Бывший председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов о том, как можно было повернуть перестройку и спасти СССР

Тридцать лет назад, в марте 1985 года, к власти в СССР пришел Михаил Горбачев. Спустя месяц после назначения на пост генерального секретаря он, подражая Владимиру Ленину, озвучил знаменитые «апрельские тезисы», от которых принято вести начало перестройки. Заведующий кафедрой мировой экономики Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, бывший председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов рассказал «Ленте.ру», как сегодня видит перестройку, почему развалился СССР и как следом чуть не развалилась Россия.

Когда в стране объявили перестройку, вы преподавали в Московском институте народного хозяйства имени Плеханова. Расскажите, как вы ее встретили?

Хасбулатов: Как и большинство наших интеллектуалов, я встретил ее с восторгом. Много приходилось ездить за границу по линии молодежного «Спутника» и общества «Дружбы». А АПН (Агентство печати «Новости»), публиковало мои брошюры о горбачевской перестройке. Они были изданы на всех европейских языках и пользовались популярностью. Весь мир тогда объездил, везде встречали хорошо, Горбачев вселял за границей надежду на прекращение противоречий с Западом, установление гармоничных отношений. Люди радовались нашей перестройке, были большие ожидания, что будет лучше с экономикой, свободой, будет открытое общество, восторжествуют общечеловеческие ценности, о которых много и хорошо говорил Горбачев.


Конечно, наши люди порядком устали от напряженности между США и СССР. Помните: сбитый корейский «Боинг», когда погибли почти 300 человек. Тогда президент США Рональд Рейган объявляет СССР «империей зла», а в ответ начинается массированная антиамериканская кампания с нашей стороны. Кстати, в советском обществе тогда такого антиамериканизма, как сейчас, не было, был скорее интерес к тому, что «там происходит» и как люди живут в этом «капитализме». Враждебность на высоком пропагандистском уровне не переносилась в структуры общества, люди не чувствовали вражды ни к Западу, ни к США. Наше тогдашнее общество было в высокой степени интеллектуальным, «толстые» журналы и газеты выходили миллионными тиражами.

С 1987 я уже был консультантом в Совете министров СССР у Николая Рыжкова по социально-экономическому блоку, куда меня привлек академик Леонид Абалкин. Когда мы собирались, многие экономисты говорили руководству, что того уровня демократии, который дали в начале перестройки, вполне хватит, и пора заняться экономикой. Но вместо этого Горбачева, похоже, «понесло», как Остапа Бендера. Так, в частности, он достал из небытия и начал обсуждать «Союзный договор», давно инкорпорированный в Конституцию СССР. Это была огромная ошибка. Но не только это.

Но до этого была борьба за повышение дисциплины и антиалкогольная кампания.

По поводу повышения дисциплины в государственном и административном аппарате. Меры, предпринятые Андроповым, я считаю, были полезными, они дали серьезный эффект. Неплохо, если бы подобные действия осуществил бы и Путин.

Другой вопрос — антиалкогольные мероприятия. Их следствием стало нарушение финансово-экономического равновесия страны, деформация бюджета. Я тогда сомневался насчет итогов, сколько именно недобрал бюджет. Полагал, что где-то 30-40 миллиардов долларов в 1986-1987 годах. Но бывший премьер СССР, Николай Иванович Рыжков сообщил, что антиалкогольная кампания нанесла СССР ущерб в 100 миллиардов долларов! В современной оценке, это более 500 миллиардов. Здесь надо иметь в виду и другие обстоятельства. Тогда, в 1985-1986 годах цены на нефть и газ значительно упали: с 30-40 долларов они опустились до 15-20 долларов за баррель в течение двух лет. Это сократило существенно бюджетные поступления. Еще один источник затрат — неразумный ввод войск в Афганистан. Он требовал затрат около 30 миллиардов долларов в год. В результате наметилось серьезное уменьшение расходов на социальные цели, начал снижаться уровень жизни населения, усилились и расширились дефициты.

В экономике стали развиваться хаотические процессы под влиянием волюнтаристских решений.

Какие помимо указанных выше?

Например, совершенно абсурдные решения высшей власти относительно выбора руководителей всех организаций в стране. Такой клич бросил Горбачев — человек вроде бы опытный, работал в сельском хозяйстве и на производстве...

