вот и пойми тут, что из сказанного этот мудрый дуб …стоеросовый посчитал правильным и посоветовал сделать.

Путь вниз всегда дается проще, чем наверх, как в прямом, так и в переносном смысле. Итара, чуть ли не насильно выпровоженная Астемием с дозорной площадки с четким напутствием отправляться спать и не травить ему душу своим привязчивым зеванием, легко сбежала по ступенькам Дозорной башни и скользнула в сумеречную мглу ночи, черно-синим покрывалом укрывшей Вороний Холм. Ветерок дул, оказывается, не просто так. За какой-то час с небольшим он нагнал из-за горизонта столько мохнатых тучек, что почти полностью погасил свет звезд.

И даже Луна, казалось, укуталась в облака, как в пушистый плед, замерзнув кружить вокруг Земли в одиночестве. Теперь она, несколько сжавшись от пронизывающего насквозь холода космоса, уже не была похожа на огромный блин, готовый вот-вот свалиться с небес прямиком в руки ребятам. А жаль! Девушке понравилось таращиться на неё с верхушки Сторожевой башни в компании лучшего друга, болтая с ним о всяких пустяках. Астик вообще замечательный парень. Итара с ним с самых первых минут знакомства, когда он только еще появился в замке, привезенный одним из взрослых колдовцев на обучение, чувствовала себя легко и раскованно. Порой ей казалось, будто они с рождения росли вместе, бок о бок, дружили, делились секретами, мыслями и последним куском черствой горбушки, а потому уже до того хорошо успели изучить друг друга, что понимали малейшие нюансы настроения без лишних поясняющих слов.

Итара, как сейчас помнит тот день, когда впервые увидела удивленно-испуганного мальчишку, оставленного колдовцем сидеть в одиночестве посреди неведомого нового мира на каменной скамье у входа в цитадель, пока он ищет кого-либо из наставников. На краткий миг девчонка представила себя на его месте. И сердце Итары тут же затрепетало от жалости, тем более она сама не так уж и давно прошла через подобное, только в гораздо худшем варианте, очнувшись два года назад лежащей прямо на полу в холле Центральной башни замка: почти без памяти о прошлом, и уж точно без роду-племени. Но всё со временем устроилось наилучшим образом, и теперь она чувствует себя в Вороньем Холме, как у себя дома. Подгоняемая чувством жалости и сопереживания, Итара отложила на будущее секретный план прокрасться незамеченной на нижний оборонительный ярус крепостной стены, чтобы попытаться отыскать там тайный подземный ход, ведущий прямиком за постепенно прирастающий к замку городишко, на берег Серебрянки. В том, что подземный ход из замка есть, девчонка ничуть не сомневалась. Какая же крепость без тайных лазов?! Но отыскать его можно и позже, а прямо сейчас нашлось дело поважнее.

Итара резко свернула к входу в цитадель и на правах старожила беззастенчиво плюхнулась рядом с парнишкой на скамейку. Весело болтая ногами, она беззаботно поинтересовалась:

- Учиться на колдовца привезли? Тебя как зовут?

- Астик, - негромко ответил мальчишка, искоса с любопытством глянув на нежданную собеседницу и утвердительно кивнув головой. – Колдовец Ялан после Пробной Чаши, проведенной им в нашем посёлке, сказал родителям, что я – Отмеченный Пламенем, и он меня забирает.

- А они?

- Отец разозлился непонятно почему, но промолчал. А мамка глянула мне в глаза и, отшатнувшись, только рукой махнула, чтоб меня уводили, и желательно поскорее, - обиженно шмыгнул носом парнишка. – Испугалась, точно я не её сын, а чудище, вылезшее из подпола.

- Так ты из-за этого такой смурной? – Итара легонько ткнула Астика кулачком в бок.

Мальчик неопределенно пожал плечами, промолчав.

- Не боись и не переживай. Теперь ты не один. Я с тобой! Если хочешь, то мы можем дружить. А я друзей в обиду не даю, – уверенно сказала девчонка, слезая с немного высоковатой для неё скамьи. Встав перед Астиком, она протянула ему руку и веселым голоском предложила. – Пошли, я тебе замок покажу. Знаешь, как тут здорово! Столько интересного вокруг…

И, как ни странно, мальчишке вдруг сразу стало легче на сердце, а все переживания задвинулись на задний план, правда, полностью так и не исчезнув. Астик ухватился за её теплую ладонь, и через миг их уже и след простыл. Ялан, вернувшийся через полчаса и приведший за новым учеником не кого-нибудь, а самого архилита Галмана, так витиевато выражался отборными крепкими словечками в полный голос, что за ним стоило бы записывать, не полагаясь на память. Разве ж такие цветастые обороты речи запомнишь дословно?! И лишь после многолюдных организованных поисков потерявшегося (а кое-кто предполагал, что сбежавшего от испуга) ученика уже ближе к вечеру парочка свежеиспеченных друзей была случайно отловлена в саду позади цитадели невдалеке от старого, редко используемого входа в запутанную сеть подземелий замка. Нагоняй получили оба. Да такой, что до сих пор им есть, что вспомнить, когда взгрустнется. Но полученная взбучка того стоила!..

Итара развеселилась от внезапно нахлынувших воспоминаний, даже зевать перестала. Возле ристалища девушка на некоторое время остановилась и, решив, что у неё сегодня нет никакого желания нарываться на мелкие неприятности, объясняя кому-либо из наставников или старшеклассников, почему это она так поздно шляется по замку, резко свернула по направлению к Закатной башне цитадели. Если идти через главный вход, то путь до своей комнаты оказался бы короче вдвое. Но короче – еще не означает, что проще и быстрее. С приездом гостей сегодня в холле точно кто-нибудь на всякий случай дежурит. И ладно если этот кто-то из учителей, хотя и от них вряд ли дождешься одобрительного поглаживания по головке и леденца на палочке за полуночные шараханья. А как она, например, старшеклассникам объяснит свое поведение? Врать не хорошо. А правда и того хуже. Луной, дескать, с Астемием любовались? Ну уж нет! Им ведь не понять, что она просто с другом общалась. Именно с ДРУГОМ! Знает она, куда их мысли резво ускачут! И тогда им с Астиком как минимум до конца лета вслед пальцем тыкать будут все, кому не лень руку приподнять: жених и невеста. Особенно малышня обрадуется дармовому развлечению. А оно Итаре надо?

В Закатной башне - в ночную пору угрюмой, темной и позаброшенной, и днем-то людей на пальцах пересчитать можно. Ремонт, который там затеяли учинить, длится уже без малого третий год, а конца краю ему не видать. А что поделаешь, коль работников не хватает, чтоб завершить задуманное поскорее? Да и нужные материалы тоже не появляются из воздуха по волшебству. Вот и растянется канитель, похоже, еще на целое десятилетие. Зато для Итары сейчас лучше и не придумать. Даже если вход окажется запертым, что маловероятно, так всегда есть возможность забраться внутрь на первый ярус башни через любой оконный проем с отсутствующими рамами и снятыми решетками. И если уж не с какой-либо удобной бочки или стопки ящиков, так хоть с груды строительного мусора, наваленной как раз прямо под одним из окон. Главное внимательно под ноги смотреть, куда наступаешь, чтобы потом не жалеть о выборе пути. Но если действовать неспеша и аккуратно, то такая задача ей вполне под силу, особенно учитывая, что ночью колдовцы видят всё же получше обычных людей, благодаря своим странным глазам. Не как кошки или совы, конечно, но вполне достаточно, чтоб ноги целыми остались.

Девушка мягко шагала по утоптанной гаревой дорожке, неширокой лентой протянувшейся от ристалища к угловой башне цитадели промеж высаженных по бокам приземистых кустов барбариса. В непосредственной близи от цели дорожка делала плавный поворот, оставляя справа от себя высоченный и неохватный Дуб Баламут – гордость всех обитателей школы. По легенде его посадили еще перволюды задолго до начала Последней Войны. И, как гласит то же самое передаваемое из поколения в поколение предание, по мнению Итары скорее похожее на сказочную байку, дуб этот далеко не такой простой, как современным людям и колдовцам кажется, а волшебно-священный. Дескать, перволюды, предчувствуя неминуемый крах своей цивилизации, напитали перед посадкой желудь с помощью одной им ведомой магии экстрактом из всех своих знаний, тайн и секретов, чтобы далекие потомки могли вновь их получить, когда будут к этому готовы. И охранные чары наложили, потому-то дерево и вымахало таким здоровым – ничто ему не может повредить. И, мол, получит от Баламута всю хранящуюся в нем мудрость только самый достойный из потомков перволюдов.

“Ага, прям щас и заполучит! Самым крупным желудем, да точно по темечку. И счастливчик моментально таким мудрым всезнайкой станет, что все остальные от зависти головами о ствол Баламута биться начнут, чтобы тоже хоть капельку мозгов прибавилось”, - мысленно усмехнулась Итара наивности своих одноклассников, не раз всерьез пытавшихся затеять спор о том, когда примерно произойдет передача знаний, и кто же окажется тем Избранным, что огребет их во всю голову. Больше всего их интересовал вопрос, мальчишке или девчонке достанутся сокровенные тайны предков?

И еще колдовке подумалось, что хоть и неизвестно, кто и когда назвал этого долгожителя Баламутом, но имя он подобрал дубу правильное. И не только потому, что он многим головы задурил одним только своим существованием. Но и других причин для прозвища хватает. Да взять хотя бы замковых почтовых ворон! Так их мышами не корми, а дай посидеть на ветвях Баламута многоклювой стаей, да суматошно покаркать вдосталь, чего, например, в Гнездовье – специально для них отведенном помещении на верхнем этаже цитадели, они себе не позволяют. Там каркуши ведут себя весьма тихо, мирно и спокойно. Или привычка дуба громко шуршать листвой и скрипеть ветвями, когда ему вздумается? А вокруг в это время может стоять такой мертвый штиль, что даже случайно оброненное пёрышко строго вертикально падает на землю, почти не кружась. Чаще всего Баламут любит развлекаться скрипом посреди тихой летней ночи, когда его скрежет разносится по территории крепости особенно далеко, проникая во все закоулки замка, залетая в раскрытые окна спален и пугая до замирания сердца падкую на страшилки малышню.

А уж какие поверья, связанные с Баламутом, успели насочинять за его длинную жизнь, так и не вспомнишь все сразу! Над одним из них Итара до сих пор мысленно, чтоб не обижать рассказывающих, хихикает, плавно скатываясь под конец к смеху до слёз. ”Вот ежели кто-то признается тебе в своих чувствах под ветвями этого дуба, то он искренне говорит чистую правду, и будет любить свою избранницу всю оставшуюся жизнь. Потому как Баламут не приемлет лжи, и не даст врать в своем присутствии. Уж он найдет способ заткнуть рот обманщику. А коли поссоришься с кем под его сенью, то знай, отныне этот человек – твой лютый враг до последнего издыхания!” Ну каково, а?! Удержаться от того, чтоб не заржать прямо в лицо рассказчику-сказочнику стоило каждый раз неимоверных усилий. То есть по этому поверью получается, что если Астик вдруг ни с того, ни с сего решит возле Баламута ляпнуть: ”Я люблю тебя, Итка! Ты самая лучшая девчонка на свете!”, а она ему в ответ по загривку съездит, чтоб не молол чепухи языком, то они станут друг другу любимыми врагами? Или враждебными супругами в конце концов? А Астик ведь запросто может нечто подобное сморозить, да собственно и говорил уже не раз. Ну так и Итара ему шутливую, но вполне чувствительную затрещину с легкостью отвесит, как и прежде бывало. И после обмена "любезностями" они всё равно не станут меньше дружить, чем прежде. Ничего же не изменится! Но, тем не менее, обитатели замка удобную скамеечку под сенью Баламута вкопали давным-давно, чтоб в комфортных условиях освящать его негласным присутствием все хоть сколь-нибудь важные для себя разговоры, попутно обретая верных спутниц жизни, заводя надежных друзей и отыскивая преданных врагов на свои сердца, головы и задницы. И она пользовалась популярностью, редко пустуя погожими вечерами.

