С тех пор как, спасая отца, Шабатыныко показал себя сильным и мужественным внтязем, Саусоруко захотелось подружиться с ним. Он послал к нему гонцов с приглашением в гости. Шабатыныко согласился, назначил срок и отпустил посланцев. Он тоже был не против дружбы с Саусоруко.

Перед выездом Шабатыныко научил своего коня вырывать любую коновязь, к которой его привяжут. Когда пришел назначенный срок, Шабатыныко приехал к Саусоруко. Как положено по обычаю, его встретили радушно, помогли спешиться, забрали коня и привязали к самой большой коновязи. Саусоруко пригласил гостя в хачещ. Когда хагреи взяли плеть у Шабатыныко и повесили на колышек, то колышек не выдержал ее тяжести и сломался. Когда же плеть подняли и положили на сундук, она продавила крышку. Наконец, Шабатыныко взял плеть и прицепил к рукоятке своего кинжала. Когда же он снял меч и передал его семи нартам-хагреям, те даже поднять его не смогли. Увидев это, богатырь забрал у них меч и притязал к своему поясу. Пришлось Шабатыныко сидеть в воинских доспехах и с оружием.

Принесли анэ. Нарты начали санопитие. Неожиданно прибежал слуга и поведал, что конь Шабатыныко вырвал кононязь, носится с ней по двору, сбивает с ног нартов. Шабатыныко вышел, поймал коня и привязал к опорному столбу сарая. Как только Шабатыныко вернулся в хачещ, его конь выдернул столб и повалил сарай. Узнав об этом, богатырь воткнул свою стрелу в землю, привязал к ней коня.

— Посмотрим, сможешь ли ты ее выдернуть! — сказал он.

Шабатыныко вернулся в хачещ и продолжал санопитие.

Конь сделал вид, будто хочет выдернуть стрелу, но не может.

Решил Саусоруко проверить, сколько вина сможет выпить его гость.

— Выпей за меня рог вина, потанцуй для хозяина, — предложил он Шабатыныко.

— Наш бысым, не вином проверяют гостей! Если хочешь меня испытать, то вели привезти девять возов аштрама,— ответил гость.

Саусоруко послал людей, и они привезли девять возов аштрама. Шабатыныко снял обувь и, не испугавшись колючек, принялся танцевать на горе орехов. Он плясал до тех пор, пока водяные орехи не перетерлись в муку. Кончив танец, богатырь сел за анэ. Принесли вареную воловью тушу и положили перед ним. Шабатыныко вскочил на анэ и вновь принялся плясать. Он плясал так ловко, что не задел ни кушаний, ни блюд: не пролил ничего, не свалил ничего. При этом богатырь так сильно ударял ногами, что казалось, гром гремит. Задев полой черкески котел, в котором варили трех быков, витязь опрокинул его.

После этого Саусоруко окончательно поверил в богатырскую силу Шабатыныко. Они стали друзьями, договорились, что всегда будут ездить на охоту вместе.

Однажды они отправились в лес. Собаки подняли черную лису. Два нарта одновременно выстрелили в нее. Стрела Саусоруко попала в левый, а стрела Шабатыныко в правый глаз лисы. Одновременно они подбежали к зверьку, Саусоруко схватил за передние даны, Шабатыныко — за задние.

— Лиса моя, — сказал Саусоруко.

— Нет, моя, — возразил Шабатыныко.

— Моя стрела попала в левый глаз. Лиса должна принадлежать мне, — стал спорить Саусоруко.

— А моя стрела попала в правый глаз. Лиса моя! — не уступал Шабатыныко.

В это время Мезитхе сидел на верхушке большого дерева. Он услышал спор нартов и подошел к ним.

— Богатой добычи вам, охотники!

— Удачи тебе!

— О чем спорите? — спросил Мезитхе.

— Мы никак не можем поделить шкуру этой лисы. Я говорю, что это я се убил, Шабатыныко доказывает, что он, — сказал Саусоруко.

Мезитхе положил перед собой лису.

— Пусть каждый из вас скажет, зачем ему лисья шкура, тогда я решу, кому ее отдать, — сказал он.

Нельзя спорить с Мезитхе. Поэтому оба нарта решили, что его приговор будет справедлив.

— Саусоруко, для чего тебе нужна лисья шкура? — спросил Мезитхе.

— Пришлась мне по сердцу одна нартская девушка, скользко бы мне ни приходилось ездить к своей возлюбленной, каждый раз я должен был ей что-то подарить. В последний раз она сказала мне, чтобы я ей принес такую же шкуру черной лисы, какая на воротнике Сатанай-гуаще. Моя любимая сказала мне, чтобы без лисьей шкуры я к ней больше не приводил. Что же мне оставалось делать? Я стал искать черную лису.

