buzina.org/publications/717...tsiya.html
Олесь Бузина
95 лет назад, 23 февраля (8 марта по новому стилю) 1917 года в Петрограде началось то, что теперь именуется Февральской революцией. Хлебные очереди погубили империю.
Февральская революция 1917 года до сих пор остается одной из самых великих исторических тайн. Взорвался не просто паровой котел, а целая империя. Да так, что осколки ее разлетаются по сей день. Все мы в той или иной мере — наследники кровавого февраля 1917-го. И главное — никто точно так и не сказал, почему случилась эта катастрофа.
В школьных учебниках моего советского детства писали, что в Петрограде тогда начинался голод. Мол, возникли очереди за хлебом. Потом восстали рабочие, солдаты столичного гарнизона. Ситуация вышла из-под контроля. Царь отрекся. А победой воспользовалась хитрая буржуазия, породившая Временное правительство.
Потом, уже после распада СССР, историки не раз писали, что голода в столице империи не было. И не только голода, но и вообще никаких проблем с продуктами. В 1917 году из всех стран, участвовавших в Первой мировой войне, Россия оставалась самой сытой. Германия задыхалась в тисках морской блокады. У немцев дети в то время рождались без ногтей из-за костлявых мамаш, вынашивавших плод на голодный желудок! Но никто не бунтовал и кайзера не свергал!
Маленькая 50-миллионная Австро-Венгрия, которую у нас презрительно именовали «лоскутной империей», сражалась впроголодь на два фронта — против России и Италии. И успешно сражалась — в основном на чужой территории. У нас ее армию до сих пор представляют только по «Похождениям бравого солдата Швейка». Но правда заключается в том, что не Россия закончила Первую мировую войну захватом хотя бы Львова, а Австро-Венгрия — оккупацией Одессы и Екатеринославля. Это при тотальной нехватке ресурсов!
Союзники России — Англия и Франция — мобилизовали в армию все, что смогли — сначала красивых и спортивных, а потом дохлых и плоскостопых. Все призывные возраста, вплоть до стариков, за исключением только сумасшедших и совсем уж дряхлых, с которых песок в прямом смысле сыпался! Именно тогда Западная Европа стала континентом массово работающих женщин. Тот трудовой подвиг, которым советский народ прославится в Великую Отечественную войну, когда мальчишки будут точить снаряды, английские, французские и немецкие подростки совершили уже в Первую мировую! И союзники России, и ее враги в феврале 1917-го давно жили по карточкам. Все продукты там распределялись строго по нормам. Никакого свободного рынка в Европе на тот момент не было! Только тотальная мобилизация и учет всего — та экономическая политика, которую потом большевики, ничего не придумав — только слямзив, назовут «военным коммунизмом»!
А в России на момент Февральской революции по карточкам распределялся лишь сахар. Все остальные продукты, вплоть до красной и черной икры, находились в свободной продаже. И было их столько, что хватило бы даже не на две, а на три России. Есть красноречивый пример. Уже когда закончится не только Февральская, но и Октябрьская революция, и немцы после Брестского мира весной 1918-го войдут в Киев, их поразит прежде всего обилие еды. Кайзеровские солдаты будут пялиться на витрины киевских магазинов, переполненные колбасами и булками. И нажираться от пуза — впервые за всю войну!
Вспомните еще один исторический факт. В другую войну — Отечественную — бывший Петроград, который станет Ленинградом, окажется в полной блокаде. Начнется настоящий голод — с людоедством и трупами на улицах. Но никто не восстанет и революцию не устроит. А в 1917 году очереди в Петрограде возникли в один прекрасный день (даже дата известна точно — 21 февраля по старому, 6 марта –—по новому стилю). И так же в другой прекрасный день через неделю исчезли. И всю весну, лето и осень революционные граждане будут трескать свой хлеб за обе щеки и заплевывать улицы столицы империи шелухой от семечек чуть ли не по колено. Значит, кому-то было нужно, чтобы хлеб в совершенно определенный момент куда-то подевался, а потом снова нашелся! Словно чудо революционное случилось! Отрекся Николай II — и тут же булочные наполнились буханками, а очереди ушли на митинги.
Но чуда не было. Было совсем другое. Те, кто организовал Февральскую революцию, понимали, что делать ее необходимо немедленно, потому что ровно через три-четыре месяца Россия одержат полную победу в войне, самодержавие докажет свою эффективность, а Керенский, Гучков, Львов, Терещенко и прочие деятели февраля так и умрут никому не ведомыми масонами, высчитывая в своем узком кругу, у кого масонский градус круче.