Колдовка миновала крепостную реликвию, успев даже сделать еще один шаг к открытой площадке перед Закатной башней, но тут же замерла на миг, как вкопанная, а потом быстро-быстро попятилась назад. Из темного провала за осторожно приоткрывшейся дверью выпорхнула едва различимая в сумерках фигура, направившись в сторону Итары. Недолго думая, девушка скользнула вбок с дорожки, почти бесшумно ввинтившись в узкую щель между двумя кустами барбариса, и спряталась за стволом Баламута, плотно прижавшись к нему спиной. Дуб именно в этот момент оживленно зашуршал листвой, словно обрадовался гостье-полуночнице.

- И ты здравствуй, Баламут, - негромко, с легким укором прошептала вслух колдовка, потихоньку смещаясь так, чтоб её, укрытую тенью дерева, с дорожки нелегко разглядеть было, но зато она сама видела бы её, чуть подсвеченную тусклым лунным светом, вполне отчетливо. – Не выдавай меня. Зачем шумишь? Знаешь, мне и так сегодня далеко не самый лучший денек выпал, чтоб напоследок еще и тут нарваться на неприятности. Спрячь лучше, раз ты такой мудрый и всё понимающий, как о тебе сказки сочиняют.

Зачем она с ним говорила, будто с живым существом, Итара и сама не знала. Просто вдруг неожиданно захотелось, чтобы хоть малая часть баек о Баламуте оказалась правдой. Шуршание листвы сразу же смолкло, и колдовку накрыла плотная, почти черная тень: и с двух шагов в упор не увидишь, пока носом в девушку не уткнешься. Но вполне возможно, что ей померещилось, будто ветви дуба переместились так, чтобы через их непроницаемую завесу не пробился даже самый крошечный отблеск луны. Вернее всего просто ночное светило в очередной раз спряталось за проплывающим облаком. Вовремя, конечно, но заслуги Баламута в том нет.

Вскоре совсем рядом с Итарой, с противоположной стороны дерева, послышались негромкие шаги и приглушенное покашливание в кулак. А потом неизвестный со вздохом опустился на скамью. Этого только девушке и не хватало для полного счастья! А если его бессонница замучила, и он собирается здесь до утренней зорьки проторчать, чтоб полюбоваться красотой рассвета? Она-то такой романтики на сегодня не заказывала. Наоборот совсем скоро начнет носом клевать себя в грудь, а затем наверняка дело дойдет и до громкого храпа, до чего в обычных условиях Итара не опускалась. Но так сегодня всё с самого утра не совсем обычное. А стоя спать, будто лошадь, неудобно, всякое может приключиться. Нет, это не последний день учебы, а сущее наказание! Обидное вдвойне от того, что понятия не имеешь, в чем провинился перед судьбой.

Колдовка стояла, прижавшись к шероховатой, изрезанной глубокими морщинами коре дуба, и старалась даже дышать через раз, чтобы не выдать себя. Только сердце девушки громко и тревожно постукивало в груди, словно заранее предчувствуя неладное: мол, неприятности полусонным стоянием под деревом не ограничатся. Да еще ругалась Итара громогласно, сетуя на свою несчастную долю. Мысленно можно ведь и в полный голос, не стесняясь, высказаться. Да и не особо выбирая выражения. А если уж очень захочется, так почему бы не продублировать особо яркие и заковыристые рулады беззвучным шевеленьем губ? Да запросто! Что вскорости Итара и проделала, заметив быстро промелькнувший на дорожке силуэт еще одного припозднившегося гуляки, любителя подышать свежим ночным воздухом.

- Давно ждешь? – вместо приветствия поинтересовался вновь прибывший, тоже опускаясь на скамью. – Никак не мог отвязаться от Ярика, основательно перебравшего за ужином горлодёрки. Приставучий он, оказывается, когда навеселе. А послать его по извилистой тропке к лешему в гости неудобно, друг и одночашник княжича все-таки. С одних блюд едят, с одного кувшина пьют и, как говорят, что одних и тех же девок по сеновалам мнут…

- Тебе-то какое дело до праздной болтовни сплетников? Это они от зависти языками воздух молотят, потому как не им такая удобная тропинка в жизни выпала. Окажись завистники на месте Ярика, и они бы точно также пили, ели и сеновалы утрамбовывали. Говори лучше, чего тебе от меня понадобилось, старый пройдоха?

Беседовали мужчины тихо, да и расстояние на слышимости сказывалось – дуб впятером не охватишь, а скамья не впритык к нему стоит, а еще чуть дальше. Но Итара улавливала почти всё сказанное, хотя ей и пришлось немного поднапрячь слух. Лишь только отдельные слова изредка ускальзали, но они колдовкой легко восполнялись по общему смыслу. А чего ей еще оставалось делать тут, как не слушать? Хоть какое-то развлечение, раз уж влипла в ситуацию, как муха в паутину. Не уши же ей затыкать! Чтоб их глык ненасытный сожрал, этих болтунов-полуночников! А теперь вот по их милости вместо того, чтоб греть постельку теплом своего тела, стой тут, природой любуясь, и слушай всякую ересь да скучные сплетни. И главное – постарайся не чихнуть! Хотя тебе именно сейчас и приспичило.

Девушка большим и средним пальцами сильно сжала себе ноздри, а ногтем указательного больно надавила на кончик носа. Почти минуту она не дышала, отсчитывая ускоряющиеся удары сердца, но зато вроде бы избавилась от желания огласить окрестности оглушительным чихом. Вряд ли эта парочка пожелала бы ей крепкого здоровья и долгих лет жизни.

- Может и пройдоха, с этим спорить не стану. Прохиндею-отступнику ведь со стороны гораздо виднее, - после затянувшейся паузы как-то вяло огрызнулся пришедший последним. Но несмотря на вялость, в его тихом незнакомом голосе всё же слышалась плохо скрытая издёвка, особенно заметно прозвучавшая в двух последних словах, произнесенных с напевной протяжностью. – А вот относительно возраста ты глубоко заблуждаешься, мой некогда верный соратник. Не такой уж я и старый. В жилах еще по-прежнему бурлит кровь, точно у юноши. Хотя сам я, конечно, стал старше, куда денешься. Но с прожитыми годами у меня опыта прибавилось, так что жалеть об их уходе не хочу. Да и возможностей жить так, как я желаю и как этого заслуживаю, тоже стало намного больше.

- Стара песня, напев её слышал не раз и не два, - голос второго собеседника показался Итаре смутно знакомым, но как девушка ни напрягала слух, он так и остался неузнанным. Можно, конечно, подойти, поздороваться, попросить подвинуться, чтоб и ей местечко на лавочке нашлось... – Давай без лишней болтовни приступим к главному, да пойду-ка я спать. Завтра у меня хлопот намечается невпроворот. Хочется хотя бы нормально отоспаться перед встряской.

- А ты меня не торопи, прыткий какой нашелся! Нас здесь никто подслушать не может?

- Вряд ли. После заката в эту часть крепости редко кто наведывается. Ученикам здесь делать нечего, а прочим и подавно…

- Ты уверен?

- Ну, если не лень, то сам проверь, - сердце девушки камнем рухнуло вниз, к пяткам поближе, а сама она пожалела, что не родилась мотыльком. Беззвучно упорхнуть, растворившись в ночной тьме, сейчас самое милое дело. – Можешь все близлежащие кусты на корачках облазить, не возбраняется. Если наткнешься случайно на мой кисет, который я где-то потерял седмицу назад, то я тебе даже спасибо скажу за находку.

- Сколько времени утекло рекой в Неизведанные Земли, а ты ничуть не изменился, всё такой же шутник, как я погляжу. А помнишь, как мы с тобой и Деркачом в Черной Полянице четыре дня, спиной к спине…

- Хотел бы забыть, да иногда до сих пор в кошмарах снится. Деркач так и остался там неупокоенным, йедыкам на ужин… Слушай, если ты и дальше собираешься вокруг да около крутиться, виляя хвостом, так и не приступив к главному, из-за чего встречу назначил, то я лучше прямо сейчас уйду.

Из-за ствола послышалось легкое шуршание одежды, словно мужчина без промедления тут же встал для пущей убедительности, намериваясь привести слова и действия к единому знаменателю. И второй собеседник подтвердил правильность догадки девушки, с откровенной злостью прошипев сквозь зубы:

- Иди, иди… Только я не думаю, что приютившие тебя в этом замке колдовцы знают все подробности из твоей прошлой жизни, богатой и насыщенной. Наверное им будет интересно послушать о бесчисленных грехах непутевой молодости и не менее прискорбных ошибках вполне сознательной зрелости. И уж знамо дело им точно понравится, что обо всем ранее содеянном тобою, как по неведенью, так и о намеренно причиненном зле, ты из-за врожденной скромности промолчал, конечно же. И в том, что ты изредка тайно отправляешь ваших почтовых ворон в Нижгород с разными интересными писульками о небольших секретах братства, без всякого сомнения, нет ничего предосудительного. Ведь все же в Вороньем Холме знают о твоем невинном развлечении и благодушно смотрят на него сквозь пальцы? Я не ошибся в своих догадках? Так что засунь свой гонор поглубже в задницу да сядь на неё обратно, чтоб он ненароком опять не вырвался наружу.

Итаре, ошеломленной услышанным, показалось, что там, с противоположной от неё стороны дерева, на целую вечность повисла напряженная тишина, заполненная лишь угрюмым сопением двух мужчин, с неприкрытой ненавистью буравящих друг друга яростными взглядами. Еще чуть-чуть и, того гляди, кто-то кого-то точно убьет прямо голыми руками. Ну, или загрызет насмерть. И хотя колдовка ничего из этого не видела воочую, крепко, до очумелости прижавшись спиной к Баламуту, будто к единственному настоящему другу, не способному на подлое предательство, но зато она так ясно и красочно представила происходящее в мыслях, точно пристально наблюдала за мужчинами шагов с трех. И ей стало невыносимо жутко от реалистичности видения, в котором она даже их лица рассмотрела в мельчайших подробностях. И естественно узнала обоих. На скамье сидел тот крайне неприятный маг, которого она видела возле конюшни. А напротив него стоял, сжав кулаки до такой степени, что костяшки побелели, их местный алхимик Ягор с непередаваемо взбешенным выражением лица и безумным блеском в глазах. Теперь Итара поняла, почему ей один из голосов показался знакомым. Ягор оторвал взгляд от мага и с немым удивлением посмотрел на неизвестно откуда взявшуюся здесь колдовку, которой только что и в помине не было возле лавочки. А потом алхимик криво усмехнулся и …

И видение растаяло столь же внезапно, как и появилось. Никто никого не убил. Да и вечность осталась нерастраченной, разве что оскудела на одну только минутку, никак не больше. А голоса по-прежнему звучали приглушенно и незнакомо. В крайнем случае тот, который сейчас праздновал победу.