Что такое выборы начальников цеха, завода? Где вы такое видели? На капиталистических предприятиях такого никогда не было и не может быть, там жесткая дисциплина — иначе нельзя, это нормально. Но в СССР стали внедрять «демократию в производство», прямо по схемам князя Кропоткина, классика анархизма. Даже Прудон до этого не додумался. В результате по всей огромной стране развернулась «выборная лихорадка», в которой участвовали дворники, вахтеры, сторожа — они тоже выбирали художественного руководителя Большого театра или директора известного малолитражного завода в Риге.

Выборы директора. Елгавский завод микроавтобусов РАФ имени XXV съезда КПСС. Латвийская ССР.

Вы пишете в своих книгах, что у Горбачева не было никакой тактики и стратегии и он действовал по интуиции. Разве такое возможно?

Горбачев, как мне кажется, старался как мог. Но никакого серьезного, продуманного плана у него не было. И это не только его вина, но и всей огромной бюрократии. Это я лично понял, когда уже был избран заместителем председателя Верховного Совета Бориса Ельцина. Я с Горбачевым, по просьбе Ельцина, по два-три раза в день встречался. Ему (Ельцину) было некомфортно с ним говорить — такие у них были взаимоотношения. У меня же с Горбачевым сложились хорошие личные отношения. Он был мягкий, добродушный человек, в отличие от Ельцина. Я ему говорил: «Зачем эта затея с Союзным договором? Зачем вы достали из нафталина Союзный договор 1922 года? Нам ведь нужна, прежде всего, экономическая стабильность!» И еще другой важный вопрос, который я с ним неоднократно обсуждал, — это необходимость признания частной собственности, возрождение политики НЭПа.

И какая была реакция?

Как всегда, ироническая, а затем: «Я подумаю, посоветуюсь с товарищами». Думаю, Александр Яковлев, всесильный секретарь ЦК, ему подсказал эту порочную идею Союзного договора. По моему мнению, Яковлев вовсе не был агентом, но он точно был догматиком, сторонником западного пути развития.

Они торопились?

Смотря кто. Те, кто желал развала социализма и перехода на капитализм, торопились. Все время «подгоняли» Горбачева. А он постоянно подыгрывал им, пытался доказать, что является «большим демократом», чем все они, вместе взятые. В частности, группа из так называемых межрегиональных демократов из Союзного парламента. Они называли себя «демократами», как будто другие не «демократы». Это был вызов, крайнее неуважение к другим депутатам.

Николай Рыжков говорит, что он, Горбачев и Долгих при Андропове разрабатывали план реформ, план будущей перестройки, работали несколько лет. Куда же делась разработанная ими тактика и стратегия?

Не знаю, у меня и с Николаем Ивановичем всегда были хорошие отношения, я вообще считал, что устранение Горбачевым Рыжкова в начале 91-го года было большой ошибкой. Он был порядочным человеком и профессионалом высокого класса. Возможно, несколько мягкий. А что касается замыслов Андропова, я так понял: узкий круг ближних людей несколько раз собирался по инициативе Андропова — он был человек очень информированный, как тогда было принято писать — «кристальный коммунист», человек социалистических принципов. И, видимо, инстинктивно понимал (мне близкие к нему люди об этом говорили), что надо менять основательно саму модель социализма. Но ничего конкретного не успел сделать. И наследия в этой части он не оставил. Поэтому нет смысла говорить о том, что произошло бы при Андропове в части изменения модели социализма. Но одно ясно — он бы сохранил СССР.

Первое совместное заседание палат Совета Союза и Совета Национальностей. На снимке: Николай Рыжков (на первом плане), Рафик Нишанов, Анатолий Лукьянов и Михаил Горбачев (слева направо на втором плане).

В каком году вы начали понимать, что перестройка, вся эта затея — больше слова, чем дело.

В 88-м. Я хорошо знал некоторых влиятельных советников-академиков Горбачева. Дружил с Абалкиным, знал Петракова, больше общался с опытнейшим Арбатовым — это был кладезь мудрости, — и он также считал, что политические преобразования надо оставить немного в стороне. О том же говорили академики Богомолов и Федоренко. Все они публично на пленумах ЦК и заседаниях в Совете министров настаивали на том, чтобы в первую очередь, взяться за преобразования в экономике. Уровня демократии, который был создан к 88 году, вполне хватало. Это та мудрость, которую Дэн Сяопин применил, но не оценили в Кремле. Дэн не отстранил партийный аппарат от власти. Ведь в партийном аппарате всегда были самые сильные кадры, хорошо подготовленные администраторы. Дэн Сяопин их выдвинул на передний рубеж, чтобы они служили авангардом в создании новой модели экономики. А Горбачев взял другую тактику — отстранение партии от управления. А кем ее заменять? Ведь не было других кадров, кроме этих партийных администраторов. Вот этим и воспользовался Ельцин, а также Кравчук и Шушкевич. Повсюду появляются безродные и безответственные болтуны — «демократы», кстати, плохо образованные, циничные, ни в грош не ставящие народ и его интересы.

