Марк СТАРОЛИСОВ, Харьков

Говоря о майданах во Львове и Киеве, можно легко отследить, откуда там берутся массовка, лидеры и спонсоры. В Харькове (Днепропетровске, Донецке и др. городах Востока и Юга Украины) такая зависимость бросается в глаза не сразу. Однако здесь существует несколько категорий людей, нелояльных к общепринятым позициям, и это невозможно объяснить одной лишь склонностью к предательству.

«Плавильный котел»

В крупных городах складываются свои нормы поведения, иерархия и доминирующие системы взглядов. «Плавильный котел» успешен при нескольких обстоятельствах:

— подавляющее большинство городского населения живет в смешанных кварталах, и диаспоры не ведут отдельной хозяйственной жизни;

— местная элита сформировалась до массового наплыва мигрантов, и ее положение не оспаривается вновь прибывшими; она лишь допускает в себя некоторых из них на своих условиях;

— общий уровень местной культуры гораздо выше культуры «среднестатистического» мигранта и тем самым стимулирует его к освоению нового знания и общения.

Итак, мы видим три ключевых слова: «город», «миграция», «культура». Теперь приложим их к ситуации в современной Украине.

Сразу же откажемся от рассмотрения внутригалицийской ситуации, ибо она была следствием геноцида поляков и евреев, составлявших до 1941 года подавляющее большинство городского и образованного населения региона.

Прежде всего, миграция и «плавка» в «котле» уже произошли на другой основе, и в городах Украины утвердился русский язык, гораздо более близкий к литературной норме, чем к окрестным сельским диалектам (их влияния заметны в произношении и некоторым образом в лексике).

Процессы заселения городов, в отличие от США, Израиля и британских доминионов, происходили по преимуществу в рамках одной страны (России, затем СССР), поэтому не было полного разрыва связей с местами предыдущего проживания новых горожан. Таким образом, заселение городов Слобожанщины и Новороссии было результатом обычной урбанизации в индустриальную эпоху. Попросту говоря, дедушки и прадедушки нынешних дончан, луганчан или одесситов просто меняли село или местечко на город, вбирая в себя язык общения и культуру больших индустриальных центров.

Город не может принять и сделать доминирующей сельскую и тем более псевдосельскую культуру. Она в мегаполисе либо исчезает, либо маргинализируется, либо жестко отторгается как агрессор-варвар.

Поэтому рассчитывать на естественное украиноязычие мегаполисов без геноцида — дело несбыточное и теперь уже небезопасное.

Незваные гости

Все известные в истории Слобожанщины и Новороссии попытки украинизации проваливались. Власть Центральной Рады и ее наследников воспринималась как оккупационная и марионеточная и отвергалась практически всеми — и «красными», и «белыми».

Послереволюционная украинизация проводилась силами завезенных из Малороссии «нацкадров» и австрийских военнопленных (Лесь Курбас, Амвросий Бучма). Однако ни жесткие меры властей по насаждению мовы, ни попытки заселения гуманитарными спецами не привели к утрате русскоязычия городов.

Более того, «украинская интеллигенция» ввиду своей агрессивности и декларируемого антиурбанизма оказалась в городах Слобожанщины и Новороссии советского времени практически собранной в своеобразных «очагах украинской культуры» (вузовские кафедры, редакции газет и т. п.). Там эта публика культивировала свою исключительность и желание навязать свою субкультуру «несознательному» населению.

Именно обитатели этих национальных заповедников – «очагов украинской культуры», а также не вписавшиеся в городскую культуру галицкие диаспоры и составили костяк «свидомитов», нарастивший с провозглашением независимости «мясо» из конформистов вузовского и чиновного происхождения.

Эта публика за два десятилетия, хотя и несколько увеличилась количественно, так и не стала доминирующей в местных элитах. Более того, после прихода к власти Ющенко она стала восприниматься населением Слобожанщины и Новороссии не равнодушно и с насмешкой, как ранее, а в качестве коллаборационистов, насильственно навязывающих чуждые ценности и угрожающих самобытности и внутреннему миру.