- Вот так-то лучше! Сядь, остудись и слушай внимательно. Я дважды повторять не стану. И не зыркай на меня голодным волчарой изподлобья! Я – не твой завтрак. Да и не боюсь нисколько. А вот тебе меня опасаться не помешало бы. Сделаешь всё, как требуется, тогда и дальше продолжишь счастливо жить под своей благообразной личиной. Никто не собирается тебя без причины разоблачать и подставлять под клинки колдовцев. Ты еще и в дальнейшем можешь пригодиться. Ну, а коли удумаешь рыпаться да норов показывать, вот тогда не обессудь. Головушку твою без раздумий от тела отделят да на осиновый кол насадят другим в назидание.

- Значит, это к тебе мои посланцы отсюда крылья утруждали? – глухо, с тоской обреченного в голосе, поинтересовался второй мужчина. – Знать бы с самого начала, что это ты меня в оборот возьмешь шантажом о прошлом, так оставил бы тебя, истекающего кровью, рядом с мертвым Деркачем, вместо того, чтоб на своем хребте…

- Во-первых, не ко мне лично, а к нам они летали. Я лишь один из многих, кому сложившийся в Пятикняжии расклад сил, как кость в горле. Иначе всё должно быть! Ну а во-вторых, кто старое помянет, тот на его последствия неминуемо и напорется, - шантажист хрипло рассыпался настолько неприятным смешком, что у Итары даже скулы свело, словно некий урод прямо возле её уха протяжно проскрежетал ногтями по старому оцинкованному подоконнику.

- А еще лучше - своей рукой там же и добил бы! – не унимался тот, кто, оказывается, всего лишь притворялся другом колдовцев, а на самом-то деле…

- Отвел душу несбыточными мечтаниями? – с нажимом спросил злыдень у жертвы. – Повернуть время вспять или что-то изменить в прошлом ни великородные, ни колдовцы, ни шептуны и даже никто из магов не способны. А потому заткнись и наматывай на ус, что сделать должен. Не можешь изменить прошлое, так хотя бы постарайся не испоганить свое будущее.

На какое-то время повисла непроницаемым пологом тишина, а Итара уже не жалела, что оказалась невольным слушателем беседы, не предназначенной для её ушей. Наоборот, это к лучшему, что она подслушает заговорщиков. О тайных планах врагов лучше знать всё в мельчайших подробностях. А в том, что сейчас на лавочке сидят именно заговорщики и враги, девушка не сомневалась ни на капельку.

- Интарь, насколько мне известно, пожаловал в Вороний Холм не просто полюбоваться церемонией посвящения молодых колдовцев, захотев поприсутствовать на ритуале приема их в Братство Огненного Ворона, но и привез архилиту послание от князя. В письме помимо всякой прочей пустяшной болтовни приглашение прибыть на Сход Властников, который хотят созвать в конце второй седмицы огнянника. Разумеется, Галман туда отправится. Не может он проигнорировать такое крупное мероприятие, где есть возможность попутно решить и многие накопившиеся проблемы братства. И естественно, что поедет архилит не в гордом одиночестве, а как положено на таких сборищах, с внушительной свитой. Вот что хочешь делай, но ты должен оказаться в числе сопровождающих, и точка! Упрашивай, умоляй, ври с три короба, да хоть убей кого-нибудь, но войди в число сопровождающих…

- Ничего из перечисленного не потребуется. Достаточно того, что меня и без каких-либо просьб, даже если б не очень-то и хотел отправляться в поездку, всё равно настоятельно попросят составить архилиту компанию. Кое-какой авторитет в замке я успел за эти годы заслужить.

- Вот и замечательно! - оживленно обрадовался подстрекатель. – Одной проблемой меньше. Так вот, князь Гордимир собирает Сход точно уж не для того, чтоб Властники друг перед другом хвосты распушили, хвастаясь ежегодно прибывающим достатком и день ото дня улучшающейся жизнью.

- Сомневаюсь, что элита упустит возможность гордо выпятить пузо даже перед первым встречным. А уж в кругу себе подобных и подавно. Вас же можно не кормить, дай только покрасоваться, - издевки в голосе хватило б на троих. – И зачем же Гордимиру понадобилось созвать Сход на сей раз?

- Малрет - Властитель Пятикняжия, как ходят слухи, настолько постарел и одряхлел, что вряд ли переживет следующую зиму. И хотя реальная власть по большей части сосредоточена в руках у каждого из пяти князей, но, тем не менее, всё же Властитель их за ниточки дергает, а не они его плясать заставляют. И причин такому положению вещей, как ты знаешь, много: начиная от умелых интриг и заканчивая мнением простых людей, что всеми ими правит Властитель, а князья всего лишь его наместники над уделами. Но у Гордимира, который по моему мнению уже мысленно примеривает втихушку Венец Непогрешимости на свою голову, кажись есть желание изменить устоявшуюся традицию, по которой Властитель больше царствует, чем правит. И возможности у нашего Нижгородского князя выполнить задуманное, или хотя бы попытаться воплотить мечты в жизнь, кое-какие имеются…

- А я-то с какого боку к их владетельно-междоусобному пирогу припекся? – громко удивился местный заговорщик, от изумления даже забыв об осторожности.

- Не ори! Весь замок переполошишь, - строго одернул его собеседник и с ехидцей добавил, посмеиваясь. – Ты уж точно в их пирог даже на начинку, мелко-мелко нарубленную, не сгодишься. И более того: на растопку печи, в которой готовят блюдо, тоже не подойдешь. А вот твой нынешний начальник – совсем другое дело. Без него тесто пресным получится.

- Тогда зачем я тебе нужен, коль таким никчёмным оказался?

- Малой искоркой запалить дрова - сгодишься. Сперва посмотрим, как Галман отреагирует на намечающуюся заваруху. Если архилит поведет себя правильно и разумно с нашей точки зрения, тогда ты просто прокатишься до столицы княжества и обратно. Ну, и впоследствии побудешь для нас еще какое-то время лишними глазами и ушами…

- Для кого это для вас? – попробовал было уточнить изменщик, но его бесцеремонно оборвали.

- Не твоего ума дело! Если проявишь себя лучшим образом, и мы станем тебе хоть немного доверять, тогда узнаешь.

- А если не проявлю, облажаюсь?

- Тогда не узнаешь, - хмыкнул собеседник. – Да и вряд ли кто придет проведать твою могилку. Её еще придется постараться отыскать.

- Смешно, - хотя в голосе весельем и не пахло. - А если архилит выберет неверную дорогу? Не ту, которую вы ему пророчите?

- Вот тут-то ты и понадобишься. Но об этом поговорим уже в Нижгороде, если потребуется. Когда понадобишься, то я сам найду, где и когда с тобой встретиться. По собственной инициативе ко мне не лезь без веской причины. А сейчас можешь отправляться спать, как недавно собирался. И приятных тебе сновидений, - с ядовитой язвительностью пожелал на прощание мужчина.

Через мгновение его фигура смазанной тенью скользнула по гаревой дорожке, быстро растворившись в ночной тьме.

Итара выждала некоторое время, а потом осторожно крадучись, прижавшись к стволу дуба так, что едва ли не обдирала кожу на щеке о его шершавую кору, пробралась по направлению к скамейке. Она уже тоже успела опустеть. Прерывисто вздохнув, девушка облегченно привалилась к Баламуту спиной, одновременно расстроившись, что не получилось хоть краем глаза посмотреть на уходящего предателя, затесавшегося в ряды колдовцев. Вдруг узнала бы его даже со спины?! Но не судьба.

- И чего теперь мне делать, загрызи всех монстров блохи?! – неизвестно кому пожаловалась Итара, медленно сползая по стволу и в конце концов усевшись на землю. – Рассказать всё Галману? Так вряд ли он мне поверит. Кроме слов, у меня нет никаких доказательств. Да и не знаю я, кто тут у нас воду начал мутить. Подозревать – одно, но быть уверенной- совсем другое дело. С Астиком утром посоветоваться? Пусть подскажет по-дружески, что предпринять? Этот насоветует! А потом мы вместе такого натворим, что над нами не только в Вороньем Холме все поголовно ржать будут, но и в посад нос не высунешь. Там тоже засмеют. Или постараться вывести предателя на чистую воду своими силами? Только сперва нужно выяснить, кто он такой…

Баламут с самого начала и до окончания её монолога, по большей части состоявшего из одних вопросов, одобрительно шуршал листвой. Вот и пойми тут, что из сказанного этот мудрый дуб …стоеросовый посчитал правильным и посоветовал сделать.

Сказать правду, так она сегодня сильно устала. Хотя признаваться в этом Итаре не хотелось даже самой себе: ни вслух, ни мысленно. Но в голове слегка гудело, словно её оккупировал многочисленный и явно рассерженный пчелиный рой. Поясницу ломило, не так чтоб очень сильно, но весьма неприятно. Руки малость одеревенели, ступни ног еще не горели, но всё же уже тлели, будто девушка стояла босиком на почти погасших углях. А задница прямо так и напрашивалась самовольно плюхнуться на что-либо плоское и желательно уютное. В чем ей было категорически отказано хозяйкой: мягких диванов и удобных кресел в конюшне и ближайших окрестностях не наблюдалось. Так что потерпит еще некоторое время, а там уж Итара и до собственной кроватки доберется, где оттянется в прямом и переносном смыслах до самого утра по полной программе.

Зато настроение, несмотря на усталость, оказалось приподнятым. Мысли колдовки витали беззаботными пташками среди редких облачков, нежась под последними лучиками солнца, наполовину уже скрывшегося за кромкой горизонта. В душе мерно колыхалось мягкими волнами бескрайнее лазоревое море умиротворения. Сердечко ритмично отстукивало непритязательно-спокойный мотивчик: тук, тук-тук, тук, тук-тук. А в мыслях, аккомпанируя биению сердца, звучала тихая мелодия. И губы девушки, изогнувшись в мечтательной улыбочке, в который уже раз едва слышно нашептывали припев настойчиво привязавшейся старинной песенки, неведомо какими путями прокравшейся из давно сгинувших во тьме Вечности веков прямиком в сознание:

А её сердце тук-тук-тук стучит, быстрей!

Когда она лишь думает о нём…

Ведь так хотела стоп-стоп-стоп сказать себе,

Свои чувства спрятать за замком...

А её сердце тук-тук-тук стучит, быстрей!

Когда он просто смотрит ей в глаза...

Уже не в силах стоп-стоп-стоп сказать себе,

Она бесповоротно влюблена!*

(*Примечание авторов. Песня 5staFamily - Тук-тук.)

Итара вылила последнее ведро воды в один из многих бочонков у ворот конюшни, наполнившийся теперь её стараниями до краев. Смахнув со лба выступившие мелкие бисеринки пота, колдовка прошла внутрь помещения и еще раз придирчивым взором осмотрела стойло, приготовленное к приему гостей последним. Не упустила ли чего? Вроде бы, нет. Сделала всё, что требовалось: пол подметен, свежие опилки насыпаны ровным слоем, ясли полны овса. И даже окно, расположенное на двухметровой высоте, добраться до которого девушка всё-таки умудрилась, уподобившись бродячим акробатам – протерто от скопившегося там толстенного слоя пыли. Вполне можно гордиться собой. А еще не помешает умыться перед отправкой на заслуженный отдых.