Пишут, что у Яковлева была тогда идея, которую он предлагал тому же Горбачеву в Волынском — отстранить КПСС от власти путем создания второй партии и прийти к двухпартийной системе, как в США.

Эта идея витала в воздухе давно, с начала перестройки, ее можно было осуществить, но как мне казалось, несколько позже — после того, как будет принята программа преобразований и достигнуты серьезные успехи в развитии. Я тоже был членом партии, мы относились к этому делу достаточно формально, и членство в КПСС нисколько не стесняло нашу деятельность. Хотя я по своим убеждениям был социалистом, но я тоже считал, что надо создавать социал-демократическую партию. Но, как и академики Арбатов, Богомолов, Федоренко и многие другие весьма опытные и умелые люди, я считал, что это должно происходить постепенно. Сперва надо использовать все ресурсы для безболезненного перехода к новой экономической модели. В ней предусматривались приватизация легкой промышленности, торговли, включая розничную и т.д.

В то же время вся тяжелая промышленность, включая ВПК, оставалась бы под контролем государства. Рядом с ней, то есть государственной, создается конкурентная капиталистическая экономика, развивается мелкое предпринимательство, включая сельское хозяйство, торговлю и т.д. Государство осуществляет помощь этому частному сектору. Госплан создает соответствующие условия, чтобы «заиграл» рынок — заработал мелкий сектор без особенно крупных затрат. Я помню, тогда собирал предпринимателей, они мне говорили: «Руслан Имранович, дайте нам условия, налагайте на нас хоть 80-90 процентов налогов, но дайте нам возможность самостоятельно распоряжаться хотя бы 10-20 процентами прибыли». Одновременно с этим предполагалось снять монополию внешней торговли. Чтобы западные компании могли поставлять нам товары, тем более когда у нас есть сложности, дефицит. За счет этого маневра у нас бы наполнился рынок. И таким образом осталось бы время, чтобы грамотным путем осуществлять стратегические реформы без ухудшения ситуации со снабжением.

Горбачев, видимо, понял, что ничего у него с экономикой не выйдет, решил заигрывать с республиками, и стал бесконечно обсуждать этот Союзный договор и будущий референдум. Он уже не слушал никого. Горбачев сам дал сепаратизму дорогу. Плюс карабахские события, которые начали накатываться с 1988-1989 года. Их следовало жестко пресечь. Я был свидетелем того, как канадское правительство решило проблему с восстанием в 1968 году, когда квебекские сепаратисты похитили даже представителя королевы, а министра труда застрелили. Премьер министр Канады Пьер Эллиот Трюдо ввел в Квебек войска и очень жестко принял все военно-полицейские меры и заявил, что «демократия существует для народа и во имя его интересов, а вооруженное восстание сепаратистов — это идея преступников, и они должны за это ответить».

Карабахский конфликт. Митинг.

Конечно, государство должно себя защищать. Первый опыт нерешительности Горбачевым был показан в Карабахе, когда, по моему мнению, трех преступных руководителей Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха надо было арестовать, привезти в Лефортово, где я сам потом оказался (смеется). Ведь после этого, между прочим, поставили вопрос о выходе из СССР «прибалты», когда они увидели, что никаких серьезных действий центральная власть не принимает и не способна принимать.

В вашей книге вы объясняете мягкость и нерешительность Горбачева тем, что у него были комплексы перед Западом.

Да-да, этот комплекс был у всех, не только у Горбачева. А после него — он стал повсеместным. Ельцин никогда не пошел бы на расстрел парламента в 1993 году, если бы Клинтон не дал разрешения. В основном проводником ельцинской политики был немецкий канцлер Коль — он уговорил Клинтона дать разрешение Ельцину на жестокое подавление Верховного Совета России. Ельцин стал откровенно марионеткой США. Он был от них зависим в прямом смысле слова. Вообще, я вижу, что вся российская элита — и политическая и деловая — обладает комплексом неполноценности перед Западом. И даже сегодня.