Долго искал. Был в степях Тена, на берегах Индыл и Пшиза. Но нигде не мог найти. Однажды из кустов выскочила серая лиса, я подумал: «Что черная, что серая — все равно лиса». Выстрелил и убил ее.

Когда я принес моей возлюбленной шкуру серой лисы, она сказала, что ей нужна не серая лисья шкура, а черная. Она рассердилась, достала латунную плеть и со словами; «Стань собакой!» — ударила меня. Я превратился в собаку. Тем временем девушка начала развлекаться с другими нартами. Что мне оставалось делать? Выгнала моя возлюбленная меня во двор. Сижу я у окошка и вижу: сидят у нее Шауай, сын Канжа, старый Хымыщ, Имыс, Озермес. Пробыли они у моей любимой до утра. Не раз и Шабатыныко останавливался у этой девушки. Я не мог все это стерпеть и потому ушел с ее двора.

Бродя по степям, я набрел на одну кошару. Чабаны меня пожалели, накормили, напоили. Когда погнали овец в аул, я с одним чабаном направился следом за ним. Жена этого чабана очень болела. Никто не мог ее вылечить. Жил в этом ауле старый Куйжий. Он пришел к моему хозяину и сказал, чтобы тот оставил меня сторожить его жену. Так и сделали. Меня закрыли в комнате, где находилась больная женщина. Я лег под кроватью. В полночь через трубу в комнату влетела какая-то колдунья. Она стала высасывать кровь из женщины. Я выскочил из-под кровати и схватил зубами колдунью.

— Отпусти меня, Саусоруко, я тебе пригожусь, — попросила колдунья.

— Нет, я не отпущу тебя, пока не вылечишь эту больную,— сказал я.

— Обмой этой кровью женщину, — сказала она и. поставила передо мной сулук.

Утром, как только зашел в комнату чабан, я подбежал к сулуку, намочил лапу кровью и помазал ею женщину. Чабан догадался, обмыл этой кровью свою больную жену. Женщина поднялась, как будто никогда ничем не болела. Чабан всем рассказал об этом происшествии. Все жители аула, и стар и млад, пришли посмотреть на меня, однако мне такое внимание пришлось не по нраву. Я ушел из этого селения и вернулся в тот аул, где жила моя возлюбленная.

Забежав во двор, я увидел, что к коновязи привязаны лошади Хымыща, Озермеса, Нэсрена и Жынтуа. А они сидели в комнате моей любимой и пили.

— Если бы Саусоруко знал, что мы делаем, то он бы лопнул от злости, — говорили они.

Что я мог поделать? Я собака. Поэтому и залаял. Моя возлюбленная, услышав лай, догадалась, что это я, взяла она латунную плеть и ударила меня со словами: «Превратись в петуха!». Я превратился в петуха.

Поднявшись на плетень, чтобы прокукарекать, я увидел, что соседка моей возлюбленной вышла просеять пшено. Когда я подбежал и начал подбирать зерна, женщина мне сказала:

— Не спеши, Саусоруко, потерпи еще одну ночь. Если буду жива, я тебе помогу.

Это была та самая колдунья, которую я поймал в доме чабана. Ночью она забралась в дом моей любимой и украла латунную плеть. Придя в птичник, она ударила меня плетью, и я превратился в Саусоруко.

— То, что ты для меня сделала, я никогда не забуду, — поблагодарил я ее.

— Ты меня отпустил однажды. В благодарность за это я тебе помогла. Теперь я тебе отдаю латунную плеть. Можешь делать со своей возлюбленной все, что хочешь, — ответила она.

Как только получил я латунную плеть, сразу пошел в комнату моей возлюбленной. Она спала в обнимку с нартом Аракшу. Говоря: «Станьте ослом и ослицей?» — я ударил их. Моя возлюбленная превратилась в ослицу, Аракшу — в осла. Теперь каждый день я на них пашу, вожу просо и никому не отказываю в просьбе одолжить их для работы… Мезитхе, я хотел шкуру черной лисы показать моей бывшей любимой и сказать ей, что, когда Саусоруко захочет, он может добыть шкуру черной лисы.

Когда Саусоруко закончил свой хабар, Мезитхе обратился к Шабатыныко:

— А для чего тебе нужна была шкура черной лисы?

— В нашем ауле по соседству со мной живет бедная вдова, У нее трое детей. Они совсем маленькие и живут только тем, что дают им нарты. Я хотел отнести им эту шкуру, чтобы вдова сшила шапки для детей, — ответил Шабатыныко.

То, что ты рассказал, Саусоруко, — сказка, ложь. Лисья шкура должна принадлежать Шабатыныко, чтобы он отдал ее детям, — сказал Мезитхе.

С этими словами Мезитхе отдал лисью шкуру Шабатыныко. Тот отвез ее бедной вдове.

Следующая сказка