Продолжая негромко напевать, Итара бодро, насколько позволяла усталость, направилась обратно к той бочке, в которую только что выплеснула последнее ведро чистой колодезной воды. В этой запасной конюшне кроме неё уже почти никого не осталось, лишь неразговорчивый помощник конюха Гаврох с угрюмой сосредоточенностью копошился в самом дальнем углу возле двери в шорную, разбираясь с упряжью. Старик Касим еще час назад уковылял к главной замковой конюшне, находившейся невдалеке от этой. Там дел гораздо больше накопилось, и его присутствие в их круговороте, как главного конюха Вороньего Холма, без сомнения предпочтительнее, чем здесь. Добровольные послушники незамедлили после его ухода наскоро доделать порученные им задания и разбежались. Вот и получилось так, что Итара оказалась самой сознательной, никуда не торопящейся, а потому уходит отсюда последней.

Девушка наклонилась над бочкой, зачерпнула пригоршню воды и выплеснула её на лицо. Освежающий холод влаги приятно взбодрил, даже в голове прояснилось – нудное гудение ослабло, отдалившись на задворки сознания. Но колдовке полученного облегчения показалось маловато. Она левой рукой собрала растрепанные волосы в хвост на затылке, после чего смело погрузила лицо в бочку. На миг Итаре почудилось, что она из жаркого летнего вечера выскочила нагишом прямиком в студеную зиму, точно из бани да в сугроб, настолько вода обожгла кожу ледяным прикосновением. Даже мурашки по спине пробежали. Но зато усталость как веником смахнуло, точно она пыль на пороге. Может так и есть на самом деле? Пыль на пороге жизни…

Не упустив возможности побаловаться, колдовка не выныривала долго, пока в легких оставался воздух, пуская пузыри и наблюдая краем глаза, как они серебристыми переливчатыми шариками стремительно уносятся вверх, на свободу. Когда девушка уже наигралась досыта, а пузыриться стало больше нечем, бочку накрыла густая тень. Итара стремительно разогнулась, быстро смахнув ладонями капли с лица и жадно вдыхая воздух.

Конь заржал неожиданно. Хотя и не очень громко, но зато так близко – едва ли не в ухо колдовке, - что она вздрогнула, рефлекторно дернувшись в сторону. Позади тут же в несколько голосов весело загоготали, а спустя секунду в спину девушки, под правую лопатку чем-то больно ткнули: или кончиком плети, или ножнами.

- Зови своих дружков, и принимайте лошадей, - властным баском пророкотало сверху. - Напоить, накормить, почистить. И гривы не забудьте расчесать! А то знаю я вас, лодырей: так и норовите от работы улизнуть. Подальше от дел, да поближе к кухне, дармоеды.

Пока Итара оборачивалась, с десяток всадников успели соскочить с лошадей на землю. Путь они, похоже, проделали немалый. По лицам сразу видно, с каким удовольствием стоят на своих двоих, а не продолжают терзать задницы о седла.

Человек семь из прибывших определенно опытные вояки. Их трудно не узнать по специфичной амуниции, крепкому телосложению и бесстрастным выражениям лиц. А вот пятеро других выделялись из общей массы, хотя каждый и по-своему.

Один – чародей неопределенного возраста с блеклыми, будто пустыми или малость остекленевшими глазами под тонкими полосками белесых бровей и с ресницами такого невнятного цвета, что их и не видно почти. Лицо худое, со впалыми щеками, да ко всему прочему сильно вытянутое в нижней половине. Острый, нагло выпирающий вперед подбородок, красоты не добавлял, и без него образина еще та! Непропорциональная и отталкивающая. Да и то, как маг неприветливо и хмуро зыркал по сторонам, стремительно перебегая колючим взглядом с одного объекта на другой, точно с минуты на минуту ждал нападения заклятых врагов, притаившихся в засаде, не располагало к близкому с ним общению. Пусть уж лучше сверкает очами поодаль! А то еще своим злющим взглядом подожжет одежду на тебе ненароком. А может и специально это сделает?

Второй – шептун, и по всем признакам не простой, а один из Посвященных, что сразу видно по черной мантии, искусно расшитой крохотными звездочками с тонкими длинными лучами, опутавшими одежду, будто прилипшая паутина. У этого, не в пример чародею, взгляд прямой, внимательный и заранее участливый, хотя ты ему еще ни слова не сказал о своем житье-бытье. На малость пухленьких губках блуждает призрак улыбки, а полненькие румяненькие щечки украшены смешливыми ямочками. Отливающая рыжиной бровь изогнута в немом вопросе. Этот явно чего-то хочет немедленно спросить, да не получается: нужно рамки приличия соблюсти. Не он тут главный – не ему и разговор начинать.

Трое других – однозначно вельможи. Разные по возрасту, телосложению и выражениям лиц, но единые в стиле одежды. Иначе как богатым, этот стиль и не охарактеризуешь. Разве что можно дополнить, что богатым до нескромности.

Ближний из сиятельных, тот, который так больно ткнул Итару концом плети под лопатку, ростом не вышел – всего на три пальца выше колдовки. Правда, недостаток роста вполне компенсировался хорошо сложенной фигурой: этакий кряжистый крепыш, точно свеженький гриб-боровик. Вот только выражение лица у мужчины слишком уж неприятное: надменно-нахальное, с немалой примесью неприкрытой злости в карих глазах, презрительно сузившихся до узких щелочек.

- Ну, что рот разинула, ворона желтоглазая? Бери коня и веди в стойло, - вельможа небрежно кивнул головой в сторону светло-солового красавца-скакуна, забавно прядающего ушами, будто прислушивающегося к разговору, и повелительно протянул уздечку Итаре. – Долго еще глазищами хлопать собираешься? У вас тут в крепости все такие тупые или ты особенная?

Душу колдовки, не привыкшей к такому обращению, мгновенно затопила ответная злость. Дыхание участилось, в висках застучала молоточками яростно пульсирующая кровь, а руки сами собой сжались в кулачки. И ей стоило немалых трудов подавить в себе эту вспышку гнева, не дав ей вырваться наружу необдуманным действием, о последствиях которого она потом наверняка пожалеет. Постаравшись успокоиться, девушка глубоко вздохнула и лишь затем ответила, так и не взяв протянутую узду. Даже более того, она едва ли не демонстративно отступила на полшага назад, а руки спрятала за спину. ”Из надменных наглецов спесь нужно выбивать с первой минуты общения, потом уже поздно будет артачиться. Однажды привыкнув погонять, они впоследствии малейшее возражение воспримут, как личное оскорбление”, - вспомнились Итаре слова Дайчи на одном из уроков по психологии. “Тем более, когда нахал пытается командовать тобой у тебя же в доме”, - мысленно дополнила наставницу смышленая ученица. Правда, чтобы чуть смягчить свой ответ на явную грубость, колдовка чуточку склонила голову на краткий миг, вроде как поприветствовав гостей, наверняка прибывших на церемонию посвящения аж из Нижгорода – столицы одноименного княжества. А вот потом, выпрямившись, ответила, глядя на вельмож спокойно, без тени раболепия, без боязни, но и без особой злости в глазах. Да и голос Итары звучал на удивление ровно, точно она своему однокласснику объясняла, почему ей больше нравится сливовый сок, а не яблочный.

- В замке Вороний Холм рады гостям, приехавшим с добрыми сердцами и чистыми помыслами. Но у нас здесь нет слуг, чтобы ухаживать за вами и вашими лошадьми. Так что будьте добры заботиться о своих скакунах сами, если они вам дороги, конечно. Я - не конюх, а всего лишь одна из учениц, помогавших приготовить конюшню к приему гостей. Теперь там порядок, и есть всё необходимое для ваших любимцев. Располагайтесь! А мне пора…

Колдовка мягко улыбнулась на прощание и сделала два шага, намериваясь уйти. Но не тут-то было! Этот надменный индюк ухватил её за локоть, вцепившись своей пятерней с такой силой, словно намеривался тут же сломать девушке руку, если она сделает еще хоть шаг в сторону. И зашипел злобно, но так громко, что его услышали все присутствующие:

- Стоять! Ты что, соплячка ублюдочная, не поняла, кто перед тобой?!

Зря он решил откровенной грубостью приправить свою непомерную наглость. Тут уж Итара не смогла совладать с ответной злостью и так рванула локоть в сторону, что и сама едва не упала, да и вцепившегося клеща чуть следом не повалила. Но зато успешно освободилась от мертвой хватки. Отделается парой синяков на руке, что не так уж страшно. А вырвавшись, колдовка резко развернулась лицом к непонимающему вежливого обращения вельможе и, так же как он, громко прошипела в ответ:

- Я не слепая и не глупая! С первого взгляда прекрасно поняла, кто передо мной: столичный хам из княжьего дворца! Тот, который думает, что если у него кошель под завязку забит монетами, так значит все встречные-поперечные только и мечтают поплясать под его дудочку. И жизнь, видимо, пока еще ни разу не припечатала его наглую рожу о стену, чтоб выбить дурную мысль из головы. Но не огорчайся, это развлечение у тебя еще впереди. Есть зачем продолжать жить…

- Да я тебя!... – плеть в руке побагровевшего от гнева вельможи стремительно взметнулась в быстро темнеющее небо.

- А ну угомонись, Ярик! – звонкий голос самого молодого из шикарно разодетых гостей заставил руку спутника остановиться в пиковой точке замаха, так что девушке даже не пришлось применять на практике свои знания рукопашного боя, к чему она внутренне уже приготовилась. Плетью, конечно, огребла бы, тут увернуться сложно, слишком мало времени оставалось для маневра. Но и нос этому нахалу Итара в ответ без излишних душевных терзаний расквасила бы напрочь, всмятку. А дальше будь, что будет! С остальными она однозначно не справится, но еще одному, а то и двум настроение ухитрилась бы поменять на куда менее довольное судьбой. – Не у себя на подворье слуг гоняешь. Приехал в гости – уважай чужие обычаи. Тем более и так прекрасно видно, что девчонка уже умоталась сегодня за день от работы.

Ярик медленно опустил плеть, будто нехотя подчинившись приказу, а не просьбе. Злобно искоса зыркнув на колдовку, он посчитал, что последнее слово всё равно должно остаться за ним. Презрительно сплюнув под ноги, вельможа глухо прорычал:

- Лярва желтоглазая! Чтоб тебе вши косы заплетали!

- Пусть они сперва твою бороду в порядок приведут. Хотя бы расчесать не помешает. А хорошо попросишь своих нательных любимцев, так они тебе её и подстригут не хуже столичного цирюльника, - не осталась в долгу Итара, вызвав многочисленные улыбки на лица державников. Один из княжьих ратников даже подмигнул ей озорно, и скрытно показал сжатый кулак с задорно торчащим вверх большим пальцем.

Вельможа окончательно и бесповоротно побагровел, вскипая, разве что пар из ушей не повалил густыми клубами. Но ничего необдуманного сделать ему вновь не позволили. Между колдовкой и вулканом ярости уверенно вклинился хоть и самый молодой, но, по всей видимости, и самый главный из приехавших гостей.

- Еще раз говорю: остынь и успокойся! – и тут же сменив тон на мягкий, дружеский, вельможа добавил: - Сам виноват, Ярик. Ну зачем было задирать её? Разве девчонка что-то тебе должна? Или она уже успела лично тебе сделать нечто плохое, о чем я не знаю? Эта колдовка всего лишь отвечает взаимностью на твое, мягко скажем, не очень правильное поведение. И отвечает, замечу, вполне достойно. Её за одно только это уже уважать можно, не говоря про отсутствие страха перед нами. А в сообразительности и бойкости язычка ей точно не откажешь.

- Языкастая – без сомнения, - понуро согласился Ярик, заметно успокоившись. – Но о моем уважении к этим…, - он на миг запнулся, подбирая слово, - нелюдям – забудь! Пусть радуются, что их самих к монстрам, с которыми они борются, не причисляю со всеми вытекающими последствиями.