Возвращаясь к Горбачеву: на первом этапе им была допущена еще одна догматическая ошибка. В 1989 году прибалтийские республики ставили перед Съездом народных депутатов СССР вопрос об экономической самостоятельности. Кстати, и Абалкин, и Рыжков, и Петраков, и Арбатов — все они были за то, чтобы дать им эти полномочия, а Горбачев уперся. Надо было им дать самим проводить реформы, у них светлых голов тогда было немало. Может быть, сделали бы что-нибудь полезное. Нет, отвергли их инициативу. Результаты мы видим сегодня.

А программа «500 дней»? Что было в ее основе?

В основе этой программы лежали идеи академика Николая Шмелева, а затем академика Станислава Шаталина. Григорий Явлинский их использовал, но в достаточно примитивном изложении. Кстати, эту программу российский парламент одобрил уже после того, как против проекта Абалкина выступили союзные республики, да и сам Горбачев. Чтобы взять какой-то ориентир, мы ее одобрили, понимая всю слабость и непроработанность, а Явлинского сделали вице-премьером для претворения в жизнь этой программы. Но он, естественно, все это провалил, ничего не сделал. Организатор из него получился никудышный.

Когда Горбачев начал терять контроль над ситуацией?

В 1989 году, когда в союзном парламенте была образована Межрегиональная депутатская группа (МДГ) во главе с Афанасьевым. Вот тогда он начал терять контроль над ситуацией в стране. До этого Горбачев исходил из положения, что он истинный демократ и все, что он делает, соответствует нормам западной демократии.

Заседание Межрегиональной депутатской группы. На первом плане слева — П.Г. Бунич, за столом справа — А.Д. Сахаров и Ю.Н. Афанасьев, 1988 год.

А тут, вдруг, объявились еще «большие демократы», чем он сам! Вот он и растерялся: бороться с ними, в глазах Запада, означало, что Горбачев — не демократ. Не бороться — это вело к нарастанию на него атак со стороны ЦК КПСС. В результате Горбачев оказался в «ловушке». Следует отметить, в МДГ входил и академик Сахаров, но о нем разговор отдельный, он был всего лишь символом этой группы. Сахаров был за социализм, за единство СССР, он разработал проект Конституции Союза Советских Социалистических Республик Азии и Европы. Он был гуманист и убежденный демократ, теоретик конвергенции. Он искренне полагал, что социализм — это более высокая ступень по сравнению с капитализмом. А МГД прикрывались его именем. Горбачев не смог управлять ни этой группой, ни Всесоюзным Съездом и Парламентом. Я, например, в Верховном совете России всех этих лживых демократов прижал, заставил работать и следовать общей линии российского парламента в интересах нашего народа. Поэтому они и возненавидели меня.

Почему он не смог с ними работать?

Человек 200 радикалов было, но они навязали волю всему Съезду депутатов СССР. Ни одного конструктивного предложения с их стороны не было, только критика Горбачева и КПСС. Помню, замечательно против них выступил поэт Олжас Сулейменов: «Я разделяю ваши взгляды, я демократ, но что же вы все время критикуете и критикуете Горбачева и ничего не предлагаете?»

Я считаю, что деятельность именно этой «группы демократов» привела к мятежу в августе 1991 года — их интересы сомкнулись в неприятии Горбачёва с интересом сил, представленных Крючковым и другими ортодоксами из ЦК. Они не сумели организованно выступить против ГКЧП, основное и единственное противодействие ГКЧП оказал Российский Верховный Совет. А эти хваленые «демократы» даже не созвали Съезд народных депутатов СССР, они оказались способны только демагогией заниматься, хотя там, среди них, были талантливые люди. Но и они оказались заложниками демагогов.

И еще предстоит понять, чего лишилась цивилизация с потерей СССР!

До ГКЧП вам было известно, что что-то такое готовится?