Милюков: «... История проклянет вождей, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю»
В одном из писем, как всегда исподтишка, признался лидер конституционных демократов Милюков: «Твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны, вы знаете также, что наша армия должна была перейти в наступление (весной 1917 года), результаты коего в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования. Вы понимаете теперь, почему я в последнюю минуту колебался дать свое согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть мое внутреннее состояние в настоящее время. История проклянет вождей, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю».
Предшествовавший революции 1916 год оказался весьма удачным для Русской императорской армии. Пусть и с громадными жертвами, но был совершен тот самый всем известный Брусиловский прорыв. Полностью забыли снарядный голод. На Черном море ввели в строй два новеньких линейных корабля и готовились вводить третий. Каска и противогаз стали нормой для пехотинца на фронте. В небе летали сотни русских истребителей, покончив с господством немцев в воздухе. Воздушные бои на Восточном фронте, если не считать таран Нестерова, начались только в 1916 году, и на момент распада империи насчитывалось не меньше двух десятков асов, вплоть до полковника Казакова, сумевшего сбить 32 немецких самолета. Умудрился же он нащелкать их всего за год! Значит, успешно развивалась царская авиация. И следовательно, нужно было спешить в тылу демократам, либералам и прочим внутренним врагам?
Русский фронт. 1916-й год стал весьма удачным для царской армии
Главную проблему для империи представлял не разномастный революционный спектр различных политических направлений от кадетов до большевиков, который я назвал бы не спектром, а сбродом, а добрый и интеллигентный последний император. Россия всегда нуждалась в грозном царе. Если бьет, значит, любит. Это знала не только любая баба, но и вся нация в целом. Россия — это страна садомазохизма. В этом суть ее великодержавной эротики. Царь Иван запугал всех опричниной до смерти, но до сих пор памятником ему стоит храм Василия Блаженного на Красной площади. А доброго сына его — Федора Иоанновича — ничто не помнит. Петр Великий рубил лично головы стрельцам на той же Красной площади и считается выдающимся деятелем — самым удачливым российским реформатором. А сын его — Алексей — сгинул в Петропавловской крепости при невыясненных до конца обстоятельствах. Никому не нужный и не интересный.
Если Николая ІІ назвали Кровавым, то тогда такое прозвище заслужили все его европейские сановные современники
Николаю II его победившие враги дали прозвище Кровавый. Ну какой же он Кровавый? Он в жизни своей никого, кроме ворон и прочего мелкого зверья, не убивал. Это все его «кровавые» деяния! Войну устроил? Так не только он один. Там целая компания, составлявшая так называемый «европейский концерт». Вообще непонятно, кто первый войну начал и кто кого подстрекал! Тогда по справедливости почетное прозвище Кровавый необходимо присвоить всем сановным современникам последнего царя. Так и писать — премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж Кровавый, первый лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль Кровавый. (Мало он, что ли, народу погубил в двух мировых войнах, да и лично пострелял из пистолета во время колониальных карательных экспедиций?) Король их Георг V Кровавый, допустивший двух этих душегубов на высокие посты. И так далее по списку: Вильгельм II Кровавый, Франц Иосиф II Кровавый, Раймонд Пуанкаре Кровавый — президент Франции… Господи, сколько этот Пуанкаре народу французского из-за немецкоязычных Эльзаса с Лотарингией отправил на тот свет! Да и немецкого тоже. И ради чего? Теперь и Франция, и Германия все равно в Евросоюзе в обнимку. Стоило ли делать «потерянным» целое поколение, превращая его в окопах в черепа, обглоданные крысами до идеальной белизны и гладкости?
Чтобы лучше уяснить положение Российской империи накануне Февральской революции, я позволю процитировать того же Черчилля из его книги «Мировой кризис»: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была на виду. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена… Долгие отступления окончились; снарядный голод побежден; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией и Колчак — флотом. Кроме того, никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжелым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами — держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы… В марте царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна».