- Твое мнение о колдовцах ни для кого секрета не составляет, хотя я с ним не могу согласиться, - молодой успешно оттеснил девушку на безопасное по его мнению расстояние от своего спутника. Посчитав задачу выполненной, он повернулся вполоборота к ней и, чуточку нахмурив брови при одновременной скупой улыбке, вскользь пробежавшейся по несколько полноватым губам, задумчиво произнес: - Ты можешь идти, куда собиралась, раз не хочешь “сплясать перед нашими кошелями”. Точно нет желания помочь?

- Теперь уже точно нет, - колдовка спокойно выдержала пристальный взгляд пронзительно черных глаз, смотревших на неё с едва заметной насмешкой, сверкнувшей искорками в глубине зрачков. – Вы мужчины взрослые и видные – значит, самостоятельно управитесь с нехитрой задачкой. Тем более вас ждали, и всё возможное уже приготовили заранее.

Итара отвернулась от молодого и, чего скрывать, вполне привлекательного вельможи, сделав шаг к дорожке, убегавшей под сенью курчавых березок к цитадели. Взгляд девушки случайно скользнул по фигуре третьего вельможи, так и не проронившего пока ни слова, но с нескрываемым интересом прислушивавшегося к происходящему. Возраст его наглядно отражался почти сплошь серебристой бородой, доходившей ему до середины груди. Волнистые волосы, ниспадавшие до плеч, тоже выбелены сединой не меньше, чем бородища. Да и морщины, исполосовавшие худое, скуластое лицо, точно борозды пашню, подтверждали, что этого вельможу смело можно почетно величать старцем. Но не о преклонные года споткнулся взгляд Итары. Эка невидаль! А вот правая рука вельможи, попавшись на глаза колдовке, вызвала у неё и вовремя подавленный возглас удивления, и откровенное сочувствие вплоть до крайней степени жалости. Кисть, выглядывавшая из рукава камзола, была темной почти до черноты, вся сплошь покрыта застарелыми рубцами и шрамами, и выглядела такой изуродованной, словно её долго жевал-пережевывал страшный монстрюга едун. Да не понравилась она даже ему, вот и выплюнул недоеденной. И торчащие вразнобой и враскорячку пальцы, застывшие в своей мертвой неподвижности, скрюченные, словно их суставным штормом покорежило, одним своим видом мигом вызвали слезную пелену на глаза Итары. Резко остановившись, будто налетела на невидимую преграду, она сказала:

- Вот дедуле я могла бы и помочь, если…

- А вот дедуля как раз и сам управится, не впервой, - старец неопределенно хмыкнул в бороду, изогнув тонкие сухие губы в скупой усмешке. – Иди отдыхать.

Он хлопнул здоровой рукой свою лошадь по крупу и ткнул указательным пальцем в направлении входа в конюшню. Животина искоса бросила на него взгляд, тряхнула гривой и, фыркнув, неспешно направилась под крышу, помахивая богатым хвостом. Вельможа, лукаво сверкнув серыми глазами, последовал за ней. Поравнявшись с немного удивленной колдовкой, он весело поинтересовался, сделав акцент на последнем слове:

- Как тебя зовут-то, внучка?

- Итара, - запоздало смутившись смороженной ею невероятной глупостью, негромко ответила девушка, потупив взор. – Простите, я не хотела…

- Итара, значит? Хорошо, я запомню, как зовут мою свеженайденую родственницу. Ну что встала? Тебе же сказали: иди отдыхать!

“Неспроста старикан моим именем заинтересовался”, - мысли колдовки текли неспешно, с ленцой, под стать её прогулочному шагу по аллее, накинувшей на себя сумеречную шаль. Яркий свет огромной луны, занявшей, казалось, половину неба, с трудом пробивался сквозь плотный занавес березовых крон. Вокруг застыла студнем тишина, разбавленная чуть слышным шуршанием листвы под легким освежающим ветерком. – ”Наверняка такие крутые шишки самому архилиту Галману нажалуются на моё поведение… Ну и пусть себе плачутся ему в жилетку на здоровье! Она ничего плохого не сделала, и Галман не станет её наказывать ни за что, ни про что, лишь бы только угодить столичным хлыщам. Он справедливый, и своих ”желтоглазых птенцов”, как настоящий коршун защищает, если требуется”.

Впереди высветилось главное здание крепости, подмигивающее огоньками многочисленных окон. И оно показалось девушке похожим на неведомое чудище, притаившееся посреди густого сумрака, вроде туши огромного паучищи с невероятным количеством жадных до добычи, ярко блестящих глаз. И с чего ей такие глупые фантазии в голову лезут? Наверное потому, что настроение всё же к концу дня окончательно испортилось. Другой причины для объяснения не находится.

Выйдя из-под тенистой сени аллеи на утоптанную площадку перед ристалищем, девушка остановилась, задумавшись. В таком скверном настроении отправляться к себе в комнату совершенно не хотелось. Азва вряд ли еще спит. А соседка сегодня не тот человек, кто улучшит настроение, и с кем мечталось поскорее увидеться. Она с самого утра это уже неоднократно продемонстрировала. И раньше-то Азва не отличалась особливой душевностью, но в последние дни и вовсе как с цепи сорвалась, став настолько язвительной, желчной и дерганной по каждому пустяку, что хоть срочно просись к кому-нибудь на временный постой, лишь бы от неё подальше. Да лучше уж даже на охапке сена на полу конюшни переночевать, чем в одной комнате со стервозной однокурсницей. Но и столбом торчать посреди крепости приятного мало.

И тут колдовка вспомнила, что Астик сегодня до полуночи дежурит в Сторожевой башне. И друг даже специально Итару приглашал заглянуть к нему в гости, если ей не лень будет. Лень, конечно, карабкаться на самую верхотуру, но зато приятная компания после восхождения обеспечена. И заодно время скоротает, а потом можно смело отправляться к себе в комнату. Какой бы язвой Азва ни была, но поспать она страсть как любит. Долго дожидаться возвращения припозднившейся соседки не станет, даже если остались в душе несколько лишних капелек невыпущенного в течение дня яда. Отложит свои подначки-укусы на завтра, выплеснув с самого утра на Итару удвоенную порцию ехидства. Ну и рогач ей в помощь, дрягва – в подружки, а глык -  в законные мужья! Не впервой. Итара уже настолько привыкла за последние три месяца к странно-непонятному поведению одноклассницы , что просто перестала обращать на Азву особое внимание. Пущай бесится, авось когда-нибудь догадается саму себя за зад укусить, глядишь, и полегчает девчонке. Если, конечно, не скопытится от чрезмерной дозы собственного яда.

Колдовка решительно повернула направо, устремившись к громаде Сторожевой башни, темнеющей относительно невдалеке. Она располагалась на изломе крепостной стены и имела оригинальную, отличающуюся от всех других двенадцати башен, конструкцию: прямоугольную с внутренней стороны замка, и сильно выступающую вперед круглую наружную часть. Да и вверх эта древняя постройка, согласно легендам доставшаяся нынешним хозяевам вместе с остальным замком по наследству аж от самих перволюдов, построивших эту крепость в пору расцвета своей ныне сгинувшей цивилизации, взметнулась повыше всех остальных. На целых тридцать аршин над землей. А так как башня стояла и без того на вершине Вороньего Холма, то обзор с неё на близлежащие окрестности открывался исключительный.

Добравшись всего-то до третьего яруса по крутым ступенькам узкой винтовой лестницы, Итара уже запыхалась. На пустынной площадке этажа она остановилась, подойдя к бойнице, чтобы отдышаться и подставить раскрасневшееся лицо под ласковое дуновение ветерка. Сверху, одновременно и снаружи, и со стороны лестницы, послышалась приглушенная расстоянием мелодия. А следом за ней и тихое напевное “мычание”. Мычание потому, что слов исполняемой в полголоса песни отсюда не разобрать. Да и накладывался звук сам на себя слоями. Снаружи он лениво вползал через бойницу, растрёпанный игривым ветерком, а внутри башни скатывался на колдовку сверху из-под полукруглого свода лестницы, раздробленный эхом на бесформенные осколки. Астик, оказывается, на ”боевом посту” развлекался на всю катушку, прихватив на дежурство свою излюбленную забаву - семиструнку, которую сейчас и терзал. Надо отдать должное, терзал он её ловко и умело, можно даже сказать, что душевно. А вот с пением дела обстояли похуже. Нет, слушать вполне можно, это факт. Но и другой факт тоже очевиден: популярным бродячим бардом юноше никогда не стать, если не случится чуда. Или если замковый алхимик Ягор не поспособствует, намутив в своей лаборатории хитрое зелье, придающее голосу чистоту, звучность и …силу.

Колдовка добродушно усмехнулась, откинула с лица прядь волос, попытавшуюся залезть ей в рот, но оказавшуюся не вкусной, и, мысленно поблагодарив ветер за возможность чуточку остудиться, с горестным вздохом направилась дальше. Осталось подняться на последний уровень, на дозорную площадку, выше которой размещался только набатный колокол, прозванный ребятами Молчуном. На их памяти им еще ни разу не воспользовались, что несомненно радовало, но и зарождало сомнения: а умеет ли вообще этот колокол звонить? Многих так и подмывало попробовать заставить его пару-тройку раз рявкнуть во всю мощь. Но переполошить всю округу, а потом и огрести по шеям по самое не балуйся, так никто и не решался.

Добраться до дозорной площадки сложнее всего. Количество ступенек между последним и предпоследним ярусами башни почти такое же, что Итара уже одолела. Да и высота каждой из них почему-то на целую ладонь больше, чем на предыдущих лестницах. Идти крайне неудобно. Если раньше девушка просто шагала вверх, что немного утомительно, то теперь складывалось впечатление, будто ей приходится самой себя еще и подталкивать сзади. И даже поручень, отполированный бесчисленным множеством ладоней до темно-матового блеска, вьющийся спиралью справа по стене - слабое утешение для уставших за день ног. С другой стороны – лишняя тренировка. Разве не должны колдовцы стойко переносить тяготы и лишения доставшейся им непростой жизни? Еще как должны! Если и дальше жить хочется…

- Так вот значит, как ты тут службу тянешь, воин?! – девушка, перед последним рывком заранее отдышавшись и отдохнув после утомительного восхождения, резво преодолела оставшиеся десять ступеней, неожиданно для друга выпрыгнув из темноты лестничного пролета на залитую лунным светом дозорную площадку. – А ну встать! Смирно! Руки по швам!.. Вольно. Упал, отжался.

- Ты всё-таки не поленилась сюда вскарабкаться, Итка? Молодец! – ничуть не удивившись, и даже не вздрогнув, Астемий расплылся в широкой улыбке, убрав с колен семиструнку и прислонив её к стене. – Есть хочешь? Держи, это твоя награда за проявленную самоотверженность при спасении лучшего друга от смертельной …скуки.

Колдовка ловко поймала брошенное ей большущее краснобокое яблоко, невесть откуда появившееся за миг до этого в руках юноши. Может быть он всё время держал его спрятанным в рукаве наготове? Но как тогда Астик умудрялся на семиструнке бренчать? Да какая собственно разница?! Есть Итара и вправду хотела. Или только поймав яблоко, захотела? Еще одна загадка. Но менее вкусным и желанным плод от тайн психологии не стал. Девушка немедленно вгрызлась в кисловато-сладкое яблоко, сочное до умопомрачения.

- А ты как же? Голодным останешься? Товарища выручай, а сам зубы на полку клади, так что ли? – приблизившись к юноше, колдовка протянула ему надкусанное яблоко. – А ну-ка вгрызайся тоже! Астик, давай вместе его слопаем, пополам. А то мне одной стыдно хрумкать, оставив тебя без еды.