Много было слухов, и в прессе писали об этом, а «советник» Горбачева, некий Мигранян, даже обосновывал необходимость «просвещенной диктатуры». Накаркал. Я на эту тему давал интервью телевизионщикам, где отрицал возможность такого сценария, полагал, что обстановка в СССР не дает предпосылок для заговоров и переворотов. Исходил из того, что демократический процесс в стране далеко зашел и общество не потерпит путчистов. Введение ГКЧП было для меня большой неожиданностью. За несколько дней до этого я был в Сочи, помогал местным властям справиться с последствиями стихийного события — шторма. И даже звонил министру обороны Язову, просил тяжелую технику для восстановления какого-то трубопровода у кавказского хребта. Он сказал: «Конечно, немедленно поможем», и помощь оказал. Вернувшись в Москву, за день до ГКЧП, я встретил, уже ночью, Ельцина — он прилетел в Москву из Казахстана, где он вел какие-то переговоры с Назарбаевым. Я его, как обычно, встретил в аэропорту, проводил его домой, мы жили по соседству. 20 августа должно было быть подписание нового Союзного Договора, и мы с Ельциным обговорили некоторые вопросы. В частности, что в Договоре Горбачева некоторые статьи мы, российская делегация, подписывать не будем, так как юристы Горбачева в этом Договоре приравняли республики Российской Федерации к союзным республикам. С этим я категорически не был согласен. И разъяснил это Ельцину. Кстати, когда этот вопрос стали обсуждать в Новоогарево ранее, я перестал даже посещать эти заседания, в знак протеста.

Защитники Белого дома пытаются остановить танк, 19 августа 1991 года

Это же был бы развал России...

Да, следом за союзными республиками были бы объявлены Татарская, Башкирская, Осетинская, Чеченская, Дагестанская и т.д. Все они становились бы равными с Казахстаном, Белоруссией, Украиной. Обговорили это с Ельциным и разошлись. В 7 утра я встал, как всегда, бодрый. Звонит жена из московской квартиры и сообщает, что в стране переворот, просит включить ТВ. Включил телевизор, а там и правда «Лебединое озеро», потом показали Янаева и других. Позже я узнал, что фактическим организатором был Крючков, глава КГБ. Я немедленно побежал к Ельциным. Там, у порога, стоит хмурый Коржаков. Увидел Наину Иосифовну, вбежал на второй этаж. Ельцин сидел на кровати, неопрятный и подавленный. Увидел меня, говорит: «Обыграл нас Крючков. Все, через час нас с вами возьмут».

Я ему отвечаю: «Как так возьмут? Соберитесь, приведите себя в порядок, мы что, с вами в бирюльки играем? Давайте, звоните в Алма-Ату Назарбаеву, в Киев Кравчуку, заручимся поддержкой. Спрашиваю также его: «Кого из военных вы знаете? Через 15 минут будьте в порядке, я созову всех наших руководителей. Надо драться, а не сдаваться!»

Связь не отключили?

Ни свет, ни связь не отключили. Я полагаю, что они хорошо в КГБ знали психологию Ельцина и полагали, что он сдастся. И он уже фактически сдался, когда я его увидел. Так что они его «просчитали». У них был план вывезти нас на одну из своих подмосковных дач, чтобы он (Ельцин) там сложил с себя все полномочия и вернулся в Свердловск. Это был предельно мирный сценарий. Крючков мне потом несколько раз говорил: «Я твой фактор не учел, мы из-за тебя проиграли, а все лавры достались Ельцину».

Вы автор воззвания народу, после которого начали собираться защитники Белого дома?

Да, его я писал. У Ельцина собрались Силаев, Руцкой, Шахрай, Полторанин, Бурбулис. Я дал ручку Полторанину, он у нас главный был журналист, а у него руки дрожат. Я рассердился, со злостью забрал у него ручку и сам стал писать. С этого началось противостояние путчистам. Москвичи нас поддержали.

Вы упомянули, что Ельцин пытался сбежать в американское посольство. Это правда?

Ну это известный факт, и об этом было написано уже в 1992 году. Конечно, Ельцин боялся ареста (ну кто не боится?). Помню: ночь, моросит дождь, в Дом советов пришли мокрые Гавриил Попов, Юрий Лужков с молодой женой — они тоже боялись, что их арестуют. Я их отправил согреваться, и тут вбегает в кабинет Коржаков и дурным голосом кричит: «Руслан Имранович, срочно к президенту!» Спускаемся на лифте, внизу, в гараже, стоит Ельцин, его помощники, охрана и большая машина «Зил 114». Ельцин сразу ко мне: «Через полчаса будет штурм, нам надо спасти себя, едем в посольство США, через два дня после большого шума в мире мы вернемся».