Уинстон Черчилль
Думаю, не хуже Черчилля те, кто хотел в тот момент отстранить Николая II от власти, осознавали это положение. После победы самодержавие только укрепилось бы. Ни о замыслах русских либералов, мечтавших ограничить власть императора по английскому образцу, ни о глобальном эксперименте большевиков не было бы и речи. Страна проходила точку бифуркации. Нервы у всех были напряжены до предела. И тогда внутренние враги империи решили надавить на самую уязвимую точку в системе самодержавия — на самого Николая Второго.
Мы привыкли слышать, что последний царь был слабым правителем. Но это не так. Попытайтесь хоть раз мысленно встать на его место. В 1917 году шел двадцать третий год его правления. Нынешние президенты «выдыхаются» максимум за два срока. У Николая II это был в пересчете на президентские уже пятый срок! И решал царь проблемы не наподобие финансового кризиса в Греции, а по-настоящему трудные. Ему выпала русско-японская война, революция 1905 года, Первая мировая. Эсеровский террор достиг пика. Ни министры, ни генералы, ни сам глава империи не были уверены в своей безопасности. Но Николай держался! А еще строил линкоры, развивал армию, проводил реформы. Это был совсем не слабый человек!
Но в начале 1917-го все было против него. Думская оппозиция попыталась действовать через ближайшее окружение Николая II, чтобы убедить его назначить так называемое «ответственное министерство» — то есть кабинет министров, который подбирал бы не царь, а парламент. Это был так называемый «заговор великих князей» — именно через них, расстрелянных потом большевиками, пытались вложить в уши самодержца эту идею. Убийство Распутина — всего лишь зримое ответвление верхушечного заговора. Старца убили великий князь Дмитрий Павлович и депутат Пуришкевич. Царя лишили его последнего энергетического донора.
Революция планировалась как попытка переворота сверху. Ее подлинные тайные вдохновители — глава военного комитета Думы Гучков, лидер кадетов Милюков и председатель Думы Родзянко — рассчитывали, что все ограничится маленькой заварушкой. Народ в Петрограде побунтует, царь отречется, малолетний царевич Алексей не сможет ни на что влиять, и в России воцарится дорогая их сердцу олигархическая «демократия».
Но вышло не так, как мечталось. Эсеры и большевики слишком уж подогревали революционный котел снизу — просто, как черти в аду. Николай II, вопреки ожиданиям, отрекся не только за себя, но и за Алексея, что нарушало, кстати, законы Российской империи. Его брат Михаил отказался принимать скипетр. У страны временно не оказалось лидера. И началась война всех со всеми. Произошло то, о чем еще в XIX веке предупреждал Николай Гоголь: «Всеобщая беда — государь ли позабудет своего подданного и отрешится от него или подданный позабудет своего государя и от него отрешится».
Уже в наши дни вспомнили, кто же все-таки нарушил временно железнодорожное сообщение, вызвавшее хлебные очереди в Петрограде. Это был скромный чиновник Министерства путей сообщения — Юрий Ломоносов — толстопузый жизнелюб и приятель депутата Думы Бубликова. Через несколько дней два этих друга с группой уголовников захватят министерство лично. Ломоносов, кстати, был приятелем еще и Ленина! Уже после Октябрьской революции его назначат уполномоченным Совнаркома по закупке паровозов за границей. Умрет в Лондоне! Напрасно говорили, что Февраль обошелся без большевиков. Они тоже были в числе расшатывавших устои и подгрызавших опоры!
Юрий Ломоносов
И напоследок еще одна цитата из Черчилля: «Согласно поверхностной моде нашего времени, царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен был исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которые она оказалась способна».
Единственное, что не смог выдержать этот гигант, это удар в спину. Хотели победить самодержавие, а победили самих себя.
stoletie.ru/print.php?ID=127073
Заметки к 95-летию Февральской революции в России
Всех поразила быстрота, с какой Государь вдруг отрёкся от престола. Такого никто не ждал. Священная скрепа, удерживающая все живые связи, все конструкции Русского дома, была вырвана в одно мгновение; дом обратился в кровавые руины. Отречение – центральное событие революции. И второй момент. На Западе многие годы подробнейше изучались наши революции. Было бы странно, если бы там не додумались, что Февральскую революцию можно создать искусственно в любой точке мира, как создают синтетические полимеры, выращивают генномодифицированные помидоры или штампуют голливудские сериалы. О том, что это так, не даёт усомниться наш век. Кажется, даже и формулу революции открыли.