- Итка, хватит болтать! Жуй без разговоров, - юноша поднялся с корточек, легкомысленно отмахнувшись от предложения разделить трапезу. – Я это яблоко специально для тебя из Зимнего сада спёр. А за меня не переживай, сыт по маковку. До сих пор твой добавочный салат никак переварить не могу.

- Смотри, Астик, поймают тебя когда-нибудь с твоими похождениями по зимним садам да летним огородам, - добродушно усмехнувшись, подруга толкнула юношу плечом в бок и тут же вновь с удовольствием впилась зубами в уворованный плод. – Где ты еще не лазил в замке? Чердаки, крыши, подвалы и подземелья все проверил?

- Куда там! Даже малую часть не обследовал. Да чего я тебе рассказываю?! Сама что ли со мной, а чаще без меня не отыскиваешь приключений? Не тебе бы, Итка, мне нотации читать. Ты сама такая же любопытная… Ну поймают, и что с того? Даже уши не надерут за такую безвредную мелочь. А оно того стоит! Вкусное ведь яблочко? И вовремя я тебе его подкинул червячка заморить?

Колдовка благодарно кивнула головой, соглашаясь с другом. В его словах правды было побольше, чем в Апокрифе Изначальных.

- Да не читаю я тебе нотаций, Астик, - мягко проворковала девушка. – Просто не стоило за ним лезть, только для того, чтоб мне скормить. До завтрака с голоду не померла бы. Да и откуда тебе было знать, приду я сюда после конюшни или прямиком спать отправлюсь?

- Ита, я слишком хорошо тебя изучил за годы нашей дружбы, чтобы ошибиться, - юноша гордо выпятил грудь и замер, словно ожидая, когда подруга прицепит на неё наспех откованную медаль. Не дождавшись, он продолжил, чуть-чуть втянув её обратно: - Но это всё ерунда по сравнению с тем, что я тебе сейчас покажу. Смотри какая красотища!

Астемий ткнул указательным пальцем в сторону огромной Луны, висящей прямо перед ребятами. Обзор с дозорной площадки ничем не ограничивался, кроме стены по грудь взрослого человека. Надстройка с колоколом, одновременно служившая и остроконечной крышей Сторожевой башни, возвышалась над ними, поддерживаемая дюжиной каменных столбов шириной в полтора обхвата, украшенных спиралевидной резьбой, равномерно закручивающейся вверх.

- Мне иногда кажется, что стоит прыгнуть, оттолкнувшись посильнее, и можно за край Луны ухватиться, когда она так близко к нам. Удивительно большая, правда?

- Если схрумкать за один присест полмешка богатырских чудо-пилюль Ягора и запить их ведром “Молнии”, тогда точно допрыгнешь, - весело рассмеялась Итара. – И даже без разбега.

- Да ну тебя, Итка! – юноша и сам заулыбался. – Вот и поговорили. Я ей про красоту и романтику, а она…

- А что она?! – искренне возмутилась колдовка. – Она с тобой полностью согласна. Красотища!

Итара оперлась локтями на парапет, оглядывая окрестности. А потом указала на Серебрянку – реку, полукругом огибавшую холм на востоке и неспешно утекавшую широкой лентой на юг.

- А она и вправду словно серебряная при лунном свете. И даже искрится немножко.

Астемий пристроился рядышком с подружкой.

- Я же не просто так повадился сюда дежурить. А вон там, Итка, смотри… Да нет! На два пальца правее от дома кузнеца, и выше на ладонь, почти у кромки Мертвой дубравы. Видишь, какие-то странные огоньки блуждают? Порхают, точно мотыльки…

Так они развлекались еще почти целую свечу, пока Итара не начала отчаянно зевать, грозя свернуть себе челюсть набок.

Серия сообщений "Итара. Блеск Луны на острие меча":

Наша новая книга. После почти годичного раздумья мы с Таней решили, что главы этого произведения, как и всегда, будут выкладываться здесь по мере написания. На некоторое количество ошибок не обращайте внимания, все же это еще не окончательный вариант, а скорее уж черновой, не прошедший чистовой правки.

Часть 1 - Игорь Рябов, Татьяна Рябова - Блеск Луны на острие меча. Свиток 1
Часть 2 - Свиток 2
Часть 3 - Свиток 3
Часть 4 - Свиток 4
Часть 5 - Свиток 5
Часть 6 - Свиток 6
Часть 7 - Свиток 7
Часть 8 - Свиток 8
Часть 9 - Свиток 9

Сказать правду, так она сегодня сильно устала. Хотя признаваться в этом Итаре не хотелось даже самой себе: ни вслух, ни мысленно. Но в голове слегка гудело, словно её оккупировал многочисленный и явно рассерженный пчелиный рой. Поясницу ломило, не так чтоб очень сильно, но весьма неприятно. Руки малость одеревенели, ступни ног еще не горели, но всё же уже тлели, будто девушка стояла босиком на почти погасших углях. А задница прямо так и напрашивалась самовольно плюхнуться на что-либо плоское и желательно уютное. В чем ей было категорически отказано хозяйкой: мягких диванов и удобных кресел в конюшне и ближайших окрестностях не наблюдалось. Так что потерпит еще некоторое время, а там уж Итара и до собственной кроватки доберется, где оттянется в прямом и переносном смыслах до самого утра по полной программе.

Зато настроение, несмотря на усталость, оказалось приподнятым. Мысли колдовки витали беззаботными пташками среди редких облачков, нежась под последними лучиками солнца, наполовину уже скрывшегося за кромкой горизонта. В душе мерно колыхалось мягкими волнами бескрайнее лазоревое море умиротворения. Сердечко ритмично отстукивало непритязательно-спокойный мотивчик: тук, тук-тук, тук, тук-тук. А в мыслях, аккомпанируя биению сердца, звучала тихая мелодия. И губы девушки, изогнувшись в мечтательной улыбочке, в который уже раз едва слышно нашептывали припев настойчиво привязавшейся старинной песенки, неведомо какими путями прокравшейся из давно сгинувших во тьме Вечности веков прямиком в сознание:

А её сердце тук-тук-тук стучит, быстрей!

Когда она лишь думает о нём…

Ведь так хотела стоп-стоп-стоп сказать себе,

Свои чувства спрятать за замком...

А её сердце тук-тук-тук стучит, быстрей!

Когда он просто смотрит ей в глаза...

Уже не в силах стоп-стоп-стоп сказать себе,

Она бесповоротно влюблена!*

(*Примечание авторов. Песня 5staFamily - Тук-тук.)

Итара вылила последнее ведро воды в один из многих бочонков у ворот конюшни, наполнившийся теперь её стараниями до краев. Смахнув со лба выступившие мелкие бисеринки пота, колдовка прошла внутрь помещения и еще раз придирчивым взором осмотрела стойло, приготовленное к приему гостей последним. Не упустила ли чего? Вроде бы, нет. Сделала всё, что требовалось: пол подметен, свежие опилки насыпаны ровным слоем, ясли полны овса. И даже окно, расположенное на двухметровой высоте, добраться до которого девушка всё-таки умудрилась, уподобившись бродячим акробатам – протерто от скопившегося там толстенного слоя пыли. Вполне можно гордиться собой. А еще не помешает умыться перед отправкой на заслуженный отдых.

Продолжая негромко напевать, Итара бодро, насколько позволяла усталость, направилась обратно к той бочке, в которую только что выплеснула последнее ведро чистой колодезной воды. В этой запасной конюшне кроме неё уже почти никого не осталось, лишь неразговорчивый помощник конюха Гаврох с угрюмой сосредоточенностью копошился в самом дальнем углу возле двери в шорную, разбираясь с упряжью. Старик Касим еще час назад уковылял к главной замковой конюшне, находившейся невдалеке от этой. Там дел гораздо больше накопилось, и его присутствие в их круговороте, как главного конюха Вороньего Холма, без сомнения предпочтительнее, чем здесь. Добровольные послушники незамедлили после его ухода наскоро доделать порученные им задания и разбежались. Вот и получилось так, что Итара оказалась самой сознательной, никуда не торопящейся, а потому уходит отсюда последней.

Девушка наклонилась над бочкой, зачерпнула пригоршню воды и выплеснула её на лицо. Освежающий холод влаги приятно взбодрил, даже в голове прояснилось – нудное гудение ослабло, отдалившись на задворки сознания. Но колдовке полученного облегчения показалось маловато. Она левой рукой собрала растрепанные волосы в хвост на затылке, после чего смело погрузила лицо в бочку. На миг Итаре почудилось, что она из жаркого летнего вечера выскочила нагишом прямиком в студеную зиму, точно из бани да в сугроб, настолько вода обожгла кожу ледяным прикосновением. Даже мурашки по спине пробежали. Но зато усталость как веником смахнуло, точно она пыль на пороге. Может так и есть на самом деле? Пыль на пороге жизни…

Не упустив возможности побаловаться, колдовка не выныривала долго, пока в легких оставался воздух, пуская пузыри и наблюдая краем глаза, как они серебристыми переливчатыми шариками стремительно уносятся вверх, на свободу. Когда девушка уже наигралась досыта, а пузыриться стало больше нечем, бочку накрыла густая тень. Итара стремительно разогнулась, быстро смахнув ладонями капли с лица и жадно вдыхая воздух.

Конь заржал неожиданно. Хотя и не очень громко, но зато так близко – едва ли не в ухо колдовке, - что она вздрогнула, рефлекторно дернувшись в сторону. Позади тут же в несколько голосов весело загоготали, а спустя секунду в спину девушки, под правую лопатку чем-то больно ткнули: или кончиком плети, или ножнами.

- Зови своих дружков, и принимайте лошадей, - властным баском пророкотало сверху. - Напоить, накормить, почистить. И гривы не забудьте расчесать! А то знаю я вас, лодырей: так и норовите от работы улизнуть. Подальше от дел, да поближе к кухне, дармоеды.

Пока Итара оборачивалась, с десяток всадников успели соскочить с лошадей на землю. Путь они, похоже, проделали немалый. По лицам сразу видно, с каким удовольствием стоят на своих двоих, а не продолжают терзать задницы о седла.

Человек семь из прибывших определенно опытные вояки. Их трудно не узнать по специфичной амуниции, крепкому телосложению и бесстрастным выражениям лиц. А вот пятеро других выделялись из общей массы, хотя каждый и по-своему.

Один – чародей неопределенного возраста с блеклыми, будто пустыми или малость остекленевшими глазами под тонкими полосками белесых бровей и с ресницами такого невнятного цвета, что их и не видно почти. Лицо худое, со впалыми щеками, да ко всему прочему сильно вытянутое в нижней половине. Острый, нагло выпирающий вперед подбородок, красоты не добавлял, и без него образина еще та! Непропорциональная и отталкивающая. Да и то, как маг неприветливо и хмуро зыркал по сторонам, стремительно перебегая колючим взглядом с одного объекта на другой, точно с минуты на минуту ждал нападения заклятых врагов, притаившихся в засаде, не располагало к близкому с ним общению. Пусть уж лучше сверкает очами поодаль! А то еще своим злющим взглядом подожжет одежду на тебе ненароком. А может и специально это сделает?