Президент России Борис Ельцин в ночь с 20 на 21 августа 1991 года в Белом доме

Я даже не стал размышлять, говорю: «Вы правы, правильное решение, вы президент, вы у нас один, вас надо спасать, а у меня здесь 500 депутатов». С этими словами развернулся и пошел к лифту. Иду к себе и думаю: «Что же теперь будет... Президент сбежал...» И когда я шел по коридору, под руку мне подвернулись военные. Подбежал генерал Кобец и говорит: «Вот тут генерал Лебедь, он хочет нам что-то подсказать, помочь...» Я был в ярости, не знал, на ком ее сорвать, а здесь — подходящий случай. Говорю: «Если вы хотите помочь, то зачем вы подогнали сюда танки?» Лебедь мне говорит: «Если будет надо, за пять минут ваш Белый дом возьму». На что я ему отвечаю: «Через пять минут никак не возьмешь! Генерал Кобец, арестуйте этого путчиста и бросьте в подвал! Через два дня разобьем мятежников, а он пойдет под трибунал».

Кобец открыл рот, а Лебедь замолчал и встал по стойке смирно. Вот тут я, наконец, успокоился и прошел в свой кабинет. Зло выплеснул, велел никого не пускать, не знал, что делать, была какая-то опустошенность, даже мысли какие-то ленивые. Думал, что, как только Ельцин сбежит, американцы тут же всем сообщат о нашем поражении. Сидел, размышлял, прошло минут 20-30, как мне кажется. И тут раздается телефонный звонок от Ельцина: «Руслан Имранович, вы так решительно отказались эвакуироваться, что я тоже решил воевать вместе с вами. Будем вместе до конца». Он ушел в подвал, а я остался командовать, разумеется.

А почему именно в посольство США?

Как я потом узнал от первого замминистра обороны СССР Владислава Ачалова, это была игра Крючкова. Через свою агентуру в посольстве США он запустил информацию, что назначено время штурма, при котором должны убить Ельцина. Это была дезинформация, но ее «проглотили» американцы и рекомендовали Ельцину «эвакуироваться» в посольство США. Крючков все время сидел на телефоне, рассказывал Ачалов, ждал бегства Ельцина, а потом, когда ему сообщили, что Хасбулатов отказался бежать, а Ельцин следом за ним передумал, Крючков швырнул трубку, схватился за голову и воскликнул: «Хасбулатов выиграл у меня».

Горбачева в Форосе блокировали или нет, существуют на этот счет разные мнения, есть и такое, что он ждал, как будут развиваться события.

Это был полуарест, в мягкой форме. Указа или разрешения на переворот Горбачев им не дал. Делегацию, которая к нему прибыла с приказом о введении ГКЧП, он обматерил, подписывать отказался. В запале сказал, мол, делайте, что хотите, но подписывать не буду. Они этой фразой и воспользовались. Сговора у него с ними не было. Конечно, ему надо было сесть в их самолет и вернуться в Москву, в Кремль. И потребовать объяснений: что вы тут устраиваете? Он же их всех хорошо знал. Так что говорить однозначно, что Горбачев все знал, все одобрил, — неверно. Другое дело — он не попытался жестко пресечь любые «инициативы» в этом направлении.

Президент СССР Михаил Горбачев (слева) и президент РФ Борис Ельцин (справа) во время вечернего заседания внеочередной сессии ВС РСФСР, август 1991 года

Почему ГКЧП посыпался?

Это не трусость. Генерал Ачалов и маршал Язов знали цену жизни, оба были в Афганистане, Закавказье. Язов еще был ветераном Великой Отечественной войны. И Язов, и Ачалов не особенно полагались на генерала Грачева, поэтому Ачалов сам обходил позиции у Дома Советов. Грачев и Лебедь, кстати, готовы были расстрелять демонстрантов, если бы дали приказ, это потом они рядились в спасителей. Ачалов же после обхода сообщил Язову, что собралось много народу и может быть кровопролитие: «Стоит ли штурмовать Дом Советов?». Язов тут же сказал: «Нет, не стоит. Из-за этой шайки мы с тобой честью советских офицеров рисковать не будем». Должен сказать, высочайшую порядочность, честь, служение народу в эти дни проявил Генерал Владислав Ачалов. Это был очень авторитетный генерал ВДВ, с ним считались в армии, ему доверяли.

Неужели КГБ не мог вас арестовать?

Я думаю, могли. Но они не верили, что я буду так решительно действовать. Они знали хорошо Ельцина и тех, кто его окружает, его похождения, падения в реку, свердловские эпизоды, когда он потом извинялся, каялся, плакался. Они не рассчитывали, что так много выйдет людей для защиты Дома Советов. И просчитались со мной. Как и в 1993 году. Для меня понятие чести очень важно, я же не мог уйти с линии борьбы, чтобы смеялись надо мною позже. Как с таким жить дальше?