«Лишние люди»

Каждое правление порождает не только иерархию, но и тех, кто по разной причине туда не попал или оттуда выпал. И если в России екатерининских или николаевских времен опальный или отставленный вельможа мог безбедно и спокойно жить в своем имении и дожидаться государевой милости, в советское время провинившийся номенклатурный работник переводился на менее ответственную должность, но нынче над выпавшим из системы висит дамоклов меч остаться без средств к существованию. Изгнанный и непристроенный чиновник, не выдвинутый в депутаты или партийное руководство активист, разоренный по причине смены правил предприниматель с высокой долей вероятности окажутся в оппозиции местной власти и доминирующей партии.

За полтора-три года до местных выборов 2010 года были практически обескровлены средства массовой информации, лояльные к Партии регионов, которые в 2006 году обеспечили победу в Харькове «бело-синим». Профессионалы или оттеснены на периферию журналистской касты, или были вынуждены покинуть город в поисках более достойных заработков. Замечу, что этот процесс начался до кризиса и напрямую с мировой бедой не связан. Разумеется, произошло резкое падение профессионализма этой части журналистского цеха. Работники пера и микрофона перестали видеть в Партии регионов потенциального работодателя, чем, разумеется, воспользовался лидер местных тимошенковцев Арсен Аваков, по сей день остающийся владельцем изрядной доли сайтов. Не вернули «прорегиональные» телепрограммы русский язык, а даже наоборот, позволяли использовать себе словечки из галицкого и диаспорного диалектов. Прохождение же «Фронта перемен» было вызвано отнюдь не популярностью Арсения Яценюка, а тем, что единственные в городе русскоязычные новости выходят на контролируемом лидером местной парторганизации «Фронта» Александром Давтяном телеканале «Simon».

Практически все собкоры центральных газет и телеканалов, в т. ч. и лояльных Партии регионов, оказались по совместительству сотрудниками аваковских структур, и успешных попыток изменить ситуацию за все эти годы не наблюдалось. Даже когда Аваков лишился телевещания, успешных попыток лоялизации выхода информации о Харькове вовне не было.

Еще одним резервом для пополнения националистического сегмента являются неравнодушные активисты. Они не были востребованы ни до 2004 года (в НДП, СДПУ(о), «Трудовой Украине»), далеко не всегда им рады в ПР.

Прочие предатели

Ни в 2004 году, ни в 2013 ни одна общественная организация, существующая на иностранные гранты, не поддерживала существовавшую в центре и на местах власть. В лучшем случае, отмалчивались. Вот, например, как работала Харьковская правозащитная группа. Когда майданная власть открыто попирала права граждан, никакой защиты и даже сочувствия от нее не наблюдалось. О задержании Евгения Кушнарева и его голодовке в знак протеста против произвола (в традициях настоящих правозащитников) — молчок. Замечу, что в 1989—1991 годах Захаров был одним из соратников Евгения Петровича по демократическому движению, избирался в возглавляемый им харьковский горсовет. Реприватизацию ХПГ осудил лишь задним числом, после отставки правительства Юлии Тимошенко: «Очевидно неадекватными и неправовыми были заявления высших должностных лиц государства о возврате имущества в государственную собственность без соответствующих решений суда, которые вступили в силу, а тем более - обнародование списков предприятий для реприватизации, что нарушало презумпцию невиновности» (Євген Захаров, «Права людини та основні свободи в Україні: старі й нові виклики» (повний текст доповіді), 23.11.2005).