Второй – шептун, и по всем признакам не простой, а один из Посвященных, что сразу видно по черной мантии, искусно расшитой крохотными звездочками с тонкими длинными лучами, опутавшими одежду, будто прилипшая паутина. У этого, не в пример чародею, взгляд прямой, внимательный и заранее участливый, хотя ты ему еще ни слова не сказал о своем житье-бытье. На малость пухленьких губках блуждает призрак улыбки, а полненькие румяненькие щечки украшены смешливыми ямочками. Отливающая рыжиной бровь изогнута в немом вопросе. Этот явно чего-то хочет немедленно спросить, да не получается: нужно рамки приличия соблюсти. Не он тут главный – не ему и разговор начинать.

Трое других – однозначно вельможи. Разные по возрасту, телосложению и выражениям лиц, но единые в стиле одежды. Иначе как богатым, этот стиль и не охарактеризуешь. Разве что можно дополнить, что богатым до нескромности.

Ближний из сиятельных, тот, который так больно ткнул Итару концом плети под лопатку, ростом не вышел – всего на три пальца выше колдовки. Правда, недостаток роста вполне компенсировался хорошо сложенной фигурой: этакий кряжистый крепыш, точно свеженький гриб-боровик. Вот только выражение лица у мужчины слишком уж неприятное: надменно-нахальное, с немалой примесью неприкрытой злости в карих глазах, презрительно сузившихся до узких щелочек.

- Ну, что рот разинула, ворона желтоглазая? Бери коня и веди в стойло, - вельможа небрежно кивнул головой в сторону светло-солового красавца-скакуна, забавно прядающего ушами, будто прислушивающегося к разговору, и повелительно протянул уздечку Итаре. – Долго еще глазищами хлопать собираешься? У вас тут в крепости все такие тупые или ты особенная?

Душу колдовки, не привыкшей к такому обращению, мгновенно затопила ответная злость. Дыхание участилось, в висках застучала молоточками яростно пульсирующая кровь, а руки сами собой сжались в кулачки. И ей стоило немалых трудов подавить в себе эту вспышку гнева, не дав ей вырваться наружу необдуманным действием, о последствиях которого она потом наверняка пожалеет. Постаравшись успокоиться, девушка глубоко вздохнула и лишь затем ответила, так и не взяв протянутую узду. Даже более того, она едва ли не демонстративно отступила на полшага назад, а руки спрятала за спину. ”Из надменных наглецов спесь нужно выбивать с первой минуты общения, потом уже поздно будет артачиться. Однажды привыкнув погонять, они впоследствии малейшее возражение воспримут, как личное оскорбление”, - вспомнились Итаре слова Дайчи на одном из уроков по психологии. “Тем более, когда нахал пытается командовать тобой у тебя же в доме”, - мысленно дополнила наставницу смышленая ученица. Правда, чтобы чуть смягчить свой ответ на явную грубость, колдовка чуточку склонила голову на краткий миг, вроде как поприветствовав гостей, наверняка прибывших на церемонию посвящения аж из Нижгорода – столицы одноименного княжества. А вот потом, выпрямившись, ответила, глядя на вельмож спокойно, без тени раболепия, без боязни, но и без особой злости в глазах. Да и голос Итары звучал на удивление ровно, точно она своему однокласснику объясняла, почему ей больше нравится сливовый сок, а не яблочный.

- В замке Вороний Холм рады гостям, приехавшим с добрыми сердцами и чистыми помыслами. Но у нас здесь нет слуг, чтобы ухаживать за вами и вашими лошадьми. Так что будьте добры заботиться о своих скакунах сами, если они вам дороги, конечно. Я - не конюх, а всего лишь одна из учениц, помогавших приготовить конюшню к приему гостей. Теперь там порядок, и есть всё необходимое для ваших любимцев. Располагайтесь! А мне пора…

Колдовка мягко улыбнулась на прощание и сделала два шага, намериваясь уйти. Но не тут-то было! Этот надменный индюк ухватил её за локоть, вцепившись своей пятерней с такой силой, словно намеривался тут же сломать девушке руку, если она сделает еще хоть шаг в сторону. И зашипел злобно, но так громко, что его услышали все присутствующие:

- Стоять! Ты что, соплячка ублюдочная, не поняла, кто перед тобой?!

Зря он решил откровенной грубостью приправить свою непомерную наглость. Тут уж Итара не смогла совладать с ответной злостью и так рванула локоть в сторону, что и сама едва не упала, да и вцепившегося клеща чуть следом не повалила. Но зато успешно освободилась от мертвой хватки. Отделается парой синяков на руке, что не так уж страшно. А вырвавшись, колдовка резко развернулась лицом к непонимающему вежливого обращения вельможе и, так же как он, громко прошипела в ответ:

- Я не слепая и не глупая! С первого взгляда прекрасно поняла, кто передо мной: столичный хам из княжьего дворца! Тот, который думает, что если у него кошель под завязку забит монетами, так значит все встречные-поперечные только и мечтают поплясать под его дудочку. И жизнь, видимо, пока еще ни разу не припечатала его наглую рожу о стену, чтоб выбить дурную мысль из головы. Но не огорчайся, это развлечение у тебя еще впереди. Есть зачем продолжать жить…

- Да я тебя!... – плеть в руке побагровевшего от гнева вельможи стремительно взметнулась в быстро темнеющее небо.

- А ну угомонись, Ярик! – звонкий голос самого молодого из шикарно разодетых гостей заставил руку спутника остановиться в пиковой точке замаха, так что девушке даже не пришлось применять на практике свои знания рукопашного боя, к чему она внутренне уже приготовилась. Плетью, конечно, огребла бы, тут увернуться сложно, слишком мало времени оставалось для маневра. Но и нос этому нахалу Итара в ответ без излишних душевных терзаний расквасила бы напрочь, всмятку. А дальше будь, что будет! С остальными она однозначно не справится, но еще одному, а то и двум настроение ухитрилась бы поменять на куда менее довольное судьбой. – Не у себя на подворье слуг гоняешь. Приехал в гости – уважай чужие обычаи. Тем более и так прекрасно видно, что девчонка уже умоталась сегодня за день от работы.

Ярик медленно опустил плеть, будто нехотя подчинившись приказу, а не просьбе. Злобно искоса зыркнув на колдовку, он посчитал, что последнее слово всё равно должно остаться за ним. Презрительно сплюнув под ноги, вельможа глухо прорычал:

- Лярва желтоглазая! Чтоб тебе вши косы заплетали!

- Пусть они сперва твою бороду в порядок приведут. Хотя бы расчесать не помешает. А хорошо попросишь своих нательных любимцев, так они тебе её и подстригут не хуже столичного цирюльника, - не осталась в долгу Итара, вызвав многочисленные улыбки на лица державников. Один из княжьих ратников даже подмигнул ей озорно, и скрытно показал сжатый кулак с задорно торчащим вверх большим пальцем.

Вельможа окончательно и бесповоротно побагровел, вскипая, разве что пар из ушей не повалил густыми клубами. Но ничего необдуманного сделать ему вновь не позволили. Между колдовкой и вулканом ярости уверенно вклинился хоть и самый молодой, но, по всей видимости, и самый главный из приехавших гостей.

- Еще раз говорю: остынь и успокойся! – и тут же сменив тон на мягкий, дружеский, вельможа добавил: - Сам виноват, Ярик. Ну зачем было задирать её? Разве девчонка что-то тебе должна? Или она уже успела лично тебе сделать нечто плохое, о чем я не знаю? Эта колдовка всего лишь отвечает взаимностью на твое, мягко скажем, не очень правильное поведение. И отвечает, замечу, вполне достойно. Её за одно только это уже уважать можно, не говоря про отсутствие страха перед нами. А в сообразительности и бойкости язычка ей точно не откажешь.

- Языкастая – без сомнения, - понуро согласился Ярик, заметно успокоившись. – Но о моем уважении к этим…, - он на миг запнулся, подбирая слово, - нелюдям – забудь! Пусть радуются, что их самих к монстрам, с которыми они борются, не причисляю со всеми вытекающими последствиями.

- Твое мнение о колдовцах ни для кого секрета не составляет, хотя я с ним не могу согласиться, - молодой успешно оттеснил девушку на безопасное по его мнению расстояние от своего спутника. Посчитав задачу выполненной, он повернулся вполоборота к ней и, чуточку нахмурив брови при одновременной скупой улыбке, вскользь пробежавшейся по несколько полноватым губам, задумчиво произнес: - Ты можешь идти, куда собиралась, раз не хочешь “сплясать перед нашими кошелями”. Точно нет желания помочь?

- Теперь уже точно нет, - колдовка спокойно выдержала пристальный взгляд пронзительно черных глаз, смотревших на неё с едва заметной насмешкой, сверкнувшей искорками в глубине зрачков. – Вы мужчины взрослые и видные – значит, самостоятельно управитесь с нехитрой задачкой. Тем более вас ждали, и всё возможное уже приготовили заранее.

Итара отвернулась от молодого и, чего скрывать, вполне привлекательного вельможи, сделав шаг к дорожке, убегавшей под сенью курчавых березок к цитадели. Взгляд девушки случайно скользнул по фигуре третьего вельможи, так и не проронившего пока ни слова, но с нескрываемым интересом прислушивавшегося к происходящему. Возраст его наглядно отражался почти сплошь серебристой бородой, доходившей ему до середины груди. Волнистые волосы, ниспадавшие до плеч, тоже выбелены сединой не меньше, чем бородища. Да и морщины, исполосовавшие худое, скуластое лицо, точно борозды пашню, подтверждали, что этого вельможу смело можно почетно величать старцем. Но не о преклонные года споткнулся взгляд Итары. Эка невидаль! А вот правая рука вельможи, попавшись на глаза колдовке, вызвала у неё и вовремя подавленный возглас удивления, и откровенное сочувствие вплоть до крайней степени жалости. Кисть, выглядывавшая из рукава камзола, была темной почти до черноты, вся сплошь покрыта застарелыми рубцами и шрамами, и выглядела такой изуродованной, словно её долго жевал-пережевывал страшный монстрюга едун. Да не понравилась она даже ему, вот и выплюнул недоеденной. И торчащие вразнобой и враскорячку пальцы, застывшие в своей мертвой неподвижности, скрюченные, словно их суставным штормом покорежило, одним своим видом мигом вызвали слезную пелену на глаза Итары. Резко остановившись, будто налетела на невидимую преграду, она сказала:

- Вот дедуле я могла бы и помочь, если…

- А вот дедуля как раз и сам управится, не впервой, - старец неопределенно хмыкнул в бороду, изогнув тонкие сухие губы в скупой усмешке. – Иди отдыхать.

Он хлопнул здоровой рукой свою лошадь по крупу и ткнул указательным пальцем в направлении входа в конюшню. Животина искоса бросила на него взгляд, тряхнула гривой и, фыркнув, неспешно направилась под крышу, помахивая богатым хвостом. Вельможа, лукаво сверкнув серыми глазами, последовал за ней. Поравнявшись с немного удивленной колдовкой, он весело поинтересовался, сделав акцент на последнем слове:

- Как тебя зовут-то, внучка?

- Итара, - запоздало смутившись смороженной ею невероятной глупостью, негромко ответила девушка, потупив взор. – Простите, я не хотела…

- Итара, значит? Хорошо, я запомню, как зовут мою свеженайденую родственницу. Ну что встала? Тебе же сказали: иди отдыхать!

“Неспроста старикан моим именем заинтересовался”, - мысли колдовки текли неспешно, с ленцой, под стать её прогулочному шагу по аллее, накинувшей на себя сумеречную шаль. Яркий свет огромной луны, занявшей, казалось, половину неба, с трудом пробивался сквозь плотный занавес березовых крон. Вокруг застыла студнем тишина, разбавленная чуть слышным шуршанием листвы под легким освежающим ветерком. – ”Наверняка такие крутые шишки самому архилиту Галману нажалуются на моё поведение… Ну и пусть себе плачутся ему в жилетку на здоровье! Она ничего плохого не сделала, и Галман не станет её наказывать ни за что, ни про что, лишь бы только угодить столичным хлыщам. Он справедливый, и своих ”желтоглазых птенцов”, как настоящий коршун защищает, если требуется”.