И депутаты, как «левые» так и «правые», все они отбросили свои противоречия и проявили героизм, надо отдать им должное. А КГБ побаивалось военных: как мне рассказывал Ачалов, когда Крючков начал повышать голос, Язов отвел Ачалова в сторону и приказал ему быть готовым, чтобы арестовать Крючкова и его генералов. Крючковцы все подслушивали и поняли, что если будут действовать против народа, то армия их не поддержит и сомнет. Пресса пишет, что в ГКЧП были малодушные, трусливые деятели, а Ельцин показал себя «решительным». Но это не так. В ГКЧП были достойные люди, они совершили ошибку, но они не стали проливать кровь. Это надо признать. А трусом всегда был Ельцин — и в августе 1991 и позже, а в 1993-м показал себя бандитом. Путчисты в августе 1991 года рисковали карьерой и жизнями, но не допустили кровопролития. Настоящий переворот произошел в Беловежье. Только в истории удачные перевороты переворотами не называют. Я иногда размышляю над прошлым и считаю своей большой ошибкой, что не пошел тогда (после Беловежья) к Горбачеву и не предложил подписать указ, назначающий меня премьером СССР, возможно, тогда удалось бы сохранить Союз. Но что поделаешь! История нас опережает!

Конституционный кризис 1993 года. Молодежь наблюдает за штурмом Дома советов РФ.

А что же вы? Почему не пошли на этот шаг?

Не знаю. Наверное, воспитание у меня такое. Не предложил я эту спасительную идею. Эта идея витала в наших парламентских кругах.

После ГКЧП произошла страшная вещь. Союз предельно ослабел, он балансировал на границе существования. Горбачев фактически стал заложником Ельцина. Он приказал распустить Съезд народных депутатов и Верховный Совет СССР; арестовали Лукьянова. А в наших российско-советских условиях, если главы нет, то считай, власти нет, ни союзного правительства, ни чего-то другого. В Российской федерации тогда тоже не было правительства! Ельцин еще перед путчем разогнал правительство Силаева. Огромная страна никем не управлялась!

Тогда я явочным порядком созвал Президиум Верховного Совета и мы работали круглые сутки, фактически управляли страной и даже делами СССР, областями и республиками. Все тогда знали, что «Хасбулатов на месте», он решает вопросы. Это не позволило России распасться, хотя данные процессы распада, однако, стали бурно развиваться. В этот период я неоднократно ставил перед Ельциным вопрос: давайте скорее создадим правительство! Кстати, у него самого были неплохие идеи пригласить в правительство известного офтальмолога, академика Святослава Федорова, затем — академика Юрия Рыжова, потом — Юрия Скокова. Но все это оказалось жалкой игрой. Он предложил в правительство никому неизвестных людей, какого-то Гайдара, Бурбулиса и еще кого-то, имена которых не хочу говорить в силу их ничтожности.

Они вышли из неформальных клубов, были известны в кругах интеллигенции...

Да-да, кто-то их знал, но не общество. Это были типажи что-то типа тех, что недавно выходили на Болотную площадь. Но самое смешное в том, что они не знали экономику ни капитализма, ни социализма. Это, видимо, и не было важным — одновременно с ними пришли американские специалисты. Как потом я выяснил, с ними работали и представители иностранных разведок. Как после всего этого, не анализируя события, можно воспринимать современные украинские события? Они лишь повторяют то, что происходило в Москве в 1991-1993 годах!

Почему Ельцин вдруг так яростно начал торпедировать Горбачева?

После ГКЧП, когда Горбачев вернулся в Москву, Ельцин сделал его своим заложником. Об этом, по-моему, только я писал в своих книгах. Он не дал Горбачеву сформировать союзное правительство. Были и другие важные события. Тогда же произошли события в Чечено-Ингушетии, где отставной генерал Дудаев на волне демократизации разогнал местные власти в этой республике. И вот удивительное дело, я в тот момент был в Японии, «отвозил» письмо Ельцина по поводу Курил премьер-министру этой страны. Без моего ведома вице-президент Руцкой подготовил проект по введению ЧП в Чечено-Ингушетии. ЧП провалился, потому что в аэропорт Грозного прибыли два батальона солдат, но без оружия, которое им должны были подвезти из Моздока.