Революция без революционеров
Современники-очевидцы, как и исследователи Февраля-1917, твердят о стихийности события. О стихийности («вспыхнуло стихийно, без подготовки») доносит внедрённый агент Охранного отделения и пишет эсер-боевик ("долгожданная, желанная" революция застала, "как евангельских неразумных дев, спящими"), о том же мудрствуют вожди Государственной Думы, находившиеся в центре событий. Ленин переживал в Швейцарии в январе 17-го: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции…» Старику – 46. Не чаял, что и через 30 лет начнётся.
Классик западной советологии Эдвард Карр, не вдаваясь в детали, утверждал (1953): «Февральская революция 1917 г., свергнувшая династию Романовых, была стихийным взрывом недовольства масс». Профессор Оксфорда Георгий Катков, разбираясь в действии скрытых механизмов революции, в книге «Февральская революция» (на русском вышла под редакцией А.И. Солженицына), замечает (1967): «Теория "стихийности" просто прикрывает наше незнание».
У И.Р. Шафаревича в работе «Политическое масонство в русской революции» эта катковская мысль выражена звонче: «Когда мы говорим, что Февральская революция произошла стихийно, мы фактически говорим, что не знаем, как она произошла».
А.И. Солженицын в статье «Размышления над Февральской революцией» (1983) даёт образ: «Революция – это хаос с невидимым стержнем. Она может победить и никем не управляемая».
Беспорядки, коих Русь видела да видела на своём веку, начались 23 февраля с очереди в булочную, с панических слухов о возможном введении карточек (на третий год войны, в общем-то, не мудрено), с разгрома хлебных лавок. Собственно, с хулиганства: весело было!
В исследовании Солженицына «Красное колесо» революционные события изложены чуть ли ни поминутно, с множества точек зрения. В этом смысле «Красное колесо» многомерно (это не 2D или 3D, а гугол D!) Вот кинематографическая сцена: «Ребристый купол Казанского собора. Знаменитый сквер его между дугами античных аркад забит публикой, всё с тем же весёлым вызовом лиц и заунывным стоном:
– Хле-е-еба… Хле-е-еба…
Понравилась игра. Барские меховые шапки, котелки, модные дамские шляпки, простые платки и чёрные картузы:
– Хле-е-еба… Хле-е-еба…»
25-го на Невском во время митинга убили офицера полиции; казак-сектант предательски ударил саблей, добили зверски – лопатой. В понедельник 27-го в казармах гарнизона начался мятеж, вылился наружу; уличная анархия убивала офицеров, громила полицейские участки, открывала тюрьмы… 1 марта «Известия» настраивали восставших: предстоят жестокие схватки между народом и старой властью. А вечером 2 марта Государь в Пскове произнес фразу, от которой присутствующие (два думских деятеля, генералы, свита) онемели. Он сказал, что отречётся и за себя, и за сына.
Невидимый стержень
Революция в России готовилась полстолетия, считая с появления первой организации, получившей ясное название «Ад»; оттуда вышел Каракозов (1866), первый стрелок в Александра II.
В «Аде», по показаниям каракозовского подельника, «не только допускалась, но даже требовалась всякого рода безнравственность, - пьянство, обман, воровство…»
Направленность была сразу – на разрушение краеугольного камня – на убийство Помазанника, на разрушение христианской веры Православной… Название романа Достоевского «Бесы» – печать на лоб революционера-«шестидесятника»; не остановило.
По теории вероятности этого не может быть, но факт, что первые сборища «Ада» проходили в московском доме некоего Ипатова. Словно б некие запредельные сущности подбирали к высоким словам имени «Ипатьевский монастырь» некий противовес, выраженный и фонетически, позже реализованный словосочетанием «подвал Ипатьевского дома».
К 1917-му революционная деятельность, «адова работа» - по выражению одного из поздних певцов этого дела, имела свою значительную историю – убийство царя и многих государственных деятелей, восстание и революцию 1905-1907. Но главный успех – завоевание общественных симпатий, отворот образованного общества от веры, приобщение общества в той или иной степени к адовой работе.
При этом к 17-му году революционные партии были «сильно раздробленные после неудач 1906 года, - пишет Солженицын, - затем сбитые восстановлением российской жизни при Столыпине, затем взлётом патриотизма в 1914 году», поэтому они «оказались ни в чём не готовы и почти не сыграли роли даже в подготовке революционного настроения».
Но – полыхнуло, взорвалось.