Впереди высветилось главное здание крепости, подмигивающее огоньками многочисленных окон. И оно показалось девушке похожим на неведомое чудище, притаившееся посреди густого сумрака, вроде туши огромного паучищи с невероятным количеством жадных до добычи, ярко блестящих глаз. И с чего ей такие глупые фантазии в голову лезут? Наверное потому, что настроение всё же к концу дня окончательно испортилось. Другой причины для объяснения не находится.

Выйдя из-под тенистой сени аллеи на утоптанную площадку перед ристалищем, девушка остановилась, задумавшись. В таком скверном настроении отправляться к себе в комнату совершенно не хотелось. Азва вряд ли еще спит. А соседка сегодня не тот человек, кто улучшит настроение, и с кем мечталось поскорее увидеться. Она с самого утра это уже неоднократно продемонстрировала. И раньше-то Азва не отличалась особливой душевностью, но в последние дни и вовсе как с цепи сорвалась, став настолько язвительной, желчной и дерганной по каждому пустяку, что хоть срочно просись к кому-нибудь на временный постой, лишь бы от неё подальше. Да лучше уж даже на охапке сена на полу конюшни переночевать, чем в одной комнате со стервозной однокурсницей. Но и столбом торчать посреди крепости приятного мало.

И тут колдовка вспомнила, что Астик сегодня до полуночи дежурит в Сторожевой башне. И друг даже специально Итару приглашал заглянуть к нему в гости, если ей не лень будет. Лень, конечно, карабкаться на самую верхотуру, но зато приятная компания после восхождения обеспечена. И заодно время скоротает, а потом можно смело отправляться к себе в комнату. Какой бы язвой Азва ни была, но поспать она страсть как любит. Долго дожидаться возвращения припозднившейся соседки не станет, даже если остались в душе несколько лишних капелек невыпущенного в течение дня яда. Отложит свои подначки-укусы на завтра, выплеснув с самого утра на Итару удвоенную порцию ехидства. Ну и рогач ей в помощь, дрягва – в подружки, а глык -  в законные мужья! Не впервой. Итара уже настолько привыкла за последние три месяца к странно-непонятному поведению одноклассницы , что просто перестала обращать на Азву особое внимание. Пущай бесится, авось когда-нибудь догадается саму себя за зад укусить, глядишь, и полегчает девчонке. Если, конечно, не скопытится от чрезмерной дозы собственного яда.

Колдовка решительно повернула направо, устремившись к громаде Сторожевой башни, темнеющей относительно невдалеке. Она располагалась на изломе крепостной стены и имела оригинальную, отличающуюся от всех других двенадцати башен, конструкцию: прямоугольную с внутренней стороны замка, и сильно выступающую вперед круглую наружную часть. Да и вверх эта древняя постройка, согласно легендам доставшаяся нынешним хозяевам вместе с остальным замком по наследству аж от самих перволюдов, построивших эту крепость в пору расцвета своей ныне сгинувшей цивилизации, взметнулась повыше всех остальных. На целых тридцать аршин над землей. А так как башня стояла и без того на вершине Вороньего Холма, то обзор с неё на близлежащие окрестности открывался исключительный.

Добравшись всего-то до третьего яруса по крутым ступенькам узкой винтовой лестницы, Итара уже запыхалась. На пустынной площадке этажа она остановилась, подойдя к бойнице, чтобы отдышаться и подставить раскрасневшееся лицо под ласковое дуновение ветерка. Сверху, одновременно и снаружи, и со стороны лестницы, послышалась приглушенная расстоянием мелодия. А следом за ней и тихое напевное “мычание”. Мычание потому, что слов исполняемой в полголоса песни отсюда не разобрать. Да и накладывался звук сам на себя слоями. Снаружи он лениво вползал через бойницу, растрёпанный игривым ветерком, а внутри башни скатывался на колдовку сверху из-под полукруглого свода лестницы, раздробленный эхом на бесформенные осколки. Астик, оказывается, на ”боевом посту” развлекался на всю катушку, прихватив на дежурство свою излюбленную забаву - семиструнку, которую сейчас и терзал. Надо отдать должное, терзал он её ловко и умело, можно даже сказать, что душевно. А вот с пением дела обстояли похуже. Нет, слушать вполне можно, это факт. Но и другой факт тоже очевиден: популярным бродячим бардом юноше никогда не стать, если не случится чуда. Или если замковый алхимик Ягор не поспособствует, намутив в своей лаборатории хитрое зелье, придающее голосу чистоту, звучность и …силу.

Колдовка добродушно усмехнулась, откинула с лица прядь волос, попытавшуюся залезть ей в рот, но оказавшуюся не вкусной, и, мысленно поблагодарив ветер за возможность чуточку остудиться, с горестным вздохом направилась дальше. Осталось подняться на последний уровень, на дозорную площадку, выше которой размещался только набатный колокол, прозванный ребятами Молчуном. На их памяти им еще ни разу не воспользовались, что несомненно радовало, но и зарождало сомнения: а умеет ли вообще этот колокол звонить? Многих так и подмывало попробовать заставить его пару-тройку раз рявкнуть во всю мощь. Но переполошить всю округу, а потом и огрести по шеям по самое не балуйся, так никто и не решался.

Добраться до дозорной площадки сложнее всего. Количество ступенек между последним и предпоследним ярусами башни почти такое же, что Итара уже одолела. Да и высота каждой из них почему-то на целую ладонь больше, чем на предыдущих лестницах. Идти крайне неудобно. Если раньше девушка просто шагала вверх, что немного утомительно, то теперь складывалось впечатление, будто ей приходится самой себя еще и подталкивать сзади. И даже поручень, отполированный бесчисленным множеством ладоней до темно-матового блеска, вьющийся спиралью справа по стене - слабое утешение для уставших за день ног. С другой стороны – лишняя тренировка. Разве не должны колдовцы стойко переносить тяготы и лишения доставшейся им непростой жизни? Еще как должны! Если и дальше жить хочется…

- Так вот значит, как ты тут службу тянешь, воин?! – девушка, перед последним рывком заранее отдышавшись и отдохнув после утомительного восхождения, резво преодолела оставшиеся десять ступеней, неожиданно для друга выпрыгнув из темноты лестничного пролета на залитую лунным светом дозорную площадку. – А ну встать! Смирно! Руки по швам!.. Вольно. Упал, отжался.

- Ты всё-таки не поленилась сюда вскарабкаться, Итка? Молодец! – ничуть не удивившись, и даже не вздрогнув, Астемий расплылся в широкой улыбке, убрав с колен семиструнку и прислонив её к стене. – Есть хочешь? Держи, это твоя награда за проявленную самоотверженность при спасении лучшего друга от смертельной …скуки.

Колдовка ловко поймала брошенное ей большущее краснобокое яблоко, невесть откуда появившееся за миг до этого в руках юноши. Может быть он всё время держал его спрятанным в рукаве наготове? Но как тогда Астик умудрялся на семиструнке бренчать? Да какая собственно разница?! Есть Итара и вправду хотела. Или только поймав яблоко, захотела? Еще одна загадка. Но менее вкусным и желанным плод от тайн психологии не стал. Девушка немедленно вгрызлась в кисловато-сладкое яблоко, сочное до умопомрачения.

- А ты как же? Голодным останешься? Товарища выручай, а сам зубы на полку клади, так что ли? – приблизившись к юноше, колдовка протянула ему надкусанное яблоко. – А ну-ка вгрызайся тоже! Астик, давай вместе его слопаем, пополам. А то мне одной стыдно хрумкать, оставив тебя без еды.

- Итка, хватит болтать! Жуй без разговоров, - юноша поднялся с корточек, легкомысленно отмахнувшись от предложения разделить трапезу. – Я это яблоко специально для тебя из Зимнего сада спёр. А за меня не переживай, сыт по маковку. До сих пор твой добавочный салат никак переварить не могу.

- Смотри, Астик, поймают тебя когда-нибудь с твоими похождениями по зимним садам да летним огородам, - добродушно усмехнувшись, подруга толкнула юношу плечом в бок и тут же вновь с удовольствием впилась зубами в уворованный плод. – Где ты еще не лазил в замке? Чердаки, крыши, подвалы и подземелья все проверил?

- Куда там! Даже малую часть не обследовал. Да чего я тебе рассказываю?! Сама что ли со мной, а чаще без меня не отыскиваешь приключений? Не тебе бы, Итка, мне нотации читать. Ты сама такая же любопытная… Ну поймают, и что с того? Даже уши не надерут за такую безвредную мелочь. А оно того стоит! Вкусное ведь яблочко? И вовремя я тебе его подкинул червячка заморить?

Колдовка благодарно кивнула головой, соглашаясь с другом. В его словах правды было побольше, чем в Апокрифе Изначальных.

- Да не читаю я тебе нотаций, Астик, - мягко проворковала девушка. – Просто не стоило за ним лезть, только для того, чтоб мне скормить. До завтрака с голоду не померла бы. Да и откуда тебе было знать, приду я сюда после конюшни или прямиком спать отправлюсь?

- Ита, я слишком хорошо тебя изучил за годы нашей дружбы, чтобы ошибиться, - юноша гордо выпятил грудь и замер, словно ожидая, когда подруга прицепит на неё наспех откованную медаль. Не дождавшись, он продолжил, чуть-чуть втянув её обратно: - Но это всё ерунда по сравнению с тем, что я тебе сейчас покажу. Смотри какая красотища!

Астемий ткнул указательным пальцем в сторону огромной Луны, висящей прямо перед ребятами. Обзор с дозорной площадки ничем не ограничивался, кроме стены по грудь взрослого человека. Надстройка с колоколом, одновременно служившая и остроконечной крышей Сторожевой башни, возвышалась над ними, поддерживаемая дюжиной каменных столбов шириной в полтора обхвата, украшенных спиралевидной резьбой, равномерно закручивающейся вверх.

- Мне иногда кажется, что стоит прыгнуть, оттолкнувшись посильнее, и можно за край Луны ухватиться, когда она так близко к нам. Удивительно большая, правда?

- Если схрумкать за один присест полмешка богатырских чудо-пилюль Ягора и запить их ведром “Молнии”, тогда точно допрыгнешь, - весело рассмеялась Итара. – И даже без разбега.

- Да ну тебя, Итка! – юноша и сам заулыбался. – Вот и поговорили. Я ей про красоту и романтику, а она…

- А что она?! – искренне возмутилась колдовка. – Она с тобой полностью согласна. Красотища!

Итара оперлась локтями на парапет, оглядывая окрестности. А потом указала на Серебрянку – реку, полукругом огибавшую холм на востоке и неспешно утекавшую широкой лентой на юг.

- А она и вправду словно серебряная при лунном свете. И даже искрится немножко.

Астемий пристроился рядышком с подружкой.

- Я же не просто так повадился сюда дежурить. А вон там, Итка, смотри… Да нет! На два пальца правее от дома кузнеца, и выше на ладонь, почти у кромки Мертвой дубравы. Видишь, какие-то странные огоньки блуждают? Порхают, точно мотыльки…

Так они развлекались еще почти целую свечу, пока Итара не начала отчаянно зевать, грозя свернуть себе челюсть набок.