В общем, произошел провал и все организаторы опять просят от меня помощи. Я звоню Горбачеву (он же все еще президент СССР, и войска подчиняются ему), говорю: «Ельцин ввел ЧП без моего ведома, но надо помочь, дайте приказ — введите войска». Он отвечает: «Нет, нет!» Наотрез отказался. Ведь можно было без особого труда усмирить Дудаева. Тогда, может быть, и двух полков хватило бы. Дудаев — профессиональный военный, он знал, что против армии он ничего не сможет делать, его возьмут и арестуют. Я звонил министрам обороны, в МВД, но все они ссылались на Горбачева и тоже не захотели рисковать своим положением.

В истории этот момент остался незамеченным, но сыграл особую роль в отношениях Ельцина и Горбачева. После отказа помочь армией Ельцин так взъярился на Горбачева! Я был у него в кабинете, он ходил туда-сюда весь красный и рычал: «Я его в порошок сотру! Я уничтожу его!» И после этого он дал указание своим юристам убрать из документов по СНГ упоминания о всяких руководящих органах. Это было ключевое событие, после которого Ельцин начал уничтожать Горбачева, хотя до этого он договаривался с союзными республиками, что оставляет за Горбачевым пост главы СНГ.

Что было в Беловежье? Одни пишут, что пьянка, другие говорят — всю ночь работали.

Как все или почти все участники говорили, там все было. Но не хотел бы распространяться на данную тему. В целом же это был один из самых позорных форумов, не красящих ни одного из его участников. Попросту говоря — сборище заговорщиков.

И почему, в конце концов, в Беловежье, у границы с Польшей?

Я думаю, так, на всякий случай, чтобы в случае чего сбежать: они же не дураки! Риск-то был! Горбачеву, как мне рассказывал позже президент СССР, Ельцин эту встречу объяснил перед отъездом так: «Скоро весна, посевная кампания, нам надо договориться о взаимодействии по топливу, по семенному фонду». На самом деле это был заговор. Они, эти участники, — Ельцин, Кравчук и Шушкевич, — конечно, побаивались меня, поэтому Ельцин меня и отправил в Сеул. Кто-то из окружения Ельцина в мемуарах писал потом, что на этой встрече было сказано: «Или подписывайте, или расходимся, ночью возвращается Хасбулатов из Сеула, он не Горбачев. Вы это знаете, он придет с батальоном десантников во главе с генералом Ачаловым, и нас арестуют».

А почему Верховный Совет это ратифицировал?

Меня часто этим упрекали. Я созванивался со всеми главами государств, с Верховными Советами, все они говорили: «Отрезанное не склеишь, и так все на волоске держалось». Даже коммунисты выступили за ратификацию. Говорили: «Ну, наконец-то, снимем Горбачева». Когда я вынес на обсуждение Верховного Совета этот документ, я не ожидал, что будет такая поддержка этому антиисторическому решению. Этого даже Ельцин не ожидал, он не пришел на Верховный Совет, побоялся. Против было только семь человек. Это была группа Бабурина.

Если подводить итоги, то в деле по развалу СССР первое место надо отдать Горбачеву, а второе место — Ельцину, он добил СССР. Но если бы не Ельцин, то Горбачеву удалось бы сохранить Союз в составе 9-10 республик. Я в этом уверен.

Беседовал Алексей Сочнев

ertata

Некоторые украинские граждане продолжают жить с широко закрытыми глазами, игнорируя очевидное и фанатично утверждая «ничего страшного не происходит». Я даже не буду упоминать об огромном количестве оружия, которым наводнили украинские города так называемые «волонтёры», которые активно везут его на продажу из зоны АТО. С участием этого оружия практически каждый день происходит по несколько инцидентов. То … Читать далее Конфликты, как признак развала. Александр Роджерс →

Мы нашли в Интернете и любезно собрали в одном месте отзывы на курс «Секреты Королевы». Алекс Мэй создал свою программу «Секреты Королевы» специально для женщин с целью помочь им понять — ЧТО ХОЧЕТ ИХ МУЖЧИНА, научиться управлять его подсознанием и в конечном итоге — сделать отношения с любимым мужчиной гармоничными, страстными, счастливыми и долгими.   ПРИСТУПИТЬ К […]

Вчера вышел в свет новый обучающий продукт Алекса Мэя — видеокурс «Секреты Королевы», который поможет вам избавиться от «нервотрепки» в отношениях и сделать ваши отношения с партнером гармоничными и счастливыми. Релиз курса проходит с 27 по 30 апреля включительно, и в этот период на видеокурс «Секреты Королевы» Алекс Мэй установил скидку в размере 3010 рублей. Подробности [...]

+ развернуть текст   сохранённая копия

Тэги: cccр, брежнев, горбачев, история, развал, ссср, сша, хрущев