Во время массовых увольнений по политическим мотивам (тогда более 18 тыс. чиновников было зачищено по политическим мотивам) Е. Захаров писал: «Українське суспільство потребує передовсім очищення, скасування аморальної системи суспільних відносин, посталої за режиму Кучми, але закоріненої ще в комуністичному соціюмі. Йдеться про процес, аналогічний денацифікації Німеччини по Другій світовій війні чи декомунізації країн Балтії та майбутньої Вишеградської четвірки на початку 90-х». (Права Людини, 2005, 02).

Когда власть поменялась и началось расследование «оранжевых делишек», Захаров бросился на защиту своих недавних покровителей. Особенно бурно он протестует против пребывания под стражей Юрия Луценко: «Ну знаете, в нашей стране уже давно никто не видел настолько вопиюще незаконного дела. Нет ни одного действия прокуратуры, ни одного решения суда, где хоть что-нибудь можно было логически объяснить, сказать: да, это законно. А вот незаконные действия, неаргументированное содержание под стражей – это как раз один из признаков политического преследования. Тем более в этом деле есть очевидный политический мотив» (02 июня 2011). Еще раз напомню, что когда этот самый деятель попирал законы в 2005 году, Захаров молчал!

А вот выдержка из его речи на евромайдане в Харькове 30 ноября: «За даними соціологів 68% українців за євроінтеграцію, навіть в Криму, на півдні, на сході, прихильників європейського вибору 50%. Отже, ні Президент, ні Уряд, не мають жодного права не підписувати цю угоду. Є й така обставина: 21 листопада Уряд, фактично, перевищив свої повноваження, перебрав на себе повноваження Верховної Ради. Це,- брутальне порушення Конституції України. Тому, що за Конституцією, визначення засад зовнішньої політики належить Парламенту. Верховна Рада визначилась із зовнішньополітичним напрямком, ухваливши Закон "Про європейську інтеграцію". Цей закон чинний. Тому Уряд не мав права цей процес припиняти. Це,- зловживання владою. Ст. 365, ч. 3 Кримінального кодексу, та, яку інкримінували Тимошенко та Луценко та іншим бувшим урядовцям. Це схоже на злочин.

З цього випливає те, що ми маємо нарощувати тиск на Президента, на Уряд, на Парламент, на весь політикум, аби всі вони виконали наші вимоги, а Угода про асоціацію була підписана якомога скоріше».

Особенно потребители грантов распространены в вузовской среде, где молодые преподаватели и аспиранты бывают в Варшаве или Бостоне гораздо чаще, чем в Москве.

Небрезгливые и пр. конформисты

Отсутствием брезгливости к национализму славятся не только местные СМИ, но и прошедшие украинизацию сотрудники гуманитарного образования. Они привыкли не только к смене языка обучения, но и к изменению школьных и вузовских программ в известном направлении. Например, в Харькове ни одного публичного протеста на эту тему мне не известно.

С переходом на пропорциональную систему процесс партизации патроната ускорился. «Цветовую» же гамму политического спектра определил «оранжевый» переворот. Кроме того, назначение губернатором не чиновника, а главы одного из кланов Арсена Авакова, расшатало равновесие между олигархическими структурами. Это событие начала ющенковского правления заставило большинство патронов оказаться в оппозиции к «оранжевым» и сделать областную организацию Партии регионов массовой.

Переход же части харьковского патроната под знамена «Нашей Украины» и БЮТ можно объяснить не только природным конформизмом (отчетливо он выразился в отстранении Евгения Кушнарева, ставшего символом антинацистского сопротивления, с поста председателя областного совета), но и страхом за собственное положение. И основания для такого страха были более чем обоснованными: и массовая кадровая чистка в госструктурах, и продвижение в руководство госпредприятий представителей прооранжевых кланов, и регулярные угрозы реприватизации.

Но Харьковщина при всех ее патернально-клиентских отношениях голосует не за «дядю», а за то, что ей ментально близко. Так что явных политических конкурентов у Партии регионов там нет, тем более что ее областные и городские лидеры – не просто пешки в клановых рокировках, но носители общепринятых в регионе убеждений.

Фото: Харьковский горсовет