Собственно компоненты взрывчатки, устроенные на угли полувекового жара, таковы. Одно – заурядное обстоятельство для любого прифронтового города, – задержка с подвозкой муки (противник давно на карточках). Второе – рабочая забастовка в одном из цехов, где «вдруг» - не предупредив и соседние цеха – потребовали заведомо невыполнимого (повысить зарплату на 50 %), и были уволены, это вызвало солидарный протест и вывело на улицы. Отчаянность путиловцев была активно подогрета немецкими деньгами через организацию Парвуса. И третье – ничем не оправданное 160-тысячное скопление в Петрограде бездельно скучающих новобранцев, постепенно вовлекаемых в политическое брожение.
Соединённые, эти три компонента дали взрыв чудовищной силы – ураган обратил в руины здание Русского дома, сдвинулись тектонические пласты под Русью, небеса свернулись.
И никто не встал на защиту престола – ни полководцы со своими армиями, ни монархисты, ни Церковь. Сопротивление было случайным…
Если бы Государь выждал неделю (а Солженицын подсказывает: Ставка, где находился Николай II – самое выгодное место), да перерезал бы верным полком снабжение по железной дороге, «быстро бы пересохли глотки у ораторов, они бы кинулись через финскую границу, а не толкали бы в Действующую армию "приказ № 1"», убивший армию.
«Быть царёвой ты не захотела…»
Георгий Катков (его называют лучшим историком того периода), выявляя причины отречения, показал: «Николай II не допускал сознательного подчинения своих решений гневу или страху, да по всей вероятности и другим страстям. Его ясное равновесие основано было на убеждении в том, что сердце его – которое, как он считал, "в руках Господних" – чисто. В этом смысле в личности императора был некий элемент святости… Он не был мистиком, который повсюду видит знаки и предзнаменования…» Но, считает Катков, «строгое соблюдение Николаем II велений совести при принятии всякого решения оказывалось удивительно бесполезным, не потому, что совесть его была нечиста, а потому, что он верил в некую как бы волшебную и неизбежную победу справедливых решений просто в силу их справедливости. А это ошибка, так же, как ошибочно верить, что правда восторжествует среди людей просто потому, что она — правда».
Историк, по сути, обвиняет православного человека, православного императора в том, что он поступал по совести, веря, что Бог не в силе, но в правде, в «царской правде»; обвиняя в святости.
У Солженицына обвинений Государю больше, они жёстче. Несомненно, Александру Исаевичу глубоко симпатичны личные человеческие качества Царя-христианина: «кроткий, чистый, почти безупречный». Но качества эти «не по месту, не по времени». И: «он всю жизнь понимал своё царствование как помазанье Божье, так и не сам же мог он сложить его с себя, а только смерть». И уже, словно б сквозь слёзы, чуть ли ни с детской интонацией от скорби сердца: «Слабый царь, он предал нас. Всех нас – на всё последующее».
Великий писатель, расчистив и прояснив многое, уже подвёл нас в своём «Красном колесе» к двери, которую осталось лишь толкнуть, чтобы увидеть…
Он и сам пишет, и это не банальность, но констатация, что «волю монарха подданные должны выполнять беспрекословно». И воля государева была выражена. 26-го февраля Николай II направил начальнику Петроградского военного округа телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией». И как было выполнено?
Прокурорские нотки в адрес Царя – законны ли? Царь – не менеджер в нынешнем понимании этого слова. Но что есть для него закон? Для него закон – итоговый документ Земского собора 1613 года, Соборная клятва.
Она гласит: «Целовали все Животворный Крест и обет дали, что за Великого Государя, Богом почтенного, — Богом избранного и Богом возлюбленного, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея Русии Самодержца, и за Благоверную Царицу и Великую Княгиню, и за Их Царские Дети, которых Им, Государям, впредь Бог даст, души свои и головы свои положити, и служити Им, Государям нашим верою и правдою, всеми душами своими и головами. Заповедано, чтобы Избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в своих делах перед единым Небесным Царем. И кто же пойдет против сего Соборного постановления — Царь ли, Патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святыя Троицы…»
В кровавой Смуте XVII века Русь вымолила себе Царя. Когда же Русь отказалась от клятвы предков, Царь ушёл.
Высказывать претензию, что по совести поступал, говорить, что святость какая-то не такая – смелое суждение.
Не Царь, но народ нарушил клятву.
Не царь отрёкся от престола, но народ отвернулся от престола и предал Царя.
Пожелала Русь в XX веке жить без царя – вольному воля. Дело адово одолело. И новый властелин, разочаровавшись в мировой революции, стал строить для себя на руинах дом-крепость.
Недавно разлетелась неточная, но по сути верная, цитата А. Гарримана, вспомнившего слова Сталина: «Вы думаете, они воюют за нас, за коммунистов? Нет, они воюют за свою матушку Россию».
Сталин в ходе Великой Отечественной, как было замечено, в риторике и поступках своих стал более похож на потомка Суворова и Кутузова, нежели на наследника Ленина и Троцкого.
В 1917-м Максимилиан Волошин в стихотворении «Святая Русь» выразил:
Быть царёвой ты не захотела -
Уж такое подвернулось дело:
Враг шептал: развей да расточи,
Ты отдай казну свою богатым,
Власть - холопам, силу - супостатам,
Смердам - честь, изменникам - ключи…
Святой Царь. Мы его предали. И нам каяться.
Впрочем, иные учат: не в чем.
Февралисты-2012
Валентин Распутин сказал когда-то: русский народ переварил коммунизм.
Да не тут-то было!
В те же 1990-е с поистине нечеловеческой ловкостью люди, призванные на адово дело, структурировались, перестроились и отдали Союз стратегическому врагу. По классификации военных гениев Сунь Цзы – Дж. Бойда Запад одержал над Советским Союзом идеальную победу: сокрушил без оружия – деньгами, демагогией и дипломатией, расщепив союзный блок, расчленив, насадив во власть своих системных администраторов: Гайдара, Чубайса, Кудрина…
Но и на этот раз Русь уже почти переварила их. Системных либералов, как в 1612 году правительство народной измены – «семибоярщину», стали потихоньку выволакивать из Кремля, лишая власти.
Системные либералы (классификация одного из их легиона), обладающие огромными финансовыми средствами, знающие формулу революции, пожелали применить её на практике, осуществляя свою «либеральную миссию».
Давно готовилось; загодя в общество запустили дразнилку – «гэбня кровавая». Это как эхо от предшественников, запустивших «царя кровавого». Готовили. И улица вскипела.
Красные ленточки-бантики февраля 1917 стали белыми…
Кстати, в 1917-м присутствовал и этот цвет – цвет измены: царскосельский Конвой нацепил белые ленточки, засвидетельствовав лояльность революции.
Первоначальный лозунг 1917-го «Хлеба!» (не будут же «за хлеб» нагайкой) – трансформирован ныне в не менее весёлое: «Верните честные выборы!»
Использование заводилами денег зарубежного происхождения, как в 1917-м, через очередного Парвуса, ни у кого не вызывает сомнений…
В 17-м году для разрушения армии и государства был вброшен лозунг «Долой войну», теперь нет пока более подходящего, чем «Хватит кормить Кавказ».
Политическое масонство (как показали и Катков, и Шафаревич), координируя деятельность всех революционных и социалистических партий, настроили прессу дружно бить в несколько точек, возбуждая общественное мнение мифами – о немке-царице, сдающей врагу государственные секреты, о всевластии и разврате Григория Распутина, о необходимости забрать у помещиков землю…
Заметим, на Украине в 2000-м, после убийства несчастного журналиста, все газеты от мала до велика, во всех городах вдруг взорвались, печатая компромат на Кучму, поднимая волну «Украина без Кучмы», осуществляя первый акт антирусской оранжевой революции, готовя 2004-й год. Испытание технологии прошло успешно. Их СМИ в РФ теперь здорово разогрели «народный гнев» по тем же калькам, благо поводов было немало.
В революционные дни февраля 17-го по городу носился слух, что полицейские стреляют из пулемётов с крыш по демонстрантам. У полиции и пулемётов не было. Слух не подтвердился. Но люди гибли. И это в последующем было взято на вооружение. «Загадочные снайперы» стреляли с крыш в Москве 1993-го, а недавно и странах «арабской весны».
Приближается полночь с 4-го на 5-е. И уже в революционной горячке, в запале, среди лозунгов, зовущих «сковырнуть Путина», послышался их вековой скрежет: «Долой самодержавие!»
Но Путин – не царь, он себя позиционирует как менеджера, он – человеческий проект. Поэтому и должен попросту взять и выполнить волю большинства, нейтрализовать сислибов, разрушить формулу их революции.
Олег Слепынин
29.02.2012 | 13:00
Специально для Столетия
